§ 3. Прямые и косвенные речевые акты
Словарь не дает знать, как правильно понимать реальные предложения и тексты. Всё дело в том, что из суммы значений слов не складывается общий смысл предложения. Прямыми называются акты, в которых языковая структура совпадает с выражаемым ей содержанием, косвенными – в которых этого совпадения нет. Несколько упрощая, можно сказать, что значение прямого акта складывается из значения его элементов. Косвенный акт фразеологичен (см. Фразеологизм в Лекции № 2). Его содержание напрямую не выводится из значений компонентов.
Содержательно косвенный речевой акт представляет собой противоречие между формой и семантикой, между актуально произносимым и реально понимаемым. Противоречие снимается конвенцией – общими для всех правилами употребления языка в речи. Конвенция предполагает не только общий для коммуникантов код (язык), но и единые правила декодирования.
Незнание правил или намеренное отступление от них одного из говорящих приводит к коммуникативной неудаче. Буквально интерпретированный вопрос иногда порождает ситуативно аномальное высказывание: «Извините, вы не могли бы немного подвинуться?» – «Извиняю. Немного мог бы». И не двигается. Это особый вид речевого поведения – либо шутка, либо грубость. Но и обычная речь, не преследующая названных целей, зачастую создает проблему интерпретации. Если в ответ на вопрос Вас не обременило чтение моей рукописи? человек слышит Пока нет, у него есть повод подозревать, что его рукопись еще не читается.
Косвенный речевой акт рассчитан на то, что адресат обладает некой совокупностью неязыковых знаний – принципов общения и определенных представлений о мире. Когда человеку говорят «поставь чайник», он не спрашивает «куда» и не ограничивается только этим действием, а наливает в чайник воду и ставит его на горящую плиту. Широкое использование косвенных речевых актов объясняется их экономностью, а само существование их основано на том, что языковые единицы имеют не только языковую семантику, но и прагматическое, обусловленное ситуацией, значение.
Более того, в современном обществе именно использование косвенных актов является нормой общения. Они более вежливы, чем прямые акты, которые могут восприниматься как некооперативное речевое поведение (давление, стремление доминировать). Именно поэтому прямые акты используются в особых коммуникативных условиях, подчеркивающих статусные отношения (в армии, в тюрьме и т.п.).
По П. Грайсу, информация, передаваемая в речевом акте, делится на две части – открыто выраженную (эксплицитную) и скрытую (имплицитную). Скрытая информация должна быть извлечена слушающим из конкретного высказывания. Для нее П. Грайс предложил термин импликатура общения (лат. implicitus, implicātus < implicare ‘вплетать, впутывать’). Импликатуры выводятся из содержания предложения благодаря тому, что участники речевого акта связаны общей целью коммуникативного сотрудничества и знают правила их вывода. Если конвенциональные правила диалога соблюдаются, косвенные речевые акты нисколько не мешают его успешности.
Вспомним эпизод с хананеянкой: «И вот, женщина Хананеянка, выйдя из тех мест, кричала Ему: помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его, приступив, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами. Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева. А она, подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне. Он же сказал в ответ: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам. Она сказала: так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их» (Мф. 15:22-27). Оба ответа Господа – косвенные речевые акты, прямой смысл которых – уподобление иудеев овцам, а язычников – псам. Женщина прекрасно поняла, с кем сравнивает ее Христос. Она подхватывает Его метафору и тоже использует косвенное высказывание, проявляя смирение, за которое получает просимое.
Выбор наиболее эффективной языковой формы высказывания осуществляется говорящим в каждой конкретной ситуации с учетом множества экстралингвистических факторов. Иногда возможен только косвенный речевой акт. Судьбоносная для страны кремлевская встреча Сталина с митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским), Николаем (Ярушевичем) в сентябре 1943 г. протекала в очень выгодном для Церкви русле. Шел конструктивный диалог о восстановлении нормальной церковной жизни, открытии семинарий. Сталин обещал открыть даже академии. Но когда митр. Сергий сказал, что у Церкви нет для этого кадров, Сталин вдруг спросил: «А почему у вас нет кадров? Куда они делись?» Правдивый ответ, который все прекрасно знали, вождю вряд ли бы понравился и мог бы негативно отразиться если не на итоге разговора, то по крайней мере на судьбе митрополита. Владыка Сергий нашел выход: «Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза». Сталин оценил находчивость архиерея. Он улыбнулся и сказал: «Да, да, как же. Я семинарист. Слышал тогда и о вас». После этого он стал вспоминать семинарские годы, обстановка разрядилась, и разговор принял непринужденный характер.
Из всех экстралингвистических моментов, сопутствующих общению, наибольшую актуальность представляет учет человеческого фактора, что особенно важно для священника и миссионера. Необходимо понять личность собеседника и в соответствии с ее особенностями выстраивать диалог. Образцом здесь служит апостол Павел: «Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9:19-22).
|
