Лекция первая
|
Скачать 0.84 Mb.
|
| ЛЕКЦИЯ ПЕРВАЯ 8 апреля 1924 г. Уважаемые слушатели! Задачей этой педагогической конференции является обсуждение вопроса о значении воспитания и обучения для личности человека и для культуры нашей современности. Вряд ли мы вызовем возражения у тех, кто способен непредвзято взглянуть на современную культуру, если скажем, что эта тема глубоко связана с загадкой, перед которой в наше время стоят души и сердца очень многих людей. Мы можем проследить пути, на которых складывался присущий сегодня человеку подход к пониманию самого себя. Последнее столетие отмечено стремительным развитием естественных наук и всем тем, что они принесли цивилизации. Собственно говоря, вся современная жизнь пропитана естествознанием Нового времени. Однако, вглядываясь в это естествознание, мы понимаем, что оно направляет наш взор на царство минерального и под этим углом зрения формирует представления о других царствах природы; и мы убеждаемся в том, что ныне человек не в состоянии так непосредственно и интимно рассматривать самого себя, как он делал это в прежние эпохи. Ничто из дарованного человечеству проницательностью естественных наук, не может быть непосредственно применено к внутреннему существу человека. Все ответы на вопрос о законах и жизни внешнего мира не приближают нас к сущности того, что заключено в границы человеческой кожи. Люди теперь даже не подозревают о том, что в действительности представляют собой природные процессы в живом человеке — его дыхание, кровообращение, питание. Поэтому-то и пришли к тому, что даже в отношении душевного обращаются не к самому этому душевному, но рассматривают его проявления в телесной организации. Пришли к чисто внешним экспериментам над человеком. Я не выдвигаю возражений против экспериментальной психологии и экспериментальной педагогики. То, что сделано в этом направлении, должно быть, конечно, признано, но, скорее, как симптом, а не по своему содержанию. Об этих опытах над человеком все же следует сказать здесь несколько слов. Во времена, когда знания о совершающихся в другом человеке душевных процессах получали интуитивно, благодаря способности непосредственно сопереживать его внутренний мир, являлось, так сказать, само собой разумеющимся при объяснении телесных явлений исходить из того, что было известно о духовно-душевном. Ныне идут противоположным путем: исследуют внешние проявления, симптомы; хотя делают это, конечно, достойным уважения образом, — как достойно уважения сегодня всякое естествознание. Вместе с развитием новейшего мировоззрения установилась привычка считать заслуживающим внимания только то, что может быть воспринято органами чувств, и то, что посредством чувственного опыта может постичь разум. Вследствие этого пришли к невозможности правильным образом видеть внутреннее существо человека, к тому, чтобы довольствоваться наблюдением внешних оболочек. Методы, столь превосходно себя зарекомендовавшие при изучении внешней природы, ее строения, ее процессов, когда их применяют к человеку, оказываются непригодными для исследования элементарных воздействий одной души на другую. Современная наука, раскрывающая нам определенные явления природы, удаляет нас от человека. Нетрудно видеть, что в результате страдает та область нашей культуры, к которой принадлежат образование и воспитание. Ибо педагог только тогда способен воспитывать и преподавать, когда он понимает то, что он должен преобразовывать и формировать; так же, как живописец способен творить, лишь зная природу, сущность краски, а скульптор — сущность своего материала. Это справедливо в отношении искусств, имеющих дело с внешними материалами, и тем более должно быть справедливым в отношении искусства, имеющего дело с самым благородным материалом, который только может быть дарован человеку, — с человеческим существом, с его становлением и развитием. Воспитание и преподавание всегда должны основываться на действительном познании существа человека. К такому, всецело покоящемуся на подлинном познании человека искусству воспитания, мы стремимся в вальдорфской школе. Вальдорфским методам воспитания и преподавания и посвящена настоящая конференция. Можно было бы сказать: новейшее время отмечено огромными достижениями в области познания человека! Действительно, в отношении познания телесной организации человека достигнуто очень многое. Но человек состоит из тела, души и духа. Антропософская духовная наука, на которой основаны метод и система воспитания в вальдорфской школе, изучает их равным образом и стремится избежать какой бы то ни было односторонности. В следующих лекциях, предисловием к которым является сегодняшняя, мне предстоит много говорить о таком познании человека. Теперь же мне хотелось бы обратить ваше внимание на то, что подлинное познание не ограничивается знанием о теле, душе и духе отдельного человека, — оно стремится постичь все, что происходит между людьми в земной жизни. Когда встречаются два человека, у них не может сразу же возникнуть полного, пронизанного сознанием знания друг о друге, — это было бы абсурдно. Мы просто были бы не в состоянии нормально общаться друг с другом, если бы считали нужным постоянно спрашивать себя: что это за человек, что он в себе заключает? Но в неконтролируемых впечатлениях, ощущениях и, прежде всего, в импульсах воли мы несем бессознательное знание о том, кто встретился нам на нашем жизненном пути. Такое знание о человеке в новейшую эпоху пришло в упадок, и именно этим объясняются наши социальные беды. Оно опустилось в области, еще более подсознательные, чем те, в которых оно жило прежде. Но оно существует и по сей день — иначе, впервые увидев человека, мы не могли бы составить себе о нем никакого понятия. Не правда ли, знакомясь с кем-нибудь, мы — порой совсем безотчетно — испытываем чувства симпатии или антипатии, говорящие нам о том, способны ли мы сблизиться с данным человеком, или же, например, что нам лучше держаться от него подальше. Подчас по первому взгляду мы можем судить о наличии или отсутствии в нем ума и одаренности. Тысячи впечатлений готовы подняться в сознание из глубины нашей души, но мы отклоняем их, чтобы не нарушалось непосредственное общение; и в то же время это — наш душевный багаж, с которым мы предстоим другому человеку, этими неосознанными впечатлениями мы руководствуемся, давая направление нашей жизни. Сочувствие, которое ведь является одним из значительнейших моральных импульсов, должно быть отнесено к такому бессознательному познанию человека. И вот, в жизни мы, взрослые люди, упражняемся друг с другом в таком бессознательном познании — не замечая его, но действуя сообразно ему. По отношению же к душе ребенка душа учителя должна быть значительно более сознательной. Это необходимо для того, чтобы учитель мог правильно формировать ее, необходимо ему для приобретения истинного воодушевления, истинного педагогического искусства, истинного сочувствия к душе ребенка, необходимо для правильного воспитания и преподавания. Самое важное в преподавании и воспитании совершается между душой учителя и душой ребенка. Из такого познания человека мы и будем исходить. Из познания, которое не может иметь четких очертаний, ибо оно относится не к отдельному человеку, но слагается из того, что в процессе воспитания происходит в душе учителя, и из того, что живет в душе ребенка. Подчас совсем непросто бывает наблюдать эти неуловимые токи, струящиеся от души учителя к душе ребенка и обратно. Ведь все здесь, по существу, меняется каждое мгновение. Для этого нужно особое видение, душевное видение, способное воспринять то мимолетное и тонкое, что перетекает из души в душу. Должно быть, только тогда мы и научимся понимать каждого человека в отдельности, когда сможем постигать то сокровенное духовное, что разыгрывается между людьми. Для начала на ряде примеров мы попробуем рассмотреть, как формируются эти протекающие от одного человека к другому потоки. Познание человека, в частности ребенка, очень часто представляют себе заключающимся в том, чтобы спрашивать о действующих в детстве силах развития и о том, как мы должны поступать, чтобы в каждом конкретном возрасте правильно идти навстречу этим силам. Но познание человека, как оно здесь подразумевается, ограничивается не отдельными этапами развития, но простирается на все его земное существование, — что требует, разумеется, значительных усилий. Воспитателю и преподавателю необходимо принимать во внимание всю земную жизнь человека, ибо то, что как предрасположенность мы закладываем в него на восьмом или девятом году его жизни, сказывается на сорок пятом или пятидесятом году. То, как я, учитель, обхожусь с ребенком младшего школьного возраста, как я учу его, глубоко проникает в его физическую, душевную и духовную природу; скрытое под внешним покровом, будучи заложенным подобно семени, оно растет и действует в продолжение десятилетий и по истечении многих лет удивительным образом выступает наружу — иногда в конце жизни человека. Правильно воздействовать на ребенка возможно лишь при помощи того истинного познания человека, которое обращено не только на детство, но на всю жизнь в целом. Такое познание человека я имею в виду и хочу на примерах показать вам, — сегодня лишь в ограничений мере (в дальнейшем мы поговорим об этом подробнее), — как глубоко интимно может воздействовать душа учителя на душу ребенка. Задачи, которые наш разум ставит нашей воле, мы сумеем выполнить, если будем знать, что именно совершается между учителем и ребенком в то время, когда они просто находятся друг возле друга — каждый со своим особым характером, со своим особым темпераментом, на своей ступени образования, со своим особым физическим и душевным складом. До того, как началось какое бы то ни было обучение или воспитание, и мы и дети просто существуем рядом, между нами уже нечто происходит. И первый важный вопрос — это вопрос о влиянии учителя на ребенка. Чтобы не блуждать в абстракциях, начнем с одной конкретной характеристики человеческой природы — с темперамента. Начнем не с темперамента ребенка, ибо здесь мы лишены выбора: мы должны воспитывать каждого ребенка, с любым темпераментом, — о детских темпераментах мы поговорим позже, — чтобы ограничить нашу задачу, начнем с темперамента учителя. Учитель приходит в школу и вступает в общение с детьми, уже обладая определенным темпераментом: холерическим, флегматическим, сангвиническим или меланхолическим. На вопрос о том, что мы, педагоги, можем сделать для обуздания, для воспитания своего собственного темперамента, можно дать ответ, лишь исследовав главную проблему: как действует на детей то, что их учителю присущ тот или иной темперамент? Начнем с холерического темперамента. Холерический темперамент характерен тем, что учитель не в состоянии обуздать его, что он отдается ему. Каким образом он все же мог бы совладать с ним, мы рассмотрим позже; сначала просто укажем на то, что холерический темперамент обнаруживает себя в могучих, сильных проявлениях; порой он побуждает учителя к таким поступкам, к такому обращению с ребенком, о которых учитель впоследствии сам жалеет. Может быть, он что-то резко делает вблизи ребенка и этим пугает его — мы еще увидим, сколь нежна в детстве душевная жизнь. Испуг скоропреходящ, но он проникает вплоть до физической организации. Находясь возле холеричного учителя, дети иногда испытывают постоянное чувство страха или подсознательную подавленность. Короче, нужно иметь в виду совершенно определенное, интимное воздействие холерического темперамента на ребенка. Рассмотрим ребенка в дошкольном возрасте, когда он является еще вполне целостным существом. Три члена человеческой природы — тело, душа и дух — расчленяются лишь в более поздние годы. В период между рождением и сменой зубов весь ребенок — это как бы сплошной орган чувств. Это очень важный период жизни ребенка, и ему обычно уделяется недостаточно внимания. Возьмем какой-нибудь орган чувств, например, глаз. Он воспринимает внешние впечатления, воспринимает различные цвета. Благодаря своему устройству, глаз непосредственно соединяется с различными цветовыми впечатлениями. Без какого бы то ни было сознательного участия со стороны самого человека внешнее раздражение преобразуется в импульсы воли, и уже тогда может быть воспринято душой. В этом смысле вся душевная жизнь ребенка, в возрасте от рождения до смены зубов, подобна процессам восприятия в органах чувств. Все его внутренние переживания подобны восприятиям. В частности, это относится к впечатлениям от окружающих людей. Когда в присутствии ребенка мы бываем медлительны, обнаруживая душевную вялость, или, наоборот, развиваем бурную деятельность, обнаруживая стремительность наших душевных движений, это воспринимается им с той же интенсивностью, с какой органы чувств воспринимают воздействующие на них внешние впечатления. Весь ребенок в целом — это орган чувств. Вкусовые ощущения мы, взрослые люди, переживаем во рту, нёбом и языком. Ощущение вкуса у ребенка распространяется гораздо глубже — орган вкуса у него, так сказать, растянут на большую часть тела. То же и с другими чувствами. Цветовые впечатления глубоко связываются у ребенка с ритмом дыхания и влияют на кровообращение. То, что взрослый переживает лишь в глазу, ребенок переживает всем телом, а соответствующие импульсы воли возникают у него как рефлексы, без участия мышления. Все тело ребенка, подобно органу чувств, рефлекторно реагирует на то, что происходит в окружении. Итак, дух, душа и тело в начале жизни еще не расчленены, не дифференцированы, взаимопроникая друг друга, они составляют одно целое; духовное и душевное действуют в теле, прямо влияя на процессы питания и циркуляции. Как непосредственно связаны в ребенке душа (с ее ощущениями) и вся система обмена веществ — сколь тесно их взаимодействие! Лишь позже, при смене зубов, душевное постепенно отделяется от обмена веществ. У ребенка каждое душевное возбуждение непосредственно сказывается на кровообращении, на дыхании и пищеварении, всякое впечатление проникает вплоть до телесности. И вот, когда отдавшийся во власть своего темперамента холеричный учитель находится возле ребенка, просто находится около него, не будучи в силах сдерживаться, тогда эти порывы темперамента воздействуют на душу ребенка и проникают вплоть до его телесности; тогда нечто как бы насаждается в подосновы бытия, внедряется в тело человека, — с тем, чтобы спустя многие годы вновь явиться на свет. Подобно тому, как семя, осенью погруженное в землю, весною развивается в растение, так на сорок пятом или пятидесятом году жизни проявляется то, что закладывается в ребенка в возрасте восьми-девяти лет. И последствия воздействия холерического темперамента не владевшего собой учителя выражаются в заболеваниях системы обмена веществ не только у взрослых, но и у старых людей. Если должным образом исследовать, отчего тот или иной человек на сороковом или пятидесятом году жизни страдает ревматизмом или вообще какими-либо болезнями обмена веществ, дурным пищеварением или подагрой, приходишь к выводу о том, что, по большей части, все это следует приписать влиянию холерического темперамента учителя, не умевшего владеть собой и за несколько десятилетий до того находившегося возле этого человека. Да, лишь рассматривая всю жизнь человека, а не одни только его детские годы, можно уяснить себе, какое центральное значение для этой жизни имеет система воспитания и преподавания, сколь существенно благополучие и несчастье в духовном, душевном и телесном отношении связаны с воспитанием и преподаванием. Когда видишь, как врач, даже не зная, с чем он в действительности имеет дело, вынужден лечить у старого человека недуги, вызванные ошибками воспитания, и часто уже не в силах помочь, когда видишь, как, войдя в ребенка, душевное воздействие преобразовалось и стало физическим, когда прозреваешь в это взаимопроникновение физического и психического, тогда только и можешь по-настоящему оценить, каковы, собственно, должны быть методика обучения и предпосылки воспитания, чтобы соответствовать существу природы человека. Рассмотрим теперь флегматического учителя, также не следящего за собой, не стремящегося совладать со своим темпераментом при помощи самопознания и самовоспитания. Флегматик, находящийся возле ребенка, не дает проявляться его внутренней подвижности. Ребенок жаждет деятельности, его внутренние импульсы стремятся наружу, они должны изливаться наружу. Но его учитель, флегматик, дает волю своему темпераменту. Он не отвечает на то, что стремится из ребенка. Исходящее от ребенка не встречает вовне отклика, реакции. Если применить физическое сравнение: это похоже на то, как будто дышишь в разреженном воздухе. Когда учитель — флегматик, ребенок испытывает душевное удушье. Исследуя, почему у некоторых людей развиваются нервные болезни, неврастения и тому подобное, и обозревая жизнь человека вплоть до его детства, мы обнаружим, что основа для подобных заболеваний была заложена флегматическим, не облагороженным самовоспитанием, темпераментом учителя. Даже болезненные явления, характерные для целой культуры, могут быть объяснены таким образом. Почему столь распространились в наше время нервозность и неврастения? Вы скажете, что в таком случае придется допустить, будто учителя всех тех, кто страдает расстройством нервов, были флегматиками. На это я отвечу вам, что они были флегматиками не в обычном, но в гораздо более истинном смысле этого слова. Ибо в определенный момент девятнадцатого столетия возобладал материалистический взгляд на мир. Интересы материалистического мировоззрения минуют человека, они развивают у воспитателя невероятное равнодушие к душевной жизни его воспитанников. И вот, можно было видеть своего рода флегматика, который, будучи обладателем абстрактных педагогических принципов, объяснял ученику, что не полагается давать выход своему раздражению, опрокидывая чернильницу: «Так делать не следует, не следует с досады опрокидывать чернильницу; а если ты не понимаешь, то я сейчас запущу этой чернильницей тебе в голову!» Итак, не стоило бы думать, что тогда не было холериков и нельзя было встретить сангвиников и меланхоликов, но по отношению к истинной задаче воспитания все они являлись, тем не менее, флегматиками. С материалистическим взглядом на мир невозможно правильно подойти к человеку, во всяком случае, к ребенку. Да, можно быть учителем-флегматиком, несмотря на то, что по натуре являешься холериком или меланхоликом. В известный период материалистического развития в сферу воспитания вступила флегма. И вследствие флегмы в людях развилось многое из того, что в наши дни выступает как неврозы, неврастения и общее расстройство нервной системы. Мы еще будем говорить об этом подробнее. То, что флегматичный учитель просто находится вместе с детьми, впоследствии сказывается в постигающих его бывших учеников нервных расстройствах. Когда учитель, от природы наделенный меланхолическим темпераментом, отдается ему, когда он вследствие меланхолии слишком занят самим собой, так что духовно-душевные движения ребенка в любой момент могут быть пресечены, а жизнь ощущений заморожена, — тогда ребенок прячет свои душевные импульсы и вместо того, чтобы давать им выход вовне, погружается сам в себя. У взрослого, подле которого в его детские годы находился отдававшийся своему меланхолическому темпераменту учитель, обнаруживаются неправильности дыхания и кровообращения. Чего не в состоянии увидеть учитель, принимающий во внимание лишь педагогику детского возраста, или врач, имеющий дело только с тем актуальным возрастом, в котором находится человек, пришедший к нему с определенной болезнью, увидит тот, кто рассмотрит человеческую жизнь в целом: причиной многих заболеваний сердца, обнаруживающихся на сорок пятом-пятидесятом году жизни, он должен будет признать особое настроение, которое возникает в классе из-за присутствия учителя, отдавшегося своему меланхолическому темпераменту. Уже простое прикосновение к тому незримому, что разыгрывается между душой ребенка и душой учителя, вызывает вопрос: как же должно происходить самовоспитание учителя в отношении своего темперамента? Мы предчувствуем, что недопустимо было бы учителю или воспитателю заявить: темперамент дается от рождения, каков я есть, таким я и останусь. Во-первых, это неверно, а во-вторых, если бы это было правдой, то человечество давно бы вымерло из-за ошибок воспитания. Теперь еще рассмотрим отдающегося во власть своего темперамента учителя-сангвиника. Он восприимчив ко всем впечатлениям: если ученик сделал кляксу, он обернется к нему — но не вспылит, а просто посмотрит; если ученик шепнет что-нибудь на ухо соседу, он тоже взглянет на него, словом, он сангвиник, все впечатления быстро до него доходят и не оставляют по себе глубокого следа. Он вызывает ученицу отвечать заданный урок, но она быстро перестает его интересовать, и он отсылает ее на место. Он именно сангвиник. Если вновь применить тот же метод, при котором рассматривается вся жизнь в целом, то обнаружится, что часто причина недостатка живости и жизнерадостности — а эти болезненные явления встречаются у очень многих людей — заключается в воздействии сангвинического темперамента учителя, темперамента, которым он не умел управлять. Сангвинический темперамент учителя, не занимающегося самовоспитанием, подавляет жизненные силы, подавляет чувство радости жизни, подавляет активность воли. Если принять во внимание все эти взаимосвязи, открывающиеся нам благодаря духовной науке, основанной на истинном познании человека, то становится ясно, сколь всеобъемлющими в рассмотрении природы и сущности человека должны быть подлинное педагогическое искусство и подлинная система воспитания. И каким недалеким покажется в сравнении с этим все, что обращает внимание лишь на ближайшее, наиболее удобное для наблюдения. Это тупик. Поэтому основное, в чем нуждается современная культура, — с которой, увы, в жизнь человечества вступило уже столь много вредного, — от удобных единичных наблюдений, служащих сегодня почти единственной опорой педагогики и дидактики, от отдельных результатов, получаемых в итоге экспериментов и при помощи статистических методов (или, как там называются все эти милые вещи?), — перейти к такой педагогике и такой дидактике, которые равномерно обращены ко всей совокупности человеческих переживаний и к тому, что есть в человеке вечного, что лишь угадывается в этих переживаниях. В данной связи нам должно открыться нечто еще более глубокое. В качестве введения я говорил о том, что происходит между учителем и учеником, между воспитателем и ребенком, если они просто находятся вместе, о том, что происходит тогда помимо всего, что делается сознательно. Это непосредственно связано с действием различных темпераментов. Но вот учитель приступает к обучению. Каждый согласится с тем, что научить чему-нибудь может лишь тот, кто сам это изучал. Если я учился чему-нибудь сам, то я, так сказать, вправе учить этому и другого. Но зачастую не отдают себе отчета в том, что помимо подготовки к преподаванию и воспитанию, которую учитель получил, обучаясь своей специальности, ему необходимо обладать еще и особой, приобретаемой в результате самовоспитания внутренней выправкой, самообладанием по отношению к собственному темпераменту и характеру. Здесь также путь познания ведет нас глубже в существо человека. Перед нами встает вопрос: как обучать ребенка тому, чему ты обучался сам? Правильно ли, чтобы учитель учил детей так же, как преподавали ему самому? Нет, не правильно. Это — эмпирический факт, мы найдем ему подтверждение, рассмотрев, что происходит с человеком физически, душевно и духовно в продолжение всей его жизни. Если рассмотреть взаимоотношения учителя и ребенка так, как это было сделано в связи с темпераментами, то обнаружится, что поскольку мне приходится учить и воспитывать детей дошкольного возраста, постольку очень мало значения имеет все, чему я учился сам. В этом случае наибольшее значение имеет, что я за человек, какие впечатления получает от меня ребенок и может ли он мне подражать. Мне хотелось бы указать вам на одну культуру, которая не рассуждала о педагогике, а стихийно, инстинктивно осуществляла ее, подходя к данному возрасту здоровее, чем сегодня это делаем мы. Она существовала на древнем Востоке и не знала педагогов в нашем смысле слова. Ребенка там предоставляли влиянию особого человека, который — со всем физическим, душевным и духовным, что было в его характере — просто должен был находиться рядом, чтобы ребенок мог на него равняться. Просто у ребенка вздрагивал мускул, когда у него вздрагивал мускул, и ребенок моргал, когда он моргал. Он специально упражнялся, и делал все так, чтобы ребенок мог ему подражать. Это был не восточный педагог, но восточный «Data»* *«Data» — санскр., наставник, буквально, «дающий». В основе здесь лежало еще нечто инстинктивное. Но и по сей день справедливым остается, что то, чему я учился, не играет никакой роли по отношению к тому, чем являюсь я, как воспитатель, для ребенка, у которого еще не менялись зубы. Только после смены зубов мои знания начинают приобретать некоторое значение. Но они утрачивают всякое значение, если я даю их ребенку такими, какими несу в себе. Их необходимо художественно преобразовать, претворить в образы. Между мной и ребенком должно установиться тонкое взаимодействие. Для второго периода жизни, периода от смены зубов до наступления половой зрелости, неизмеримо важнее всего изученного мной, важнее всего, что я ношу в моей голове – мое умение претворять в наглядные образы, в живые формы то, что я должен преподать ребенку, то, чем я хотел бы наполнить его. И только для возраста между наступлением половой зрелости и началом второго десятилетия жизни первостепенное значение имеют мои знания. Самое важное в воспитании ребенка, у которого еще не менялись зубы – это человек; для ребенка в возрасте от смены зубов до наступления половой зрелости — творческий, художественный подход к жизни; лишь с четырнадцати, пятнадцати лет основным в воспитании и преподавании должно быть то, чему мы обучались сами. И так обстоят дела — до двадцати-двадцати одного года, когда ребенок вырастает и становится взрослым человеком, равноправным с другими взрослыми людьми, равноправным даже по отношению к тому, кто его старше. Итак, мы направляем наш взор в глубину человеческого существа. Мы учимся понимать, что нельзя установить степень профессиональной пригодности учителя, проверяя, как он знает свой предмет; таким образом можно определить только, способен ли он преподавать ученикам в возрасте от четырнадцати-пятнадцати до двадцати лет. Что касается более раннего возраста, то вообще не приходится принимать в расчет, как учитель проявил себя на экзамене по специальности. Его профессиональные качества должны определяться совсем" другими критериями. Вопрос об учителе — это основной вопрос педагогики и дидактики. Ведь то, что, волнуясь и струясь, живет в детях, проникает в их сердца, и волю, и, далее, в мышление, — живет в них, просто потому, что еще прежде это живет в учителе, когда он со своим особым темпераментом, своим особым характером, своим особым душевным складом находится рядом. Только на основе познания человека, которое направлено на всю его жизнь в целом, могут быть выстроены подлинная дидактика обучения и соответствующие жизни предпосылки воспитания. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 |
Лекция I и проблема языка и сознания лекция II 31 слово и его семантическое... Монография представляет собой изложение курса лекций, про* читанных автором на факультете психологии Московского государственного... |
|
Лекция первая И перед этой пропастью между частными и общими истинами недостаточно подготовленных людей настигает обыкновенно недоверие |
|
Первая часть Собственно об образовании речи. Первая лекция Собственно об образовании речи Это расчленение будет таковым: я дам пояснения об образовании речи и о драматическом искусство, а фрау Штайнер возьмет на себя ту... |
|
Лекция первая Сегодня я хотел бы опять говорить в связи с только что представленной сценой из первой части "Фауста", чтобы получить некое единство,... |
|
Лекция первая Поэтому — завтра и послезавтра вы увидите почему — я кладу сегодня в основу тот исторический обзор нового развития человечества,... |
|
Лекция первая В четырех лекциях, которые мне предстоит прочесть в ходе нашего Генерального собрания, я хотел бы поговорить с вами о связи человека... |
|
Лекция №1. Введение. Элементы дифференциальной геометрии. 2 Лекция №5. Множества Жюлиа, множество Мандельброта и их компьютерное представление. 18 |
|
Лекция первая При этом вы должны будете прежде всего различать знания, основанные на традиции, на человеческом соглашении, – хотя, возможно, пока... |
|
Лекция первая К тому, что является лишь малой частью человека, нам нужно добавить, если можно так выразиться, «жидкого» человека, не подчиняющегося... |
 |
1. Лекция: Что такое asp. Net Дается обзор различных web-технологий. Объясняется преимущество asp. Net. Описывается процесс подготовки среды разработки приложений.... |