Александр Сергеевич Селищев www selishchev finec ru Иркутск в 1951 году 1

1 Опубликовано в газете: «Восточно-Сибирская правда». 6.03.1998. С.7. Здесь приводится полный текст с современными комментариями (сентябрь-октябрь 2006 г.).

2 ВСП. 21.06.1951.

3 Гусаров Сергей Андреевич (1914-26.12.2001) – главный архитектор г. Иркутска (1949-1953) и депутат городского совета. Член Союза архитекторов с 1940 г. Возглавлял правление Иркутской организации Союза архитекторов с 1958 по 1961 г.

Осуществлял корректировку генерального плана Иркутска послевоенного периода. Являлся (соавтором) генерального плана г. Черемхово; а также проектов планировки и застройки многочисленных поселков Читинской и Иркутской областей (пос. им. Горького, Селиваниха, Боковский, Алексеевский, Мышелёвка, пос. Иркутского завода фарфоровых изделий и др.).

Автор реконструкции жилых домов № 20 и 32 по ул. Ленина в Иркутске, школ №№ 13,15, 23. Участвовал вместе со скульптором Томским в создании памятника Ленину на пересечении ул. К. Маркса и Ленина. В 1972 г. награжден орденом Трудового Красного знамени.

4 Это нелепое строение в том же безобразном состоянии я помню уже в конце 1950-х годов. Мы частенько перебирались через мост на нашей служебной «Победе», а потом и на нашем личном «Москвиче-412» (желтый номер с черными знаками – Ищ 13-93). Два или три сезона во второй половине пятидесятых годов меня возили через этот «чёртов-мост» в летний «детский сад» села Никольского. До сих пор помню деревянное здание сельской школы, в которой летом жили городские дети. Кажется, в 1990-е годы я прочитал в газете, что это здание сгорело.

Неглубокая, но сказочно-милая луговая речка. Настолько мелкая, что нам малышам свободно позволяли в ней купаться. Помню чудное лесное озеро, в котором мы тоже купались. А я с умилением наблюдал за маленькими, прямо-таки игрушечными, несколько сантиметров высотой, ростками елей. Некоторые из них я выкапывал – пытался высадить недалеко от здания школы, поливал. Но они не приживались.

Помню огромные стада коров. Летом 1959-1960 годов родители оставляли кому-то из местных жителей 10 рублей в месяц (а летом 1961-го – 1 рубль в месяц), чтобы те каждый вечер давали мне по стакану парного, пахучего горькой полынью, молока. Помню гнезда стрижей под крышами амбаров.

Именно в эти годы предтеча «демократов» Н.С. Хрущев одним махом покончил с коровьими стадами по всей стране. Вот таким диверсантом был этот «демократ». Он свел на нет сельское хозяйство, а его последователи – всю национальную индустрию в целом.

Помню и ночные очереди за хлебом – логичное следствие дебильных хрущевских экспериментов. Очереди прятали подальше от случайных глаз – во дворах хлебных магазинов. Выдавали по 2 булки хлеба «в одни руки». Поэтому и меня, еще малыша, брали на эти тоскливые ночные сходки.

На моих глазах, в конце 1950-х – начале 1960-х годов почти всех коров вывели под корень. Бравый сельский пастух, первый парень на деревне, как-то быстро сник и спился. Бедная, бедная Россия с безответным рабским населением, не смеющим постоять за свои постоянно попираемые чиновниками-идиотами, права. На все «реформы», несущие лишь разрушения и смерть, население тупо отвечало беспробудным пьянством и покорным вымиранием.

Еще помню, как, переехав через упомянутый мост, наверное, это было в августе 1959 или 1960 года (а мой дед родился 5-го августа), наш автомобиль завернул в лес. Там расстелили на земле скатерть и устроили пиршество. Дед Николай не пил: он взял свою рюмку с коньяком, а я – стакан с лимонадом и жестяную пробку от бутылки. Мы отправились посмотреть на суету огромного муравейника. Дед установил пробку среди суетящихся лесных насекомых, и наполнил ее несколькими каплями коньяку.

Муравьи жадно набросились на хмельной напиток. И началась разнузданная попойка. Маленькие выпивохи быстро пьянели, шатались, отползали и падали. Их место занимали все новые любопытствующие. Дед и внук веселились от души, глядя на эту муравьиную вакханалию.

5 Штырова Нина Михайловна. В 1940 и в 1944-1982 гг. – заведующая кафедрой «Патологической физиологии» Иркутского медицинского института. Окончила в 1935 году аспирантуру в Москве. Наша соседка по даче, которая располагалась на Ершовском заливе в садоводстве «Ангара». Ее муж – Александр Андреевич был каким-то начальником в области строительства. Сын Игорь – симпатичный, умный, красноречивый, но непутевый молодой бездельник. С амбициями. Помню, как он рассказывал о том, что играл за футбольную команду «Черноморец». Во второй половине 1960-х годов я начал увлекаться изучением иностранных языков. Игорь всегда с интересом следил за моими лингвистическими упражнениями в области английского языка. Я изучал тогда английский, немецкий и французский. Читал книги и учебники. Слушал пластинки с диалогами. Игорь стремился продемонстрировать свою осведомленность в английском языке. Поначалу мои упражнения его просто развлекали. Но когда мои занятия стали давать результаты, и когда я начал читать английскую литературу в подлиннике – это его несколько озадачило.

В конце 1950-х, начале 1960-х годов на нашей даче перед самым домом мы высаживали цветы: гладиолусы, пионы, маки… Потом кто-то начал аккуратно срезать маковые коробочки с семенами. Много позже я узнал, что мак – сырье для изготовления наркотиков. Еще позже до меня дошло, кто и зачем это делал. Похоже, что до моего любимого деда Николая всё стало понятно гораздо быстрее. Но он, как истинный джентльмен, не раздувал сплетен, лишь иногда невнятно ворчал. Выращивание маков пришлось прекратить.

Игорь женился, видимо, в Одессе. Привез жену. Родилась дочь Елена. Похоже, брак был неудачный и, кажется, распался. Я плохо все помню, так как с начала 1970-х годов на даче почти не бывал, а в 1976 году и вовсе уехал учиться в Ленинград в аспирантуру.

6 Родная сестра моей бабушки – Ольшевской (Мишариной) Апфии Александровны. Мою бабушку я никогда не видел, так как она погибла в автомобильной катастрофе во время войны. Говорят, что она предчувствовала свою гибель, и незадолго до смерти купила в комиссионном магазине на память о себе чудный лесной пейзаж маслом неизвестного дореволюционного художника.

Мишарины принадлежали к зажиточному сибирскому купеческому роду, и даже, кажется, находились в родстве со знаменитыми купцами Второвыми. В начале XX века девицы рода получали хорошее по тем времена образование. Раиса Александровна обладала нелегким взрывным характером. Была упряма и безапелляционна. Помню, пришла к нам в гости, и с криком: «Какая духота» - бросилась открывать форточку, да так стремительно, что оторвала шпингалет. Через много лет я осознал, что именно тётя Рая привила мне любовь к русской литературе и великим русским: Петру I, Ломоносову, Суворову, Пушкину. Тётя Рая была сущим воплощением и миссионером великой русской идеи.

Матушка рассказывала, что иногда тётя Рая возила меня гулять на Синюшину гору, что совершенно не отложилось в моей памяти. В то время там был прекрасная роща.

Жила тётя Рая в доме с аркой между улицами Дзержинского и Тимирязева со стороны улицы Литвинова. Дом был (и есть) расположен напротив рынка. Но окна комнаты тёти Раи выходили на складской двор. В свои последние годы одна жила в добротном кирпичном доме на набережной Ангары рядом с церковью Богоявления в комнате с подселением.

Родной брат тёти Раи и моей бабушки – Иван Александрович Мишарин был директором Иркутской кондитерской фабрики. Его сын – Александр Иванович Мишарин, прекрасной души человек. Старше меня лет на 5. Мишарины жили во дворе гостиницы «Ангара» в добротном кирпичном доме, выходящем на улицу Желябова. К сожалению, связи с моими родственниками Мишариными утеряны.