Скачать 3.23 Mb.
|
Михаил ВеллерМое делоМихаил ВеллерМое делоГЛАВА ПЕРВАЯДо того, как.1.Полгода отец был на усовершенствовании в военной академии в Москве. Мать поехала с ним и устроилась там на временную работу. Перед новым назначением в дальний гарнизон они наслаждались столичной жизнью. Меня закинули к бабушке дедушке на Украину, мамину родину. О Каменец Подольске написал Владимир Беляев известный когда то роман «Старая крепость». Крепость была турецкая. Это все знали, и никто не задумывался. Веками здесь правили турки, в екатерининские времена их выбили русские, но осознавалась непрерывная исконность своей земли. А над береговой кручей город, а в городе парк, а в центре парка на постаменте – «Т 34». Мы победили. Меня привезли из Забайкалья. Я был хил и прозрачен. Офицерский паек был сытен, но витаминов не включал. Мне было четыре года. Бабушка ужаснулась. Дед был непрост. Дед был прям, сдержан и ироничен. Он походил на обедневшего шляхтича с раненой гордостью. К нему ходили советоваться. Светлые глаза деда щурились, светлые волосы разлетались под сквозняком из форточки. На Подоле намешано много кровей, и гремучие коктейли непредсказуемы. Бабушка происходила из приличной дореволюционной семьи с одесским уклоном в негоциацию. Юный студент социалист пленил ее образованностью и высокими идеями. Она гордилась репутацией мужа и видела в дочери и внуке продолжение его мудрости. Бабушка откармливала меня курочками в масле и бесконечно причитала, восторгаясь моей гениальностью по любому поводу. Все, что я мог сказать, придумать или сделать, вплоть до попроситься на горшок, было гениально. Меня демонстрировали гостям, разрываясь от счастья: – О о, гениальный ребенок! Их не расстреляли, не повесили, не загнали в газовую камеру. Деда так и не разбомбили в его санитарном поезде, и после ранений он не стал калекой. Бабка с мамой сумели уйти из уже оккупированного города: сплошной линии фронта в конце июня 41 го почти нигде не было; и не сгинули в пересылках эвакуации. И после войны нашли друг друга, и получили комнату в бараке при водолечебнице, и мама поступила в институт, и в обезмужичившей стране вышла замуж за офицера, и родила сына. – О о, гениальный ребенок! Лишь раз при мне, перебирая старые фотографии, мама смотрела на старый снимок их девятого класса, и я помню ее девчоночью гаснущую интонацию: «И все наши мальчики ушли на фронт. И ни один не вернулся!..» Конечно, умненький четырехлетний мальчик с подвешенным от природы язычком никаких философских выводов экзистенциального характера не строит. Он просто наслаждается ценностью своей личности в глазах окружающих и, таким образом, в глазах собственных сильно поднимается также. Утверждается в значимости любых своих слов и поступков. Самоуважение и самоуверенность ложатся фундаментом, быстро и прочно опускаясь из стремительного детского сознания в пожизненное подсознание. Гости дружно восторгались. Я цвел и распускался, стараясь оправдать ожидания и похвалы. Я изрекал суждения по любым предметам. Самодовольный развитый мальчик напрягал мозги и язык, отрабатывая предложенную ему приятную социальную роль. Думать и говорить постепенно делалось наслаждением. Боже мой, какое это счастье и везение: хлебнуть неограниченного аванса в начале пути. Захваливайте детей, поощряйте их, восхищайтесь ими! – свинцовых мерзостей несправедливой жизни они хлебнут и без вас. Ах, как я старался. – О о, гениальный ребенок! 2.Через полгода бабушкиной любви родители не узнали малолетнего гения. Не потому, что раньше я был идиот с тяжелым диагнозом и беспросветным будущим. А потому, что ежедневная курочка с маслицем из рук любящей бабушки переводит рахитика в весовую категорию начинающего борца сумо. Я перестал быть прозрачен, а наоборот, теперь заслонял изрядную часть пейзажа. Чулочки у меня были протерты на ляжечках изнутри, потому что при ходьбе ляжечки терлись друг о друга. Над животиками у меня были грудки, а над грудками щечки. Бабушка умиленно и наставительно повертела меня напоказ. Отец присвистнул. Мать покраснела. – Мама! – изумленно и укоризненно сказала она бабушке. – О о, гениальный ребенок! – запела бабушка и закатила глаза. Никто никогда не узнал, как дорого обошлась мне одесская диета. Мать была очень красива. И очень самолюбива. Она обожала гулять со мной за ручку. Я был потрясающий ребенок. Тоненький, с огромными эмалевыми глазами и золотыми вьющимися кудрями. Маленький лорд Фаунтлерой. Теперь я стал симпатичный белявый поросенок с глазками и складками, передвигавшийся вперевалку. При ней я выглядел смешно и оскорбительно, ее произведением нельзя было восхищаться. Отец мечтал о маленьком мужчине. Четырехлетний возраст делал непонятным армейский способ сгонки веса и коррекции фигуры. При этом я был говорлив, как соловей, и самовлюблен, как Нарцисс. В сущности, я был самодостаточен – при условии материального обеспечения и наличии слушателей. Вот в такой своей сущности я и был сдан в нормальный гарнизонный детский сад посередь манчжурских степей. В первую же минуту я был дразнен как «жиртрест» и «саломясокомбинат». Мне еще не было обидно – я еще не въехал. Через пять минут я получил первого пенделя. После завтрака меня впервые побил самый, как сказали бы сейчас, агрессивный член моей средней группы. Бил он не зло и не больно, а как бы для порядка – для сохранения социальной структуры: поддержать свой имидж драчуна и указать новенькому жиртресту его место парии. Добрые девочки сочувствовали мне, а более активные от природы мальчики развлекались зрелищем. Но я рос в офицерской семье! Жаловаться было нельзя! А давать сдачи было обязательно! Насчет сдачи я собрался с духом дня через два. И не дал. Он был ловчее и быстрее. Пончикообразность лишила меня всякой подвижности. Потом он разбил как то мне нос, а это такой удар, от которого можно заплакать невольно, тут воспитательница перед обедом заинтересовалась моим видом, я не наябедничал, поскольку это невозможно, и травить меня вскоре перестали, и даже последним номером я быть перестал, нашлись мальчики слабее и забитее меня, – но все таки место мое было не в «лидирующей группе», а ближе к тому краю, где параша и дверь. И любой мог дать мне пенделя и крикнуть «жиртрест» – и безнаказанно убежать, если слабый, потому что догнать я не мог никого. И в играх, требующих подвижности, проходил последним номером. А в футбол вообще не годился. И ни одна с сука мной не восхищалась! Это – жизнь?! Ох я думал. Ох я и думал. Я думал обо всем. О справедливости. О мести и милосердии. О том, как устраиваться в этой жизни, если провозглашенные правила не соблюдаются, а неписаные правила против тебя. О том, что почему же я не такой сильный, стройный и храбрый, как некоторые. Любимым и главным людям, маме с папой – пожаловаться невозможно: вот черт его знает почему, невозможно и все. Поговорить о жизни не с кем. От завтрашнего дня ждать ничего хорошего не приходится. Я думал постоянно. Я думал, когда меня вели утром за руку в детский сад и вечером домой. Думал на прогулках, засунувшись куда нибудь в щель за сарай. На мертвом часе, глядя в потолок. Воспитательницы были довольны. Они говорили родителям, что я очень спокойный и послушный ребенок и со мной никаких хлопот. Во мне поселился комплекс неполноценности – он аж не помещался во мне, как корни баобаба. Я спокойно и обреченно знал, что я жиртрест, слабый, трусливый, неуклюжий, непривлекательный, вялый. Я возненавидел свое имя и стеснялся его – была на него дразнилка: "Михаил – коров доил титька оборвалась он хотел ее пришить мамка заругалась". Попасть в социальные аутсайдеры бывает полезно. Вот с тех пор я уже никогда не переставал думать. О человеческих отношениях, о справедливости, о достижимости счастья и его сути, и вообще об устройстве жизни. Вот так полвека спустя и понял, как благотворность страдания сказывается в напряженном постижении мира: дабы найти смысл в происходящем и отыскать разгадку отсюда и к желанному состоянию. |
Я давно мечтала написать книгу, и, наконец, я попыталась сделать... Одной из причин для выхода этой книги стало мое желание поделиться с вами своими мыслями. Это мое первое творчество и мое первое... |
Распространение христианства Спаситель, что особенно ясно видно в приведенных в эпиграфе словах Его, возложил на Своих учеников дело распространения веры Христовой,... |
||
Михаил Васильевич Ломоносов Михаил Васильевич Ломоносов. «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния», «Ода на день восшествия... |
С33 Сеславинский, Михаил Вадимович (1964 ) Михаил Сеславинский, Ольга Тараканова. Москва : Белый город, 2010. 309 с ил., факс.; 29 см. Рез на англ яз. Библиогр.: с. 300-306.... |
||
Михаил Геннадьевич Делягин Как самому победить кризис. Наука экономить, наука рисковать «Как самому победить кризис. Наука экономить, наука рисковать: простые советы / Михаил Делягин.»: Act: Астрель; Москва; 2009 |
Протоиерей михаил овчинников терновый венец болезни Протоиерей Михаил Овчинников. Терновый венец болезни. Опыт преодоления рака. М.: Даниловский благовестник. 2009 |
||
Первая Я предпринимаю дело беспримерное, которое не найдет подражателя. Я хочу показать своим собратьям одного человека во всей правде его... |
Согласовано Утверждаю Начальник уо хунзахского района Глава мо «Хунзахский район» Участники представляют на конкурс сочинение на тему «Мое родное село». Работа должна отражать историю своего села, исторические природные... |
||
Веллер Самовар «Самовар» Здесь для Веллера нет запретных тем и запретных мыслей. Любовь, долг,чем кончится история человечества и в чем предназначение человека... |
Александре Афонин 2 з/о. Нечто о книгах прочитанных Их три… собственно, прочитано больше, но написано о трёх. Потому как именно они отражают моё отношение к творчеству вообще и к учёбе... |
Поиск на сайте Главная страница Литература Доклады Рефераты Курсовая работа Лекции |