От составителя «Каков человек, такова его и речь»
|
Скачать 8.27 Mb.
|
|
36 стараться, чтобы обдуманное сочинение не было всегда лучшим, а лишь более надежным в сравнении с импровизацией,— этою способностью многие владели не только в прозе, но и в стихах (...) Не следует обходить молчанием и то, что рекомендует тот же Цицерон,— не позволять себе относиться небрежно ни к одному нашему слову: все, что мы говорим где бы то ни было, должно, конечно, по мере возможности, носить на себе печать совершенства. Писать, конечно, следует всего больше тогда, когда мы намерены долго говорить экспромтом,— этим путем мы сохраним силу выражения, причем легко плавающие на поверхности слова должны будут уйти в глубину. Так крестьянин обрезает ближайшие к почве корни виноградной лозы, чтобы укрепились, глубже проникая в нее, нижние. Декламация и письменные упражнения могут, пожалуй, взаимно принести пользу, если ими заниматься серьезно и старательно: благодаря письменным упражнениям, мы будем осторожно выражаться, благодаря декламациям — легче писать. Значит, писать речи надо всякий раз, как это будет возможно; если же этого сделать нельзя, необходимо обдумать тему, когда же немыслимо ни то, ни другое, следует все-таки стараться защитнику не казаться захваченным врасплох, клиенту— брошенным на произвол судьбы. (...) По моему же мнению, не следует записывать того, что мы в состоянии сохранить путем запоминания,— иногда наша мысль невольно обращается к написанному, не позволяя попытать счастья в импровизации. Тогда наш ум беспомощно начинает колебаться из стороны в сторону, так как он и забыл написанное, и не ищет нового. (...) Печатается по изданию: М. Фабий Квинтилиан. Правила ораторского искусства: Кн. 10. (Пер. В. Алексеев.) — СПб., 1896.—С. 1—3, 3—4, 5—7, 41—44, 46—47. щая теория В этот раздел вошли выдержки из наиболее авторитетных отечественных руководств по красноречию и риторик второй половины XVIII—XX вв. Русское красноречие утверждалось не на пустом месте. Оно возникло на фундаменте двух сложившихся к XVIII в. основных школ красноречия. Одна из них связана с деятельностью Киево-Могилянской академии, другая — с московской Славяно-греко-латинской академией. Из стен Киево-Могилянской академии вышло немало выдающихся мыслителей, ученых, писателей, общественных деятелей. В их числе С. Яворский, Ф. Прокопович, Г. Сковорода и др. Роль же Славяно-греко-латинской академии особенно велика прежде всего потому, что она содействовала распространению образования в России, несла и закрепляла тот культурно-исторический опыт, который был Накоплен к этому времени. О том, каким был этот опыт в доломоносовский период, читатель может получить представление из фрагмента книги харьковского профессора В.А.Якимова «О красноречии в России до Ломоносова», опубликованной в 1838 г. Вопреки принятому в хрестоматии хронологическому принципу расположения материалов, фрагменты из работы В. А. Якимова открывают раздел, ибо они дают яркую характеристику доломоносовского периода в развитии отечественной риторики. В книге В. А. Якимова, в частности, прекрасно показана роль христианства и тех начал высокой духовности, которые были привнесены в Россию православием. Конечно, в первой трети XIX в., когда был опубликован труд В. А. Якимова, о начальном этапе русского красноречия было известно намного меньше, чем теперь. В 1988 г. вышла в свет книга В. П. Вомперского «Риторики в России XVII—XVIII вв.». В ней автор пишет о формировании к XVII — началу XVIII в. четырех локальных ареалов, 38 в которых создавались самые ранние риторики. Первый ареал — это северо-восточная и центральная Россия: Вологда с Кирилло-Бело-зерским монастырем, Ростов Великий, позднее Москва. Второй ареал — северо-западный: это Новгород и монастыри, расположенные вокруг него. Третий ареал (северный) сформировался позднее — к началу XVIII в. Четвертый ареал располагался на юго-западе: это Киев с Киево-Могилянской академией и Чернигов. Первая известная риторика создается в северо-восточной России. Автор этой «Риторики» неизвестен. Она является переводом латинской «Риторики» Филиппа Меланхтона в краткой редакции Луки Лоссия. Самый ранний список «Риторики», появившийся на Руси, датируется мартом 1620 г. Известны 36 списков этого сочинения. Ее неизвестный составитель не формально переводил латинский текст, а делал для учащихся свои дополнения. Затем были написаны и другие риторики — М.И.Усачева, Л.Крщоновича, Порфирия Крайского. В истории русской культуры старинные риторики сыграли значительную роль, представляя собой, по словам В. П. Вомперского, «своеобразные энциклопедии лингвистических и стилистических знаний своего времени». Однако признанным «отцом российского красноречия» (по словам Н.М. Карамзина) является глава первой русской филологической школы М.В.Ломоносов. На заседании франко-русского литературного общества в 1760 г. А. П. Шувалов говорил о Ломоносове: «Он открыл нам красоты и богатства нашего языка, дал нам почувствовать его гармонию, обнаружил его прелесть и устранил его грубость». В хрестоматии помещены фрагменты из двух его руководств по риторике: «Краткое руководство к риторике на пользу любителей сладкоречия» (1743) и «Краткое руководство к красноречию...» (1748). Первой стоит риторика 1748 г., так как вторая (1743) была неизвестна широкому читателю, учителям до 1895 г., когда она впервые была опубликована. Полное название риторики 1743 г. (ее называют обычно «краткой») —«Краткое руководство к риторике, на пользу любителей сладкоречия сочиненное». Этот вариант первой русской риторики был отвергнут академиком Миллером, возглавлявшим Академическое собрание. «Я полагаю,— писал Миллер,— что следует написать автору свою книгу на латинском языке, расширить ее материалом из учения новых риторов и, присоединив русский перевод, представить ее Академии». Однако и свою вторую, переработанную и, как ее называют, «пространную» риторику М. В. Ломоносов написал также по-русски — простым, доходчивым и образным языком. Она известна под названием «Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика, показующая общие правила обоего красноречия, то есть оратории и поэзии, сочиненная в пользу любящих словесные науки». В XVIII в. именно эта риторика выдержала семь изданий, а в начале XIX в. переиздавалась в 1805 и 1810 гг. В своих дальнейших филологических трудах М. В. Ломоносов обращался только к варианту 1748 г. К тому же вторая риторика полнее, значительнее и разнообразнее освещает идеи науки о красноречии. Как считал Ломоносов, следующие качества способствуют «приобретению красноречия»; природные дарования, знание риторики, подражание хорошим авторам, самостоятельные упражнения в сочинении и общая эрудиция. С точки зрения методики развития речи и обучения красноречию по системе, принятой в XVIII в., особенно интересной представляется часть, посвященная учению об изобретении и сочинении речей. В фрагменте «краткой» риторики, помещенном вслед за «пространной», представлены те части, которые не вошли в «пространную» риторику: «О расположении слов публичных», «О расположении приватных речей и писем». В этих параграфах показано, как важна речевая деятельность личности в социальном контексте. Так, характер речи весьма различается в зависимости от условий общения (находится ли человек в храме, в академии или у могилы близкого человека). Интересно, что первым российским академиком Петербургской Академии и первым профессором элоквенции был избран не М. В. Ломоносов, а поэт и ученый В. К. Тредиаковский за те филологические труды, которые были написаны им («Новый и краткий способ к сложению российских стихов» и др.). В 1745 г.— в том самом году, когда В. К. Тредиаковский был избран профессором латинской и российской элоквенции, он выступил в ученом собрании с академической речью, которую посвятил прославлению «царицы Элоквенции». Кратко это произведение называется «Слово о витийстве», однако полное название более пространное: «Слово о богатом, различном, искусном и несходственном витийстве говорено почтеннейшим, благороднейшим, ученейшим профессором в Императорской академии наук Санкт-петербургской чрез Василья Тредиаковского, профессора публичного ординарного элоквенции российския и латинския». Первое издание «Слова о витийстве» было отпечатано на средства автора и вышло в свет всего лишь тиражом в 400 экз. в 1745 г. Речь эта весьма характерна для стиля В. К. Тредиаковского и значительна по выводам. Писатель говорит о том, что «о природном своем языке больше, нежели о всех прочих, каждому надлежит попечение иметь». Эти слова общественно значимы не только для своего времени, но и для наших дней. В петровское и послепетровское время русский язык не допускался ни на церковной кафедре — там царил церковнославянский, ни в духовных училищах, где чаще использовались латинский и греческий, ни в академических учреждениях, где при Петре I господствовала немецкая речь. Нам даже трудно в полной мере оценить сейчас, каких гигантских усилий стоила русской интеллигенции в лице В. К. Тредиаковского, М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова и других писателей и ученых Академии борьба за признание русского языка в качестве официального. В «Слове о витийстве» В. К. Тредиаковский стремился подобрать самые убедительные аргументы и найти самые выразительные слова, чтобы обосновать тезис об «обилии, силе, красотах и приятностях» российского языка. В последней трети XVIII в. происходит, по словам Н. В. Гоголя, «крутой поворот» в русском просвещении. Тогда было внесено «новое, светоносное начало» и дан ход новой поэзии, новому слову, новым гражданским устремлениям. В 1783 г. была учреждена Российская академия, задуманная как центр гуманитарных наук. В академических кругах 40 были популярными мысли о необходимости дальнейшего развития «российского красноречия», выработки и совершенствования норм «российского слога». Грамматика, риторика и «пиитика» — три кита, на которых, как на прочном фундаменте, держались гносеологические основы теории словесности этого времени. Идея необходимости издания трудов, способствующих «процветанию российского слова», была самой популярной и находила конкретное воплощение в работах членов Российской академии. Некоторые риторики российских академиков, написанные в это время, представляли важные вехи на пути развития теории российской словесности. Особенно характерны для этого времени риторики М. М. С перанского, И.С.Рижского и А.С. Никольского. М. М. Сперанский создал в 1792 г. курс лекций по риторике, получивший название «Правила высшего красноречия». История этого пособия необычна и подтверждает известный афоризм Haberit sua fata libelli — Книги имеют свою судьбу. Труд написан Сперанским в те годы, когда он занимался преподавательской деятельностью в Главной семинарии при Александро-Невском монастыре в Петербурге. Хотя этот курс автор читал в течение ряда лет, рукопись была опубликована лишь через полвека — в 1844 г. (через пять лет после смерти ее автора). Она была замечена и высоко оценена просвещенными деятелями XIX в. Так, А. Ф. Кони в работе о красноречии судебном и политическом писал, что пособие Сперанского представляет собой «систематический обзор теоретических правил о красноречии вообще, изложенных прекрасным языком». Популярности этой книги в немалой степени способствовал тот факт, что ее автор — Сперанский — был личностью известной. Его головокружительная служебная карьера относилась к началу XIX в., точнее — к 1808 г., когда Сперанскому было поручено подготовить план государственного преобразования и административного устройства. В политической и государственной деятельности М. М. Сперанского называли законником и теоретиком. Его филологическая работа также относится к роду нормативной, «учительской» литературы. Стремлением к регламентирующему началу пронизаны все «Правила высшего красноречия». Под красноречием Сперанский разумел, прежде всего, искусство ораторской речи и в своем труде изложил ее основные нормы. В книге говорилось о слове церковной проповеди. В этом отношении функционально-стилистическая направленность «Правил...» очерчена достаточно определенно, что и составило специфику риторики Сперанского. Неоднократно напоминая древний афоризм Poeta nascuntur, oratores fiunt — Поэтами рождаются, ораторами становятся, Сперанский советовал усиливать собственное красноречение чтением правил, чтением образцов и упражнениями в сочинении. Сам автор, бесспорно, владел тайнами слова. Его «Правила высшего красноречия» написаны в изящной художественной манере и воспринимаются как уникальный памятник русского красноречия. В филологической научной литературе по теории словесности на Рубеже XVIII — XIX вв. одно из видных мест занимают труды члена Российской академии И. С. Рижского. Уроженец Риги (откуда и произошла его фамилия), он был преподавателем риторики, пиитики, истории и философии. Рижский издал сочинения, содержание которых составили преподаваемые им предметы: «Политическое состояние Древнего Рима» (1786), «Логика» (1790), «Опыт риторики» (1-е изд.— 1796; 2-е изд.— 1805; 3-е изд.— 1809; в последующие годы, после смерти автора, были и другие переиздания), «Введение в круг словесности» (1806), «Наука стихотворства» (1811). В 1803 г. открылся Харьковский университет. Рижский был первым ректором университета и первым профессором красноречия, стихотворства и языка российского в этом университете. Читая курсы по теории красноречия, истории российской словесности, он не оставлял работы над риторикой и внес немало исправлений и дополнений в ее 3-е издание, которое имело другое (сравнительно с первым) название: «Опыт риторики, сочиненный и ныне вновь исправленный и пополненный Иваном Рижским» (1809). Именно это издание риторики было самым популярным. Логика и риторика Рижского были пригнаны классическими. За свои заслуги перед филологией Рижский в 1802 г. был избран в члены Российской академии, о чем он вспоминал как о «счастливейшем событии». Риторика Рижского в своих отдельных частях опиралась на традицию, сохраняя при этом самую тесную и непосредственную связь с русской действительностью, с языковой и сочинительской практикой русских поэтов, прозаиков, ученых и деятелей просвещения XVIII в. Даже в самой композиции его риторики и оглавлении ее частей заметно отступление от традиции в одну сторону: усилить работу над русским словом. Поэтому глава, посвященная вопросам чистоты языка, отношению к двуязычию и правилам смешения славянской и русской речи, вынесена в первую часть книги — именно с нее и начинается риторика. Это было безусловным новшеством, но таким новшеством, которое отвечало назревшей уже во времена Ломоносова потребности проводить работу по нормализации и усовершенствованию литературного языка. В этом отношении начало первой книги (названной «О совершенствах слова, которые происходят от выражений, или Об украшении») весьма показательно: «Излишне говорить о том, что всякий сочинитель должен основательно знать отечественный свой язык; и что знание грамматики, чтение лучших славянских и особливо изданных учеными обществами книг, обращение с людьми, просвещенными в словесности, и во многих случаях Словарь российского языка, сочиненный Императорскою российскою академиею, служат надежными к себе пособиями. Впрочем, чистота языка предполагает такую речь, которая подобна металлу, не имеющему никакой примеси, т. е. которая не имеет не свойственных языку ни слов, ни словосочетаний» (с. 13). Риторика Рижского не пятичастная, в отличие от классической, и не трехчастная, как у Ломоносова. Она содержит четыре части, в каждой из которых Рижский вводил новые элементы, но в одних — в большей, в других — в меньшей степени. Наиболее традиционна по своему содержанию вторая часть — «О совершенствах слова, которые происходят от мыслей, или О изобретении» (обычно глава об изобретении открывает риторику). В третьей части («О расположении и о различных родах прозаических сочинений») по существу изложена теория • жанров прозаической литературы (начиная от жанра писем и кончая историческими сочинениями). Четвертая часть— «О слоге, или О совершенствах слога» (обычно раздел о слоге помещается авторами риторик в главу об украшениях). Рижский счел необходимым выделить тему о слоге в особую часть. И не случайно. В истории русского литературного языка конца XVIII в. в связи с остро стоявшей проблемой двуязычия теория слога была чрезвычайно актуальна. Вопросы чистоты и правильности русской речи занимали умы не только филологов. Культура национальной речи стала одной из центральных проблем эпохи. Ученые Академии наук стремились вернуть и удержать традиции, установленные во времена Петра I и укрепленные Ломоносовым, которые пошатнулись в «бироновскую» эпоху. Историк Российской академии М. И. Сухомлинов вспоминал: в одном из заседаний «президент, стараясь изыскать всевозможные средства к обогащению отечественного языка, предложил, чтобы члены Академии приняли на себя труд делать новые или заимствовать из древних книг слова, могущие заменить речения, вошедшие из иностранных языков. Если кто из членов соберет довольно количество таких слов, то Академия, рассмотрев их и напечатав отдельным листом, будет просить публику, занимающуюся русскою словесностью, сделать на них свои замечания. Предложение президента принято единодушно, хотя в прежнем заседании один из членов сказал: «Находящиеся в отставке слова принимать вновь на службу нужды не настоит: общее употребление дает правило, а не правила производят общее употребление» (Записки Императорской Российской Академии, 1802 г. заседания 28-го июня и 23 августа) ». В своей основной части риторика Рижского была приближена к практической стилистике. В ней присутствовали параграфы о пристойности слов и выражений, о точности слов, о ясности сочинения, о плавности сочинения, о благозвучии речи. «Должно остерегаться,— писал автор,— стечения многих согласных или гласных букв, напр., Приношение жертв в страхе или: Знание философии и истории». К положительным моментам следует отнести тот факт, что Рижский стремился оживить теорию введением исторического начала и обращал внимание на относительность предлагаемой Ломоносовым системы трех стилей. «С тех самых времен,— писал Рижский,— как искусство красноречия приведено в точные правила, все разделяли слог на три главные рода, т. е. на низкий, посредственный и высокий (...) Но рассматривая со всею строгостью разных родов сочинения, часто встречаем в них такой слог, который не можно совершенно отнести к одному которому-нибудь из оных и который бывает подобен цвету, смешанному из двух главных цветов». Как бы предвидя судьбу низкого (простого) слова, Рижский выдвинул его на первый план и дал наиболее развернутое его описание. Хотя этот слог, по его мнению, весьма мало различался от повседневного разговора, он имел несколько разновидностей. Наряду с разговорной |
Похожие:
 |
Предисловие от составителя Первый (1961-63гг.) – опубликование не самих текстов первооткрывателя феномена фасцинации Юрия Кнорозова, а двух кратких пересказов... |
|
Эверетт Шостром. Человек-манипулятор. Внутреннее путешествие от манипуляции к актуализации А-34423 и вскоре попал в Самиздат. Собственно говоря, "подстрочным переводом" его можно было назвать лишь условно. Ни предметом,... |
|
Интервью с самим собой (85). Подготовка оригинал-макета: Н. Пульцин,... Духовное окружение, в которое попадает человек, гораздо важнее и оказывает на него гораздо большее влияние, чем факты и конкретные... |
 |
Сочинение на гиа 2013 года по тесту 21 Напишите сочинение-рассуждение,... Лучший способ узнать человека – послушать, как он говорит, потому что речь отражает его внутреннее состояние, чувства, культуру поведения.... |
|
В давние времена жил мудрый человек. Однажды он узнал, что художник... В самом деле. Человек только что смеялся – и вдруг загрустил. О чем-то серьезно размышлял – и уже насвистывает беспечно. Сердился,... |
|
Подготовка к егэ, гиа по темам «Сказуемое и его основные виды», «Тире... Вного предложения, который обозначает действие или признак предмета речи. Самым общим вопросом к сказуемому является вопрос: что... |
|
Важное примечание Единственная причина, по которой человек прекращает изучение предмета, не понимает о чем идет речь или просто не в состоянии учиться... |
|
Ты человек, любя природу, хоть иногда ее жалей, в увеселительных походах не растопчи ее полей Кроме того, экологическое образование детей – огромный потенциал их всестороннего развития. Планета Земля – наш общий дом, каждый... |
|
Типовая программа дополнительного образования детей и молодежи (социально-педагогический... Сущность процесса социализации заключается в том, что человек постепенно усваивает социальный опыт и использует его для адаптации... |
|
Биография А. Ч. Бхактиведанты Свами Прабхупады (1896-1977), выдающегося... «Прабхупада: Человек. Святой. Его жизнь. Его наследие»: The Bhaktivedanta Book Trust; 2010 |