Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии кафедра философии




Скачать 1.96 Mb.
Название Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии кафедра философии
страница 1/13
Дата публикации 14.06.2014
Размер 1.96 Mb.
Тип Практическая работа
literature-edu.ru > Психология > Практическая работа
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13

www.koob.ru

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ

МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

(УНИВЕРСИТЕТ) МИД РОССИИ


КАФЕДРА ФИЛОСОФИИ

ЛЮТОВА С. Н.


СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ.
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА:
Курс лекций.

Рецензенты: Глаголев В. С., д. ф. н., проф.

Самарин А. Н., к. ф. н., доц.

МОСКВА – 2002

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ 4

ВВЕДЕНИЕ 5

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ

ЛИЧНОСТИ В КЛАССИЧЕСКОМ ПСИХОАНАЛИЗЕ 12

Глава первая. Психоаналитический детектив:

Доктор Фрейд и доктор Уотсон 12

Глава вторая. Защитные механизмы личности как продукт

социализации 33

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МОТИВАЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

И ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ГЛУБИННОЙ

И ГУМАНИСТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ 56

Глава первая. Личность как отражение иерархии ее

потребностей. Мотивация психотерапевтического

взаимодействия 56

Глава вторая. Метамотивация общения.

Методы образоцентрической терапии 74

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПРЕОБРАЗОВАНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ

УСТАНОВОК ЛИЧНОСТИ В ПРАКТИКЕ

ЮНГИАНСКОГО И ТРАНСАКТНОГО АНАЛИЗА 99

Глава первая. Архетипические модели межличностных

отношений 99

Глава вторая. Сценарная теория Э. Бёрна.

Практическая работа с семейной мифологией 139

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 174

ЛИТЕРАТУРА 176

ПРЕДИСЛОВИЕ




Настоящее учебное пособие посвящено проблемам социальной психологии личности и развивает ключевые темы базового курса психологии, читаемого в МГИМО(У).

Социально-психологический подход к личности, основанный на психоаналитической традиции, определил концепцию учебного пособия. Теоретическая преемственность, идущая от З. Фрейда через К. Г. Юнга к Дж. Хиллману и Э. Бёрну, прослежена досконально. В той степени, в какой теории гештальтистов, гуманистических и когнитивных психологов согласуются с парадигмой глубинной психологии, они также нашли отражение на страницах учебного пособия.

Исследования отечественных ученых относительно влияния на социальное поведение личности неосознаваемых психических процессов проанализированы в части, посвященной мотивации деятельности.

Однако основной задачей автора стала демонстрация практического применения открытий академической психологии в повседневной жизни молодых людей, для которых и предназначен этот курс лекций.

Более двух десятков реальных ситуаций межличностного общения рассмотрены в учебном пособии с точки зрения теоретической интерпретации или практического разрешения связанных с ними внутриличностных проблем.

Круг этих проблем определен, главным образом, социальной сферой семейных и дружеских отношений. Комплекс же социально-психологических вопросов, связанных с профессиональным становлением молодого человека, автор надеется осветить в последующих изданиях учебного пособия «Социальная психология личности».
ВВЕДЕНИЕ
«Терра инкогнита», разделявшая психологию и социологию, в начале ХХ в. была освоена новой наукой – социальной психологией. Приграничные области двух смежных дисциплин также оказались в сфере ее интересов. Поэтому определение предмета социальной психологии достаточно широко: она, во-первых, изучает закономерности поведения и деятельности людей, обусловленные включением их в социальные группы, а во-вторых, изучает психологические характеристики самих этих групп. Причем под группой может подразумеваться любое социальное образование от диады (пары взаимодействующих людей) до многомиллионного народа.

Такое определение позволяет различным социальным психологам фокусировать внимание на любой из широкого диапазона проблем: от психологии личности и межличностных отношений до этнопсихологии и психологии массового сознания.

От социологии социальную психологию отличает интерес к конкретному человеку, к тому, как общественные закономерности проявляются на уровне реального индивида, а не абстрактного представителя социальной группы.

Сложнее разделить «сферы влияния» между социальной психологией и общей психологией. Сложность в том, что объектом познания и в той и в другой является душа или, выражаясь более научным языком, психическая жизнь человека, рассматриваемого как личность.

Личность формируется в результате взаимовлияния биологических (врожденных) характеристик психики индивида и его социального опыта. Поскольку человек уже с момента рождения оказывается в системе разнообразных социальных связей, практически невозможно разделить биологические и социальные детерминанты его будущей личности. Генетически обусловленные черты психики (пол, темперамент, природные задатки) определяют усвоение социального опыта. Последний, в свою очередь, призван преобразовать врожденные черты.

Почему бы тогда все исследования личности не рассматривать как социально-психологические?

Специфика общепсихологического подхода к социально детерминированной личности заключается в том, что особенности последней рассматриваются как некая данность – вне определяющих прошлых влияний и вне актуальных взаимоотношений с другими людьми.

Специфика социальной психологии личности связана, во-первых, с исследованием закономерностей и причин поведения личности в контексте реальной группы. В центре внимания социальной психологии личности находятся взаимоотношения человека с окружающими его людьми, оказывающие влияние на непрерывный процесс становления его личности.

Во-вторых, социальная психология личности выделяет специфический аспект рассмотрения проблем, традиционных для социальной психологии малой группы: проблем лидерства, эмоциональных связей между членами группы, их конформизма или самостоятельности, принятия ими ролевых позиций. Данный аспект предполагает анализ индивидуальных социально-психологических качеств личности.

В-третьих, социальная психология личности занимается вопросами социализации – усвоения и воспроизводства индивидом норм, ценностей и обычаев своего общества. При этом важно, через посредство каких групп и каким именно образом осуществляется социализация данной личности, от чего зависят особенности или, возможно, патология протекания этого процесса. Итоги социализации проявляются в деятельности, общении и самосознании (в том числе социальной идентичности) человека.

В-четвертых, социальная психология личности уделяет особое внимание происхождению и реализации социальных установок личности (аттитюдов) – т. е. готовности вести себя тем или иным образом в определенных ситуациях, связанных с общением.

В отечественной науке проблематику социальной психологии личности разрабатывают такие ученые, как А. Г. Асмолов, В. А. Богданов, Е. В. Шорохова, В. А. Ядов, Е. П. Белинская и др. Г. М. Андреева, один из ведущих отечественных социальных психологов, считает: «При определении специфики социально-психологического подхода к исследованию личности следует опереться на понимание личности, предложенное А. Н. Леонтьевым»1.

Согласно концепции Леонтьева, личность неотторжима от ее деятельности – целеустремленной активности по удовлетворению потребностей. Личность выступает одновременно и как условие, и как продукт деятельности. Поскольку человек одновременно бывает вовлечен в несколько видов деятельности, приходится говорить об «иерархии деятельностей» с непременным выделением «ведущей деятельности».

Иерархия деятельностей, с точки зрения Леонтьева, определяет структуру личности человека. Но, поскольку признаком деятельности является наличие ее мотива, за иерархией деятельностей лежит иерархия мотивов и потребностей личности.

Таким образом, социальная психология личности не может обойти проблему мотивации личности в различных видах совместной деятельности людей, проблему мотивации социального поведения.

Под социальным поведением человека подразумевается форма его активности в обществе и социальных группах, направленная на поддержание и развитие этого общества, групп и самой личности. Регуляторами социального поведения на уровне личности являются ее социальные установки, психологические особенности, ценности, потребности и мотивы.

Мотивации социального поведения и аттитюдам личности уделено особое внимание в настоящем издании.

Мотивы и установки поведения могут быть (полностью или частично) осознаваемы человеком, но могут и совершенно им не осознаваться, особенно если противоречат общественным нормам и отвечающему им «идеальному образу Я» в сознании. В этом случае подлинная мотивация поступков прикрывается рациональной их мотивировкой, оправдывающей сомнительные, с моральной точки зрения, действия.

Мотивы могут не сразу осознаваться личностью и в том случае, если ее социальное поведение осуществляется интуитивно в непривычной для индивида ситуации. (Едва ли впервые влюбленная девушка поверит, что ее чувствами руководит потребность продолжения рода. Едва ли малыш, с увлечением малюющий свои первые «шедевры», сознает, что им движет потребность в самореализации.)

Неосознаваемые механизмы человеческого поведения на уровне личности, главным образом установки, исследуются в отечественной традиции, восходящей к Д. Н. Узнадзе. Неосознаваемые мотивы человеческого поведения стали предметом психоанализа.

Психоаналитическая ориентация в социально-психологической теории имеет глубокие корни, уходящие в творчество «отца психоанализа» З. Фрейда, а также в теорию инстинктов социального поведения В. Макдугалла (У. Мак-Даугалла, в иной транскрипции). Книга последнего «Введение в социальную психологию», вышедшая в 1908 г., ознаменовала, как принято считать, окончательное утверждение социальной психологии в качестве самостоятельной дисциплины.

Основное положение теории Макдугалла состоит в следующем: целенаправленные влечения интуитивного характера, субъективно представленные эмоциями, влияют на индивидуальное сознание и, в конечном счете, определяют как социальное поведение индивида, так и структуру общества.

Многие западные исследования социальной психологии личности в течение всего ХХ в. были ориентированы именно на психоаналитические концепции представителей разных школ этого направления (среди них – Адлер, Юнг, Шутц, Фромм, Хорни, а также черпавшие из источника психоанализа Бёрн, Джурард, Роджерс, Маслоу).

Помимо психоаналитического, социальная психология личности испытала влияние двух других наиболее распространенных в ХХ в. теоретических направлений психологии: необихевиоризма (Доллард, Бандура, Тибо, Келли) и когнитивизма (Левин, Фестингер, Осгуд).

Необихевиоризм полагал социальное поведение детерминированным стимулами, положительно («пряником») или негативно («кнутом») «подкрепляющими» его. Индивид просчитывает количество «пряников» и «ударов кнута», прежде чем совершить действие. Он принимает во внимание не только собственный, но и чужой опыт.

Когнитивный подход, возражая как против излишнего, с его точки зрения, интуитивизма психоанализа, так и против бихевиорального механицизма, пошел гораздо дальше необихевиоризма в утверждении решающей роли рационального знания в социальном поведении субъекта.

Несмотря на историческое соперничество психоанализа, необихевиоризма и когнитивизма, в настоящее время наблюдается тенденция взаимопроникновения их идей. Социальная психология личности обогащается результатами исследований в русле всех трех теоретических направлений, дополняющих и уравновешивающих друг друга.

С моей точки зрения, эклектичность наряду с оригинальностью позиции наиболее свойственна современным приверженцам аналитической психологии К. Г. Юнга. Эклектичность проявляется как в теоретических построениях, так и в практической работе психологов-юнгианцев.

Признавая поведение личности зависящим от иерархии ее мотивов, по большей части неосознаваемых, постъюнгианцы не видят зависимость эту фатальной, а мотивационную структуру жесткой. Свобода рациональной сферы психики, по сути, выражается в свободе интерпретации.

Мы непрестанно интерпретируем собственные эмоциональные реакции и поступки, действия других людей. Мы интерпретируем свое и чужое прошлое в стремлении оценить настоящее и предопределить будущее. Принятие нами решения зависит от интерпретации обстоятельств и собственных способностей. Вместе с тем, характер интерпретации сам детерминирован сложившимися особенностями личности.

Только общение, соприкосновение с личностью другого способно разомкнуть круг, раздвинуть горизонты, расширить диапазон интерпретаций и, следовательно, свободу выбора. Межличностное общение не только предоставляет возможности получения информации и «социального научения», подражания образцам, но и способствует раскрытию потенциала личности посредством переструктурирования ее мотивационной сферы и системы ценностей.

Как раз на безграничных возможностях межличностного взаимодействия психолога и его клиента, участников группы тренинга основана психотерапевтическая работа глубинных психологов, в первую очередь постъюнгианцев.

Уже из приведенного выше определения специфики социальной психологии личности ясно, что эта дисциплина тесно связана с практической работой психолога. Изложение ее теоретической базы, в частности в данном учебном пособии, немыслимо без демонстрации приложения теории к опыту общения с реальными людьми, к моему собственному опыту психологического консультирования.

Собственно, и сами теории корифеев Дж. Хиллман, наиболее значительная фигура в современной аналитической психологии, склонен преподносить (вполне в духе постмодернизма) не как вечные истины, но как зыбкие варианты художественной интерпретации жизненных реалий.

И теория, и практика юнгианского анализа ставят перед собой задачу не «лечить сумасшедших» (в чем непосвященные усматривают главную цель всякой психотерапии), но возвращать целостность и гармонию, буквально «исцелять» личность «нормального человека», страдающего от внутренних противоречий.

Противоречия особенно одолевают всех нас в кризисные, переломные периоды жизни. Отрочество и юность – один из них. Поэтому я надеюсь, что настоящее учебное пособие, созданное на основе цикла моих лекций по социальной психологии личности, поможет найти ответы не только на экзаменационные, но и на некоторые из тех вопросов, которые задает жизнь.

Проблемы взаимоотношений в семье, отношений с друзьями и любимыми, проблемы адаптации к новой социальной микросреде, преодоление стереотипов, наконец, трудности в осмыслении себя самого и трудности самореализации в обществе – вот тот круг вопросов, который обозначился в моих беседах со студентами, в их записках, переданных мне, во встречах с молодыми людьми, уже вышедшими из студенческого возраста, которые обращались ко мне за психологической помощью.

На материале реальных ситуаций я и постаралась продемонстрировать, прежде всего, практическое значение ряда социально-психологических концепций личности, излагая сами идеи достаточно конспективно.

Моя позиция психолога-юнгианца, сторонницы архетипической теории Дж. Хиллмана, и опыт образоцентрической терапии определили ракурс освещения обозначенных проблем, а также мотивации и методологии самого психотерапевтического процесса.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ ЛИЧНОСТИ В КЛАССИЧЕСКОМ

ПСИХОАНАЛИЗЕ
Глава первая. Психоаналитический детектив: доктор Фрейд и доктор Уотсон

Замечание Хиллмана о том, что многие научные труды Фрейда стилистически напоминают «викторианские детективы», натолкнуло меня на мысль ввести изложение теории Фрейда в анализ литературного сюжета такого детектива, а именно известной новеллы А. Конан Дойла «Пестрая лента». К тому же этот сюжет оказался достаточно емким, чтобы иллюстрировать собой основы учения Фрейда, так любившего излагать его в картинах.

Психоанализ литературного произведения как улики, оставленной бессознательным писателя, не новость. Моя же цель иная: рассмотреть сам сюжет как ситуацию специфического общения психоаналитика и его пациентки (а не сыщика и клиента). Рассказ Конан Дойла предоставляет огромные возможности для подобной его интерпретации, как мне, я надеюсь, удастся доказать.

События (в тексте оригинала – факты реальности) по моей воле трансформируются в образы фантазии главной героини новеллы. В качестве таковых они служат материалом не для криминального, а для психологического расследования, проведенного Холмсом и Уотсоном в мною навязанной им роли. Ведь именно синтез врача и детектива в одном лице породил в культуре ХХ столетия фигуру психоаналитика.

Взгляд на факты живой, уже не литературной, биографии как на метафоры психической жизни человека характерен для Хиллмана и его сторонников. Мое вольное обращение с Конан Дойлом призвано подготовить читателя к восприятию метода образоцентрической терапии личности, о которой речь пойдет далее.

Расширение личностного диапазона интерпретаций в жизни – задача высшего пилотажа. Подойдем к ней постепенно, начав с игры, с разминки – с обещанного мною визита на Бейкер-стрит.

  
Ранним апрельским утром 1883 г. перед глазами доктора Уотсона предстает молодая дама под густой вуалью, дрожащая… не от холода, но от страха! Так начинается одна из самых завораживающих историй о Шерлоке Холмсе, записанная доктором Уотсоном и известная нам как рассказ Конан Дойла «Пестрая лента».

Проницательность мистера Холмса, как мы помним, позволила распознать в аристократе злодея, который натравил гадюку на своих приемных дочерей, стремясь присвоить их состояние. В итоге злодей сам погибает от ядовитого укуса, а уцелевшая падчерица переезжает к тете.

Примерно десятью годами позже молодые дамы с испуганными глазами, которым тоже было, что скрывать под вуалью даже от самих себя, потянутся через приемную другого доктора – Зигмунда Фрейда, чтобы испытать на себе его метод раскрытия тайн и сделаться героинями записок доктора Фрейда… о самом себе. Записок не менее популярных в ХХ в., чем новеллы Конан Дойла, и даже снискавших автору литературную премию имени Гете.

Почему бы нам не представить, что мисс Элен Стоунер, героиня «Пестрой ленты», обратилась за помощью не к Холмсу, а к Фрейду, тем более что жалобы 32-летней незамужней особы вполне относились к компетенции венского психиатра: «Я больше не вынесу этого, я сойду с ума!.. Мои страхи так неопределенны, что их могут счесть фантазиями нервной женщины… Вы, как никто, разбираетесь в порочных наклонностях человеческого сердца, попытайтесь пролить хоть немного света в тот непроницаемый мрак, что окружает меня!»2.
Заслуга доктора Фрейда в том, что теперь нам не кажется более чудовищным, чем все убийства на свете, предположение о несколько ином, отличном от перетягивания экономического одеяла, характере отношений между отчимом и падчерицей. Заслуга доктора Фрейда в том, что теперь нам не кажется невероятным, что характер отношений между вдовствующим буяном и перезревающей ничьей невестой может быть скрыт не только от посторонних глаз, но и, по меньшей мере, от самой девицы.

Что, если образ отчима двоится в ее воображении, как в действительности он раздвоился у героини другого рассказа Конан Дойла «Установление личности»? Там поразительно похожая завязка: отчим, имеющий основания желать безбрачия падчерицы, завладевающий ее сердцем с помощью карнавального перевоплощения, и не первой молодости девушка, презирающая в отчиме и обожающая в женихе одного и того же человека.

Что, если неуловимый жених Элен – вымышленный ею для окружающих и, главное, для себя самой персонаж, воплотивший все желанное и идеальное, что таит в себе поистине неординарная личность Ройлотта? «Сама девица дает богатейший материал для наблюдений»3, – замечает Холмс.

Безотчетный страх, по Фрейду, – первый симптом любовного влечения, которому человек не позволяет себе отдаться по моральным соображениям, которого поэтому боится и который, так сказать, выкидывает из головы.

Первые же публикации З. Фрейда можно считать сенсацией в жанре детектива, ибо они строго научным языком, вне всякой мистики, указали, что преступник может прятаться не в шкафу и не за портьерой, а в черепной коробке самой жертвы. Причем, невинное, как голубка, природное желание становится преступным, лишь застоявшись в тесном стойле «тайников души», куда его плетьми загоняет нравственное чувство.
Но, если бы мы пожелали предложить свою версию случившегося, оставаясь в жанре классического детектива, ничто не помешало бы нам обвинить в преднамеренном убийстве Элен. Попробуем обосновать это обвинение, чтобы разрушить структуру рассказа и облегчить тем самым переход к иной, фрейдистской, интерпретации изложенных Конан Дойлом фактов.

Во-первых, финансовая заинтересованность в смерти отчима была у мисс Стоунер не слабее, чем заинтересованность того в ее безбрачии. Во-вторых, зная страсть Ройлотта к «беспривязному» содержанию диких животных, мы вправе сомневаться в том, что он истязал (минимум два года) пресмыкающееся в запертом сейфе, кормя его одним молоком. Скорее, мисс Стоунер завела террариум где-то в необитаемой части дома с сугубо практической целью. В-третьих, психологически маловероятна способность Ройлотта к планомерной подготовке убийства – не в его натуре. Зато Элен, много лет снося скверный характер отчима, определенно была наделена выдержкой и имела все основания ненавидеть хозяина Сток-Морона, что для нее делало его устранение сочетанием полезного с приятным.

Визит к Шерлоку Холмсу мог оказаться великолепным спектаклем, имеющим целью приобретение авторитетного свидетеля: да, мог бы подтвердить сыщик в ходе следствия, девушка боялась покушения, и лишь по счастливой для нее случайности оружие убийцы обратилось против него самого.

Если сестра Джулия действительно погибла, подозрение в причастности к этой скоропостижной смерти в большей степени могло пасть на Элен: она последняя, кто говорил с Джулией, и первая, кто обнаружил ее умирающей. Вторая за два года внезапная смерть в поместье должна была усилить подозрения полиции. У Элен были основания желать укрепления своих позиций с помощью свидетельства Холмса.

Однако на такой подарок, как присутствие Холмса в соседней комнате в момент совершения убийства, Элен едва ли рассчитывала. Это было рискованно, а возможно, требовало пересмотра планов. Зато практически обеспечивало алиби!

В таком случае все увиденное Холмсом в поместье днем – результат инсценировки Элен (у которой на приготовления имелось несколько часов, как мы помним) или ее ложных комментариев.

Только со слов Элен мы знаем, что отверстие между комнатами было пробито незадолго до смерти Джулии. Оно могло быть сделано когда угодно, например, когда соединяло спальню какого-нибудь престарелого Ройлотта с соседней комнатой сиделки и служило как раз недостающим теперь отверстием для шнурка от колокольчика.

Кровать в нынешней спальне Элен могла оказаться весьма старинной и служить ложем некоему буйнопомешанному Ройлотту, родоначальнику фамильной склонности к приступам ярости. Весьма вероятно, что вся мебель в месте заточения такого умалишенного была привинчена к полу, но уцелела от тех времен одна кровать.

Объяснение Холмса нелогично: либо Джулия (будущая жертва убийства) не захотела бы делать перестановку в своей комнате и тогда кровать незачем было фиксировать под отверстием в стене (разве что девушка имела обыкновение двигать ее во сне), либо Джулия, затеяв перестановку, имела бы полное право организовать «высвобождение» кровати. И в этом случае привинчивать ее тоже было бы бессмысленно.

Что касается шнура, то странно все же – если следовать версии Элен – что девушка, просыпаясь день за днем в своей кровати без полога и созерцая низкий, как сказано у Конан Дойла, потолок прямо над головой, не заметила бы, что недавно проведенный (т.е. непривычный и потому привлекающий внимание) шнур от звонка просто привязан в этом месте к крюку. Или такой шнур имел иное назначение, которое обитательнице было известно, или шнур был привязан Элен специально для Холмса, чтобы навести его на ложный след. Блюдечко с молоком и ее собственное орудие переноски змеи могли быть также оставлены Элен для Холмса в отсутствие отчима, благо комната его не закрывалась на ключ, как Холмс обнаружил, ни днем, ни ночью.

Таким образом, Холмс почерпнул при осмотре девичьей спальни не факты, а их интерпретацию, данную мисс Стоунер или произведенную уже им самим в соответствии со складывающейся гипотезой.

Ночью, к исходу четвертого часа напряженного ожидания на привинченной кровати, Холмс, как и Уотсон, услышал шум, напоминающий звук вырывающейся из котла струйки пара. Сравнение Уотсона могло оказаться более верным, чем он сам предполагал: это мог оказаться шум сквозняка, подувшего из так называемого вентилятора, положим, при открывании двери в комнате отчима. Установка сыщика услышать змею превратила этот свистящий звук в змеиное шипение.

Но звуку предшествовал проблеск и запах потайного фонаря из соседней комнаты… Предположим, что Элен (мы же так и не знаем характера ее отношений с отчимом) с вечера находилась не в третьей спальне, как предполагалось, а, по обыкновению, в комнате отчима. Предположим, именно она зажгла фонарь и открыла дверь, зная, что будет слышно в соседней комнате. Элен не боялась разбудить отчима: он крепко спал за столом, одурманенный всыпанным ею за ужином снотворным!

Холмс чиркнул спичкой и стал – вслепую! (ведь только у Ройлотта он произнесет, как бы впервые увидев: «пестрая лента!») – бить по шнуру. Тем временем за стеной, услышав вопли Холмса и удары его трости, Элен могла, насвистывая, быстро освободить заранее принесенную змею и кинуть ее при помощи петли на отчима. Укус напуганной змеи последовал мгновенно, Элен оставалось только скрыться за дверью. (Не вновь ли услышанное благодаря сквозняку «шипение змеи» заставило Холмса пристально разглядывать вентилятор? Лишь крик жертвы отвлек его от этого занятия.)

Картина, увиденная вслед за тем приятелями с порога комнаты отчима, нам известна. Тем же способом или нет была убита Джулия, мы не знаем.

Наутро единственная наследница всего состояния своей матушки отправлялась в путешествие. Жаль, мы не узнаем этого, но должна же была в завещании быть предусмотрена возможность кончины Ройлотта до свадьбы хотя бы одной из его падчериц.

Таким образом мог бы завершиться наш «альтернативный детектив», доказывающий вероятность для Элен оказаться в роли расчетливого убийцы. Но непростительно было бы с моей стороны выставлять в столь невыгодном свете профессиональные способности любимого сыщика, тем более что задачи у нас совсем другие.

В «записках» доктора Фрейда, опубликованных как его научные труды по психиатрии, много историй болезни, в которых можно обнаружить не только психологические казусы из жизни его пациентов, но и настоящие детективные сюжеты. Порой «преступник в тайниках души» не ограничивается недозволенными желаниями или намерениями, но прямо переходит к делу. Причем сам обладатель этих «тайников» ни о чем не подозревает.

Правая рука Элен, как говорится, могла не ведать, что творит левая. Подлинный страх Элен, как и обращение ее к сыщику, могли быть вызваны смутным подозрением, что в доме готовится преступление, причем самым ужасным и неприемлемым для рассудка девушки могло оказаться то, что она сама – тот, кто готовит его! Элен жаловалась на убийцу, не смея назвать его. Умоляла остановить зло, не будучи в силах признаться себе, что способна на такое. Зло просто сгущалось, как мрак, вокруг нее, и трудно становилось различить, в атмосфере дома или в ее собственной душе назревает гроза. Элен искала защиты от самой себя.

Невротическое состояние гостьи, сразу бросившееся в глаза доктору Уотсону, было неподдельным: мисс Стоунер на самом деле оказалась в чрезвычайной психологической ситуации. Целостность ее личности, то есть ее душевное здоровье, были под угрозой.

Обратимся к структуре личности, выявленной Фрейдом в итоге его психологических исследований. Человеческая психика может быть уподоблена сфере, ядром которой с определенного возраста становится образование, названное Фрейдом Я (Эго). Я – это тот во мне, кто осознает сигналы из внешнего мира и от собственных внутренних органов. «Я» – законный владелец моего тела, управляющий им, как водитель автомобилем. Кроме того, Я – совокупность всего, что я о себе помню, и целостный образ того, кем представляюсь себе.

Однако, когда говорят про человека, что «у него не все дома», хотят сказать, что именно «он не в себе», намекая тем самым, что «дома» остался кто-то другой (или другие). Кто же это? Когда Я – не в себе, когда «я выхожу из себя», ядро моей психики, осуществляющее сознательный контроль, отключается. И власть переходит к могучему, хоть и совершенно не сознающему себя, ОНО (Ид).

«ОНО» некогда заполняло собой всю сферу психического, управляя функционированием органов и нашим внешним поведением в соответствии с законами природы, т.е. генетически заложенной в нас биологической программой. Так было с нами, когда мы были младенцами. Принято считать, что так на протяжении всей жизни осуществляется психическая активность животных.

Таким образом, ОНО – это животная, архаичная часть человеческой психики, способная управлять нами в «автопилотном» режиме инстинктов. Но не только…

Жизнь человека сложнее той, что предусмотрена в его биологической программе. Оставаясь существом природным, ребенок со временем должен стать еще и социальным существом, принимая от старших культурное наследие: навыки, знания, правила поведения и взаимодействия, выходящие за рамки инстинктов или подчиняющие их себе.

На втором этапе процесса социализации носитель культуры осуществляет свой посильный вклад в создание культурных ценностей и передает накопленное следующим поколениям.

Такое специфически человеческое функционирование и стало причиной развития в недрах ОНО нового структурного элемента психики, способного отдавать себе отчет в происходящем и действовать в нестандартных ситуациях, не числящихся в реестре инстинктов. Этим элементом стало Я, постепенно оттеснившее ОНО к периферии психической сферы, а в европейской культуре даже возомнившее себя в «доме» единоличным хозяином.

Одной из главных функций Я стал непрестанный поиск компромиссов между внутренними природными и внешними социальными требованиями. Природные требования заключены в ОНО в форме влечений и субъективно представлены эмоциями. Две основные группы влечений обнаруживает Фрейд: агрессивные, разрушительные влечения индивида, направленные как вовне, так и на самого себя, и созидательные влечения, направленные на поддержание и обновление жизни, связанные Фрейдом, прежде всего, с инстинктом продолжения рода.

Первая группа получила название по имени Танатоса, древнегреческого олицетворения смерти, вторая – по имени бога любви Эроса. Обе группы влечений часто вступают в противоречивое взаимодействие.

Однако основное противоречие нашей души лежит между ОНО и третьей «структурной единицей» психики, названной Фрейдом Сверх-Я (Супер-Эго). Сверх-Я формируется вслед за развитием сознания как продукт интериоризации (включения извне в структуру личности) социальных норм и, главным образом, социальных запретов, ограничивающих инстинктивное поведение человека. «Папа с ремнем» не будет стоять наготове, в каждой ситуации поясняя, «что такое хорошо и что такое плохо». Такой «папа» со временем поселится внутри вас, как раз в области Сверх-Я, станет говорить «голосом совести», а то и «шлепать ремнем», удар которого будет ощущаться как мгновенный ожог стыда.

Частично Супер-Эго может быть осознано как личный моральный кодекс, но в значительной степени Сверх-Я, как и ОНО, погружено в бессознательное и оттуда руководит нами.

Я стремится установить гармонию между Сверх-Я и ОНО, то есть между социальным и природным в человеке. Если сознанию в значительной и примерно равной степени доступны требования обеих вечно соперничающих сторон, мы можем говорить о личности в специфическом понимании этого слова, то есть о личности как субъекте осознанного и ответственного выбора, совершаемого на основе культурных общечеловеческих норм, а не локальных и преходящих традиций. Формирование такой личности может считаться идеальным результатом психоаналитической работы.

Между тем ОНО и Сверх-Я борются за абсолютное влияние на Эго. Иногда ОНО вторгается в сознание неукротимыми страстями, и Эго потворствует им, пренебрегая приличиями, вытесняя на задворки души, в дальние уголки бессознательного, не только «ремень отца», но и, так сказать, мягкий упрек матери. Такое «бессовестное» Эго блещет цинизмом в обосновании своих поступков. Доктор Ройлотт (вспомним Конан Дойла) – идеальный образец подобного союза Я и ОНО.

И все же большинство благонамеренных граждан страдают от проблемы прямо противоположной: Супер-Эго, став буфером, обволакивает Я так плотно, что почти не допускает в сознание требований ОНО. Я почивает в Супер-Эго, как в мягкой перинке, уже почти отождествляя свои интересы с нуждами окружающих, являя собой образец благонравия и отзывчивости, забыв о неизбежных эгоистических потребностях, радуясь, что ни злоба, ни похоть не волнуют его, «белого и пушистого».

И вот тут следует вспомнить, почему теория личности у Фрейда названа психодинамической. Зигмунд Фрейд не только различил три сферы человеческой души – Я, Сверх-Я и ОНО (о сознании, совести и бессознательном философы и богословы говорили задолго до австрийского врача). Фрейд выдвинул гипотезу энергетического взаимодействия этих элементов, собственно, и определяющего, по мнению Фрейда, психическую жизнь человека.

Невропатолог по образованию, Зигмунд Фрейд в молодости испытал влияние физиолога Эрнста Брюкке, рассматривавшего организмы как энергетические системы. В качестве таковых все живые существа подпадают под универсальные законы сохранения энергии и энтропии. Фрейд переосмыслил теорию Брюкке применительно к нервной деятельности человека.

Итоговая схема психодинамических процессов представлена следующим образом: возбуждение, возникающее в нервных клетках под воздействием определенных физиологических процессов, приводит к накоплению энергетического заряда. Субъективно заряд ощущается как неприятное напряжение, требующее разрядки и порождающее влечения. Повинуясь влечению, индивид, осознанно или нет, стремится к удовлетворению жизненно важной потребности. В случае успеха напряжение снимается посредством искомой разрядки.

Однако человеческое общество накладывает ограничения на многие биологические потребности своих членов. Сила воли, т. е. сила сознательного Я, сдерживает энергию природных влечений, повинуясь необходимости – ради выживания индивида – следовать и социальным правилам. Удовлетворение потребности просто откладывается на время или обставляется определенным ритуалом.

Половая энергия и энергия агрессии – две наиболее регламентированные в человеческом сообществе природные силы. Общество не только ограничивает, но и запрещает во многих случаях возможность разрядки как сексуального, так и деструктивного напряжения.

Запрет, наложенный на само влечение или на конкретный его объект, повергает человека в малоприятное состояние фрустрации. Выхода два: 1) асоциальное поведение и – как крайние следствия – тюрьма или смирительная рубашка, в зависимости от степени вменяемости; 2) вытеснение.
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13

Добавить документ в свой блог или на сайт

Похожие:

Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии кафедра философии icon Фгбоу впо московский государственный университет
Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, биологический факультет, кафедра энтомологии
Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии кафедра философии icon Статьи (жирным шрифтом)
Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова, физический факультет, кафедра общей физики. Россия,119991, Москва,...
Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии кафедра философии icon Двустадийные комплексные схемы Розенброка для жестких систем
Московский государственный институт электронной техники (технический университет), Зеленоград
Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии кафедра философии icon Московский государственный институт электронной техники (технический университет)
Разработка и исследование периферийных схем управления биполярной бис озу с байтовой организацией
Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии кафедра философии icon Государственное образовательное учреждение высшего профессионального...
Курс лекций по культурологии для студентов всех форм обучения, Махачкала, дгту, 2008. 264 с
Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии кафедра философии icon Методические рекомендации к выполнению работ по курсу “Биофизический практикум”
Московский ордена Трудового Красного Знамени инженерно-физический институт (государственный университет) Министерства высшего и профессионального...
Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии кафедра философии icon Российской Федерации Волгоградский государственный педагогический...
Сформировавшийся под воздействием идей позитивистской философии, натурализм уподоблял художественное познание научному, прокламировал...
Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии кафедра философии icon Гоу впо «Альметьевский государственный нефтяной институт» Корепанов...
Философия морали. Тоска по русскому аристократизму… Как знакомы нам эти темы из трудов Владимира Петровича Фетисова, одного из немногих...
Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии кафедра философии icon Российской Федерации Министерство Российской Федерации по атомной...
Книга предназначена для студентов, специализирующихся в областях, связанных с информационной безопасностью, а также для преподавателей...
Московский государственный институт международных отношений (университет) мид россии кафедра философии icon Московский энергетический институт (технический университет) институт электротехники (иэт)
Иэt; Б. 2б. 3 для всех профилей модуля подготовки «Электротехника» направления 140400 «Электроэнергетика и электротехника»
Литература


При копировании материала укажите ссылку © 2015
контакты
literature-edu.ru
Поиск на сайте

Главная страница  Литература  Доклады  Рефераты  Курсовая работа  Лекции