Леонид саксон асфодель, часть III аксель, Кри и фея
|
Скачать 5.41 Mb.
|
| ГЛАВА IV. ГИПНОЗ МЫШЕЛОВКИ С этим сквериком было всё в порядке — хотя Аксель уже спросил себя, где ему теперь вообще гулять без неприятного чувства, если духоборческая жизнь превратится в норму. Уютная лавочка, вид на светлый, толком не проснувшийся Недерлинг (едва-едва пробило шесть утра) и один из лучших собеседников в мире... Казалось бы, чего ещё желать? Чтоб тебя выслушали первым? — Начинай ты, — предложил Хоф. Он не только вник во все детали, но даже заставил процитировать стихотворение Ноэ и замечания Акселя к нему. Что не составило для последнего труда, так как он, будучи волшебником и владея технологией чтения памяти, мог воспроизвести любой разговор из своего прошлого дословно. — Выходит, ты получил уже два предупреждения, — заметил Хоф, когда рассказ был окончен. — Не удивлюсь, если они от одного и того же лица. — Думаешь? — с сомнением спросил Аксель. — А не слишком ли много честности? — Нет, если Штрой действительно заставил заняться вами эту самую Асфодель, и если она совсем не в восторге от порученного. — Видишь ли, Отто, — вздохнул Аксель, грызя палочку от наколдованного мороженого, — мне самому хотелось бы так считать. Но я что-то сомневаюсь... — Почему же? — Тот собеседник Штроя... или собеседница, не понять... он сперва о нас слышать не хотел. Потом заинтересовался и даже удивился, как это его раньше не позвали! А под конец Штрой ему внушил, что Кри его чем-то оскорбила, и тот уже вроде сам надумал ей отомстить. — Или сделал вид, будто надумал... — Ну, не знаю. Мне показалось, этот человек... точнее, дух, или кто он там... хотя и подчиняется Штрою, но не будет говорить, чего не думает. Он совсем другой, понимаешь? Уж тебе-то можно не объяснять... — Ну ладно, ладно, — сказал Хоф, потрепав его по затылку. — Сдаюсь! Ты мыслишь логично. Не будем только забывать, что логика, как говорил один мой преподаватель, — самая опасная крыса на чердаке нашего разума. Но всё же примем пока к сведению три факта. Первый: собеседник Штроя — не подземный и не звёздный дух, а представитель и даже предводитель одного из угнетённых духами волшебных сообществ. Так? — Так. — Второй факт: он любит Штроя, как собака палку. — Ещё бы! Ведь тот убил его брата. — И третий. Он заинтересовался вами по-настоящему, когда узнал, что ты — поэт. Видно, он исследует именно ту магию, которая связана с поэзией, значительно обогнав в этом деле Штроя... А у тебя нет догадок, чем таким могла досадить нашему незнакомцу Кри, сама того не заметив? — Понятия не имею. — Тогда хоть не грызи палочку, наколдуй себе ещё мороженое... — А ты же не любишь колдовства! — У меня нет другого выхода... Хорошо, Акси. Пора тебе узнать, от какого приглашения предостерегала тебя добрая королева эльфов! — Ты, значит, мне его принёс? — вздохнул мальчик, разглядывая в утренней дымке дальние разноцветные крыши и шпили Мюнхена. — Уж лучше я, чем кто другой, — серьёзно сказал Хоф. — Что же случилось, Отто? — Пропал Никос Конделос. — А кто это? — осторожно спросил мальчик. По тону Отто он не сумел понять, насколько известен был пропавший, и стыдно или не очень его не знать. Но, в конце-то концов, даже если он греческий премьер... — Вот, взгляни. С фотографии, которую комиссар протянул Акселю, на него спокойно, без улыбки смотрел его ровесник — смуглолицый (смуглее Тави), чуть курчавый, кареглазый мальчик в белом летнем костюме. Он стоял один на фоне какой-то шикарной виллы, окружённой агавами и кактусами. Выражение лица пропавшего Никоса чем-то напомнило Акселю девочку с чёлкой, чьё фото висело в его комнате над столом. — Наверно, у него родители богачи? — Отец, Акси, отец. Деметриос Конделос, грек-киприот, один из самых известных дельцов Южной Европы. Мать Никоса — англичанка, Джейн Оксенбери, принесла своему мужу огромное приданое и умерла, когда сыну было десять лет. — Ты думаешь... — начал Аксель, насторожённый его тоном. — У нас нет сведений, которые говорили бы о том, что это насильственная смерть, — сухо сказал Хоф, пряча фотографию в бумажник. — Но вообще-то Деметриоса Конделоса полиция Кипра знает, как облупленного. У них есть такой департамент С по расследованию серьёзных преступлений, а в нём — подразделение по борьбе с экономическими преступлениями. Где и лежат дела, заведённые на Конделоса... высотою с афинский Парфенон. — И что же он такого натворил? — полюбопытствовал мальчик. — Он торгует стратегическим сырьём — ураном, танталом, кобальтом. Легально и нелегально. Несколько лет назад его ещё можно было арестовать и даже какое-то время подержать за решёткой. Но с его теперешними связями... спасибо, что мы не должны помогать ему! Лично я предпочитаю карманников. — И я! — поддержал Аксель. — А ты лучше никого не предпочитай и пиши стихи. Похоже, в мире магии это тоже своего рода стратегическое сырьё... Но вернёмся к его пропавшему сыну Никосу. Мальчик с отцом жил в Фамагусте... Аксель сделал движение. — Ты что-то вспомнил? — прищурился Хоф. — Штрой упоминал Фамагусту! В том ночном разговоре... — Ну, это ты его слышал земной ночью, а происходил он, судя по всему, где-то в космосе. Откуда наша Земля видна целиком... — Да-да! Сейчас я ещё раз применю заклятие Чтения Памяти. Тут важно каждое слово! Аксель не стал сочинять никаких стихов: основные заклинания из библиотечки Шворка он теперь знал наизусть, хотя они были на языке звёздных духов. Глубоко вздохнул, закрыл глаза, сказал «Фамагуста мелло» — и оцепенел с застывшей у рта ладонью. Но вот губы его медленно разжались, и он монотонно прошептал: «Да, и вот что... Та Старшая Смерть, допрашивая Кья в проклятом доме, упомянула о Фамагусте. Она была очень недовольна. — Но вы же знаете, кто тут виноват! — Великая Смерть не станет копаться в том, что я знаю, а чего не знаю. Её слова были переданы Кья: духи-убийцы, мол, совсем обнаглели в Средиземноморье... Мы все сейчас висим на волоске. И вы тоже!» Аксель открыл глаза, встретил сочувственный взгляд Хофа и покрутил головой, приходя в себя. Сколько всё-таки сил уносит магия... — Очень интересно, — сказал Хоф. — А нельзя ли ещё припомнить, Акси, что именно говорила Старшая Смерть о Фамагусте в том доме, где она допрашивала Кья? — Конечно! Минуточку...Фамагуста тро мелло! — И мальчик опять погрузился в полусон, тихо заговорив: «Твой господин когда-то оказал мне пару мелких услуг, и когда попросил об ответной, я согласилась. Может, и не нашлось бы времени, но Великая Смерть давно интересуется, отчего в Средиземноморье так обнаглели духи-убийцы. Ты не припомнишь, что недавно случилось в Фамагусте? — Я тут ни при чём! Это всё Главный Диспетчер... — Вот я и решила кое в чём разобраться... Если вам однажды разрешили уничтожить всё население этой планеты разом, а вы оскандалились, это ещё не значит, что вы можете лезть в наши повседневные дела и подбавлять нам работы!» Когда Аксель опять пришёл в себя, то с удивлением увидел на лице комиссара что-то вроде облегчения. — Спасибо, Акси. Ты заслужил ещё одно мороженое без всякого волшебства! Оно за мной. — Ну, и что ты понял? — Что в обоих случаях речь, к счастью, идёт не о Никосе Конделосе. А о каком-то грязном, но давнем деле — более давнем, чем освобождение Белой Маски. Ведь Никос пропал всего неделю назад! — Как это пропал? И где она вообще — Фамагуста? — Начну с твоего второго вопроса, он хоть чуточку легче. — Чуточку? — Да. Фамагуста находится на восточном берегу Кипра. Несмотря на сравнительно небольшое население, в семидесятые годы этот городок стал одним из крупнейших в мире курортов. Там отдыхали кинозвёзды, у прекрасных песчаных пляжей строились фешенебельные отели, где номера бронировались на много лет вперёд... особенно в квартале Вароша, или, по-турецки, Мараш. Но в семьдесят четвёртом году в Греции пришла к власти хунта «чёрных полковников» — и хотя Кипр был формально независим, произвела на нём военный переворот, свергнув первого его президента, архиепископа Макариоса. Турция в ответ — для защиты своей общины — ввела на остров танки, которые оккупировали его северную часть... — И Фамагусту тоже? — Вот именно. В итоге он до сего дня расколот надвое: на греческую Республику Кипр и так называемую Турецкую Республику Северного Кипра, причём последнюю во всём мире признают только сами турки. Не знаю, слышал ли ты о ней... — Я нумизмат, Отто! — гордо напомнил Аксель. — У меня есть две монеты Турецкой Республики: одна лира и ещё пятьдесят курушей, с полумесяцем и звёздочкой. Но, честно говоря, — добавил он, — это всё, что я о ней знаю... — Ничего, твои сверстники не знают и этого! И, может быть, скоро твоя коллекция лир и курушей значительно возра... — Ну нет! Ох, извини, я ведь обещал никогда тебя не перебивать... — А если ты вдобавок никогда не будешь говорить «никогда», то у тебя будет целых два мудрых обещания, — сказал Хоф с видом филина, которому призналась в недостойном поведении мелкая мышь. — Так-с, я не собираюсь углубляться в политику; покамест тебе довольно знать, что Республика Кипр, то есть греки, добиваются объединения острова и требуют уничтожить «оккупационную зону», а турки всячески противятся этому. И если греки победят, то упомянутый мной квартал Вароша перестанет быть «городом-призраком», как метко назвал его один шведский журналист... Хоф сделал паузу. Аксель воспитанно молчал. — Ибо Вароша была объявлена «нейтральной полосой» между греческой и турецкой частью несчастной Фамагусты. Из квартала выселили всех жителей, почти ничего не позволив взять с собой. Говорят — хоть мне с моей немецкой аккуратностью нелегко поверить — что люди оставляли в квартирах включённые телевизоры (Аксель содрогнулся), в пустых магазинах и ресторанах неделями горел свет, покуда выдерживали лампы, на кухнях гнила еда... Греки верили, уходя, будто через несколько часов вернутся! На деле же Варошу обнесли колючей проволокой и наводнили турецкими патрулями, не впускавшими в богатейший квартал ни единой живой души. И нынче видно издалека, как разрушаются дома, многомиллиардные отели, зарастает кактусами асфальт... Да ещё мелькает в этом «сне наяву» патрульный джип, выслеживая уже не мародёров — всё давно разграблено! — а просто любителей острых ощущений, которых всегда тянет к таким местам. — Но, Отто, — не выдержал Аксель, — почему до сих пор туда никого не пускают? Какой в этом смысл? — Тут есть разные мнения. И лично моё из самых простых. Сперва оккупанты решили поживиться этой жемчужиной Средиземноморья, а теперь боятся, что, когда жители-греки и владельцы отелей вернутся «на пепелище», они предъявят Турции астрономический иск за всё погибшее. — Правильно сделают! — А многие вообще считают, что скелет Вароши проще снести и построить на её месте новый курорт, чем оживлять развалины и воевать с призраками прошлого. Впрочем, призраки хозяйничают во всей Фамагусте... — Что ты хочешь этим сказать? — Говорят... сам-то я был на Кипре лишь пару раз, хотя у нас неплохие связи с тамошней полицией... И потому мне трудно судить. Но говорят, что этот город, с его памятниками старины и долгой, кровавой историей, производит странное впечатление. Если есть на свете место, где время остановилось, то это Фамагуста. — Да? А как же... — Аксель вспомнил остров Сан Антонио, залитый утренним солнцем дворик с фонтаном, лужицу воды в капюшоне каменного святого. Разве есть ещё один такой двор? Он вздрогнул, взглянул на Хофа. — Спасибо, Отто... — пробормотал мальчик. — Всё это очень интересно. И важно, наверное... Ну, а Конделос? — У Конделоса, Акси, была в Вароше шикарнейшая вилла — романтическое здание в виде белого корабля с иллюминаторами и золотым названием «Эллада». Прошу! — Комиссар протянул ещё одну фотографию. — Ого! Сколько же стоит такой домик? — Нам лучше не знать... Его строил ещё отец Деметриоса — их ведь целая династия. Увы, если отец занимался судостроением, то сынок решил, что есть бизнес и повыгодней. Он, видно, привязан к семейному гнезду и лелеет надежду заполучить его назад. Деметриос не только не уехал из Фамагусты, но и построил в каком-то километре от недоступной теперь «Эллады», по другую сторону «колючки», новую виллу. Не такую шикарно-патриотическую, чтоб не дразнить турок, однако тоже очень приличный особняк. В нём и родился Никос, в нём же достиг четырнадцатилетия, посещая частную английскую школу, но мало ею интересуясь. Единственное, чем он был по-настоящему увлечён — это литературный кружок, хотя и там мальчик предпочитал слушать чужое, а не читать своё... — Что же он писал? — уточнил Аксель, уже зная ответ. — Стихи. Он, как и ты, был поэтом. — Поэтом и... — Так же, как нет подозрительных сведений о причине смерти его матери, Акси, я ничего не знаю о каких-либо странных, загадочных явлениях, наводящих на мысль о колдовстве, которые были бы связаны с Конделосом-младшим. — Да кому же такое придёт в голову? — фыркнул Аксель. — Полицейским, что ли? — У тебя синдром Шерлока Холмса, — заметил Хоф. — Мы не глупее частных детективов! Впрочем, я вообще услышал о существовании Никоса Конделоса три дня назад, и теперь ты знаешь о нём немногим меньше меня... Он пропал в воскресенье утром, не явившись на завтрак. Комната пуста, спал ли он в ней ночью, неизвестно. А главное, не понять, как он покинул виллу, которая находится под абсолютным видеонаблюдением, технически безупречным и очень дорогим... — Ага! Вот он, фактик! Загадочное явление... — Если так рассуждать, как ты, знаешь, скольких ловкачей пришлось бы записывать в волшебники? На письменном столе Никоса остались его школьные тетрадки, некоторое количество стихов — и никакой прощальной записки. Поиски ни к чему не привели. — Мне очень жаль, — сказал Аксель, — но при чём тут я, ты, а также Кри, Октавио и Дженни? Ты вроде намекал, что и до них дойдёт черёд, когда приглашал меня увидеться? — Черёд уже дошёл, — вздохнул Хоф, откинувшись на спинку скамейки и уныло созерцая город. — Вместо прощальной записки, Акси, на столе лежал лист бумаги с почтовыми адресами нас всех — всех, кого ты только что любезно перечислил. А под этим списком, написанным рукою Никоса, крупно стояли два слова его же почерком: «НА ПОМОЩЬ!» Аксель ошарашенно молчал. — Разумеется, первое, что сделала полиция Фамагусты — связалась с Мюнхеном, — сухо продолжал комиссар. — Они не стали запрашивать обо мне столицу Республики Кипр Никосию, где меня знают, и где заместитель начальника полиции — мой давний приятель, а сразу вышли на моё начальство, не подозревая, кто я такой. И началось... — Что началось, Отто? — робко спросил мальчик. — Я ещё мог бы как-то объяснить, откуда кипрскому школьнику известно о моём и твоём существовании. А также о Кри. Та придуманная нами история, в которой я спас вас обоих от гангстеров, если помнишь, попала в газеты, то есть в немецкий Интернет. Хотя Никос немецкого не знает... Но я ничего не мог придумать насчёт того, откуда Конделос-младший может знать Октавио и Дженни! Реальные объяснения, пришедшие мне в голову — что либо он и впрямь волшебник, либо это всё новая ловушка Штроя — моему начальству никак не подошли бы. Мы уже с тобой когда-то говорили: недопустимо, чтоб сегодняшний мир знал правду о волшебстве! — Да-да, конечно... Но разве ты обязан иметь ответ на все вопросы? — Полицейский не должен быть замешан в странные дела с исчезновением подростков, если он не умеет объяснить, как это произошло. Особенно когда речь идёт о таких типах, как Деметриос Конделос, чёрт подери! Ему только дай козырь против нас... — А разве он не хочет спасти Никоса? — пробормотал Аксель. — Он мне звонил. Из Вашингтона... У него там какие-то важные переговоры, — неохотно сказал Хоф. — Мне кажется, ему мало дела до своего сына. Он больше озабочен тем, как это скажется на его бизнесе. — Извини, я не понимаю... — Зато он понимает! Вот ты представь себе, Акси: у тебя огромная куча денег, нажитая такими способами, что лучше не вспоминать. И ты должен выбрать из довольно узкого круга лиц, кому её доверить, чтоб из одной кучи сделать две. В этом — смысл твоей жизни, другого у тебя нет, и потому ты, с одной стороны, готов на всё, с другой — осторожен и подозрителен до безумия. Ну как, вообразил? — Трудно... — покрутил головой Аксель. — Уважаю тебя за это. И всё же спроси себя: кому ты отдашь заветную кучу денег — тому, у кого с репутацией всё в порядке, или тому, у кого в семье — криминальные скандалы? Можно даже конкретней, ибо мышление таких людей всегда конкретно. Что, если сам Деметриос пришиб в тёмном углу своего отпрыска по одному ему известным соображениям? Что, если его завтра арестуют? И, главное — что, если из-за этого он не только не приумножит, но и вообще не вернёт тебе ЕЁ? — Ужас какой! Но ты же не думаешь, будто бы он и правда... — Ничего я не думаю и ничего не знаю. Я сейчас думаю только об одном: как вытащить из этой истории себя и вас? Себя, прости, упоминаю первым, поскольку вы не полицейские, а дети, и спрос с вас абсолютно другой! — Отто, мне так жаль! — простонал Аксель, хватаясь за голову. — Это мы тебя подвели... — Да при чём тут вы, — мягко сказал Хоф, полностью сменив тон. И сделал то, что до этого делал только раз, в Потустороннем замке: обнял Акселя. Они постояли немного, прижавшись друг к другу. На душе у Акселя стало легче. — Но послушай, — доверчиво сказал он, — я понимаю, ты против колдовства, и всё такое... А всё же случай случаю рознь! Мы не виноваты. Нас втягивают в тёмное, опасное дело! Так почему бы нам не защититься? — Как? — Проще пареной репы! Одно заклятие — и все всё забудут. И оставят нас в покое! — Да, — вздохнул Хоф. — Конечно. Только один вопрос, Акси: как быть с Никосом Конделосом? Предоставить его его судьбе? Аксель молчал. — Проклятье! — крикнул он наконец, побагровев и топнув ногой. — Какое нам дело до него?! Может, он сам сбежал! Может, он... — И, оборвав крик, махнул рукой и сел на скамейку. — Сволочи! Знали, на чём нас подловить. — Никогда не жалей, что ты — это ты, — всё так же мягко сказал Хоф. — Деметриос на твоём месте не знал бы таких проблем. — Я слышать не хочу об этом ублюдке! — Но он хочет слышать о тебе. Аксель молча уставился на комиссара, как загнанный в ловушку зверь. — Господин Конделос предлагает нам всем — мне, тебе, Кри, Октавио и Дженни — воспользоваться его гостеприимством и провести несколько дней в его кипрской резиденции. Он возместит вам все расходы, связанные с этим путешествием... — Нам? — перебил Аксель, вновь забыв о приличиях. — А тебе? — Я что, с ума сошёл? — сменил Хоф официальный тон на бытовой. — Да если бы и свихнулся, не сошло с ума моё начальство! Как можно позволить такому вот господину...пусть даже его никто никогда при мне не обзывал...оплачивать расходы комиссара полиции? Для меня это будет служебной командировкой. И я ни в коем случае не остановлюсь в его доме и не сяду за его обеденный стол! Как бы он ни желал обратного... — А чего он вообще желает? — устало сказал Аксель. — Зачем мы ему? — Чтобы замять или хоть как-то сгладить всю историю. Он хочет показать, что ему нечего прятать от полиции. И что он сам, не будучи к тому обязанным, делает всё для розыска и спасения своего сына, пуская нас в свой неприступный особняк. А у него тем временем есть возможность спокойно оставаться там, где ему нужно и выгодно, и делать дела... — И чем же мы должны там заниматься? — А вот это Конделоса, я думаю, абсолютно не волнует. Мы можем расспросить слуг, порыться в бумагах Никоса, лишний раз поискать его под кроватью и в шкафу. Но можем и ничего такого не делать. Просто загорать на пляже, который от дома в двух шагах. И затем с почётом убраться восвояси...Впрочем, я опять вынужден уточнить: всё это можете вы четверо. Мне же придётся что-то делать — даже и то, что я сам рассматривал бы как полный бред. Поскольку я буду не один. — Кто же будет ещё? — Моё руководство считает необходимым...и я сам поступил бы так на его месте...послать с нами вышестоящего сотрудника, который бы меня контролировал и возглавлял расследование. — Тебе не доверяют! — Я бы выразился иначе: обязаны не доверять. Слишком странная история...с возможным международным отзвуком. Я должен ценить уже и то, что вообще не отстранён от работы. Ну и, конечно...вот этот наш тихий разговор до начала следствия. — Значит, я должен о нём молчать? — Не вижу другого выхода. Дело теперь не только в том, что сказать им правду мы не можем. Нет, заявив о своём чересчур близком знакомстве, мы лишаемся шансов самим разобраться в этой истории и помочь Никосу Конделосу. А теперь давай помолчим немного, перевари то, что я сказал, и, если хочешь, съешь ещё мороженое. Да и мне наколдуй, что ли...Потом я тебя немножко проинструктирую, и мне пора. Так Аксель и поступил. После мороженого он посидел минут пятнадцать, вяло втягивая воздух, как засидевшаяся на берегу лягушка. Затем прошёлся вдоль скверика, разминая ноги, и объявил, что готов к инструктажу. — Тогда слушай! — сказал Хоф. — Не позже, чем сегодня, ты, Кри, Октавио и Дженни получите по почте приглашения от нас на послезавтра — каждому будет назначен свой час: тебе, допустим, в девять, Кри в десять, Октавио в одиннадцать и так далее...В письмах не будет сказано о том, зачем вас зовут, и у вас не будет — или почти не будет — времени обменяться впечатлениями, а значит, и сговориться между собой. Я не выдаю служебную тайну: мне самому всё это никто не говорил. Просто я знаю Цебиша. — Кого? — Старший полицейский советник Гюнтер Цебиш. Он будет заниматься нашим делом. Держи с ним ухо востро! Он человек не злой, но очень хитрый и цепкий. Меня он, кстати, недолюбливает...Думаю, он будет...мм...испытывать вас, и постоянно делать вид, будто вы заявили ему то, чего на самом деле не говорили. Это его любимая метода. Я всерьёз боялся бы за вас на этих допросах, если б не два момента... — Какие? — жадно спросил Аксель. — Вы можете поддерживать мысленную связь между собой, о чём Цебиш не знает. Я бы разыграл партию так. Вы приходите к его кабинету вместе, что легко объяснить возрастом и понятным волнением. Вы переводите свои мысли в режим МВВ — Межпланетного Волшебного Времени. Последнее позволит вам обдумывать вопросы сколько угодно, хотя собеседнику ваш ответ будет казаться немедленным. А главное, все вы будете слышать, какие показания даёт сейчас один из вас...Я знаю, у Дженни с волшебством пока что нелады, но ты ведь сумеешь её заколдовать для этого случая? — Конечно! — Не вздумайте только ляпнуть: «Неправда, Кри такого не говорила, я сам слышал!» Хорошо бы, ты вошёл первым...Тогда у тебя будет возможность мысленно подсказать остальным, что отвечать на внешне невинный вопрос, и где в нём опасность! За тебя я как-то меньше волнуюсь... — Спасибо, Отто. Но ты ошибаешься! Самый хитрый из нас — это Октавио. Да и Дженни очень трудно сбить...А вот Кри... — За неё-то я и волнуюсь! Но если она всё-таки попадёт впросак, самый простой выход — прикинуться дурочкой. Правда, вас никто ни в чём не обвиняет. Да и подробности той гангстерской истории, что мы с тобой придумали, девочка может и не помнить...если вообще зайдёт об этом речь. Главное — не показывайте знания того, чего вы не должны и не можете знать! Вот что ты должен вбить в головы остальным крепко-накрепко! А тогда и волшебство не понадобится... Хоф встал, собираясь уходить. — И последнее. Не забывайте, каждый из вас вправе отказаться от предлагаемого путешествия на Кипр. Повторяю: вас никто ни в чём не обвиняет! Если же поедет один, это не значит, что за ним должны увязаться все... — Но ты ведь прекрасно знаешь, Отто, — вздохнул Аксель, — что если поедет хоть один, то это как раз... то самое и значит! — Чтоб вам всем пусто было! И мне тоже. |
Похожие:
 |
Леонид саксон асфодель, часть IV аксель, Кри и проект «Луна» Поставить точку. Заботливо оглядеть комнату — не носится ли в воздухе что-то важное, незаписанное. (Иногда оно есть). Спокойный и... |
|
Леонид саксон асфодель, часть IV аксель, Кри и проект «Луна» Поставить точку. Заботливо оглядеть комнату — не носится ли в воздухе что-то важное, незаписанное. (Иногда оно есть). Спокойный и... |
|
Прайм-еврознак Реан А. А. Часть I: глава 14; в частях IV, V, VIII: глава Реан А. А., Петанова Е. И. Часть V: глава Розум С. И. В частях II, IV-VIII:... |
|
Пособие Минск 2006 удк 159. 9(075. 8) В 64 Сборник психологических тестов. Часть III: Пособие / Сост. Е. Е. Миронова – Мн.: Женский институт энвила, 2006. – 120 с |
|
Владимир Лисичкин, Леонид Шелепин |
|
Узбеки Турции (часть III). «Басмачи» или участники национально-освободительного движения «курбаши». Слово «курбаши» (на самом деле – «корбаши») состоит из двух слов – «кор» («горящие угли», «жар») и «баши» («начальник»)... |
|
Положение о III всероссийской дистанционной олимпиаде «Летописец»... Всероссийский центр дистанционных олимпиад «Летописец» объявляет о старте III всероссийской дистанционной олимпиады «Летописец».... |
|
Положение о проведении III всероссийского конкурса методических разработок Настоящее положение определяет цели, задачи III всероссийского конкурса методических разработок «Моё лучшее занятие с использованием... |
 |
Образовательные программы начальной школы Учебный план для I-III классов дагестанских общеобразовательных учреждений разработан на основе федерального государственного стандарта... |
|
Учебник, часть 1, рабочая тетрадь, часть 1 (в дальнейшем не будут... России, флаг России (или его изображение), музыкальная запись гимна Российской Федерации и устройство для её проигрывания. У учащихся... |