Семантика в тексте и вне его: к универсальному определению частиц1

Скачать 237.87 Kb.

Название	Семантика в тексте и вне его: к универсальному определению частиц1
Дата публикации	24.09.2014
Размер	237.87 Kb.
Тип	Документы

literature-edu.ru > Философия > Документы

Опубликовано в кн.: Текст, структура и семантика/Диброва Е.И. Москва, 2009, 140-154.

А.В. Циммерлинг (Москва, МГГУ)

Семантика в тексте и вне его: к универсальному определению частиц^¹

Утверждения, считающиеся общепринятыми и естественными в той или иной области частного языкознания, часто проблематичны на уровне общего и/или типологического языкознания. Одной из таких проблем является определение частиц как класса слов. В.В.Виноградов в своей книге «Русский язык» (²1972) использовал термин «частица» в двух разных смыслах – широком и собственном, что признается им на стр. 520-521. ‘Частицы речи’ В.В.Виноградова в широком смысле - то же, что служебные части речи: “частицами называются классы таких слов, которые обычно не имеют вполне самостоятельного реального или материального значения, а вносят главным образом дополнительные оттенки в значения других слов, групп слов, предложений или же служат для выражения разного рода грамматических (а следовательно, и логических, и экспрессивных) отношений” (Виноградов 1972, 520). Частицами в собственном смысле на следующей странице В.В.Виноградов называет все те служебные слова, которые не являются предлогами и союзами (Виноградов 1972, 521). В первом, широком, смысле, термин ‘частица’ избыточен, а во втором, узком, смысле – проблематичен. Гипотеза о том, что частицы образуют особый класс, не должна основываться на выморочном принципе – поместим все слова, которые не удовлетворяют критериям выделенных ранее выделенных частей речи, в один общий разряд, в надежде, что для них найдется какая-та общая функция и категориальное значение. Конечно, при описании языков мира лингвисты иногда идут таким путем, но в качестве критерия выделения части речи он неприемлем. Это наглядно подтверждают трудности, возникающие при выходе за рамки какого-либо одного языка: даже при описании языков с почти идентичным набором частей речи порой приходится оговаривать, что, например, греческие частицы – элементы иного плана, чем выражения, называемые ‘частицами’ в описании немецкого языка и т.д.^² В 1980-е/1990-е гг. А.Звики и другие теоретики сделали вывод, что частицы (англ. particles) не образуют единого класса слов, так как у служебных элементов, не являющихся союзами и предлогами/послелогами, нет общей синтаксической функции (Zwicky 1985, 284). Против подхода Звики можно выставить то возражение, что части речи не стоит восстанавливать только на основе их главной синтаксической функции. Нельзя не отметить, однако, что позиция, занятая В.В.Виноградовым и другими сторонниками традиционной грамматики, подталкивает именно в сторону Звики, поскольку утверждается, что у служебных слов ‘реального значения’ нет. Та же точка зрения – дифференцированные лексические значения есть якобы только у знаменательных слов, а у служебных слов значения расплывчаты или отсутствуют вовсе, почти буквально повторяется в современном типологическом обзоре М.Хаспельмата (Haspelmath 2001) и в практике преподавания языков. Некоторые отечественные русисты по-прежнему определяют служебные части речи как слова, лишенные значения, поэтому задача описать значение союза A или частицы ВЕДЬ порой ставит студентов в тупик. Между тем, подобная задача входит в компетенцию традиционной лексикографии, а специальные работы о семантике русских частиц начали появляться еще в 1970-е гг., см., например, удачный анализ семантики лексемы ДАЖЕ в (Крейдлин 1975). Мнение о том, что какие-либо разряды слов лишены значения или же их лексическое значение неопределимо, очевидным образом противоречит основополагающему и, как будто, общепринятому тезису о том, что не только все слова, но и все морфемы обладают значением. Если верно, что русский союз А и русская частица ВЕДЬ действительно неизменяемые слова, а не что-то иное, они состоят из единственной корневой морфемы, а допустить наличие корней, лишенных лексической семантики, нельзя. Возможно, те ученые, которые настаивают на том, что значения служебных слов кардинально отличаются от значений знаменательных слов, имеют в виду разницу в процедуре анализа и в длине просматриваемых отрезков текста:

Для анализа лексической семантики знаменательного слова обычно можно ограничиться его употреблениями в пределах элементарного предикативного предложения, в то время как для анализа семантики служебного слова всегда необходимо изучать тексты большей длины.
При описании значений знаменательного слова обычно можно абстрагироваться от прагматического контекста, в то время как описание семантики служебного слова предполагает изучение прагматического контекста.

Проверим, как проявляются условия (i) и (ii) в толковании русской частицы ДАЖЕ в предложении Даже Иван опоздал сегодня на работу, в упомянутой выше работе Г.Е.Крейдлина (Крейдлин 1975, 104). Крейдлин вводит понятие сферы действия лексемы и заключает, что сфера действия частицы даже в данном примере ограничена И(менной Г(руппой) Иван. Он также выдвигает гипотезу о том, что частицы типа рус. даже всегда относятся к рематической составляющей. В свете современных представлений о соотношении явлений ремы предложения и фокуса контраста, более точной была бы формулировка о том, что рус. даже относится к показателям ремы и/или контраста, ср. (Янко 2001)^³ Однако на предложенное Крейдлиным толкование это уточнение не влияет. Крейдлин эксплицирует семантику даже в данном примере следующим образом:

Иван сегодня опоздал на работу.
Некоторое множество людей сегодня опоздало на работу.
Иван был последним человеком из тех людей, о которых можно было бы предположить, что они сегодня опоздают на работу.
Ожидалось, что Иван сегодня не опоздает на работу.

Компонент (а) представляет основное ассертивное значение примера ~~Даже~~ Иван опоздал сегодня на работу, то есть пропозицию, выражаемую данным предложением без добавления частицы даже и преподносимую говорящим в качестве свершившегося факта, а компоненты (b-d) являются логическими операциями над данной пропозицией, возникающими при добавлении частицы даже: (b) является теоретико-множественным следствием, указывающим на то, что Иван включен в релевантное множество людей, опоздавших на работу, (с) - семантической импликацией, указывающей на то, что для членов данного релевантного множества вероятность опаздания различна, и что такая вероятность для Ивана была наименьшей, а (d) – прагматической импликацией, ссылающейся на состояние сознания говорящего и уточняющей, что факт опоздания Ивана был неожиданным (так называемое адмиративное значение)^⁴. Компоненты (b)-(d) составляют значение лексемы даже: как мы видели, функция даже в предложении состоит не в этих логических операциях над смыслом предложения, а в коммуникативном выделении той составляющей, в сферу действия которой попадает частица даже. Тем самым, тезис о том, что функция частиц и других служебных слов и является их значением, ошибочен. Другое дело, что выбор оптимального метаязыка описания семантики частиц остается сложной проблемой, ср. опыт описания частиц и дискурсивных слов русского языка в кн. (Баранов, Плунгян, Рахилинв 1993).

Для того, чтобы компоненты значения лексемы даже и других модальных и дискурсивных слов были выделены правильно, нужно знать условия употребления высказываний, соответствующие компонентам (b-d). Такого рода знание можно получить двояко – либо 1) путем изучения предшествующих или последующих отрезков связного текста, либо 2) путем изучения прагматического контекста. Тот же путь проходит лингвист, имеющий дело с изолированными предложениями, содержащими частицы. Если допустить, что все носители литературного русского языка одинаково употребляют частицу даже, правильный анализ предложения Даже Иван опоздал сегодня на работу сведется к способности слушателя подобрать для него подходящий контекст. Сказанное не означает, что при точном анализе семантики знаменательных слов вроде опоздал или работа можно отвлечься от контекста их употребления. Мы лишь хотим подчеркнуть, что лексическая семантика частицы даже сильнее, чем у большинства знаменательных слов или предлогов вроде на, ограничивает набор ситуаций, где эти лексемы могут быть правильно употреблены.

Итак, наш первый предварительный вывод состоит в том, что выражения, называемые частицами или дискурсивными словами, являются логическими операторами, модифицирующими исходную пропозицию. При этом синтаксическая сфера действия лексем типа даже может быть уже всей пропозиции в целом и ограничиваться отдельно взятой формальной (Именная Группа, Глагольная Группа и т.д.) или коммуникативной составляющей (Тема, Рема, Фокус Контраста и т.п.). К сожалению, способность выступать в качестве логического оператора и выражать импликативную семантику не является исключительным характеристикой частиц и прочих служебных слов: те же свойства присущи многим глаголам, существительным, прилагательным^⁵, а также некоторым грамматическим формам и конструкциям. Поэтому для обсуждения статуса частиц в общей грамматике необходимо вернуться к синтаксическим признакам, а также рассмотреть словообразовательные механизмы, позволяющие образовывать частицы от слов других классов.

В недавней монографии Т.М.Николаевой, посвященной частицам, определение частиц как класса отсутствует, зато автор предлагает терминологическое различение ‘частиц’ и ‘партикул’^⁶. Под последними понимаются короткие, преимущественно безударные частицы, способные комбинироваться между собой и выступать в качестве элементов других частиц; партикулы объявляются совершенно особым слоем коммуникативных элементов (Николаева 2008, 7-8). Автор не дает точного определения партикул, но главное внимание уделяет их способности комбинироваться между собой и создавать контактные последовательности, которые в синхронии и диахронии языка могут порождать новые служебные слова: так, например, на основе сочетания древнерусских вопросительной частицы ли и эпистемической частицы бо в русском языке возник новый союз либо. Т.М.Николаева полагает, что в языках, использующих ‘партикулы’, т.е. сочетающиеся друг с другом короткие частицы, определенные коммуникативные значения в течение длительного периода существования языка оказываются соотнесены с одним и тем же набором ‘элементарных партикул’. Тем самым, предлагается считать, что те частицы, которые удовлетворяют критерию ‘партикул’, образуют некую замкнутую среду, почти не пересекающуюся с другими словами и морфемами^⁷. При всей идейности такого подхода он, скорее, создает трудности, чем решает их. Раздвоение термина ‘частица’ неудобно. Непонятно, как совместить концепцию Т.М.Николаевой с представлением о том, что деление слов на части речи дает непересекающиеся классы слов: по Т.М.Николаевой получается, что некоторый элемент может быть партикулой, и одновременно союзом, предлогом или чем-то еще. Далее, сочетание двух частиц может дать новую частицу, ср. да + же > рус. даже, но новые частицы могут возникать также на основе сочетаний предлог + частица, ср. у же > рус. уже. Вторичные частицы могут быть застывшими словосочетаниями: англ. indeed ‘несомненно’ возникло из сочетания предлога in ‘в’, ‘на’ с застывшим существительным deed ‘дело’, ‘поступок’, т.е. является П(редложной) Г(группой), в то время как рус. Rus. вряд ли ‘scarcely’ – Предложная Группа в ряд, расширенная альтернативной/вопросительной частицей ли. Есть много примеров развития частиц на основе комбинации знаменательного и служебного слов. Так, датское simpelt ‘просто’, ‘легко’ по своей форме является прилагательным ср.п. (ср. дат. Det er meget simpelt ‘это очень просто’), в то время как hen ‘туда’, ‘по направлению к’ является дейктическим словом. Однако simpelt hen является не дейктическим словом и не прилагательным, а модальным оператором со значением ‘просто так’, ‘запросто’. В русском языке смысл дат. simpelt hen выражается путем редупликации наречия просто, в то время как формальный аналог дат. simpelt hen – сочетание наречия просто с частицей так сигнализирует другое значение — ‘без особой причины’. Наконец, редупликация коротких служебных слов может как сохранять, так и менять категориальные свойства последних: если в языке есть единица вроде англ. so ‘так’ or now ‘теперь’, единицы вроде so so or now now необязательно попадут в тот же класс слов, что их элементы. Так, редупликация русского слова-утверждения да + REDUPL > да-да добавляет семантические нюансы, но не меняет категориальный статус, поскольку редуплицированная форма может использоваться в той самой синтаксической позиции в качестве реплики-подтверждения, ср. (1а). Напротив, редупликация русского предикативного отрицания нет (которое, строго говоря *не* является частицей, так оно способно выступать в позиции предиката) нет ‘no’ + REDUPL > нет-нет кардинально меняет категориальный статус отрицания и порождает вторичную частицу нет-нет: редуплицированная форма уже не может выступать в позиции главного предиката, ср. грамматически правильные примеры (1a-b) с неправильным (1c):

(1a) A. — Ты написал письмо?

B. — Нет/ нет-нет.

(1b) У него нет этих газет.

(1c) *У него нет-нет этих газет.

Все эти факты ставят под сомнение представление о частицах как замкнутом пространстве, состоящим только из непроизводных элементов, таинственным образом сохраняющих изначальную категориальную характеристику в составе дискурсивных элементов большей длины. Поэтому стоит пристальней взглянуть на соотношение логической семантики и синтактики дискурсивных и модальных слов. Мы не беремся предлагать общую форму, но ограничимся одним частным случаем – употреблением модальных и дискурсивных слов, производных от наречий и прилагательных. Сразу заметим, что хотя разграничение модальных, дискурсивных и коннективных (т.е. соединительных) слов удобно в качестве описательного приема, семантический анализ соответсвующих выражений в большинстве языков мира указывает на отсутствие резкой грани между этими выражениями: даже наиболее общие коннективные слова, такие как русский союз и, англ. вut ‘но’, нем. аber ‘а’, ‘но’ во многих контекстах привносят модальные коннотации, а выражения, обычно называемые дискурсивными частицам (ср. рус. же, ведь, -таки) практически всегда выполняют коннективную функцию в тексте и одновременно реализуют те или иные деонтические, алетические и эпистемические модальные значение. Возможно, осознание этого факта и повлияло на желание В.В.Виноградова распространить термин ‘частица’ на все служебные слова, включая союзы, хотя избранная им решение оказалось неудачным. В дальнейшем изложении мы будем говорим о модальных и дискурсивных словах как о едином разряде, используя в качестве синонима термин ‘операторные слова’.

Гипотезу о том, что модальные и дискурсивные слова являются именно частицами, т.е. разрядов служебных слов, а не наречиями, т.е. одним из разрядов знаменательных слов, выдвигают тогда, когда (iii) данные слова не выступают в позиции основного сказуемого и аргументов предиката. Этот критерий действует в значительном большинстве языков мира, различающих Имя и Глагол как две группы частей речи. Для языков, где имеются прилагательные, необходимо добавить критерий (iv): частицы не могут выступать в позиции определений Именной Группы. Наконец, в языках, имеющих такую часть речи, как Наречие^⁸, модальные и дискурсивные слова, удовлетворяющие критериям (iii-iv), могут образоваться от наречией, но не наоборот. Такова ситуация в русском языке и большинстве языков Европы. Наречия в этих языках могут быть модификаторами глагола и прилагательного, а частицы – нет. При этом потеря синтаксических свойств наречий сопряжена с предсказуемыми сдвигами в лексической семантике. Так датский эпистемический оператор sikkert₂ ‘наверняка’ образован от наречия sikkert₁ ‘надежно’, ‘уверенно’: последнее размещается в Глагольной Группе после нефинитных форм глагола. Если предложение начинается с подлежащего, это дает в датском языке порядок S V_fin [_VP V_inf Adv], ср. (2a). Оператор sikkert₂ ‘наверняка’ стоит в той же позиции, что и сентенциальное отрицание датского языка: если предложение начинается с подлежащего, это дает порядок S V_fin Adv [_VP …V_inf], ср. (2b). Кроме того, изменение статуса элемента - от наречия к эпистемическому оператору – сопровождается сдвигами в фразовой акцентуации: в сочетании с оператором sikkert₂ модальный глагол kan ‘мочь’ в (2b) перенимает основной фразовый акцент, чего не происходит в сочетании с sikkert₁ в (2a).

Рис. 1 Hаречие sikkert и омонимичная операторная частицы в датском языке

	Наречие	Оператор
Порядок слов	S V_fin [_VP V_inf Adv]	S V_fin Adv [_VP …V_inf]
Лексическое значение	‘надежно’	‘наверняка’, ‘конечно’
	(2a) Han kan køre 'sikkert. ‘Он может водить [машину] надежно’.	(2b) Han ''kan sikkert køre. ‘Он, конечно, МОЖЕТ водить [машину]’.

В русском языке при образовании вторичных частиц от наречий всегда необходимо проверять как синтаксическую позицию, так и просодию фразы: если противопоставление наречного и операторного слова полностью лексикализовалось, они находятся в дополнительной дистрибуции и имеют разную просодию. В этих случаях правомерно постулировать лексическую омонимию исходного наречия и производной частицы. Например, в современном русском языке наречие просто₁ в зн. ‘без усилий’ всегда притягивает к себе фразовое ударение: оно может быть собственно ремой или контрастной темой высказывания, получая стандартные для этих случаев интонационные маркировки.^⁹ В русском языке имеется также эпистемический (уступительный) оператор просто₂: он всегда безударный и может занимать разные позиции во фразе. В соответствие с общим предсказанием, наречие просто₁ может быть вершиной синтаксической группы и модифицироваться словами вроде очень — ср. Oн решил задачу [очень [просто]]. Напротив, уступительный оператор просто₂ ‘simply’ такой способности лишен — ср. Это просто Вася, но не *Это очень просто Вася.

В отличие от большинства русских наречий образа действия, просто₁ имеет заданный коммуникативный статус. Другие наречия образа действия обладают большей свободой перемещения: если они не имеют в предложении коммуникативного статуса ремы, они могут вклиниваться между подлежащим и глагольной вершиной сказуемого. Получая статус ремы, они попадают в особую позицию правее своего обычного места. Обозначим эту позицию как FocusP: тогда предсказываем порядком будет S Adv V (?Adv) O [_FocusP Adv]. Поскольку просто₁ ‘easily’ является словом с заданным коммуникативным статусом ремы/фокуса контраста, неначальное просто₁ должно стоять в FocusP, и единственным допустимым порядком для него будет S *~~просто~~₁V *~~просто~~₁ O [_FocusP просто₁]. Тем самым, просто₁ и просто₂ оказываются в дополнительной дистрибуции. Этот вывод предсказуем на основе общих представлений о свойствах наречий и производных частиц. Нетривиально то, что в русском языке нельзя установить, что просто₁ и просто₂ действительно являются омонимами, не изучая их просодические характеристики в устном тексте. Картину усложняет то, что наряду с просто₂ современный русский язык использует неомонимичный уступительные оператор просто-напросто, образованный от исходной формы просто₁ при помощи редупликации корня и использования особой аппликативной морфемы на-. Подобно просто₂, просто-напросто имеет словесное ударение, но не может принимать на себя тональные акценты, ассоциированные в русском языке с ремой и темой. Получившееся распределение подытожено на рис. 2: следуя просодической транскрипции, предложенной в (Циммерлинг 2008), я помечаю рематические элементы акцентным префиксом ‘’ (читается: ‘нисходящий акцент с нормальным/ранним таймингов, HL*L-), а элементы, лишенный фразового ударения как ‘˳X’ (читается: ‘нет фонематически релевантного тонального акцента, ровный тон на X’). Следует иметь в виду, что помета ‘˳X’ указывает именно на отсутствие фразового ударения: есть ли у словоформы X словесное ударение, или нет, не важно.

Рис. 2 Русское наречие просто₁ ‘без труда’ и производные от него уступительные частицы

	Наречие просто₁	Consessive particles
Позиция(и) ремы	Он решил задачу  просто₁. *Он просто₁ решил задачу.	Он решил задачу ˳просто₂. Он решил задачу ˳просто-напростo.
Нерематические & неконрастивные позиции	*Он ˳~~просто~~₁ решил ˳~~просто~~₁ задачу.	Он ˳просто₂ не решил задачу.
Способность быть вершиной непредикатной группы	Он решил задачу [очень [просто₁]].	Он [очень [˳просто₂]] решил задачу. Он [очень [˳просто-напросто]] решил задачу.
Позиция основного предиката	Это [очень [просто₁]]^¹⁰.	Это просто-напросто. Это [очень [просто-напросто]].
Функция логического выделения	--	Это[˳просто₂ [Вася]]. Это [очень [˳просто*₂ [Вася]].

Основываясь на тенденциях к полному размежеванию базовых знаменательных слов и производных от них операторных частиц, можно выдвинуть две предварительные гипотезы о коммуникативных свойствах частиц.

(v) Дискурсивные частицы не способны менять свой коммуникативный статус.

(vi) Дискурсивные частицы могут выступать в роли маркеров ремы или темы, но сами они не могут иметь маркировку, свойственную реме или теме в данном языке.

Гипотезы (v-vi) уже выдвигались нами в работе (Zimmerling 2008), где анализируется дополнительный языковой материал.

В заключительной части статьи кратко коснемся вопроса о сфере действия операторных частиц и гипотезы о возможной синонимии ударных и безударных частиц (клитик). Как указано выше, частицы являются логическими операторами, модифицирующими пропозицию всего высказывания, но их сфера действия может ограничиваться какой-то одной синтаксической группой. Так, частица =то в русском языке является маркером темы, а ее сферой действия обычно является вся тематическая составляющая. Кроме того, важно, что частица =то по своим фонетическим характеристикам является энклитикой и должна примыкать к ударному слову справа, составляя с ним единую тактовую группу, ср. тему Вася в (3a). Русский делимитативный (ограничительный) оператор именно выполняет ту же функцию в (3b), но при этом он является не клитикой, а ударным словом, примыкающим к теме Bacя слева. С точки зрения коммуникативной перспективы (3a) и (3b) идентичны — в обоих примерах тематический акцент ‘’ в комбинации дискурсивный оператор + Именная Группа падает на Именную Группу, а не на оператор. (3а-b) используют, кроме того, дополнительный дискурсивный оператор – проклитику и=. По своей коммуникативной функции это маркер ремы: он непосредственно предшествует глаголу предал, на котором стоит рематический акцент ‘’.

(3a) Вася=то нас и предал.

Контекст: ‘Вася был тем, кто нас предал. (Вы этого ожидали?)’

(3b) Именно Вася нас и предал.

Контекст: ‘Предавшим нас был Вася. (А не кто-либо иной.)’

Как энклитическая частица =то, так и препозитивная ударная частица particle именно являются логическими операторами над истинностным значением высказывания в целом. Вклад =то в семантическое представление (3a)^¹¹ может быть описан следующим образом в (3a’).

(3a’) ТО [ p (X, q); утверждение q = (X предал нас) истинно];

[Y/A  {X}A {X }(Y не знает, принадлежит ли элемент A к множеству X)];

[ вероятность Y /A {X} выше, чем вероятность Y /A  {X }];

[ r (A  {X}) истинно (утверждение, что A принадлежит к X истинно)];

[ X = множество тех, кто предал нас; A  (X) =Вася];

Вклад именно в семантическое представление (3b) может быть описан следующим образом в (3b’).

(3b’) ИМЕННО [ p (X, q); утверждение q = (X предал нас) истинно];

[Y/A {X}A {X} Y не знает, принадлежит ли элемент A к множеству X)];

[ Z/ r (A {X}) (Z думает, что A принадлежит к множеству X)];

[ r (A { X}) истинно (утверждение, что A принадлежит к X истинно)];

[ X = множество тех, кто предал нас; A  (X) =Vasja];

Значит ли сходство толкований (3а’) и (3b’), что частицы = то и именно синонимичны? По-видимому, нет. Частица =то в (3а)является адмиративным маркером: она сигнализирует, что тот факт, что Вася, а не кто-либо иной, оказался предателем, был для говорящего неожиданным. Именно в (3b) является аффирмативным маркером: оно сигнализирует, что факт предательства Васи согласуется с ранее имевшимся предсказанием. Эти два маркера потенциально совместимы друг с другом: именно поэтому предложение (3с) правильно:

(3с) Именно Вася=то нас и предал

Будучи употреблены по одиночке, оба операторных слова указывают коммуникативный статус той составляющей предложения, в которую они вставлены: и в (3а), и (3b) это тема^¹². При поверхностном взгляде кажется, что =то и именно синонимичны, но это иллюзия: коммуникативная перспектива высказывания почти всегда маркируется средствами разного уровня в одном и том же языке: вставка операторных слов – лишь один из многих ресурсов языка для маркировки темы и ремы, почти никогда не исключающий более глобальных механизмов – изменений порядка слов и интонации. Что же касается более тонких семантических значений, связанных с адмиративными, эвиденциальными, аффирмативными, контрфактическими и иной семантики, они всегда утрачиваются при опущении соответствующих частиц или замены их другими операторами. В этом смысле частицы никогда не синонимичны друг другу в пределах одного и того же языка и не избыточны семантически, хотя их вклад в семантическое представление высказывание относится к такому уровню обработки информации, которым иногда можно пренебречь без ущерба для успешной коммуникации.

Нам неизвестны случаи, когда сфера действия какой-либо частицы ограничена отдельным словом и не распространяется на синтаксическую группу^¹³. Это является дополнительным доводом в пользу одинаковой трактовки кратких непроизводных частиц с фонетическими характеристиками проклитик и энклитик^¹⁴, и прочих частиц, которые могут быть, либо не быть энклитиками. Так, разбиравшееся выше рус. адмиративное =то является энклитикой. Оно может присоединяться как к первому фонетическому слову Именной Группы— в (4a) это вершинное существительное сын, а (4b) – поссессивный модификатор Васина’ — так и к правому краю Именной Группы сын Васиной жены, как в (4c). Эти колебания мало, если вообще влияют на значение: независимо от длины предшествующего отрезка предложения, во всех трех случаях сферой действия клитики =то остается вся Именная Группа в целом – меняется лишь место главного тематического акцента, помеченного ниже как пометов ‘Topic Proper’.

(4а) [_TopicP [_NP [_NСын]=то Васиной [_TopicProperжены]] [_FocusP нас и=[_FocusProperпредал]].

(4b) [_TopicP [_NP Васиной=то жены [_TopicProper[_Nсын]]] [_FocusP нас и=[_FocusProperпредал]].

(4c) [_TopicP [_NP [_NСын] Васиной [_TopicProperжены]=то] [_FocusP нас и=[_FocusProperпредал]].

Подытоживая нашу статью, можно отметить, что ни чисто синтаксические, ни чисто семантические, ни чисто деривационные критерии недостаточны для доказательства гипотезы о том, что все выражения, называемые ‘частицами’ в описаниях языков мира, действительно относятся к единой части речи. Вместе с тем, в языках, где процессы образования вторичных модальных и дискурсивных операторных слов от знаментальных слов продуктивны, возможно говорить о некоторых общих тенденциях, возможно даже универсальных закономерностях. Прослеживается четкая связь между синтаксической дефектностью модальных и дискурсивных частиц, т.е. их неспособностью занимать позиции предиката, его аргументов, неспособностью служить вершиной и зависимым синтаксической группы, и операторной семантикой частиц. В языках европейского типа, где многие частицы возникает на базе наречий, часто устанавливается дополнительная дистрибуция исходного и производного слов, что, наряду со сдвигами в лексической семантике, позволяет говорить об омонимии данных форм. Будучи операторными словами, модальные и дискурсивные частицы всегда жестко ограничивают набор контекстов, где высказывания с ними могут быть правильно употреблены и интерпретированы коммуникантами. Тезис о семантической бедности частиц и их синонимии друг другу опровергается материалом: нет данных, позволяющих думать, будто маркировка коммуникативных составляющих темы и ремы является единственной функцией какой-либо из частиц в каком-либо языке. Более перспективна точка зрения, согласно которой частицы могут быть маркерами тем и рем, лишь одновременно внося в семантическое представление высказывания эвиденциальные, аффирмативные, адмиративные и иные частные модальные значения. Теории, противопоставляющие категориальные свойства производных и непроизводных операторных слов, недостаточно обоснованы языковым материалом.

ЛИТЕРАТУРА

Aikhenvald, Alexandra Y. (2002) ‘Typological parameters for the study of clitics, with special reference to Tariana.’ In R.M.W. Dixon and A. Y. Aikhenvald (eds.) Word: a cross-linguistic typology. Cambridge: Cambridge UP, pp. 42-78.

Cinque, Guglielmo (2004) ‘Issues in adverbial syntax.’ Lingua 11 (2004), 683-710.

Davidsen-Nielsen, Niels (1996) ‘Discourse particles in Danish.’ In Elisabeth Engberg-Pedersen et al. (eds.) Content, expression and structure. Studies in Danish functional grammar. Amsterdam/Filadelphia.
Haspelmath, Martin (2001). ‘Word classes and parts of speech.’ In International Encyclopedia of the Social & Behavioral Sciences. Elsevier Science, pp. 16538 -16645.

Ramat, Paolo &. D. Ricca (1998). ‘Sentence adverbs in the languages of Europe.’ In: J.van der Auwera (ed.) Adverbial Constructions in the Languages of Europe., Berlin: de Gruyter, pp. 187-275.

Selkirk, Elisabeth (1995). ‘The prosodic structure of function words’. In Jill N. Beckman, L. Walsh Dickey, & S. Urbanczyk (eds.) Papers in Optimality Theory. University of Massachusetts Occasional Papers 18. Amherst: University of Massachusetts, pp. 439-470.

Thurmayr, Maria (1989). Modalpartikeln und ihre Kombinationen. Tübingen: Niemeyer.

Zimmerling, Anton (2008). Clitic particles and the typology of 2P languages // Cambridge occasional papers in linguistics, COPIL.

Zwicky, Arnold M. 1985. ‘Clitics and particles’. Language. 61.2.

Баранов, А.Н., Плунгян В.А & Е.В.Рахилина (1993) Путеводитель по дискурсивным словам русского языка. М., Помовский и партнеры.

Виноградов, В. В. (1972) Русский язык. Грамматическое учение о слове. 2^е изд. М.

Крейдлин, Г.Е. (1975). Лексема Даже. В: Семиотика и информатика, вып. 6, 102-114.

Николаева, Т.М. (2008) Непарадигматическая лингвистика: istorija “блуждающих частиц”. М., Языки славянской культуры.

Янко, Т.Е. (2001). Kкоммуникативные стратегии русской речи. М., Языки славянской культуры.

Янко, Т.Е.(2008). Интонационные стратегии русской речи. М., Языки славянской культуры.

Циммерлинг, А.В. (2008). Локальные и глобальные правила в синтаксисе. В.: Труды международной конференции ‘Диалог 2008’. М., 551-562.

1 Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ 09-04-00297a «Типология синтаксических ограничений».

2 Ср., например, описания немецких и датских частиц в (Thurmayr 1989), (Davidsen-Nielsen 1996).

3 С формально-синтаксической точки зрения предпочтительно считать, что та или иная составляющая предложения становится ремой не в силу добавления в нее частиц вроде даже, но в силу более глобальных операций, меняющих линейный порядок и/или акцентуацию составляющих: [_{Группа Темы} Сегодня на ↗работу] [_{Группа Ремы} опоздал [даже [_{Собственно} _Рема ↘Иван]]  [_{Группа Ремы} [даже [_{Собственно Рема} ↘↘Иван]] [_{Группа Темы} опоздал cегодня на работу]. В данной паре русских примеров акцентуация ИГ Иван закономерно меняется и получает усиленный рематический акцент ‘↘↘’ при перемещении левее управляющей категории (в данном случае – левее глагола опоздал].

4 В современной логической семантике существует тенденция описывать семантические и прагматические импликации одинаково. Компонент (c) нетрудно описать более интенсионально, в терминах состояния сознания говорящего, правда, при этом различение значений (с) и (d) лишается мотивации. С другой стороны, компонет (d) можно попытаться истолковать в терминах вероятностной логики, поставив реакцию говорящего в прямую зависимость от вероятности наступления события.

5 Так, глаголы типа переписать или отвечать не только описывают некоторое событие, но также сигнализируют наличие предыдущих событий такого же или сходного типа.

6 Напомним, что сам термин ‘частица’ является калькой с латинского particulа.

7 Ср. в этой связи название книги Т.М.Николаевой – «Непарадигматическая лингвистика».

8 Синтаксический анализ свойсв наречий в точки зрения общей грамматики см. в (Cinque 2004). О наречиях в европейских языках см. (Ramat & Ricca 1998).

9 Упрощенная модель русской фразовой просодии сводится к следующему. Рема в повествовательных предложениях маркируется нисходящим контуром HL*L, т.е. нисходящим тональным акцентом с нормальным/ранним таймингом, сокращенная запись ‘’, ИК 1 в русской фонетической традиции. Тема повествовательных предложений маркируется восходящим контуром LH*L, то есть восходящим тональным акцентов с ранним таймингов, сокращенная запись ‘’, ИК 3 в русской фонетической традиции. См. более подробно о соотношении синтаксиса и просодии в русском языке в работах (Янко 2001, 137-220), (Янко 2008, 26-60) и (Циммерлинг 2008).

10 Для простоты изложения мы глоссируем несогласуемое предикатное слово в Это очень просто как наречие, а не прилагательное ср.р. и опускаем дискуссию о частеречном статусе русских предикативных форм с финалью -о.

11 Здесь и ниже мы принимаем постулат о композициональности значения: значение сложного выражения является функцией от значений его элементов, значение целого получается из значений элементов посредством аддитивных операций.

12 С другим порядком слов и другой интонацией именно может также маркировать верификативную рему: рус. Это сделал [_FocusP именно [Вася]]. Такие факты, разумеется, не доказывают, что дискурсивные операторы вроде именно меняют свою функцию, из маркеров темы становясь маркерами ремы: правильный вывод состоит в том, что именно не является ни тематической частицей ни рематической частицей, но является аффирмативным словом, сочетающимся как с тематическими, так и с рематическими составляющими.

13 А.Айхенвальд (Aikhenvald 2002, 55) приводит пару примеров из языка тарьяна (аравакская семья), где изменения порядка следования повторительной глагольной энклитики =pità и комплетивной глагольной энклитики =nikì меняет значения предложения с ‘He had completely (finished) speaking again’ на ‘Again, he had completely finished speaking’. Вероятно, эти примеры не противоречат сделанному нами выводу. Во-первых, как =pità так и =nikì являются сентенциальными операторами, каждый из которых может иметь более широкую сферу действия, чем другие операторы в том же предложении. Во-вторых, неясно, являются ли =pità и =nikì вообще частицами и клитиками: сама А.Айхенвальд признает, что они ‘напоминают самостоятельные слова’ (ibid.).

14 Обзор просодических свойств служебных слов см. в работе (Selkirk 1995).

Добавить документ в свой блог или на сайт

	Теология михаила генделева опыт аналитического некролога Генделева: «И вся хула и похвала / халва и пахлава». Его семантика неотделима от акустики, а акустика — от визуального ряда. Идеология...		Не видимость: на формирование ни-кого Акты chirokinesthesian субъектов создают притчу, будучи вне времени, даже вне пещеры, в которой кто-то может видеть только тени платоновских...
	Есть, молиться, любить (Eat, Pray, Love) Есть, молиться, любить” книга о том, как можно найти радость там, где не ждешь, и как не нужно искать счастье там, где его не будет...		Лисовицкая Л. Е. Развитие смысловой компрессии в художественном тексте: лингвистический аспект В поисках процедуры лингвистического анализа художественных текстов нельзя упускать из виду его разнонаправленность. Он призван решать...
	Расшифровка сокращения должна предшествовать самому сокращению. Сокращение,... Объем приложения не ограничен. Текст наносится только с одной стороны листа формата А4, при этом следует соблюдать следующие отступы:...		"Санитарные правила по определению класса опасности токсичных отходов... Постановление Главного государственного санитарного врача РФ от 16 июня 2003 г. N 144
	Программа учебной дисциплины язык русских писателей первой половины... Хх века; показать специфику способа выражения авторской позиции в художественном тексте, а также – научить магистрантов видеть языковые...		Программа учебной дисциплины язык русских писателей второй пололвины... Хх века; показать специфику способа выражения авторской позиции в художественном тексте, а также – научить магистрантов видеть языковые...
	Анализ выразительных средств текста. Языковые особенности текста... В тексте необходимо найти средства выразительности из перечисленных в задании и написать порядковые номера этих средств. Обрати внимание!...		«Человек немыслим вне общества» (Л. Н. Толстой) Лев Николаевич Толстой... Лев Николаевич Толстой – великий русский писатель второй половины XIX – начала XX вв. Его творчество поражает читателя глубочайшими...

Семантика в тексте и вне его: к универсальному определению частиц1