Скачать 1.65 Mb.
|
Глава 7 ЛЕЧЕБНО-КОРРЕКЦИОННЫЕ МЕХАНИЗМЫ И ФАКТОРЫ ПРОРАБОТКИ ТРАВМАТИЧНОГО ОПЫТА В ПРОЦЕССЕ АРТ-ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ РАБОТЫ С ЖЕРТВАМИ НАСИЛИЯ Роль художественной экспрессии в преодолении травматичного опыта жертв насилия По мнению Спринг (2007), одной из наиболее известных в мире специалистов, занимающихся помощью жертвам насилия, проработка их травматичного опыта в ходе арт-терапевтических занятий становится возможна благодаря трем факторам: (1) актуализации и выражению травматичного опыта; (2) его организации; (3) коррекции нарушенных когниций, являющихся следствием психической травмы. Выделение ею этих факторов основано на работах Бремнер (2002), Хэмбри и Фоа (2000), Кардинер (1959), Спринг (1988, 1993), Вандерколк (1987). Согласно Фриману и Кимбрелю (Freeman и Kimbrell, 2001), воспоминание о психотравмирующих обстоятельствах имеют при работе с жертвами насилия ключевое значение: «Ни при каком другом психическом расстройстве воспоминания о травматичных прошлых событиях не играют такой важной роли, как при ПТСР .» (р. 106). Выражение травматичного опыта, связанного с насилием, по мнению Спринг (1988, 2007) обеспечивается за счет символической коммуникации. В ходе такой коммуникации подавленные эмоции, сохраняющиеся в настоящем на сенсорном Уровне независимо от срока давности психической травмы, могут быть пережиты и отреагированы» (Spring, 1988, р. 5). Как известно, 3. Фрейд постулировал существование символической коммуникации. В процессе психического развития символическая экспрессия, наряду с сенсомоторной экспрессией и примитивными защитно-приспособительными реакциями, является одной из наиболее ранних форм контакта ребенка с окружающим миром, которая затем дополняется вербальным общением. Так же, как и в онтогенезе, в процессе арт-терапии травматичный опыт насилия поначалу может подвергаться экстернализации посредством символических и досимволических графических форм. По выражению Арнхейма (Arnheim, 1974), «форма является выражением содержания, паттерном, …служащим интерпретации опыта путем его визуальной организации» (р. 46 — 47). Символические формы, используемые в контексте рефлексии травматичного опыта, способствуют конденсации (сгущению) аффектов и выражению чувств, воспоминаний, представлений и ощущений. Участники арт-терапевтических занятий используют визуальные образы в качестве средства интерпретации и выражения опыта — сначала в визуальной, а затем и в вербальной форме, (Spring, 2001,2004). Символическая коммуникация имеет в контексте арт-терапии принципиальное значение. Символы выступают и в качестве моста, соединяющего сознательное и бессознательное клиента, за счет чего он может не только осознать ранее неосознаваемые причины своих страданий, но и, опираясь на свои внутренние ресурсы, раскрыть в себе новые качества. Основательница динамически-ориентированной арт-терапии психоаналитик Наумберг подчеркивала, что «арт-терапевтический процесс основан на том, что наиболее важные представления и переживания человека, являющиеся порождением его бессознательного, могут находить выражение скорее в виде образов, чем слов. Приемы арт-терапии связаны с идеей о том, что в любом человеке, как подготовленном, так и не подготовленном, заложена способность к проецированию своих внутренних конфликтов в визуальной форме. По мере того как пациенты передают свой внутренний опыт в изобразительном творчестве, они очень часто становятся способными описывать его словами» (Naumburg, 1958, Р. 511). Занимавшаяся изучением процесса развития графических навыков у детей, одна из основоположниц американской арт-терапии Э. Крамер (Kramer, 1979) отмечала, что для каждой стадии развития ребенка характерны свои особенности изобразительной экспрессии. Она пишет, что «изобразительная деятельность и творческий процесс предполагают развитие комплекса умений, включающих овладение изобразительными материалами таким образом, что они начинают выступать символическими эквивалентами человеческого опыта.» (р. XXXVIII). Она выделяет пять способов обращения с изобразительными материалами: 1) «предвестники» изодеятельности — каракули, размазывание краски, исследование физических свойств материалов; 2) хаотическое выражение чувств — разбрызгивание, размазывание краски, удары кистью; 3) стереотипии — копирование, создание линий и простейших стереотипных форм; 4) пиктограммы, выступающие инструментом визуальной коммуникации, дополняющим или замещающим слова; 5) оформленная экспрессия — символические образы, обеспечивающие успешное самовыражение и коммуникацию. В процессе психического развития все эти способы обращения с изобразительными материалами постепенно осваиваются ребенком, обслуживая развитие психических процессов и совершенствование защитно-приспособительных реакций. Обычно более сложные и высокоорганизованные способы взаимодействия с изобразительными материалами «замещают» более простые. Так, оформленная символическая экспрессия может постепенно «замещать» «предвестники» изодеятельности и формы хаотичного отреагирования чувств. В то же время в определенных обстоятельствах, в том числе в состоянии психической дезадаптации, может происходить возвращение к более простым и примитивным в онтогенетическом плане способам, что, как правило, связывают с понятием психического регресса. Кроме того, у детей с различными нарушениями психического развития может иметь место отставание в освоении ими тех или иных способов изодеятельности, либо временная или устойчивая фиксация на более простых способах. Проявление более примитивных и онтогенетически более ранних способов обращения с изобразительными материалами как у детей, так и у взрослых может наблюдаться и во время арт-терапевтических занятий. Это может быть обусловлено как ослаблением у них в состоянии психической дезадаптации более высоко организованных защитно-приспособительных механизмов, так и более свободной, нежели в большинстве социальных ситуаций обстановкой во время арт-терапевтических занятий, ослабляющей «цензуру» сознания и механизмы сознательного регулирования эмоций. Этому также в немалой мере способствует переживание участниками занятий различных ситуаций прошлого и проявление реакций переноса. Можно предполагать, что возвращение клиента к более простым и онтогенетически ранним способам обращения с изобразительными материалами будет во многих случаях помогать актуализации и выражению травматичного материала и таким образом служить терапевтическим интересам. В то же время специалистом должна учитываться терапевтическая динамика. Во избежание фиксации клиента на регрессивных способах поведения, он должен в определенный момент ориентировать его на использование более взрослых способов посредством использования символической и вербальной экспрессии. Использование тех или иных способов обращения с художественными материалами будет способствовать актуализации и выражению психологического материала разного уровня (FoulkesS 1992), а именно — относящегося к уровню социальных отношений и культурных норм; уровню переносов или зрелых объектных отношений, связанных с семейным опытом, отношениями с родителями и сибсами; проективному уровню, связанному с примитивными, нарциссическими отношениями с «внутренними объектами»; а также примордиальному уровню, связанному с трансперсональным опытом. Что касается символических форм художественной экспрессии, то в процессе арт-терапевтических занятий они, как правило, являются ведущим способом выражения психологического материала у взрослых с психическими расстройствами невротического регистра, лишь иногда дополняемым другими, более онтогенетически ранними способами. Однако в зависимости от сроков полученной психической травмы, в момент ослабления психологических защит клиенты с такими расстройствами могут иногда прибегать то к одним, то к другим способам. Во многих случаях по мере прохождения курса арт-терапии клиент может постепенно переходить от одних способов к другим, что отражает постепенную проработку и интеграцию травматичного материала. Аналогичная динамика может отмечаться и в работе с детьми. Однако в зависимости от конкретного возраста ребенка и особенностей его развития преобладающие способы обращения с изобразительными материалами могут варьироваться в более широком диапазоне, чем у взрослых. Работая с жертвами насилия, специалист должен быть готов к самым разным, в том числе весьма примитивным формам художественной экспрессии клиента, в особенности если это ребенок. Ему следует учесть, что использование клиентом весьма простых или даже деструктивных манипуляций с материалами и уже созданными образами может служить достижению терапевтических эффектов. Если речь идет о работе с жертвами насилия, то такие манипуляции нередко способствуют проявлению клиентом инициативы, концентрации внимания, дают выход чувствам и вызывают иные положительные эффекты. Большое значение имеет то, что различные манипуляции с изобразительными материалами могут быть связаны с процессами межличностной коммуникации, установлением и развитием психотерапевтических отношений. На важность досимволических форм художественной экспрессии указывают некоторые исследователи изобразительной деятельности, в том числе арт-терапевты М. Милнер, Р. Саймон, С. Шарпе, А. Эренцвеиг. Так, известный исследователь психологии изобразительного творчества Эренцвеиг (Ehrenzweig, 1953) одним из первых среди психоаналитиков обратил внимание на так называемые «нечленораздельные» изобразительные формы. По его мнению, это такая изобразительная экспрессия, которая не имеет определенных границ образа, характеризуется содержательной неясностью, а потому сознание ее, как правило, игнорирует. Такие формы отражают в основном неосознаваемые психические процессы. Он также подчеркивал, что такие формы могут вызывать у художника тревогу и недовольство, заставляя его превращать эти примитивные элементы в более «эстетические формы». В наших более ранних публикациях (Копытин А. И 2001) мы отмечали, что хаотичная изобразительная экспрессия может отражать значительное психическое напряжение клиента, а также переживание им тех чувств, которые связаны с перенесенными им психическими травмами. При этом мы обращали внимание на необходимость использования в таких случаях организующих воздействий на поведение и художественную экспрессию клиента, а также на важную роль эмпатического эмоционального присоединения к клиенту, включения арт-терапевта в разные виды совместной с клиентом игровой деятельности, а также привлечения внимания клиента к изобразительным материалам во избежание деструктивного и самодеструктивного поведения. В процессе арт-терапевтической работы с жертвами насилия нередко наблюдаются разные способы взаимодействия клиентов с созданной ими продукцией, в том числе деструктивного характера, описанные в частности Шаверьен (Scha-verien, 1987, 1992). По мнению этого автора, для многих клиентов в процессе арт-терапии характерны те или иные проявления переноса на предмет изобразительного творчества, причем этот перенос может быть как положительным, так и отрицательным. Благодаря этому символический образ становится «средством воплощения аффектов» и приобретает особую силу воздействия на клиента, заставляя его совершать с ним определенные «значимые манипуляции» (1992, р. 39). Такие манипуляции иногда могут приобрести ритуальный характер. Благодаря переносу на изобразительную продукцию, символический образ может выступать в качестве «вместилища» негативных эмоций — страха, раздражения, гнева, боли, вины и других. Воздействуя затем на созданный образ — пытаясь его уничтожить или изменить — клиент может достичь определенного контроля над негативными аффектами. Проведенные в последние годы нейропсихологические исследования и изучение зрительного восприятия позволяют по-новому взглянуть на терапевтическую и регулятивную функции символической экспрессии. Эти исследования позволяют понять, каким образом символические образы обеспечивают передачу и усвоение той информации, которая не может быть передана и усвоена на основе понятийного мышления. В отличие от речевого выражения, символические образы характеризуются наличием целого набора значений, по своему содержанию они менее специфичны и более «размыты», чем речевая экспрессия, позволяя в емкой, лаконичной форме выражать комплексные представления и передавать сложный опыт. Смысловая нагрузка символических образов зачастую не осознается или осознается лишь отчасти, в связи с чем содержащаяся в них информация не подвергается цензуре сознания. Выражение чувств посредством символических образов, в том числе в тесной связи с изобразительной деятельностью, способно приводить к катарсису, даже если содержание изобразительной продукции и смысл переживаний в процессе ее создания человеком не осознаются. В то же время изобразительная деятельность часто сопровождается достижением лучшего понимания глубинного смысла переживаний, ростом самопонимания и самопринятия. Роль символообразования также очень важна в познавательной деятельности. Это стало более понятным благодаря проведенным исследованиям межполушарного взаимодействия. Эти исследования подтверждают то, что понятийное и образное мышление имеют одинаково большое значение на разных этапах жизни человека. В процессе изобразительной деятельности активны как правое, так и левое полушария мозга, хотя на разных этапах такой деятельности активность полушарий может быть разной. Как нормальная, так и патологическая психическая деятельность сопровождается символообразованием, примером чего могут служить сновидения, фантазии и галлюцинации. Любая мыслительная деятельность, протекающая как на сознательном, так и бессознательном уровнях (интуиция), осуществляется как в понятийной, так и в визуальной, символической форме (Arnheim, 1974). С нейропсихологической точки зрения понятно, почему люди во многих случаях могут получать доступ к ресурсам информации лишь посредством образов (Horowitz, 1983). Исходя из имеющихся публикаций, связанных с исследованиями механизмов и эффектов изобразительной деятельности людей в условиях психической нормы и патологии, Келиш (Calisch, 1992) называет следующие основные преимущества использования визуальных, символических образов и изобразительной деятельности в целях терапии и саморегуляции: • образы позволяют выражать чувства; они также вызывают разнообразные эмоциональные реакции и служат психологическим изменениям; • символические образы затрагивают как сознательный, так и бессознательный уровни психической деятельности, обеспечивают доступ к довербальным формам психического опыта; помогают в раскрытии проблемного психологического материала и в преодолении защит; • символические образы раскрывают прошлый и текущий опыт, а также позволяют выражать представления о будущем; новые ситуации и модели поведения могут быть смоделированы и проиграны в образной форме, прежде чем они найдут свое выражение в реальном поведении и будут осмыслены; • символические образы способствуют абстракции и формированию комплексных представлений. Все это может иметь большое значение при оказании арт-терапевтической помощи жертвам насилия. По мнению Спринг (2007), при создании рисунков жертвами сексуального насилия проявляются два основных механизма проработки травматичного опыта - связывание (binding) и удерживание (holding). Связывание обозначает невербальную передачу травматичного опыта, а удерживание — конденсацию аффектов и телесных ощущений. И тот, и другой механизм способствуют переводу травматичного опыта с символического на вербальный уровень посредством ретрокогниций (Chapman et al 2001, Spring, 2001). Изобразительная деятельность способствует интеграции травматичных переживаний посредством активизации деятельности обоих полушарий, что обеспечивает формирование визуального и вербального повествований и связывание автобиографического материала (Chapman et al 2001). В качестве иных, менее эффективных, по сравнению с художественной символической экспрессией, способов совладания с травматичным опытом Спринг (2007) называет «эмоциональное онемение» и диссоциацию. «Диссоциация обеспечивает блокировку переживания дистресса. Пациент остро переживает травматичный опыт, но при этом не осознает его связь с травматичными событиями» (Van der Kolk, 1987, p. 7). «Диссоциация является дезадаптивной реакцией на психическую травму. До тех пор пока не будет обеспечена проработка травматичного опыта в его связи с конкретной ситуацией прошлого, преодоление симптомов дистресса вряд ли сможет произойти . Диссоциация является таким защитным механизмом, который обеспечивает притупление переживаний дистресса, но часто предполагает амнезию травматичных событий» (Spring, 2007, р. 223). По мнению таких работающих с ПТСР специалистов, как Фоа, Кин и Фридиан (2005), используемые в арт-терапии символические средства самовыражения могут обеспечивать более полный доступ к имплицитным, скрытым системам памяти, а также визуально-кинестетическим схемам, которые обычно обрабатываются недоминантным полушарием мозга. Предполагается, что травматичный опыт и связанные с ним искаженные схемы могут сохраняться в этих нелексических формах. Обеспечивая доступ к травматическим схемам, арт-терапия может также усиливать воздействие других терапевтических процессов — таких, как десенсибилизация, когнитивный рефрейминг и обучение (привитие навыков). Очевидно, что в процессе оказания арт-терапевтической помощи жертвам насилия могут быть задействованы как уникальные невербальные и творческие факторы, связанные с художественной экспрессией, так и более общие терапевтические факторы и механизмы, связанные с психотерапевтическими отношениями, вербальной обратной связью клиента и специалиста (а в групповой работе между участниками группы), а также применением дополнительных, связанных с той или иной терапевтической системой (психоанализом, личностно-ориентированным, когнитивно-поведенческим и иными подходами) приемами и техниками работы (релаксация, внушение, гипноз, десенсибилизация, когнитивные интервенции, научение и др.). Роль психотерапевтических отношений Важнейшим фактором достижения терапевтических эффектов при оказании помощи жертвам насилия, наряду с художественной экспрессией, выступают отношения клиента и специалиста. Применительно к арт-терапевтической работе фактор психотерапевтических отношений связан прежде всего со следующими функциями специалиста: • с созданием атмосферы высокой терпимости и безопасности, необходимой для свободного выражения клиентом содержаний своего внутреннего мира — как в художественной работе, так и иных формах экспрессивного поведения; • с организацией деятельности клиента, достигаемой за счет формирования определенной системы правил поведения, фокусировки его внимания на изобразительной работе, регулирования количества и качества используемых клиентом материалов, его обучения определенным способам работы с ними и иным образом; • с установлением с клиентом эмоционального резонанса (раппорта), необходимого для взаимного обмена чувствами, образами и идеями, иными словами — для эффективной коммуникации с клиентом, осуществляемой с использованием вербальных и невербальных средств, включая изобразительные материалы и продукцию; • с использованием арт-терапевтом различных помогающих (фасилитирующих) воздействий, призванных оказать клиенту эмоциональную поддержку, облегчить выражение им своих чувств и представлений и помочь ему в осознании содержания изобразительной продукции и ее связи с особенностями его личности, отношениями, потребностями, проблемами и внутренним потенциалом. Психотерапевтические отношения в арт-терапии имеют свою динамику и особенности, что связано с тем, что они опосредуются изобразительной деятельностью клиента. С учетом этого, можно говорить о стадийном характере этих отношений, тесно связанном со стадийным характером процесса художественной экспрессии, но в то же время напоминающим ту динамику развития отношений клиента и специалиста, которая характерна для иных форм психотерапии. На психотерапевтические отношения оказывают влияние разные факторы — особенности личности и мировоззрения клиента и психотерапевта; их установки и взаимные ожидания от совместной работы; их пол, возраст, культурный опыт; характер заболевания клиента и его проблем; наличие у него опыта предыдущей психотерапевтической работы и общения с другими специалистами; взаимоотношения в семье клиента; институциональная динамика, продолжительность и условия проведения арт-терапии; частота и продолжительность занятий и используемые специалистом конкретные приемы и техники, а также социальный, политический, правовой и культурный контексты работы и иные факторы. Большое значение имеют профессиональные умения и опыт арт-терапевта и его личностные особенности, делающие его внутренне готовым к установлению с клиентом психотерапевтических отношений. В связи с этим хотелось бы процитировать Д. Фицджеральда (2001), который отмечает, что «психотерапевты, обладающие достаточной эмпатией, заинтересованностью в судьбе своих пациентов, способные вселить им чувство уважения к себе и веру в благоприятный исход лечения, способны установить с ними психотерапевтический альянс, при котором здоровое и разумное начало, заключенное в личности пациента, сможет лишь укрепляться. Мы являемся экспертами в своем деле, но при этом не стремимся опекать других и признаем, что пациенты знают о многих вещах больше, чем мы сами» (Фицджеральд, 2001, с. 78). Важными психологическими феноменами, связанными с психодинамическим пониманием природы психотерапевтических отношений, являются перенос и контрперенос. Эти феномены, как известно, связаны с проявлением в ходе аналитической работы как неосознаваемых, так и частично осознаваемых эмоциональных и фантазийных реакций клиента и аналитика, возникающих у них друг на друга. В отличие от ранних психоаналитических представлений, в соответствии с которыми перенос и конртперенос рассматривались, в основном как неосознаваемые реакции, значительная часть современных авторов придерживается более широкого их толкования, считая, что перенос и контрперенос затрагивают самые разные формы и уровни психического опыта клиента и психотерапевта. При работе с жертвами насилия, перенос и контрперенос могут приобретать особую интенсивность и включать переживание сильных негативных чувств, контейнирование которых даже с использованием имеющихся в арт-терапевтическом пространстве дополнительных средств (символические образы и разнообразные материалы и объекты) может быть затруднено. В то же время при работе с пережившими насилие клиентами использование таких дополнительных средств приобретает особую значимость, предотвращая прямые деструктивные и самодеструктивные действия. Они становятся также специфическим объектом для проекции переживаний клиента, с одной стороны, и проективной идентификации психотерапевта с переживаниями клиента, с другой стороны. Художественные материалы и образы способны контейнировать в себе связанные с переносом и контрпереносом чувства, постепенно делая их более доступными для проработки и интеграции. Как отмечает С. Лангер, «проекция чувств на внешние объекты — это первый шаг к символизации и признанию этих чувств» (Langer, 1953, с. 390). В последние годы при описании механизма возникновения контрпереноса в арт-терапевтической литературе используется понятие «проективной идентификации». Оно относится прежде всего к тем чувствам арт-терапевта, которые отражают содержание переживаний клиента. «Психотерапевт — пишет Боллас, — как бы осваивает внутренний объективный мир своего пациента, выражая для него те же внутренние объекты, которые связаны с качествами его родителей. При этом психотерапевт может на какое-то время отражать ту позицию, которую ранее занимал клиент в своих отношениях с родительскими фигурами» (Bollas, 1987, р. 5). Проективная идентификация арт-терапевта с клиентами — жертвами насилия может быть весьма болезненной, поскольку он сам может оказываться в символической позиции объекта насилия. В некоторых публикациях отмечается, что работа с клиентами, перенесшими психические травмы, также вызывает у клиницистов сильные эмоциональные реакции, что может негативно отражаться на психотерапевтическом процессе (Van der Kolk, 1994). Проявлениями подобных эмоциональных реакций могут быть «эмоциональное онемение», диссоциация, отвращение, попытки обвинять клиента или занимать по отношению к нему позицию «спасителя». Согласно данным Мэрфи (2001), которая провела опрос британских арт-терапевтов, работающих с.детьми-жертвами сексуального насилия, многие респонденты отмечали сильное влияние работы с детьми, пережившими сексуальное насилие, на свое эмоциональное состояние. Они констатировали ощущение упадка сил, психического напряжения или депрессии. Нередко появлялся страх, в особенности когда ребенок в своей работе воспроизводил комплекс эмоциональных переживаний, связанных с насилием. Особенно тяжелы- v ми были те моменты, когда арт-терапевт пытался разделить с ребенком его чувство горя и непереносимые для него воспоминания. Ряд специалистов подчеркивали необходимость в четких границах психотерапевтического альянса для самого арт-терапевта, а также в регулярных супервизиях и поддержке со стороны коллег. Отмечалось также и то, что арт-терапевт должен иметь ограниченное число детей, перенесших сексуальное насилие, в качестве своих клиентов. Для понимания природы психотерапевтических отношений в арт-терапевтической работе большое значение имеет представление о ролевых отношениях клиента и психотерапевта. Представители психодинамического направления в арт-терапии чаще всего исходят из представления о том, что отношения клиента и психотерапевта отражают отношения матери и ребенка, поскольку арт-терапевтическая ситуация во-многом воссоздает среду «первичной материнской заботы», в которой изобразительные материалы выступают в качестве «переходных («транзитных») объектов». Учитывается и то, что коммуникация между клиентом и психотерапевтом в арт-терапевтическом процессе осуществляется в значительной степени на невербальном уровне (по крайней мере, на некоторых его этапах). В то же время было бы ошибочно сводить ролевые отношения клиента и психотерапевта к отношениям матери и ребенка. Очевидно, что их отношения могут быть связаны с иными ролевыми позициями. Если речь идет о работе с жертвами насилия (в том числе сексуального), то с учетом того, что насилие значительно чаще совершают мужчины, клиенты и психотерапевты-мужчины могут испытывать дополнительные трудности в построении и развитии терапевтических отношений. В то же время достижение психологической интеграции клиента будет вряд ли возможно вне контекста тендерных отношений и без достаточной проработки и интеграции травматичного опыта общения клиента со значимыми мужскими фигурами, прежде всего фигурой отца. Неосознаваемое стремление психотерапевта играть в своих отношениях с клиентом — жертвой насилия роль исключительно «хорошей матери» может поддерживать параноидно-шизоидную позицию у обеих сторон, связанную с расщеплением их опыта на две трудно соединимые части — негативного, деструктивного и угрожающего (связанного с мужчинами) и позитивного, созидательного и поддерживающего (связанного с образом «хорошей матери»). Пытаясь построить психотерапевтические отношения, клиент и специалист привносят в них не только опыт детства, но и опыт социализации и своих отношений с широким кругом лиц. Использование социальной теории позволяет лучше понять, каким образом социальный опыт клиента и арт-терапевта влияет на их отношения и динамику арт-терапевтического процесса. «Психотерапевтическое пространство», являющееся основной «ареной» взаимоотношений клиента и психотерапевта, не является ни «закрытым» для влияний извне, ни «нейтральным». Оно выступает в качестве одного из элементов систем более высокого порядка. Следует признать, что создаваемая клиентом художественная продукция, опосредуя его отношения с арт-терапевтом, тоже является частью этих систем. В каждый момент арт-терапевтического процесса изобразительная продукция клиента отражает не только содержания бессознательного, но и является результатом взаимодействия клиента с социумом и культурой. Одним из способов преодоления ограниченности характерного для психоанализа понимания природы и содержания психотерапевтических отношений в арт-терапии, по мнению Хоган (Hogan, 1997), был бы анализ этих отношений с учетом разных контекстов их рассмотрения, а именно, социального и культурного опыта клиента и психотерапевта. «Этот анализ, — пишет Хоган, — должен совершаться . с учетом репрезентативных систем, институциональных и дискурсивных практик, определяющих наше понимание субъективности, болезни, неблагополучия и здоровья» (1997, р. 37). По ее мнению, «более глубокий анализ реального положения представителей различных социальных групп может стать частью арт-терапевтического процесса . Арт-терапевт должен стремиться к тому, чтобы в деталях исследовать актуальные социально-экономические условия жизни клиента, а не ограничиваться исследованием его раннего детского опыта, рассматривая его через призму редуктивной теории, либо анализом групповой динамики, который не позволяет оценить всего многообразия актуальных для клиентов проблем» (ibid, p. 38). Поскольку травматичный опыт может быть связан для клиента и психотерапевта не только с детством и ранними семейными отношениями, но и с социальными отношениями, в том числе тендерным неравноправием, социальными конфликтами (в том числе межэтническими, межрасовыми, межконфессиональными и другими столкновениями), а также организованным насилием одних социальных групп над другими, особую значимость приобретает анализ психологического материала клиента, в том числе отраженного в его изобразительной продукции, в социальном и культурном контексте и с учетом действующих в обществе репрезентативных систем, которые могут служить инструментом контроля и гегемонии определенных социальных групп. По мнению Р. Мартин (2006), используемые или создаваемые клиентом в процессе психотерапии образы и «культурные тексты» являются не только средством передачи его чувств и потребностей и того смысла, который он в них вкладывает, но и инструментом создания новых смыслов и новой «реальности». Затрагивая различные формы знания, отражения и репрезентаций, фотография например, как часть «культурного текста» становится инструментом общения клиента и психотерапевта: «Поскольку цитирования неизбежны, наиболее значимым становится то, каким образом осуществляется выбор материала. На выбор же оказывает влияние борьба дискурсов и политика репрезентации» (Мартин Р 2006, с. 93). Опирающийся на различные визуальные и пластические документы социальных отношений анализ реального положения клиента как представителя определенной социальной группы может, например, стать важной частью процесса арт-терапии. При этом специалист должен стремиться в деталях исследовать актуальные микро- и макросоциальные, а также культурные условия жизни клиента, а не ограничиваться исследованием его раннего детского опыта, либо анализом групповой динамики. Некоторые использующие элементы социальных теорий авторы-арт-терапевты обращают внимание на то, что отношения клиента и психотерапевта, являясь частью более широких социальных отношений, могут воспроизводить привычные паттерны власти и контроля: «Что касается арт-терапии, — отмечает Э. Келиш (2002), — то вряд ли можно себе представить лечебную практику свободной от влияния системы власти и подчинения, связанной с мужским доминированием. С этой точки зрения может быть целесообразным изучение статуса женщин-специалистов и клиентов, и того, какое распределение властных функций имеет место в лечебной практике. С учетом того, что арт-терапия является такой сферой деятельности, в которой доминируют женщины, имеет смысл изучить, как это влияет на сложившуюся систему профессиональной подготовки арт-терапевтов и используемые стратегии лечения» (с. 21-22). Для понимания природы и динамики отношений психотерапевта в процессе его работы с жертвами насилия большое значение, например, может иметь учет того, в какой мере та и другая стороны владеют средствами вербального и невербального дискурса, насколько психотерапевт доминирует в своих отношениях с клиентом, давая ему указания и инструкции, предлагая те или иные формы изобразительной деятельности или активно обсуждая и интерпретируя его опыт и изобразительную продукцию. Не осознавая этого, некоторые специалисты в процессе работы с клиентами не столько способствуют преодолению их травматичного опыта, сколько поддерживают сложившиеся и используемые в семье и в социуме отношения контроля и подчинения, фактически узаконивая и воспроизводя тот порочный круг насилия и заместительной виктимизации, узниками которого являются обе стороны. |
Рвуз «Крымский гуманитарный университет» системно-аналитическая арт-терапия Г. Принцхорн, А. Хилл [1; 5; 8; 15]. Однако как средство психологического воздействия и экстернализации внутреннего – чувственного... |
Джеймс Олдхейм Техники гештальт-терапии на каждый день «Психотерапия» Москва 2009 Яро старак, Тонн кей, Джеймс олдхейм с 77 техники гештальт-терапии на каждый день: Рискните быть живым / Пер с англ родред. Г. П.... |
||
Московский Гештальт Институт Гештальт-2012 Специальный выпуск «Арт-терапия в гештальте» Редакционная коллегия: Денис Н. Хломов,Н. Б. Кедрова, Подготовка к печати: Денис Н. Хломов, А. О. Чечина |
Москва, 13 февраля 2009 года Искусственные материалы в травматологии и ортопедии // Сборник работ V научно-практического семинара под редакцией профессора Очкуренко... |
||
Конкурс ”арт-вакацыі“ включает республиканский смотр-конкурс художественных... Арт-вакацыі“ художественного творчества учащихся учреждений, обеспечивающих получение профессионально-технического и среднего специального... |
Научно-популярное издание. Валерий Дмитриевич Молостов. «Иглотерапия... Описаны все варианты энергетической диагностики меридианов и все способы энергетического лечения болезней при помощи иглотерапии.... |
||
Оглавление серов Н. В. С 329 Светоцветовая терапия С 329 Светоцветовая терапия. Смысл и значение цвета: информация цвет -интеллект. Спб.: Речь, 2001. 256 с., илл табл |
Бюджетный процесс в сми за период 22. 06-28. 06. 2009 Федеральный закон Российской Федерации n 131-фз от 29 июня 2009 года г. Москва о внесении изменений в Федеральный закон "О федеральном... |
||
Психология и психотерапия потерь Психология и психотерапия потерь. Пособие по паллиативной медицине для врачей, психологов и всех интересующихся проблемой. — Спб.:... |
Нильс-Горан Ольве Жан Рой Магнус Веттер Издательский дом "Вильяме"... Перевод с английского Э. В. Кондуковой, И. С. Половицы Научный редактор Э. В. Кондукова |
Поиск на сайте Главная страница Литература Доклады Рефераты Курсовая работа Лекции |