Скачать 8.84 Mb.
|
Полемист-эклектик В большинстве моих работ критикуются предшествующие психологические идолы. Временами я скрещивал шпаги с теорией научения, димензионализмом в исследованиях личности и с чрезмерным, на мой взгляд, подчеркиванием роли бессознательных процессов, проективных тестов и упрощенных мотивационных теорий влечения. Я чувствовал, что эти модные объяснительные принципы способны иметь дело только с периферическими или «плавающими» слоями личности, и что они уделяют слишком много внимания невероятным формулировкам глубинной психологии. (Да, моя единственная встреча с Фрейдом была травматичной.) Вместо этих популярных формул (или, точнее, в дополнение к ним) я выступал в защиту принципов, кажущихся мне необходимыми. Это принципы, имеющие дело с функциями «проприума» (привязанными к образу «Я»), включающие способности к научению, сложные интегративные общие установки и пути восприятия своего мира, экспрессивное (а не просто проективное) поведение, образования, характеризующие личностную зрелость и ценности и ориентации по отношению к будущему, — короче, имеющие дело с ходом развития и становления. Именно в этой паутине понятий можно отыскать мою личную идею. Конечно, Бергсон был прав, говоря, что ни одному философскому уму никогда не удалось полностью реализовать свою идею. Мой опыт также показывает, что такой ум может все время наполовину с недоверием относиться к правильности идеи. Хотя большинство моих работ полемичны по тону, я всей душой признаю, что мои оппоненты отчасти правы. Когда меня попросили сделать доклад на XVII Международном конгрессе по психологии в Вашингтоне, я назвал его «Плоды эклектизма: горькие или сладкие?» (The Fruits of Ecledticism: Bitter or Sweet?, 1964). В нем сделана попытка проследить эклектические тенденции в психологии прошлого и привести аргументы в пользу того, что систематический эклектизм не является невозможным в будущем. Но здесь я настаивал, что никогда не будет адекватной никакая фанатичная приверженность, даже самая модная. Я имел в виду, что только взгляд с позиций «Открытой системы в теории личности» (Open System in Personality Theory, 1960) реально будет служить цели. Конечно, любой исследователь имеет право ограничивать свои переменные и на мгновение пренебрегать иррелевантными аспектами поведения, но он не имеет права забыват ь, чем он решил пренебречь. Как я уже где-то говорил, некоторые из моих коллег относятся к личности как к квазизакрытой системе. Я уважаю их работу и знаю, что в конечном счете их вклад впишется в более широкий контекст. Я не чувствую личной неприязни в общении с теми, с кем я отваживаюсь не соглашаться. Но что мне в нашей профессии не нравится, так это сильный привкус высокомерия в ныне модных догмах. По-моему, социологам и психологам стоит развивать у себя добродетель смирения. Я не люблю модный ныне ярлык «поведенческих наук». С определенной точки зрения он достаточно безвреден, но для меня он так или иначе подразумевает, что если бы все приняли убеждения позитивизма и бихевиоризма, все наши проблемы были бы решены. Я не могу с этим согласиться. Наши методы были бы ограничены, наши теории односторонни, а наших студентов запугивал бы тираничный и сиюминутный сциентизм. Смирение требует более гипотетической позиции. Уильям Джемс был прав: наше знание — капля, наше невежество — море. Сам Джеймс, на мой взгляд, дает психологам достойный образец для подражания своей открытостью мышления, уважением ко множественным путям к правде и личным смирением. Несоответствие значительной части сегодняшней психологии реальной человеческой жизни вытекает из акцентирования механических аспектов реактивности человека за счет пренебрежения более широким его опытом, его стремлениями и его непрерывным старанием господствовать над окружающей его средой и формировать ее. Конечно, не у всех психологов есть это слепое пятно. Карл Роджерс, Абрахам Маслоу, Гарднер Мэрфи, Гарри Мюррей и многие другие обладают более ярким видением. Какова же моя личная идея? Полагаю, она должна иметь дело с поиском теоретической системы — системы, которая будет принимать правду, где бы ее не обнаружили, систему, которая будет включать тотальность человеческого опыта и полностью, по достоинству оценивать природу человека. У меня самого никогда не было точно определенной программы исследований, и я никогда не пытался учредить «школу» психологической мысли. Работавшие со мной студенты поощрялись в желании браться за любые значимые проблемы, связанные с личностями, частями личностей или группами личностей. Преданный такой широкой и свободной программе, я удивлен обилием доставшихся мне почестей. Я расскажу об одной, которая была мне приятнее всего, ибо она лучше обобщает мою личную идею, чем мог бы я сам. В связи с XVII Международным конгрессом по психологии, состоявшимся в 1963 году в Вашингтоне, пятьдесят пять моих бывших аспирантов подарили мне два красиво переплетенных тома своих работ с посвящением: «От Ваших учеников — с признательностью за Ваше уважение к нашей индивидуальности». Это личная честь, которой я горжусь больше всего. Становление: основные положения психологии личности Посвящается Питириму А. Сорокину Предисловие Профессор, приглашенный прочесть курс лекций Фондом Терри, должен, согласно правилам, обобщить и прокомментировать состояние своей научной дисциплины в контексте общечеловеческого блага и широко понимаемой религии. В случае психологии это особенно трудно, потому что единой психологии не существует. В отличие от математики, физики или биологии, это не целостная наука, а скорее набор фактов и мнений, отношение которых к общечеловеческому благу и к религии зависит от того, какие именно факты и мнения мы выберем для рассмотрения. Все же, несмотря на всю свою размытость, психологический способ мышления все же обладает своей спецификой и в настоящее время на удивление популярен. Каждое новое упрощение в психологии стремятся провозгласить очередным триумфом анализа. Последнее время всю нашу душевную жизнь, либо большие ее части «объясняют» действием рефлекторной дуги, обусловливания, подкрепления; или ассоциативным слиянием ощущений, образов и аффектов; или динамическим взаимодействием ид, эго и суперэго; или в терминах другой привлекательной, но схематичной формулы. Конечно, в задачи науки входит внесение порядка в накопленные факты без ненужного умножения понятий, однако сверхупрощение лишает науку доверия, а в психологии оно может породить только шарж на человеческую природу. Личность слишком сложная штука, ее нельзя затянуть в жесткий корсет однозначной теории. Отталкиваясь от этого убеждения, данный очерк взывает к концептуальной незашоренности и к разумному эклектизму. Он также представляет собой попытку заложить некоторый фундамент, требующийся для того, чтобы адекватная психология личности могла начать развиваться. Я признателен Лекционному фонду Терри за возможность выступить с этим материалом в Йельском университете в марте 1954 года. Я бы хотел поблагодарить за особую любезность, проявленную в связи с этим курсом, профессора Леонарда Дуба, декана Эдмунда Синнота, Юджина Дэвидсона и Ребена Холдена. Ценные замечания я получил от моей жены, Ады Ол-порт, и от моего друга Питера Берточчи, профессора философии Бостонского университета. Эти лекции во многих местах затрагивают щекотливые философские вопросы. Хотя профессор Берточчи не мог с чистосердечным одобрением относиться к моему вторжению во все эти вопросы, он оказал мне чрезвычайно конструктивную помощь. За разнообразную помощь при подготовке этих лекций я весьма обязан миссис Элеоноре Спраг. На протяжении многих лет мой друг и коллега Питирим Сорокин доблестно боролся за расширение перспективы современных социальных наук. Я посвящаю ему эти страницы в надежде выразить часть того преклонения, которое я испытываю перед его уроками и его моральной отвагой. * Впервые опубликовано в 1955 г. Печатается по изданию: Allport G.W. Becoming: Basic Considerations for a Psychology of Personality. New Haven: Yale University Press, 1955. Основные положения психологии личности 167 Всякий, кто попытается охарактеризовать дух нашего времени, должен будет отметить, что в современной культуре психологическая наука постепенно приобретает определяющее влияние на формы мышления западного человека. Эта тенденция (нравится она нам или нет) наблюдается повсеместно. Обычные люди употребляют в разговоре терминологию Фрейда и читают популярную психологическую литературу (поток соответствующих книг и периодических изданий постоянно возрастает). В зависимости от финансовых возможностей человек либо прибегает к услугам частного психиатра, либо посещает психологическую клинику или общедоступный центр психиатрического профиля. Под маской «человеческих отношений» или «групповой динамики» психология проникает на производство, в общественные организации и даже в область международных отношений. Многие учителя и школьные администраторы, применяющие положения Дьюи, Торндайка, Роджерса и психоаналитической школы, доказывают эффективность психологии в практике образования. Журналисты и литераторы (биографы, прозаики, драматурги, критики) заимствуют у психологов темы и приемы работы. Специалисты из смежных наук (особенно антропологи, социологи и политологи) часто ищут основания выявленных ими закономерностей в «базовой» науке о природе человека. Даже философия («мать всех наук») и теология («королева наук») до известной степени пересматривают свои положения в соответствии с современными психологическими моделями. В наших школах и колледжах запросы на психологические тренинги достигли беспрецедентных размеров. Из 2328 докторских диссертаций, защищенных в Америке в 1951—1952 годах по рубрике «науки об обществе и человеке», 450 (23 %) посвящены психологии, 317 (17%) — истории, далее следуют английский язык (12%), экономика (10%) и философия — только 4 % от общего количества1. Таким образом, среди дисциплин, изучающих природу человека, психология (на счастье или на беду) является самой модной. 1. Положения «за» и «против» психологии На эту ситуацию многие смотрят косо. Некоторые критики уподобляют психологию неграмотному выскочке: она говорит то же самое, что литература и философия, но выражается при этом менее художественно и менее глубоко. Лорд Дансени однажды заметил, что психологи отличаются от поэтов, как дорожные рабочие от шахтеров: первые углубляются только на два дюйма, тогда как вторые — на милю. Гуманисты (даже признающие влиятельность современной «науки о поведении») часто упрекают ее в надменности, поверхностности и «имперских амбициях». В особенности они порицают механистические предположения и ненадежные экспериментальные методы, лежащие в основе многих направлений современной психологии. Проведя обзор современной науки о человеке, Дж. Кратч заключает: «... методы, используемые сегодня для изучения человека, по большей части изначально создавались для работы с механизмами или крысами и, следовательно, годятся для исследования только тех характеристик, которые являются общими для этих трех объектов»2. Кратч выступает за открытия Гамлета и против открытий Павлова. 1 Earned Degree Conferred by Higher Educational Institutions, 1951—1952. Federal Security, Office of Education, Circular № 360. 2 Krutch J. W. The Measure of Man. N. Y.: Bobbs-Merrill, 1954. P. 32. Представители смежных социальных наук также тревожатся. В особенности историки, которые чувствуют себя задетыми, когда «выскочки» требуют от них более точных интерпретаций биографического и событийного материала. В то же время многие историки используют психологические подходы и методы. Социологи и антропологи часто восстают против психологической редукции их наук (хотя иногда бывает, что и они отступают). Несколько лет назад Американская ассоциация политологов образовала специальную комиссию по определению ценности психологии для политологии. Заключение этой комиссии было хоть и не полностью дружественным, но «оправдательным»: политология должна принимать вклад новой психологии con amore та поп troppo*3. На разнообразные критические замечания сторонники психологии отвечают так: именно дух научного поиска последовательно довел человечество от земледелия каменного века до нынешней эпохи электроники и атомной энергетики. Почему тот же дух, обращенный на человеческую природу, не может вывести нас из каменного века человеческих отношений, в котором мы все еще пребываем? Большие энтузиасты могут добавить: мы уже достаточно знаем о человеческой природе, мы можем заметно улучшить ее за одно поколение и снизить напряженность между индивидуумами, группами и нациями, если наши знания будут использованы теми, кто располагает для этого возможностями. Действительно, и большинство приверженцев психологии охотно признает это, она — не нормативная дисциплина, в отличие от литературы, искусства, философии и религии, которые всегда стремились дать модель, наметить контуры того, каким должно быть зрелое общество. Однако этим моделям, по всей видимости, недоставало каких-то деталей, иначе человечество не завязло бы в трясине тревожности и фрустрации и ему не было бы так плохо. Возможно, эти модели и вероучения необходимо пересмотреть или, по крайней мере, придать им динамику, чтобы они приобрели эффективность в современную эпоху атомной энергии и угрозы тоталитаризма. С психологией связана наша главная надежда — прояснить человеческие цели и открыть средства их достижения. Можно дискутировать дальше, приводя множество аргументов «за» и «против» психологии, но (нравится нам это или нет) психологическая революция налицо. Ничего хорошего из этой дискуссии не получится, поскольку ее предмет берется слишком грубо. Одинаковое заблуждение — низвергать или превозносить всю психологию, так как она, в отличие от математики, физики или биологии, представляет собой не целостную научную систему, а набор фактов, предположений и теорий, адекватность которых зависит от того, какие именно теории, гипотезы и факты мы выберем для анализа. Критик (если он не намерен просто придираться) должен точно указать, какую именно психологию он осуждает; сторонник же должен сообщить, какую именно психологию он защищает. Иногда кажется, что кроме преданности своей профессии психологов мало что роднит. Возможно, все они склонны к использованию научного метода (хотя вопрос о том, как узаконить границы этого метода, еще не решен), но относительно предмета исследования их мнения расходятся. В разных психологических подходах в качестве такового фигурируют: переживание, поведение, психофизические связи, сознательные мыслительные процессы, бессознательное, человеческая природа и даже «тотальность психического существования человека». * С любовью, но не чрезмерной (ит.). 3 Merriam С. Е. The Significance of Psychology for the Study of Politics // American Political Science Review. 1924. Vol. 18. P. 469. Так как в этом эссе мы сосредоточились на проблеме роста и развития личности, мы обсудим главным образом психологические доктрины, продвигающие наше понимание человека, и подвергнем критике положения, затрудняющие это понимание. Ни одно из направлений современной психологии не располагает полностью адекватным подходом к проблеме развития человеческой индивидуальности. Более того, психологи (и только психологи) не озадачиваются объяснением того, как организован и развивается отдельный индивид (со всей его глубиной, широтой, высотой и внутренним богатством). Если современная психологическая наука не полностью отвечает этой задаче, то мы должны ее усовершенствовать. У других наук свои интересы. Социолог воспринимает индивида как часть семьи, группы, нации; антрополог рассматривает его как часть культуры. Теолог сосредоточивает внимание на его духовных аспектах и соотносит их с той или иной религиозной системой. Аналогично политологи, экономисты и другие представители так называемых «наук о поведении» выделяют из интегрального зерна личности те или иные аспекты и соотносят их с некоторыми внешними рамками, метками разных сторон действительности. Они рисуют портрет «политического человека» на фоне политической системы или «экономического человека» на фоне экономической системы, но не целостного человека в его собственной, индивидуальной системе. Биологи, физиологи и биохимики отходят еще дальше от феноменов общей организации и сознания и таким образом сводят человека к чему-то меньшему, чем сложный системный объект исследования. Одному психологу достается проблема целостной психофизической организации. Психолог в принципе не может удовлетвориться соотнесением отдельных частей личности с некими внешними координатами, а должен принимать во внимание систему как целое и исследовать взаимоотношения ее отдельных подсистем. Но способы рассмотрения целостной системы кардинально различаются в зависимости от того, какими исходными воззрениеми руководствуется психолог. Управляется ли эта система извне или изнутри? Является ли она исключительно реактивной или активной, механически детерминированной или в некоторой степени спонтанной? (Именно в ответе на этот вопрос психологи в первую очередь и расходятся.) Некоторые современные теоретики личности следуют за Аристотелем (в смысле принятия «энтелехии»), другие (их в настоящее время становится все больше), подобно Декарту, ищут ответ в феноменологии сознания. Многие (в том числе фрейдисты) идут за Шопенгауэром в признании примата слепо действующей воли. Неотомисты видят человека как стремящегося и одновременно рационально приближающегося к идеалу совершенства (или отдаляющегося от него), в соответствии с его личным переживанием свободы4. Психологи, порой безотчетно, тяготеют к тем или иным философским концепциям природы человека. Мы не можем описать здесь все современные психологические школы вместе с их философскими основаниями. Однако для наших целей будет полезно иметь в виду два ярко контрастных подхода к проблеме человеческого становления. Фактически все современные психологические теории можно разделить по их ориентированности на две противоположные концепции, которые я, рискуя впасть в некоторое историческое упрощение, называю «локковской традицией» и «лейбницевской традицией». Речь идет не о философских системах Локка и Лейбница в целом, а лишь 4 Arnold M., GassonJ. A. The Human Person: An Approach to an Integral Theory of Personality. N. Y.: Ronald Press, 1954. об их взглядах на один аспект человеческого разума — его сущностно пассивную (Локк) или активную (Лейбниц) природу. Та же поляризация, как я полагаю, лежит в основе распространенных теорий развития и изменения личности. |
Урок №15. Тема. А. С. Пушкин. Детские годы поэта. Стихотворение «Няне» А. С. Пушкина, оказавшими влияние на становление личности поэта; воссоздать атмосферу эпохи начала XIX века |
Становление личности Данное издание выпущено в рамках программы Центрально-Европейского Университета «Translation Project» \ при поддержке Центра по развитию... |
||
Рабочая программа учебного курса «Литература» Целью преподавания литературы на старшей ступени является становление духовного мира человека, создание условий для формирования... |
Анкета «Влияние родителей на нравственное становление личности подростка» Влияние родителей в период взросления можно считать основным. Родители воздействуют на усвоение детьми общественных норм и ценностей,... |
||
Книга канадского автора-учебник общей психологии с основами физиологии... Для специалистов и студентов психологов, биологов, медиков, педагогов и всех читателей, интересующихся вопросами психологии |
Программа поэтапного развития Н. Каранайской основной общеобразовательной... Становление творческой личности ученика, раскрытие индивидуальных возможностей через игру |
||
О преподавании русского языка и литературы в 2013/2014 учебном году Основная цель филологического образования, в том числе обучения русскому языку и преподавания литературы,– формирование компетентного... |
Календарно-тематическое планирование по литературе для 10 класса... Целью преподавания литературы на старшей ступени является становление духовного мира человека, создание условий для формирования... |
||
Пояснительная записка Целью преподавания литературы на старшей ступени... Развитие у учащихся способности эстетического восприятия и оценки художественной литературы и воплощённых в ней явлений жизни |
Пояснительная записка Целью преподавания литературы на старшей ступени... Развитие у учащихся способности эстетического восприятия и оценки художественной литературы и воплощённых в ней явлений жизни |
Поиск на сайте Главная страница Литература Доклады Рефераты Курсовая работа Лекции |