Александр Копытин арт-терапия жертв насилия «Психотерапия» Москва 2009 ббк 88. 5
|
Скачать 1.65 Mb.
|
|
Глава 8 НАСИЛИЕ В СОВРЕМЕННОМ ИСКУССТВЕ И АРТ-ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ЭКСПРЕССИИ: НЕКОТОРЫЕ ПАРАЛЛЕЛИ На параллели между арт-терапевтической экспрессией детей из социально неблагополучных семей, в том числе тех из них, кто пострадал от насилия, и современным искусством обращает внимание Ф. Элдридж (2000). Она указывает, что «современное искусство обращается к тем же самым темам, что и дети. Возможность открытого обсуждения этих тем в средствах массовой информации появилась лишь в последние десять лет. И дети, и современные художники используют в своем творчестве символический язык, защищающий зрителя от буквального восприятия их произведений. Искусство позволило им соединить внутреннее и внешнее, разум и чувства, прекрасное и безобразное, что было бы вряд ли возможно без использования художественных средств» (с. 50). По мнению этого автора, пережившие насилие дети и современные художники нередко обращаются к «запретным» темам, делают их более открытыми для всеобщего обсуждения: «Очевидно, что многие «запретные» темы — такие, как секс, насилие, голод, смерть, утраты и многие другие, очень сложно обсуждать, пользуясь лишь словами. «Цивилизованное» общество предпочитает ничего не слышать обо всем этом. Для того чтобы обсуждать эти темы, необходим иной язык, и искусство предоставляет его, позволяя трансформировать сложные переживания . Творчество современных художников позволяет сориентировать внимание общества на ранее «запретных плодах» цивилизации . То, что многие годы держалось в тайне, выходит на свет божий. Благодаря этому «исподняя» сторона нашей жизни становится более зримой и понятной» (там же, с. 52). Благодаря предъявлению «запретных» тем и переживаний в творчестве участников арт-терапевтического процесса и современных художников, специалисты с области психического здоровья и их клиенты, а также общество в целом могут лучше понять природу насилия и те факторы, которые поддерживают его в разных сферах жизни — в семье и сексуальных отношениях, в отношениях между разными социальными группами и сообществами, в межгосударственных отношениях, а также в отношениях человека с окружающей его средой обитания. Арт-терапия основана на опыте искусства и исцеления через искусство, и она так или иначе продолжает быть с ним связанной, обмениваясь с ним формами и идеями. Поэтому в целях осознания социальной и межличностной динамики насилия и пополнения арт-терапии новыми представлениями было бы естественно обратиться к творчеству некоторых современных художников. Творчество Мануэля Окампо так или иначе вращается вокруг темы насилия, в том числе имеющего организованный характер. Его творчество изобилует политическими и комическими темами, что связано с использованием им некоторых гротесковых образов поп-культуры и политической пропаганды. Оно также богато ссылками на порнографические и религиозно-эсхатологические образы. Он зачастую использует культовые образы, характерные для его родины (Филиппин), сочетая их, например, со свастикой ку-клукс-клановцев. В его творчестве соседствуют невинность и ужас, украшательство и социальная критика. Порой в нем «выворачивается наизнанку» высокомерно-помогающая позиция колонизаторов, «миссионеров от культуры» в отношении «развивающихся» стран и «малых народов». Как и некоторые другие современные художники, Мануэль Окампо порой использует образы «детского дискурса», взятые из детских книжек, игр и мультфильмов, вставляя их в отнюдь не детский контекст (см. рис. 26). Рис. 26. Мануэль Окампо «Моральный экзорсизм бессмыслен без ритуального переживания художественного героизма» (2000), холст, акрил. По мнению Екатерины Андреевой (2007), «Именно «игрушечное искусство» представляет страшноватые сцены социализации, столкновения отдельного существа и мира взрослых» (с. 323). Одна из представительниц такого искусства, живущая в Берлине Натали Дьюрберг, специализируется на анимационных фильмах, персонажи которых попадают в сюжеты «взрослого» кино, всегда крайне кровожадного: девушка снимается в зоофилическом порно с тигром или больного режут огромной пилой. Переводя взрослые сюжеты на язык пластилиновых сказок, Дьюрберг не только открывает детский мир как мир садизма, но и указывает на общеизвестный факт о кровожадности сказочного фольклора, то есть о кровожадности — как постоянной, не зависящей от времени, места и культуры характеристике человеческой жизни. Началом расцвета искусства художников-игрушечников считают конец 1980-х годов. К наиболее ярким представителям этого искусства можно отнести Джеффа Кунса. Его искусство отражает агрессивно-потребительскую атмосферу современности, в которой созданная человеком предметная среда неизбежно поглощает его самого, хотя сам человек переживает этот акт поглощения не без удовольствия. Совершаемое над собой насилие и маркетинговое манипулирование он воспринимает с долей иронии и даже находит для себя возможным по-мазохистски играть в эти «игры всеобщего потребления ». Джефф Куне сам пытался финансировать свои художественные проекты в Нью-Йорке, играя на фондовой бирже, и стал промоутером своего провоцирующего публику искусства. С юности он был увлечен народным творчеством и сюрреализмом, в последующем соединив их воедино. Он также заимствовал образы своего творчества из рекламы, китча и с прилавков супермаркетов. В конце 1990-х годов он вызвал всеобщий ажиотаж своей работой «Easy fun» («Доступное развлечение»), используя для ее создания разрисованные зеркала с изображением героев мультфильмов. Данная работа представляет собой весьма впечатляющее подобие коллажа, построенного из образов массовой культуры и кукольного дискурса (рис. 27). Рис. 27. Джефф Куне «Поток» (2001), холст, наело. Образы «насилия в гламуре» характерны для творчества Ричарда Филипса. Он известен своими крупномасштабными, эпическими портретами, чем-то напоминающими фигурировавших на обложках журналов топ-моделей и героев поп-культуры 1960-1970-х годов. Он использует блестящую живописную технику, напоминающую работы мастеров XIX столетия, однако поверхность его живописных работ настолько гладкая, что они производят впечатление фотографий. Порой его модели кажутся бесстрастными и лишенными каких-либо человеческих чувств и слабостей. Ричард Филипс также активно использует провоцирующие эротические стимулы, пользуясь репертуаром тех образов, которые были в изобилии представлены в массовой культуре до появления СПИДа. Им многократно используются образы обнаженного женского тела (рис. 28). Рис. 28. Ричард Филипс «Скаут» (1999), картон, масло. Один из самых затейливых и в то же время депрессивных инсталляторов 1980-1990-х годов, Келли, так описывает идею своего творчества: «В литературе о синдроме подавленной памяти говорится о том, что восстановление воспоминаний об унизительной травме представляет выявление зла в ситуациях повседневной жизни: единоверцы оказываются сатанистами-искусителями, отец превращается в насильника, подготовительная школа становится местом извращенных ритуалов. Я следую этой логике и, используя стандартные формы народных развлечений, обыкновенно рассматриваемые позитивно, извращаю их, хотя чаще всего в легкой и непринужденной манере». Речь идет об использовании Келли фотографий школьных праздников, которые он по-своему оживляет, помещая участников хорового пения и танцев в кадры фильма ужасов. Персонажи других его инсталляций-спектаклей — видавшие виды секондхендовские игрушки — обречены на роли пассивных жертв насилия. Нечто подобное создала Зои Леонард, которая для создания своей инсталляции «Открытый рот с торчащими зубами» в 2000 году использовала 162 секондхендовские куклы, выстроив их в устрашающем марше. Маниакальное коллекционирование, педофилические фантазии и идеи социальной антропологии, а также пассивность и экспансия, жертвенность и агрессия парадоксальным образом соединены в этой работе. Зои Леонард стала известна начиная с 1980-х годов как культурная активистка, гей-художница, ярая противница всякой цензуры. Сюжеты и образы для своего творчества она берет из собственного опыта культурной и политической активности (рис. 29). Рис. 29. Зои Леонард, инсталляция «Открытый рот с торчащими зубами» (2000), галерея Паулы Купер, Нью-Йорк. По мнению Е. Андреевой (2007), «Детский дискурс стабильно связан с темой отвратительного. К такой теме отвратительного как физиологически и социально бесформенного были поначалу чувствительны 1930 годы. Отвратительное означает состояние деградации и недовдплощенности, недоделанности» (с. 324). По-своему разрабатывает эту тему Синди Шерман. В ее цикле фоторабот «Disasters» («Катастрофы») в изобилии представлены разный мусор и выделения человеческого тела (кровь, рвотные массы, гной, фекалии и т. д.), вызывающие у зрителя чувства тошноты, отвращения и страха, словно он оказался свидетелем чего-то ужасного и необратимого. Подобные чувства могут возникнуть и при просмотре фильма Гаспара Ноэ «Необратимость» с участием Моники Белуччи, в котором имеется десятиминутная сцена изнасилования в извращенной форме. * Обсуждая творчество Синди Шерман, Беттертон (Betterton, 1996) утверждает, что эти образы в западной культуре как правило ассоциируются с «ужасными» вещами. Все они связаны с нарушением социальных запретов и прежде всего с нарушением границ человеческого тела. Используя средства фотографии и различные объекты, Шерман экспериментирует с собственным телом и телами других людей, создавая подчас чудовищные конструкции из живого и неживого, кукольного и человеческого. Ее образы могут отражать «сконструированность» тела женщины в условиях доминирования мужского дискурса и медийной диктатуры. Оно фактически, по выражению арт-терапевта-феминистки Фабр-Левин (2002), является «зеркалом угнетения». Орбах (Orbach, цит. по Ershine, Judd, 1994) сформулировала понятие «ложного тела» в отношении женщин, не имеющих устойчивого, аутентичного образа «я», нередко страдающих нарушениями пищевого поведения. По мнению Фабр-Левин (2002) женщины с «ложным телом» воспринимают себя либо как предмет для манипулирования, либо как нечто, что можно демонстрировать окружающим. Представление о женском или детском теле как объекте для манипуляций, прежде всего сексуальных, делает объяснимым использование современными художниками кукол и различных «фантомов», а также образов и физических материалов, не имеющих какой-либо защитной оболочки или границы. Если тело не имеет устойчивых физических границ, либо если его границы грубо нарушаются, все то, что в нем «производится» или из чего оно состоит, из него вываливается или исторгается. Тело также выступает «вместилищем» различных трудновер-бализуемых переживаний, которые, наподобие его физиологических производных, могут из него выбрасываться или исторгаться, либо переживаться в форме симптомов физического дистресса и психосоматических реакций. По выражению Бет-тертон (1996), в творчестве Синди Шерман «внутренности женского организма выносятся наружу, демонстрируя то, что не может не вызывать отвращение и тошноту». Создавая серийные фотографии, отражающие ее бесконечные эксперименты с образами собственного тела, Шерман словно пытается «найти себя», определить свой аутентичный телесный и психологический образ, но всякий раз этот процесс оказывается незавершенным, стимулируя автора к новым экспериментам (рис. 30). Рис. 30. Синди Шерман, без названия (2000), серия цветных фотоавтопортретов. Сточки зрения постмодернистской теории, «я» современного человека характеризуется нестабильностью и текучестью, тем, что постоянно движется, находится в процессе постоянных изменений и самообновления (Fitzgerald, 2001). Не имея фиксированного положения в пространстве или устойчивой направленности движения, «я» современного человека пребывает в бесконечных экспериментах с самим собой (Elliott, 2001). Репрезентации физического и психологического «я» при этом постоянно варьируются: как только создан один образ, появляется другой. Согласно Эллиотт (2001), идентичность современных людей носит менее определенный характер, чем раньше: «Символические формы и культурные фикции используются людьми в условиях постмодерна в качестве инструментов формирования нарциссической идентичности и интеграции «я» из множества элементов» (Elliott, 2001, р. 137). В творчестве Шерман также порой присутствуют и образы мужских фантомов — чудовищных кукол с обезображенными чертами лица (рис. 31). Рис. 31. Синди Шерман, без названия (1999), черно-белая фотография. Эксперименты с телами — не только человеческими, но и других живых существ — характерны для многих других современных художников — например, Джейка и Диноса Чап-менов, Дэмиана Херста. Джейк и Динос Чапмены словно зачарованы создаваемыми ими «ужасными картинками», построенными в форме тотальных инсталляций с использова нием искусно выполненных миниатюр человеческих фигур, природных и техногенных объектов. Нередко в их инсталляциях «разыгрываются» гротесковые сцены разрушения и грубого физического и сексуального насилия. Их композиции порой напоминают работы Брейгеля. В композиции «Трагическая анатомия» (1996) Джейк и Ди-нос Чапмены использовали обезображенные манекены детей с отсутствующими гениталиями. Скульптуры, рисунки и инсталляции этих художников напоминают фантасмагорические рисунки подростков, экспериментирующих с разными формами телесности и сексуальности. Одной из наиболее впечатляющих работ этих художников является инсталляция «Ад» (2000), диорама, при построении которой было использовано 5000 миниатюрных фигурок. Инсталляция напоминает серию работ, созданных в технике юнгианской песочной терапии. Нельзя не обратить внимания на ее большое сходство с теми композициями, которые создают в песочнице подвергшиеся насилию дети. Инсталляция включает фигурки нацистов и мутантов, занимающихся пытками и истязаниями. Она представляется всепоглощающей разрушительной оргией, чем-то напоминает сцены дантовского ада, но разыгрывающиеся в декорациях западного мира конца XX — начала XXI века (рис. 32). Рис. 32. Джейк и Динос Чапмены «Arbeit McFries» (2001), инсталляция. Скульптуры Дэмиана Херста как правило представляют собой крупномасштабные фигуры людей и живо-тных, напоминающие экспонаты музея. Так, работа 2000 годд под названием «Теории, модели, методы, подходы, гипотезы, результаты» включает более 30 скульптур и инсталляций и посвящена темам жизни и смерти, здоровья и болезни, порядка и хаоса. Одна из первых его работ (1991) представляет с собой акулу, помещенную в раствор формальдегида. В другой работе (2000) под названием «Гимн» он также использовал масштабную скульптуру человеческого тела с открытыми внутренними органами, напоминающую экспонат музея анатомии (рис. 33). Рис. 33. Дэмиат Херст «Гимн» (2000), раскрашенная бронзовая скульптура. По мнению Е. Андреевой (2007), начало 1990-х годов было ознаменовано актуализацией в искусстве темы жизни и смерти: «Одна из главных художественных проблем этого времени — проблема представления жизни и смерти тела — ведет к формированию новой постмодернистской антропологии». Какую роль в формировании этой новой культурной антропологии играет тема насилия? Очевидно, что одну из ключевых, поскольку эта тема так или иначе отражена в творчестве очень многих современных художников. Они находят разные способы и средства для ее разработки, и некоторые из этих способов и средств весьма напоминают те, которые используются детьми и взрослыми — жертвами насилия. Очевидно, что начиная с зарождения древних цивилизаций и вплоть до настоящего времени насилие было и остается частью человеческого опыта. Оно тесно связано с сексуальностью и отношениями полов, социальной организацией, борьбой за выживание и интересы разных индивидов и групп и, соответственно, таким фундаментальным человеческим проявлением, как агрессия. Культура и цивилизация, с одной стороны, создают определенные рамки и законы, позволяющие не только регулировать, но и оправдывать проявления насилия и тем самым создают условия для его «воспроизводства» в разных сферах жизни. С другой стороны, они создают инструменты, благодаря использованию которых опыт насилия и механизмы его проявления могут быть осознаны и трансформированы в созидательную деятельность. К некоторым из таких инструментов могут быть отнесены искусство и психотерапия, в частности арт-терапия. |
Похожие:
 |
Рвуз «Крымский гуманитарный университет» системно-аналитическая арт-терапия Г. Принцхорн, А. Хилл [1; 5; 8; 15]. Однако как средство психологического воздействия и экстернализации внутреннего – чувственного... |
|
Джеймс Олдхейм Техники гештальт-терапии на каждый день «Психотерапия» Москва 2009 Яро старак, Тонн кей, Джеймс олдхейм с 77 техники гештальт-терапии на каждый день: Рискните быть живым / Пер с англ родред. Г. П.... |
|
Московский Гештальт Институт Гештальт-2012 Специальный выпуск «Арт-терапия в гештальте» Редакционная коллегия: Денис Н. Хломов,Н. Б. Кедрова, Подготовка к печати: Денис Н. Хломов, А. О. Чечина |
|
Москва, 13 февраля 2009 года Искусственные материалы в травматологии и ортопедии // Сборник работ V научно-практического семинара под редакцией профессора Очкуренко... |
|
Конкурс ”арт-вакацыі“ включает республиканский смотр-конкурс художественных... Арт-вакацыі“ художественного творчества учащихся учреждений, обеспечивающих получение профессионально-технического и среднего специального... |
|
Научно-популярное издание. Валерий Дмитриевич Молостов. «Иглотерапия... Описаны все варианты энергетической диагностики меридианов и все способы энергетического лечения болезней при помощи иглотерапии.... |
|
Оглавление серов Н. В. С 329 Светоцветовая терапия С 329 Светоцветовая терапия. Смысл и значение цвета: информация цвет -интеллект. Спб.: Речь, 2001. 256 с., илл табл |
|
Бюджетный процесс в сми за период 22. 06-28. 06. 2009 Федеральный закон Российской Федерации n 131-фз от 29 июня 2009 года г. Москва о внесении изменений в Федеральный закон "О федеральном... |
|
Психология и психотерапия потерь Психология и психотерапия потерь. Пособие по паллиативной медицине для врачей, психологов и всех интересующихся проблемой. — Спб.:... |
|
Нильс-Горан Ольве Жан Рой Магнус Веттер Издательский дом "Вильяме"... Перевод с английского Э. В. Кондуковой, И. С. Половицы Научный редактор Э. В. Кондукова |