Леонид саксон асфодель, часть IV аксель, Кри и проект «Луна»
|
Скачать 4.47 Mb.
|
| ЛЕОНИД САКСОН А С Ф О Д Е Л Ь , часть IV Аксель, Кри и проект «Луна» Фэнтэзи-роман Лиши меня костей, о Божий меч! Пускай уходят в небо, как стволы. Им сердце, вслед за странной их красой Стремясь, поёт хвалы. От крови отдели. Бежит во тьме Рекою древней красная вода, И море ей увидеть суждено, Но солнце — никогда. Дай мне глаза, чтоб видел я свои, Вращение живых моих зеркал. Невероятней всех земных чудес, Ужасен их кристалл. И душу отними, чтоб я узрел Грехи, из ран текущие, — спасти Меня в отважном жизненном бою И странника в пути. Г.К. Честертон, «The Sword of Surprise»* (*Все переводы и прочие стихи без именных ссылок принадлежат автору данного романа. — Л.С.) ГЛАВА I. ЛУННЫЙ СВЕТ Поставить точку. Заботливо оглядеть комнату — не носится ли в воздухе что-то важное, незаписанное. (Иногда оно есть). Спокойный и серебристый лунный свет льётся на открытую страницу тетради. — Не трогай, мальчик, не трогай моей прохлады крахмальной,* — пробормотал Аксель, вставая. — Да я и не собираюсь, в общем... (* Ф.Г. Лорка. «Романс о Луне, Луне». Пер. А. Гелескула. — Л.С.) Он и правда не собирался бродить по спящему Мюнхену, искать приключений, петь воображаемые серенады и драться на реальных дуэлях. Хотя всё это в пятнадцать лет достижимо... Но серьёзный поэт ничего такого ночью не делает. Он сидит и пишет. Устранив любые внешние раздражители. При мысли о раздражителях Аксель досадливо вздохнул и оглядел портреты над письменным столом: нет ли в их глазах осуждения? Лорд Байрон выше таких вещей, особенно учитывая его привычки. Девочка с чёлкой тоже, а наколдованное цветное фото Кри недаром смотрит брату в глаза — задумчиво, мечтательно, дерзко. — Мм... — ещё раз досадливо вздохнул Аксель. — М! И двинулся к двери, стараясь ступать как можно тише. Скользнул мимо чулана для швабр (из-под двери виднелась полоска света) и, можно сказать, из воздуха возник у гостиной. Он понимал, что его поведение низко, но всё же жадно прислушался. Услышать хоть звук почти нереально, когда дверь плотно закрыта, а за ней даже и вполсилы работает телевизор. Короче, юноша мог бы не тратить времени, постучать и войти. И он постучал — что делал вот уже год, с того самого дня, когда застал целующихся Кри и Октавио. — Входи, Акси, — промурлыкала Кри. Человеку с таким голосом, сами понимаете, скрывать нечего. Он вздохнул и вошёл. Злоумышленники сидели приблизительно в метре друг от друга и глядели на неяркий экран. Одежда их была в идеальном порядке, но опытный акселев взгляд прежде всего учитывал губы. Припухшие, глянцевые, как у актёров на съёмочной площадке. Ну, дальше что? — Не надо приглушать звук, — сказал Аксель. — Мне не мешает... — А мы и не приглушаем. Экран жил будничной жизнью: кто-то крался по тёмному дому, светя фонариком. Но поединком вроде не пахло. Мужчина постучал в дверь, и в светлую щель начало медленно наплывать женское лицо. Мы растём. Вместо ТОГО подавай нам ЭТО. — Тебя раздражает... — чуть хрипло сказала Кри, невидяще глядя на него голубыми, сейчас почти чёрными глазами. Губы её начинали предательски бледнеть, но у Октавио оставались такими же красными, как вишни: южанин... Всё-таки Акселю стало чуть спокойней. — Меня? С чего бы? — Так посмотри с нами! — ласково сказала она. — Спасибо, я просто зашёл попрощаться на ночь. — Спокойной ночи, Акси! Да, если прилетит Ноэ, или ещё что-то такое произойдёт, так ты уж к нам загляни. Не жди до утра, ага? — Методика Дженни Винтер: просить, чтобы добиться обратного. А теперь иди, Акси, куда тебе только хочется! И просто — иди. — Конечно, — пообещал он полу. — Загляну... — А у тебя всё в порядке? — спросила она без дураков. — Ты по ночам бываешь какой-то странный... — М, — успокоительно буркнул Аксель. — Что-то ты стал часто мычать. — Кри, — взялся за штурвал умный Тав, — мало ли, какое у Акси настроение? — Мало, — сказала Кри, немного поразмышляв. — Я его лучше знаю! Чем ты. — Ну, я пойду, — дружелюбно, гордо и одиноко сказал Аксель. И они провожали его глазами, пока он шёл. Пока он закрывал дверь. Не трогай, мальчик, не трогай...Лунный свет, раздражающий, ненужный и свинский, в по-свински пустынном коридоре, который не ведёт никуда, где стоит бывать. «Жаль, что я не вампир, — решил Аксель, бредя к себе. — Любая ночь принадлежит им!» Но в действительности ночь принадлежала Октавио и его всегда одинаковым губам. Внезапно он обнаружил себя в чулане у Шворка. Ещё немного, и можно стать лунатиком. — Это я, — сообщил он, как будто Шворк был слепой. — Добрый вечер, Акси, — флегматично ответил пёс, закрывая и добротно отодвигая книгу. — Присядь! — кивнул он на заранее перевёрнутое ведро, которое столько всего знало. — Сегодня какая-то беспокойная луна, не находишь? Аксель сел и скрестил голые ноги. Шворк молча выдохнул из пасти запотевшую кока-колу, стакан, и вручил ему. — Спасибо, можно и без стакана... Что сегодня? — «Очень старый человек с огромными крыльями». Написано здорово, слов нет, но я не могу представить себе старого ангела. Зачем он? Ты опять не в своей тарелке, Акси... — А «Осень патриарха» уже прочёл? — Да. Там у героя есть одна любопытная черта. — М? — Когда его спрашивали о чём-то, он отвечал: «А вы как думаете?» Ещё бы... раз он погряз в преступлениях! — довольно-таки бестактно добавил пёс. А может, хотел показать, что ни на кого не намекает? — Наверно, я погряз в лунном свете. Они опять целовались... Шворк молчал. — Не то, чтобы меня это волновало, — пояснил Аксель. — Но у меня есть свой долг! — Конечно, Акси. — В первый раз, когда я застал их, — продолжал Аксель, — я обратил внимание на Тави. Он всё же вёл себя очень... — Уважительно, — подсказал пёс. — Да! Я даже не думал... Я думал, долгий поцелуй — это страсть! — Не могу ни согласиться, ни опровергнуть, как любит говорить моя Кэти: собачья жизнь лишена подобных вещей. Но если ты всё время приходишь именно к такой формуле... — Всё время? — В пятый раз с начала весны. И мне ни капли не надоело тебя слушать! Ты говоришь очень яркими словами... — Не может быть, чтобы в пятый! — Я даже подытожил некоторые твои выводы. И вот что у меня вышло: нельзя быть точно уверенным ни в каких вещах, — слегка монотонно стал цитировать пёс. — С одной стороны, есть масса обычных поцелуев, которыми названые братья провожают на ночь сестёр... — Ну уж нет! — усмехнулся Аксель. — Забудь, дружище, забудь! Он целовал её в губы, ясно? И у неё глаза были чёрные! А не синие...Таких глаз я у Кри не видел ни в какой ярости. — Ты хочешь помешать им? — спросил Шворк, выдержав паузу. — Нет. — Но тогда какие проблемы, Акси? Нужно доверять своим близким, о чём ты справедливо упоминал не далее, как пятнадцатого июня. Они — разумные люди... — Она — нет, — уточнил Аксель. — Он — да! — Может быть, тебя беспокоит...Только не обижайся... — М? — Может быть, тебе немного завидно? — Мне не немного завидно, — вздохнул Аксель. — Я просто с ума схожу от зависти, и если бы ты был человеком, я никогда, НИКОГДА не сказал бы тебе ни слова! — Он закрыл глаза, а когда открыл их от какого-то притягательного звука, перед ним слабо шипела новая кока-кола. Он снова вздохнул и начал пить. — Но, Акси, — сострадательно молвил Шворк, — неужели нет никого, кто помог бы тебе... справиться с твоим одиночеством? — Да, есть. Дженни Винтер сходит по мне с ума... — Так говорит Кри, — дополнил пёс. — Я и без Кри вижу! Хотя она делает всё, чтоб сбить меня со следа. Шворк молча мерцал красными глазами, не мешая ни одним неуместным словом. — Она притворяется, будто ей интересны мои стихи, — мрачно продолжал Аксель, — а я теперь даже не узнаю, нравятся ли они ей на самом деле. Рефлекс уже у неё... Читает при мне умные книги, но мне совсем не приятно. Мне обидно! И даже старается не говорить гадостей, тратя на такой подвиг все свои силы! — О-о, — уважительно кивнул пёс с видом американца, которому сообщили, что вон та вазочка стоит тысячу двести фунтов. — Но это же страшно тяжело, Акси! Разве постоянное насилие над собой не заслуживает награды? — Я не награда! Я живой человек. А главное... — Аксель вздохнул. — Её не хватит надолго. Всё время ломать себя — кто же такое выдержит? Ещё и отыграться потом захочет, вот увидишь... И кроме того, — уже спокойно добавил он, — я не хочу, чтоб из-за меня притворялись. Где тут любовь? Просто дурацкая комедия! Любовь никогда не лжёт. «Бери меня такой, какая есть!» — вот её девиз. — Акси... мне всё же кажется, для того, чтобы судить о любви, стоит испытать её самому. А если даже ты прав — не все ведь умны, как ты. Дженни надо помочь... — Помочь? — ядовито повторил Аксель. — Если я начну играть в эти игры, пёсик, помогать придётся мне! Я начну её жалеть. Уговаривать себя, будто жить без неё не могу. Привыкну с ней целоваться... — Он запнулся. — Но она тебе нравится, или нет? — мягко спросил Шворк. — Я не знаю, — хрипло сознался юноша. — Она сильнее меня. Я её боюсь! — Сомневаюсь... — протянул Шворк. — Сомневаюсь, Акси! Просто она лучше знает, чего хочет. И готова на всё, чтобы заполучить желаемое. Но скажу тебе по-мужски: сила — совсем в другом... Кстати, а как же твоя поэма? Ведь ты назвал её «Дженни»! — Ну, поэма... Имя тут ничего не значит. Дженни — единственная девочка, с которой я регулярно общаюсь, кроме Кри. И я рассуждаю в поэме не столько о ней, сколько о женщинах и любви вообще! Вернее, даже не я... Поскольку всё предыдущее бедный пудель слышал в вариациях не пять раз, а все пятьсот, то последние слова представились ему пальмовым островком в Сахаре. И он жадно вцепился в них: — Не ты? Разве ты пишешь не один? Аксель испытующе покосился на него. Но стоило ли вести такие речи, утаивая от друга клочки растерзанной тайны? Которые, может, важнее её самой... — Мне во всей поэме принадлежит от силы строк двадцать-тридцать, — решился он наконец. — И не самых лучших...А прочие семь или восемь тысяч — не мои! Он тяжело вздохнул, однако в лице его было больше облегчения, чем стыда. — Кто-то диктует мне её по ночам. Практически без пауз и исправлений! — Вот как? — Похоже, пёс не особенно удивился. — Мне кажется, долго гадать не нужно, Акси! Дедушка Гуго... — Дедушка Гуго здесь ни при чём! — отрезал Аксель. — Он давно оставил меня в покое, и правильно сделал. Поэт должен писать сам! Мне помогает кто-то другой, а кто — не знаю. — Зачем же ты принимаешь его помощь, если ты — за самостоятельность? — Спроси что-нибудь полегче! Может, мне просто интересно, кто он такой. — Хм... Любопытно! А догадки какие-нибудь есть? — Пока я знаю о нём только одно: у меня не получилось овладеть Спенсеровой строфой, которой я задумал написать «Дженни», а он ею владеет. — Но для чего она тебе, Акси? — Хо! Это одна из самых шикарных вещей в мировой поэзии! — возбуждённо ответил тот. — Её придумал в шестнадцатом веке Эдмунд Спенсер — «принц поэтов». А Байрон написал ею «Чайльд Гарольда». И она помогает мне понять массу разных вещей... не хуже, чем разговоры с Томасом! В его времена так ещё, правда, не писали, но он чувствует кое-что, о чём мы с тобою сегодня знать не можем. Тогда, например, у умного человека была лошадь... — А у дурака не было? И почему лошадь, а не пёс? — У дурака тоже была лошадь, — терпеливо объяснил Аксель. — Но умный иначе себя вёл: он мог ехать куда-то целыми днями, задумавшись в седле. Томас сказал, только свидание и тюрьма могут сравниться с таким путешествием по богатству мысли! А нынче все безлошадные, остались одни машины. Они не любят, когда рядом с ними — умные люди... И я с Томасом согласен! Вот Спенсерова строфа — она, брат, никуда не спешит, и когда пробуешь её торопить (а я пробовал не раз!) глянет на тебя так презрительно, будто ты уродец...Тогда становится стыдно. — Стыдно?! — Да! — вошёл в раж Аксель. — Или ещё... Тебе не приходилось греть молоко? — А ты как думаешь? — Стоит чуть зазеваться, и молоко сбежит, — пояснил свою мысль юноша. — Так и Спенсерова строфа. Нужно всё время следить за рифмой, чтоб не сбиться! Зато потом, когда она, усыпив тебя своим ритмом, вдруг разворачивается в последней длинной строке... Как волна нависает над берегом... просто чудо! — Вас чуть не накрыло цунами на Сан Антонио, — проворчал Шворк, — и я тут не нахожу ничего чудесного. Ладно, Акси, если кто-то решил тебе помочь, радуйся новому помощнику — и успокойся! — Но я же сказал! — раздражённо хлопнул себя по ляжкам Аксель. — Поэт должен писать сам. — Так откажись! — Не могу. Поэма сразу станет совсем другой... И вообще... он, по-моему, помогает мне вовсе не для того, чтоб я учился писать. И я хочу понять, чего он от меня ждёт! — «Совсем другой...» Ты же всё равно не собираешься показывать её Дженни! — Не покажу. Но МОГ БЫ! Неужели ты не чувствуешь разницу? — Нет! — Тут Шворк был похож на свою хозяюшку Кри. Ежели оба чего-то не понимали, то заявляли решительно и открыто. Поэтому Аксель не обиделся. — Благодаря незнакомцу, — вдумчиво сказал он, — я могу думать о Дженни иначе, чем...чем я сам. Я как бы вижу её и себя чужими глазами. И могу разобраться в том, почему не люблю её и почему не полюблю никогда. — Ничего важней быть не может. По-моему, Акси, тебе следует что-то сделать для человека, оказывающего такие услуги! — Да я вроде как уже... Уже сделал, — признался тот. — О! Что же? — Он рад, помогая мне. А меня, когда он диктует, охватывает благодарность... и теплота... — Только не спрашивай, принимал ли я когда-либо тёплую ванну, — сказал Шворк. — Такое мне тоже близко! А он не останется совсем? — Не дай бог! Он мне жизнь испортил! — Акси!! — воззвал пёс к остаткам мозгов в голове юного поэта. — Я отчаиваюсь понять тебя! Сейчас ты похож на Кри в её самые худшие минуты. — Но я тебе ещё самого главного не сказал! — Тогда вот ещё одна кола, и успокойся. Скоро рассвет... — Я даже иногда сомневаюсь: а вдруг это всё же я? Я пишу! Просто у меня раздвоение личности... — Аксель и не взглянул на колу. — Если это ты, дело обстоит наилучшим образом. Но, может быть, надо полечиться. — Да нет! — решительно сказал Аксель. — Нет! Не я. И стиль не мой, и лексика не моя... Чужое! Сам вот послушай... небольшой отрывок из третьей песни. — Сколько же их будет всего? — почтительно спросил пёс. — Пятнадцать или семнадцать. Мы не торопимся. Шворк кивнул и привычно закрыл глаза. Аксель прокашлялся, жалея, что наглотался холодной колы, и начал: 85. И вот она проснулась! Луч весенний, Упавший с голубеющих высот, Зимы вчерашней отгоняя тени, Растопит снег, заставит плакать лёд. И если вслед за вьюгами придёт Весна, играя свежестью прохладной, То нежным чувствам свой круговорот От века предназначен беспощадно — Но нужно ль им всегда увянуть безотрадно? 86. Забыты ядовитые слова, Что с юности в почёте между нами, И с раннего утра, дыша едва, Она возбуждена ночными снами, Зовёт любовь иными именами, Как будто бы предчувствуя беду. «Мне мир просторный четырьмя стенами Казаться стал, куда я ни пойду», — Твердит она порой себе в полубреду. 87. Но если Дженни сердца тайный сон Постигла наконец, её герою Загадкой полной оставался он. Быть может, Аксель замечал порою Заминку за весёлою игрою И щёк девичьих странный, бледный цвет. Увы, сердцам чувствительным открою Один вполне бесчувственный секрет: Сильнее слепоты для нас привычки нет. 88. В тот тёплый день, когда... Шворк!!! Ты что, храпишь?! Негодование, звучавшее в крике, испепелило бы шкуру носорога. Пёс виновато подскочил и замигал. — Акси, у собак храп вовсе не связан... Поверь мне! И, между прочим, пока я вот так сосредоточился, мне в голову пришла одна мысль. — Какая? — всё ещё подозрительно спросил Аксель. — Логичная... — Пудель похлопал себя лапой по лбу. (Такую привычку он перенял у Октавио, любившего всяческие жесты). — А что, если сам Байрон тебе помог? — Не знаю. Честно говоря, я думал об этом... — И? — Мне кажется, я для него мелок. — Ничего ты не мелок! — Да ты, пёсик, вспомни, кто я есть! Мошка... Что я для него сделал? Им восхищался мир, когда и меня, и дедушки Гуго, и его дедушки на свете не было! Подумаешь — ещё один сопливый поклонник... Я не говорю, будто ему нельзя подражать на его же уровне: сегодня любой грамотный художник может прийти в наш дрезденский Цвингер и за сколько-то сеансов скопировать «Сикстинскую мадонну». Или поставь ему задачу написать своё в том же стиле — и он напишет! Тут главное — быть первым, дать образец... Может быть, он кому-то его и дал. А тот уже решил помочь мне. Но чтобы сам Джордж Гордон Байрон взглянул на пятнадцатилетнего юнца из мира, доступного лишь умершим звёздным духам, возился с ним, тратил столько времени... — А если он не зависит больше от времени? И ты всё же чем-нибудь заслужил право на внимание, просто ещё не знаешь? Я уверен, Томас со мной согласен! — Вот ему-то я не сказал. И, думаю даже, не скажу... — Не скажешь?! — изумился Шворк. — Да кто же в этом смыслит больше него? И, кажется, лорд Байрон его потомок... Что тут ответить? Что в этом, к сожалению, всё и дело? Аксель был уверен: шотландский бард счёл бы его историю достойной, высокой, прекрасной, какой угодно... только не удивительной и невероятной! На то он и Томас Лермонт. И сразу исчезнет сладкий аромат чуда, от которого перехватывает дыхание... — Томас, как и я, не умеет вызывать мёртвых, — сбивчиво сказал юноша. — Поэтому совершенно не важно, чей он предок. Только представь себе: он заклинает какого-нибудь умершего поэта, чтобы спросить: «Не вы ли по доброте душевной пишете стихи для одного моего знакомого мальчика?» — Ну тогда хватит об этом толковать! — подытожил пёс. — Разумеется, если Дженни всё же прочитает ваши ночные опыты, надо честно... — Ты что, спятил? — проникновенно сказал Аксель, вставая. — Ни строчки! Ни слова!! Ни звука!!! Никогда. — И, чувствуя недоверие, кроющееся за молчанием пса, добавил: — Вот если б ТЫ написал поэму о Кэти МакГрори, — что она, мол, в тебя безответно влюблена на глазах у своры, а тебе даже невдомёк — показал бы ТЫ ей такое? — Только тот кобель, которому надоело жить, покажет подобную вещь Кэти МакГрори, — признал Шворк, вздыхая и сокрушённо качая головой. — Ты абсолютно прав, Акси. А я... я просто конченый пудель! Горечь его последних слов не ускользнула от юноши. — Как у вас с ней? Порядок? — неловко спросил он. — А то я всё о себе да о себе... — Такой уж у тебя возраст, — вяло махнул хвостом пудель. — Зато про нас, пожалуй, лучше не спрашивать! — И, печально глядя на опустевшее ведро, добавил: — Кэтрин хочет детей. — Ну... вполне понятно, — пробормотал Аксель. — А ты? — Я? Я всегда любил малышей. — В чём же дело? Извини, но, может, как биоробот, ты уже не способен... — О нет! — бросил Шворк. — Не думаю. Мой создатель, профессор Фибах, был мерзавец, но в деле своём он понимал. Он старался сохранить мне все мои природные функции для лучшего самочувствия. Однако кто знает, каких детей я мог бы теперь родить? Нормальных щенков или уродцев? — Нормальных, конечно! — горячо сказал Аксель. — Тут нет никакой... — Да разве такое можно знать заранее?! — взвился пёс. — Вдумайся только, Акси: плодить калек! Неприкаянных бедолаг без будущих шансов на семью... Кэтрин стала чудом моей одинокой жизни. Приняла ни живого и ни мёртвого, ни пса и ни робота! Но как я могу надеяться, что каждый из моих сыновей когда-нибудь встретит свою Кэт? А если нам придётся собственными лапами лишить их жизни — она не переживёт! Или возненавидит меня за это. И поделом... После столь горьких слов собственные переживания показались юноше нелепыми и смешными. Он побагровел от стыда, присел на корточки перед Шворком и обнял его за шею. — Значит, вы не решитесь? — вздохнул он. — Не знаю, Акси. Не знаю... Она настаивает. А я упорствую, пока хватит сил. Они сидели в чулане ещё долго, подбадривая и утешая друг друга. И только к рассвету Аксель ушёл к себе. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 |
Леонид саксон асфодель, часть IV аксель, Кри и проект «Луна» Поставить точку. Заботливо оглядеть комнату — не носится ли в воздухе что-то важное, незаписанное. (Иногда оно есть). Спокойный и... |
|
Леонид саксон асфодель, часть III аксель, Кри и фея Вам разве бывает холодно? — Этот голос был странным, не мужским и не женским. А может, он был просто чем-нибудь приглушён? |
|
Интервью с адвокатом Ларисой Октябристовной Павловой Часть вторая «Гарри Поттер» Международный проект «половое воспитание российских школьников» и национальная безопасность |
|
Владимир Лисичкин, Леонид Шелепин |
|
Прайм-еврознак Реан А. А. Часть I: глава 14; в частях IV, V, VIII: глава Реан А. А., Петанова Е. И. Часть V: глава Розум С. И. В частях II, IV-VIII:... |
|
Курсовой проект по курсу “Схемотехника эвм” Автор: студент группы 220281 Данилин А. Н Курсовой проект предназначен для приобретения навыков по схемотехническому проектированию несложных цифровых устройств |
|
Книга будет выпущена на высоком издательском и полиграфическом уровне,... В целях реализации Благотворительной Программы (далее – Программа) «Проект «Издательский» Фонд принял решение о подготовке к изданию... |
|
Проект районной творческой группы учителей русского языка и литературы «Академия творчества» Проект направлен на создание условий для оптимальной социальной и творческой самореализации личности, интеллектуального и мыслительного... |
 |
Учебник, часть 1, рабочая тетрадь, часть 1 (в дальнейшем не будут... России, флаг России (или его изображение), музыкальная запись гимна Российской Федерации и устройство для её проигрывания. У учащихся... |
|
Задачами курсового проекта являются Курсовой проект предназначен для приобретения навыков по схемотехническому проектированию несложных цифровых устройств. Проект базируется... |