Предавал




Скачать 7.51 Mb.
Название Предавал
страница 1/54
Дата публикации 05.10.2014
Размер 7.51 Mb.
Тип Документы
literature-edu.ru > Литература > Документы
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   54
Виталий Каравашкин

КТО

ПРЕДАВАЛ

РОССИЮ
УДК 94(47)

ББК 63.3(2)

К93

Все права защищены, ни одна из частей этой книги не может быть воспроизведена или использована в любой форме и любом виде без разрешения автора и издателя. За информацией следует обращаться в ООО «ИД «Русь»-«Олимп».

Каравашкин В.В.

К21 Кто предавал Россию / Виталий Каравашкин. — М.: ACT: Олимп, 2008. — 670, [2] с.

ISBN 978-5-17-049896-3 (ООО «Издательство ACT»)

ISBN 978-5-9648-0183-2 (ООО «ИД «Русь»-«Олимп»)
Ветеран спецслужб Виталий Каравашкин взял на себя редчайшую, смелую и, наверное, не самую благодарную задачу рассказать о людях, предававших Россию, и понять причины, толкнувшие их на это страшное преступление

Почему русские князья не смогли объединиться перед нашествием Батыя? Кто первый перешагнул запретную грань цареубийства? Действительно ли сражение под Бородином было нашей победой? Почему русская оппозиция в борьбе со своими идеологическими противниками опускается до тайной связи с врагами Родины? Русское изменничество пронизывает всю историю нашей страны. Не ожидает ли нас по этой причине новая революция, остановить которую будет не в силах ни власть, ни спецслужбы?

Еще недавно Россия напоминала корабль, гибель которого ожидал весь мир Но корабль не затонул и до сих пор держится на плаву. Героизм и самопожертвование всегда спасали наш многонациональный народ в самые трудные исторические времена, несмотря на усилия как внешних, так и внутренних врагов. «Громада двинулась и рассекает волны. Плывет. Но куда ж нам плыть? »
УДК 94(47)

ББК 63.3(2)

© ООО «ИД «Русь»-«Олимп», 2008
ОТ АВТОРА

Еще недавно Россия напоминала корабль, в трюме которого были открыты все кингстоны. Весь мир, затаив дыхание, ожидал, когда же этот корабль пойдет ко дну. Но он не затонул и до сих пор держится на плаву. Неужели его так сконструировали и построили наши отцы и деды? А может быть, нашлись смельчаки, которые эти кингстоны вовремя закрыли, и корабль вскоре отправится в новый путь?

Очередная тайна истории России. А такими тайнами она необыкновенно богата.

Почему, например, русские князья не смогли объединиться перед нашествием Батыя, несмотря на настойчивые призывы таких дальновидных современников, как автор «Слова о полку Игореве»? Где нашел силы русский народ, чтобы освободиться от татаро-монгольского ига после более чем двухвекового рабства, и обусловлено ли это только социально-политическими факторами? Как в Россию пришла Смута 1612 года? Каким образом народ, когда казалось, все потеряно, положил ей конец? Не реформы ли Петра I, несмотря на всю их жестокость и дикость, спасли Россию именно в то время, когда враждебный Запад совершил впечатляющий бросок вперед в экономическом и военном отношении? Кто первый перешагнул запретную грань цареубийства, и являются ли большевики первоотк-

3

рывателями этого вида преступления? Каковы истоки русского самозванства и его специфика? Почему русские крепостные крестьяне, несмотря на свое тяжелейшее положение, в 1812 г. защитили Отечество рука об руку с большинством своих господ — дворянством? Почему в войну 1812 года среди русских, в отличие от наполеоновского окружения, не было ни одного случая измены, которое существенно повлияло бы на ход войны? Почему М.И. Кутузов, поставленный во главе войска по требованию русского общества и народа для прекращения отступления, продолжал отступать и только нехотя дал французам сражение под Бородино, а затем оставил Москву? И действительно ли сражение под Бородином было нашей победой? Действительно ли декабристы сыграли «прогрессивную» роль, подняв в 1825 г. мятеж против самодержавия, и не затормозил ли этот мятеж поступательное движение России, недавно одержавшей историческую победу над Наполеоном? Неужели достойны презрения и оскорбления партия и режим, которые, несмотря ни на что, внесли самый весомый вклад в Победу 1945 года, спасшей народ, многонациональное государство и, кстати, Православную церковь, от преследования и уничтожения? Почему русская оппозиция в борьбе со своими противниками в конечном счете чаще всего деградирует и опускается до тайной связи с противниками России? Почему могущественная партия, называвшая себя народной, в 1991 году была просто опечатана и ни один рабочий не вышел на улицу ее защитить? Почему отечественный капитал, в отличие от западного, вновь демонстрирует нежелание и неспособность к социальному сотрудничеству с основной частью населения и не желает делиться с ним сверхдоходами, иногда уступая только робким нажимам властей и невнятным призывам Церкви? И не ожидают ли их по этой причине новый бунт или революция, остановить которую будет не в силах

4

никакая армия и спецслужба? И, наконец, почему русское изменничество пронизывает всю историю страны, обнаруживая в начале симптомы нравственной болезни общества, а затем перерастает в настоящую эпидемию, поражающую духовное и моральное состояние народа?

Последний вопрос как раз и содержит в себе тему предлагаемой книги, которая тем или иным образом касается всего вопросника.

Ни один учебник истории не дает и не даст удовлетворительных ответов.

Кто-то сказал, что войну нельзя доверять исключительно военным.

Действительно, в мировой истории можно обнаружить немало примеров, подтверждающих эту парадоксальную мысль. Вспомним хотя бы, как О. Бисмарк на исходе Франко-прусской войны 1870—1871 гг. хлестко побуждал прусских полководцев оставить свою нерешительность и штурмом овладеть столицей Франции, что означало бы окончательную победу Пруссии. После капитуляции Парижа и завершения военных действий он, напротив, старался умерить пыл военных и настаивал на более мягком мирном договоре с противником, дабы не унизить его и не спровоцировать у французов непомерные реваншистские настроения1.

Великий немец оказался прав: в 1919 г. французы взяли реванш и продиктовали немцам унизительные условия мира, а в 1940 г. вновь были унижены именно они, унижены изощренно, в духе гитлеровской Германии. Как продолжился этот процесс в 1945 г. — общеизвестно.

Но каждый афоризм всегда односторонен. Ведь в битвах побеждают все-таки именно профессиональные военные, а не политики даже самого высокого уровня,

1 См.: Бисмарк О. Мысли и воспоминания. М., 1941. Т. 1—3.

5

Можно ли распространить приведенный парадокс на другие области человеческой деятельности? Например, вправе ли мы доверять воспитание детей исключительно педагогам? Или можно ли медицину доверить только врачам? Или (что ближе к нашей теме) можно ли историю доверить только историкам?

Следует признать, что историю пишут именно историки-профессионалы,, Многие российские гуманитарии, независимо от эпохи, мировоззрения и принадлежности к разным исследовательским школам, внесли неоценимый вклад в изучение истории своей страны. И никто иной, как они, выигрывали немало сражений, в том числе и с внешними (т.е. зарубежными) оппонентами, отстаивая историческую правду.

Сегодня мы как раз являемся свидетелями подобных сражений, не менее ожесточенных, чем на поле брани. Как и в военном деле, постоянно совершенствуются средства и методы противоборства. Одна из сторон получила в свое полное распоряжение такое мощное оружие, как средства массовой информации, и прежде всего, телевидение. На театре этих «военных действий» появились целые подразделения спецназа в лице так называемых историков-интерпретаторов, которые получили, кроме всего прочего, и доступ к материалам, ранее не подлежащим опубликованию. Только они имеют право на толкование истории страны, постоянно выдавая свои интерпретации за «вот как это было на самом деле». Схема их доказательств выстроена заранее, и если очевидные факты противоречат этим схемам, то тем хуже для фактов, которые постоянно искажаются или умалчиваются. Не менее стереотипным является следующий «силлогизм»: если так могло быть, то, значит, это так и было. То есть любая сенсационная гипотеза выдается за установленный факт. Однако самая, казалось бы, обоснованная гипотеза остается гипотезой, и не более.

6

Творцы таковых ухищрений всегда ссылаются на закрепленное Конституцией РФ право на свободу слова, забывая, видимо, что этой же Конституцией закреплено право каждого гражданина РФ на достоверную информацию.

Предлагаемая книга и есть реакция на существующую практику толкования истории в средствах массовой информации. Автор, не будучи профессиональным историком, пытается лишь отстоять свое право на историческую достоверность, право миллионов соотечественников, «потерпевших» от действий предвзятых прежних и нынешних «историков-интерпретаторов».

Предлагаемая книга адресована не к читателю, ожидающему скорые и ясные ответы и удовлетворяющемуся выводами историков-пропагандистов.

Мы не ставим своей целью кого-либо переубедить. Книга обращена прежде всего к взыскательному читателю, не принимающему на веру поверхностные рассуждения и досужие домыслы, но стремящемуся составить самостоятельное мнение о событиях отечественной истории, ее героях и антигероях (о последних, собственно, и пойдет речь). Такой читатель, видимо, должен прежде всего исходить из того, что исторические события находятся в вечном, порой очень сложном движении, а творцы этих событий могут так видоизменяться, что в конечном счете превращаются в свою противоположность.

По мнению автора, только самостоятельное и независимое мышление и интеллектуальный поиск позволит нам в полной мере реализовать право на достоверную информацию, что всегда требует определенных усилий. Черный, выражаясь фигурально, цвет предлагаемой книги нацелен вовсе не на очернительство нашей истории. Разве в изумительный по красоте дворец можно войти только через парадные двери? Ведь есть и черный ход, через кото-

7

рый можно проникнуть в его прекрасные залы, увидеть расписанные своды, антресоли, гостиные, анфилады, галереи. Но в отличие от парадного, черный вход даст возможность внимательному наблюдателю сделать выводы об обитателях дворца, их привычках, пороках, уровне благополучия и т.п. Жалкое состояние черного входа, грязь и мусор, отходы, обилие грызунов и насекомых подчас говорят больше, чем блестящие наряды хозяев и гостей в залах дворца и накрытые столы с экзотическими яствами. Но, несмотря ни на что, дворец остается в целом прекрасным творением архитекторов и мастеров. Не случайно, А.С. Пушкин в полемике с П.Я. Чаадаевым заявлял, что ни за что не хотел бы поменять историю Отечества на другую.

Основная часть предлагаемой книги является своеобразной «энциклопедией русского изменничества», в которой представлены биографии (краткие либо более пространные) наших «героев» — изменников и клятвопреступников, дезертиров, перебежчиков, перевербованных агентов и т.д., и т.п. Персонажи размещены в алфавитном порядке, поэтому читатель на одной странице может встретить, например, историю предательства офицера органов госбезопасности 70-х и 80-х гг. прошлого века и описание бегства за рубеж воеводы или дворянина в XVI в. Изложение этих фактов намеренно сухо и, как правило, не сопровождается комментариями. Любознательному читателю представляется исключительное право на свои собственные оценки, пусть расходящиеся с общепринятыми интеллектуально-пропагандистскими клише.

Введение составляет неотъемлемую часть книги. Оно, по замыслу автора, выполнит роль лоцмана в путешествии по морю, условно называемому «энциклопедией русского изменничества», т.е. призвано помочь читателю более свободно ориентироваться в предлагаемом материале, понять

8

каждый случай измены более объемно в жесткой связи с эпохой, в которой это преступление имело место. Во введении автор постарался показать критерии выбора своих «героев», заинтересовать читателя генезисом правовых норм, касающихся измены и других государственных преступлений.

Автор счел уместным уделить некоторое внимание сведениям об уголовном праве и уголовном процессе разных эпох, а также структуре и деятельности органов, занимавшихся выявлением и расследованием государственных преступлений.

Однако проблему изменничества в истории России нельзя рассматривать только с юридической точки зрения. Здесь выходит на первый план феномен нравственно-исторической памяти, который невозможно объяснить ни формальной логикой, ни привычным интеллектуальным анализом. Именно историческая память порождает такие духовно-нравственные константы, как идея необходимости защиты Русской земли как этнического, конфессионального, географического, духовного, культурного, лингвистического целого. Поступки изменников иногда не подпадают под нормы уголовного права, но их оценка обществом, не потерявшим историческую память, всегда однозначна.

Героизм и самопожертвование всегда спасали наш многонациональный народ в самые трудные исторические времена, несмотря на усилия ее внешних врагов и иуд из числа наших соотечественников.

«Громада двинулась и рассекает волны,

Плывет. Куда ж нам плыть?..1

1 См.: Пушкин А.С. Осень.

9

Автор особенно благодарит доктора исторических наук А.И. Филюшкина за предоставление необходимых материалов и бесценные рекомендации.

Большую помощь в создании книги оказали автору профессиональные контрразведчики полковники в отставке Ю.М. Калинин, А.Д. Родионов и С.С. Терехов.

Без практической помощи супруги автора и друзей, особенно братьев Е.П. и В.П. Загородневых и К. К Липотенкова работа над книгой никогда не была бы завершена.

10
ВВЕДЕНИЕ
В Древней Руси понятие измены первоначально трактовалось как нарушение присяги на верность, данной господину (вассалом — сюзерену), или клятвы, скреплявшей политические договоры. Формулы присяги языческого времени сохранились в договоре Руси с Византией 944 г. Согласно им, клятвопреступники «не имут помощи от бога, ни от Перуна, да не ущитятся щиты своими, и да посечени будуть мечи своими и от стрел, и от иного оружья своего, и да будут раби в сии век и в будущий»; «Аще ли же кто... преступить се, еже есть писано на харатье сей, и будет достоин своим оружием умрети, и да будет клят от бога и от Перуна, яко преступи свою клятву» 1

После принятия на Руси христианства такие клятвы скреплялись целованием креста. Эта процедура имела широкое распространение2. Крест как главный символ хрис-

1 Цит. по: Памятники русского права (далее — ПРП). М., 1952. Вып. 1. С. 31, 35.

2 См.: Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). М., 1997. Т. 1. Стб. 167 (1167 г.), 172 (1068 г.), 219 (1093 г.), 227 (1095 г.), 230 (1096 г.), 257, 259, 269 (1097 г.), 297 (1127 г.), 301 (1132 г.), 302 (1133 г.), 306 (1138 г.), 307 (1139 г.), 315, 316 (1147 г.), 326 (1149 г.), 335, 336 (1151 г.), 347 (1157 г.), 362 (1169 г.), 372, 373 (1175 г.), 375, 376 (1176 г.), 379-381 (1177 г.), 386-388 (1178 г.), 402 (1186 г.), 413

11

тианства обозначал соединение, слияние верующего с Господом, служил орудием победы над дьявольскими силами,,

При клятве на кресте проявлялась и другая его семантика — он служил символом мук Спасителя, искупившего ими человечество от греха. Тем самым клятвопреступник как бы предавал искупительную жертву Иисуса и этим уподоблялся распявшим Христа» В числе главных виновников гибели Сына Божьего был и предатель, чье имя стало нарицательным — Иуда...

Нарушение крестоцелования означало отречение от Бога и гибель души клятвопреступника; «Если же преступит кто, то и здесь, на земле, примет казнь и в будущем веке казнь вечную» (Повесть временных лет под 1068 г,)1. Сходная трактовка содержится и в «Поучении Владимира Мономаха» (ок. 1117 г.): «Если же вам придется крест целовать братии (т.е. князьям. — Авт.) или кому-либо, то, проверив сердце свое, на чем можете устоять, на том и целуйте, а поцеловав, соблюдайте, чтобы, преступив, не погубить души своей»2.

Именно с этим связан термин, обозначающий изменника в Древней Руси, — «преступник» («преступившие клят-

(1197 г.), 415 (1200 г.), 417-420 (1202-1204 гг.), 425? 428 (1206 г.), 429 (1207 г.), 434 (1208 г.), 435 (1210 г.), 452 (1228 г.), 455 (1230 г.); ПСРЛ. Т. 2. Стб. 291 (1128 г.), 293 (1130 г.), 295 (1133 г.), 299 (1136 г.), 302 (1139 г.), 306 (1140 г.), 310, 312 (1142 г.), 315 (1144 г.), 318 (1145 г.), 320-354 (1146 г.), 360 (1147 г.), 362-363, 366-368 (1148 г.), 374, 376-377, 393 (1149 г.), 394, 399 (1150 г.), 443 (1151 г.), 451, 454 (1152 г.), 474 (1153 г.), 474, 477 (1153 г.), 479, 481 (1155 г.), 487 (1157 г.), 489 (1158 г.), 494 (1159 г.), 500, 509 (1160 г.), 520 (1162 г.), 522-524 (1164 г.), 529 (1168 г.), 533, 536, 537 (1169 г.), 542-543 (1170 г.), 547 (1171 г.), 559 (1172 г), 564, 566 (1173 г.), 570, 578 (1174 г.), 595—597, 599 (1175 г.), 602 (1177 г.), 615, 624 (1180 г.), 657 (1187 г.), 660, 661 (1188 г.); Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 21 (1118 г.), 22 (1132 г.), 51 (1209 г.), 54 (1215 г.), 55 (1216 г.), 59 (1219 г.), 60 (1220 г.), 63 (1223/24 г.), 68 (1229 г.), 70 (1230 г.).

1 ПЛДР. М., 1978. Ч. 1. С. 186—187.

2 ПЛДР. 4. 1. С. 399.

12

ву»), «а в четверк побегоша к Ярославоу преступници кресту, человали бо бяхоу хрест честный к Мстиславоу со всеми новгородци» (Новгородская Первая летопись, ст. 1215 г.)1. «Преступников» летописец часто определяет как «беззаконных» (т.е. отрекшихся от соблюдения христианских заповедей, «закона») и «окаянных» («сходных с Каином» — библейским братоубийцей, чье имя стало нарицательным).

Сам обряд крестоцелования известен с апостольских времен. На Русь он пришел из Византии вместе с христианством. О присяге христиан на кресте говорится в договорах Руси с греками 911 и 944 гг.2 В самой же Руси она впервые упоминается в 1059 г., когда Изяслав, Святослав и Всеволод Ярославичи, освободив своего дядю Судислава из темницы, «водили его к кресту»3.

Крестоцелование отражало особое положение князя — как стержня всей политической структуры4. Первоначально оно выступало как атрибут статуса князей, исключительная прерогатива в институте регулирования межкняжеских отношений. Им утверждался мир между враждующими князьями, держание ими столов на момент заключения соглашения, фиксировалось единство военных коалиций, закреплялись международные соглашения. Часто акт крестоцелования осуществлялся на княжеском съезде.

Текст клятвы, как правило, включал следующую формулу: «Кто преступит крестное целование — на того быть всем» (Лаврентьевская летопись под 1097 г., Ипатьевская летопись под 1145 г.)5.

1 Словарь древнерусского языка XI—XIV вв. М., 1991. Т. 4. С. 3, 16-317.

2 ПРП. Вып. 1. С. 9, 35.

3 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 162.

4 См.: Рогов В.А. К вопросу о развитии княжеской власти на Руси // Древняя Русь: проблемы права и правовой идеологии. М., 1984. С. 60— 62, 65.

5 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 257; ПСРЛ. М., 1997. Т. 2. Стб. 318.

13

Присяга сопровождалась заключением крестоцеловальной грамоты, в которой оговаривались конкретные условия соглашения. В случае возникновения спорных моментов она могла быть предъявлена оппоненту (напр., это сделал в 1144 г. галичский князь Владимир Володаревич в ходе конфликта со Всеволодом Ольговичем)1.

При оценке легитимности присяги арбитром мог выступить митрополит или церковный собор. Иерарх церкви имел право снять с князя крестоцелование, приняв ответственность за его нарушение на себя2.

Нарушение присяги на верность в Киевской Руси встречалось довольно редко, поэтому каждый раз привлекало к себе внимание летописца. В рассказе об аресте 10 июля 1067 г. Всеслава Брячиславовича Полоцкого князьями Изяславом, Святославом и Всеволодом Ярославичами говорится, что, поклявшись на кресте, они заманили Всеслава для переговоров в шатер, схватили его и бросили в киевскую тюрьму («поруб»). Однако князь находился там недолго: 15 сентября 1068 г. во время восстания киевлян против Изяслава Всеслав был освобожден из заточения, восславлен и поставлен восставшими на киевский престол. Летописец подчеркивает: «Всеслава же явно избавил крест честной! ...Бог же показал силу креста и поученье земле Русской, чтобы не преступали честного креста, целовав его; если же преступит кто, то и здесь, на земле, примет казнь и в будущем веке казнь вечную»3.

Следует отметить, что летописцу не очень важно, пред кем нарушена клятва, — перед соотечественниками или иноземцами. Показателен в этой связи рассказ об избиении Итларевой чади. В 1095 г. в Переяславль Южный прибыло для заключения мира посольство половцев во главе с

1 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 315.

2 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 297; Т. 2. Стб. 291-292, 684 (ст. 1195 г.).

3ПЛДР. Ч. 1.С. 180, 186-187.

14

Итларем и Кытаном. Им были даны гарантии неприкосновенности. Переяславский князь Владимир Всеволодович (Мономах) даже отдал им в заложники своего сына Святослава. Но дружинники Славята и Ратибор убедили Владимира перебить послов. Князь поначалу возражал, ссылаясь на нерушимость «роты» (клятвы). Но веская аргументация, что половцы сами не держат мирных клятв, привела князя к решению, что «нет в том греха».

Славята с небольшой дружиной выкрал заложника Святослава и убил Кытана с его людьми, расположившимися у ворот Переяславля. На следующий день, 24 февраля 1095 г., Итларь и его спутники были обманом заманены в избу, якобы специально истопленную для них. Дружинники Владимира во главе с Ольбером Ратиборовичем расстреляли их из луков через разобранную крышу1.

Летописец довольно сухо излагает эти факты, описывает колебания Владимира, подчеркивает, что клятвопреступление русского князя явилось ответом на нарушение половцами своих обещаний. И все же он называет смерть Итларя «злой».

Наказание за измену клятве часто трактовалось как причина поражения и гибели клятвопреступника. Показательна реакция летописца на вероломное ослепление Василька Теребовльского в 1097 г. Интересно, что причиной разгрома половцев во главе с Белодюзей в 1103 г. также называется клятвопреступление. В уста Владимира Мономаха вкладываются слова: «Знай, это клятва захватила вас! Ибо сколько раз, дав клятву, вы все-таки воевали Русскую землю? Почему не учил ты сыновей своих и род свой не нарушать клятвы, не проливать кровь христианскую? Да будет кровь твоя на голове твоей»2.

1 ПЛДР. 4. 1. С. 238; ПСРЛ. Т. 1. Стб. 227-228.

2ПЛДР. 4. 1. С. 271.

15

Модификация понятия измены происходит в период феодальной раздробленности. Со второй трети XII в. учащаются крестоцелования князей и их последующие нарушения. При постоянных междоусобицах князья клялись и нарушали свои обязательства столь часто, что, по выражению летописца, «уста не успевали обсыхать от крестного целования»15. Выявить зачинщика клятвопреступления зачастую не было никакой возможности: присягу нарушали все стороны в многочисленных конфликтах.

Крестоцелование обрело в значительной мере формальный характер. Клятвопреступление по-прежнему осуждалось, но усобицы теперь расценивались, скорее, как «мятеж», «крамола» — явление негативное, но практически повседневное. Лишь в некоторых случаях летописец выражает безоговорочное возмущение «окаянными законопреступниками»: например, если присяга была нарушена особо злодейским способом и привела к ужасающим последствиям (см. ст.: Кучковичи, Улеб настоящего издания).

Рост городов и городских общин, нередко выступающих в междоусобных конфликтах в роли самостоятельной силы, вызвал новую форму крестоцелования. С XII в. оно начинает скреплять договоры горожан с князем (ранее стороны присягали на иконе — покровительнице города). Представители городских общин, приносящие князю присягу, включали в нее следующую формулу: «Яко ты нам князь еси, и даи ны Бог с тобою пожити, извета никакоже до тебе доложити и до хрестного целования» (Ипатьевская летопись под 1159 г.); или: «Якоже им имети сына его собе князем, а иного князя не искати, оли ся с ним смертью розлучити» (Ипатьевская летопись под 1168 г.)2.

1 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 536.

2 ПСРЛ. Т. 2. СТб. 494, 529.

16

Если нарушение клятвы князем воспринималось как привычное дело, то аналогичные преступления горожан осуждались более сурово. Как пример можно привести «полоцкую измену 1159 г.» и «новгородскую измену 1161 г.».

В 1159 г. вече г. Полоцка принесло присягу на верность князю Ростиславу Глебовичу. В ней говорилось, что «ты нам князь, и дай нам Бог с тобою пожить, никаких обвинений на тебя не возводя». Как отмечает летописец, полочане тут же изменили и тайно снеслись с князем Рогволодом Борисовичем Друцким. Они подговаривали его напасть на Ростислава и отомстить за его былые обиды. При этом клятвопреступники обещали хранить верность уже Рогволоду, а Ростислава выдать.

Рогволод «целовал крест» полочанам и согласился на их условия. Они же «лестью» заманили Ростислава в город. Князь приехал на церковный праздник (день Св. Петра), но предусмотрительно надел «под порты» доспехи, и напасть на него заговорщики не решились. Они позвали его вторично, утверждая, что им срочно надо сообщить какие-то важные вещи. Ростислав удивился, но поехал, полагаясь на крестное целование. Неподалеку от крепостных ворот его встретил сбежавший из Полоцка младший дружинник, который сказал, что людей Ростислава убивают на городских улицах, а приглашение веча — это ловушка. В отместку за измену Ростислав устроил погром Полоцкой земли. Полочане все же пригласили на престол Рогволода, и тот после непродолжительной усобицы сумел заключить мир с Ростиславом1.

В 1161 г. новгородцы на вече приняли решение свергнуть князя Святослава Ростиславича, которому ранее принесли присягу на верность. По традиции новгородский князь жил не в самом городе, а неподалеку от него, на Рюрико-

1 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 494-496.

17

вом Городище. К нему прибежал вестник, сообщивший, что «великое зло деется в городе»: новгородцы изменили крестоцелованию и хотят его схватите Святослав, однако, что-либо предпринять не успел: на Городище ворвались вооруженные люди и схватили князя. Его жену заточили в монастырь, имущество разграбили, дружину разоружили и заковали в цепи. Пленного Святослава под конвоем отослали в Ладогу. Позже он сумел освободиться, по выражению летописца, «силой честного креста»1.

Частые изгнания князей из Новгорода создали его жителям репутацию клятвопреступников. Когда жертвой аналогичной «новгородской измены» в 1169 г. стал Святослав Ярославич, то один из его дружинников воскликнул: «Но обаче невернии суть всегда, ко всим князем»2.

В XII в. институт крестоцелования стремительно распространяется на социально-экономические и правовые отношения, бытовую, повседневную среду и становится чисто ритуальным действием, скрепляющим любую клятву, присягу. Если в Древнейшей Правде (нач. XI в.) присяга упоминается как атрибут дружинной среды, то в Пространной редакции Русской правды (XII в.) клятва (рота), видимо, скрепляемая крестоцелованием, фигурирует уже в целом ряде статей: 22 (разбирательство по татьбе и поклепе при исках менее двух гривен), 31 (развитие ст. 10 Краткой редакции). 37 (покупка краденого имущества), 47, 48 (вопросы займов), 49 (хранение товара), 52 (вопросы займов от трех кун), 109 (размеры судебных пошлин — уроков — при принесении клятвы).

Кризис института крестоцелования отражен в «Поучении к простой чади» (до 1187 г., приписывается новгородскому игумену Моисею): «Пророк глаголет: того ради завя-

1 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 510-511.

2 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 537.

18

за небо, не пустить дъждя на землю, зане человеци кленуться Богом и его святыми, и друг друга догонять до клятвы, и церковь Святую невесту Христову ротою скверняще. Приводяще, закалають сына пред матерью. Слугы же тоя матере своего брата, рожьшагося по духу святым крещениемь, пиют кровь заколенаго сына матери тоя. И того ради вся силы небесныя трепещють страхом, занеже Господь Бог не велит догонити человека до клятвы и до роты»1.

Уменьшение с конца XII — начала XIII в. летописных свидетельств об актах княжеской присяги на кресте и ее все большее распространение в «некняжеской сфере» отражают девальвацию роли клятвы как регулятора политических отношений. Естественно, что подобное «измельчание» понятия уменьшало его соотношение с трактовкой измены: она перестала сводиться только к нарушениям княжьего слова. Теперь большее внимание начинает уделяться контактам «предателей» с чуждыми этническими и конфессиональными общностями.

По мнению средневекового русича, в приходе иноплеменных (не принципиально, пришли они сами или их «навели») заключалось Божие наказание, справедливо насылаемое на Русскую землю за грех клятвопреступления, «княжьи крамолы» и братоубийства: «Бог попусти казнь на ныя, а не аки милуя их, но нас кажа, обращая ны к покаянию, да быхом ся въстягнули от злых дел, и сим казньнить ны нахождением поганых, се бо есть батог его, да некли смерившеся въспомянемся от злаго пути»; «Татаром же победившим Руськыя князя за прегрешение крестианьское пришедшим»2.

Соглашения с иноземцами, особенно неверными, летописцами осуждаются. Особенно часто подобные мотивы

1 ПЛДР. Ч. 2. С. 402.

2 ПСРЛ. Т. 2. СТб. 603, 648, 745.

19

возникают с 1170—1180-х гг, когда на первый план выходит борьба с половцами как главным внешним врагом всех русских земель. Походы на половцев оцениваются как «мысль благая о Русской земле», вызванная желанием ей добра, защитой ее интересов1. Все чаще высказывается мысль, что рост усобиц — на руку противникам. Именно в это время было возможно появление «Слова о полку Игореве» (1185 г), содержащего горячий призыв к единению русских князей для отражения половецких набегов для защиты всей Русской земли. Связь с врагами Русской земли расценивается как предательство и измена христианству, особенно в период татаро-монгольского нашествия.

События 1237—1240 и последующих годов были восприняты на Руси как государственная катастрофа. По словам древнерусского книжника, в то время «инии же бежаша в земли дальний, инии же крыяхуся в пещерах и в пропастех земных, а иже в градех затворишас(ь), ти исповеданиемь и со слезами без молящеся, тако от поганых немолитвено избьены быша, а инии же крыяхуся в горах и в пещерах и в пропастех и в лесах, мало от тех осталося». Нашествие татар резко обострило проблемы национально-религиозной самоидентификации и верности своему правителю, вере, земле, городу и т.д. Именно в связи с их осмыслением мы впервые сталкиваемся с термином «измена».

По мнению летописцев, пришельцы с востока являлись варварскими народами, «заклепанными» Александром Македонским в горах. Они должны вырваться на свободу, в соответствии с эсхатологическими пророчествами Мефодия Патарского, как раз накануне наступления «последнего века», конца Света.

В сознании людей, живущих эсхатологическими ожиданиями, особое значение приобретает чувство ответствен-

1 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 700.

20

ности за свое поведение, его соответствие христианскому идеалу. Пренебрежение этим идеалом означало неготовность ко Второму Пришествию Христа, погубление своей души и тем самым — вольный или невольный союз с Антихристом, дьявольскими силами. Второе и считалось изменой. Таким образом, термин «измена» имел, прежде всего, религиозное происхождение.

Именно в таком контексте он впервые встречается в «Повести об убиении в Орде князя Михаила Всеволодовича Черниговского и боярина его Федора», описывающей события 1246 г. Явившись к Батыю за ярлыком на Великое княжение, князь согласился поклониться хану и признать его власть: «А царю вашему кланяюся, понеже поручи ему Бог царство света сего». Это отражало понимание нашествия как Божьей кары, противление которой было бы бунтом против Божьей воли. Но Михаил наотрез отказался участвовать в унизительных языческих обрядах, которым обычно подвергали в Орде русских князей: поклонение идолам, кусту и прохождение между зажженных костров, при этом в огонь бросались атрибуты православной веры. Черниговский князь заявил, что «не хощю именем хрестьян зватися, а дела поганых творити». При обосновании данной мысли звучит и термин «измена»: по словам Михаила, какая польза в обладании всем миром при погублении своей души, и «что дасть человеку измену на души своей»1.

Во второй половине ХIII — первой половине XV в, на Руси присутствует двоякое осмысление изменничества. Первое — как преступное сотрудничество с иноземными захватчиками (см, ст,: Плоскиня), С другой стороны, с развитием феодальных отношений приобретает актуальность проблема отъезда дружинника (вассала) от князя (сюзере-

1 Цит. по: Серебрянский И. Древнерусские княжеские жития. Тексты. М., 1915. С. 57.

21

на). Дружинник сохранял еще право отъезда, несмотря на присягу.

В русских землях такой акт назывался «отдать» или «отложить» крестное целование, а в литературе подобные действия обычно называют «правом отъезда»» В договорные грамоты князей обязательно вводилась статья: «А боярам и слугам межи нас вольным воля: кто поедет от нас к тобе... или от тобе к нам, нелюбья не держит»1, т.е. гарантировалось их право выбирать себе господина по своему разумению.

Право отъезда обеспечивало личные права представителей феодалитета, но подрывало политические силы княжеств и земель, т.к. не было никаких гарантий, что в самый ответственный момент бояре и служилые люди не покинут своего господина и на совершенно «законных основаниях» не присоединятся к его врагам. Поэтому довольно рано отмечаются попытки ограничения самовольства «отъездчиков». Одно из первых свидетельств этого установление в 1368 г. Новгородом Великим — правила конфискации земель отъехавших бояр2.

К этому времени относятся и попытки князей запретить право перехода для служилых людей, получавших свои земли за обязанность пожизненной военной службы. Осуждению отъездчики подвергались и со стороны Церкви, прямо связывающей поступки перебежчиков с изменой: «Аки кто от своего князя отъидет, а достойну честь приемля от него, то подобен Июде, иже любим господом ти умысли продати е ко князем жидовьскым... Да и вы, сынове мои милии, не мозите приятии чюжему князю, да

1 Цит. по: Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.; Л., 1950. 2, 5, 9—11, 13-15. С. 13, 20, 27, 30, 32, 39, 40, 42.

2 См.: Собрание государственных грамот и договоров (далее — СГГД). М., 1813. 4. 1. С. 28.

22

не в то же зло впадете» (Поучение ко всем крестьянам XIV—XV вв.)1.

Во второй половине XV—XVI вв. проблема «отъезда» дружинников обретает особую остроту в условиях образования Русского централизованного государства. Аристократия стремилась сохранить за собой привилегию выбора господина, независимо от его национальной и государственной принадлежности (например, князья пограничных земель не считали зазорным переходить в Литву вместе со своими вотчинами).

В связи с этим Иван III (1462—1505) вводит практику взимания с «отъездчиков» клятвы на верность. Первая известная нам такая присяга была взята 8 марта 1474 г. с князя Данилы Дмитриевича Холмского, ранее эмигрировавшего из Литвы на Русь.

Подобный документ назывался «укрепленой грамотой». При этом приносилась на кресте клятва никуда не отъезжать, служить до конца жизни («до своего живота») государю и его наследникам. Приносящий присягу обязан был сообщать о всех услышанных им «помыслах» «добра» или «лиха» на великого князя. При нарушениях виновный подвергался церковному проклятию и казни. Поручителями тех, от имени которых возбуждалось принесение клятвы, выступали митрополит и освященный собор (собрание высших церковных иерархов страны).

Одновременно с укрепленой грамотой взималась поручная запись (она называлась «поручная кабала») с представителей аристократии, которые ручались своими деньгами, что их конфидент не сбежит. Например, за Д.Д. Холмского дали такие записи восемь человек, оценив свое доверие в две тысячи рублей.

1 Цит. по: Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. 4-е изд. М.; Л., 1926. С. 205.

23

Кроме того, Иван III широко практикует присягу на верность (крестоцелование) всех жителей покоренных земель, присоединенных к России. В соглашения с ними вносятся статьи, ограничивающие их возможности к «изменным поступкам». Например, Коростынский договор с Новгородом 1471 г. содержал положения, запрещавшие новгородцам сношения с Литвой, «кто на Литве не буди, от вас, от великих князеи, нам, вашеи отчине Великому Новугороду, мужем вольным не отдатися никоторою хитростью, а быти нам от вас, от великих князеи, недоступным ни к кому». Бывший вольный город также отказывался принимать перебежчиков — «лиходеев великих князеи».
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   54

Добавить документ в свой блог или на сайт
Литература


При копировании материала укажите ссылку © 2015
контакты
literature-edu.ru
Поиск на сайте

Главная страница  Литература  Доклады  Рефераты  Курсовая работа  Лекции