Серьёзный разговор о комаре
Вот, говорят, комар живёт два дня.
Нет, больше!
Доказательства имею:
Обжился на квартире у меня
Один комар — день ото дня наглее.
Иду на кухню — он за мной летит,
Я в комнату —
И он за мной туда же.
Как самолётик маленький, жужжит,
Кругом сопровождает, словно стража.
Сначала я хотел его убить:
На цыпочках неслышно приближался
К нему,
Но он умел опередить —
На волосок от гибели взвивался.
Да шут с тобой!
И я о нём забыл.
Но дней через десяток—
Больше, где там! —
Живучестью меня он удивил:
Гляжу — сидит! Добро бы было лето.
А то ведь минус двадцать за окном,
В два пальца свищет ветер и лютует.
А что два дня —
Так это о другом.
А мой комар живёт и в ус не дует!
** *
Коле Урусову
Мой друг, испытанный электрик,
Работу зная на зубок,
Однажды был на грани смерти:
Нечаянно попал под ток.
Токоискатель был виною —
Контакт, нарушенный внутри,
И к проводу прилип рукою
Мой Колька — вздулись волдыри.
И за обвисшие одежды
Его напарник отрывал,
Потом с последнею надеждой
В рот распростёртому дышал.
Наверно, Колька был везучим:
Вернулся из небытия,
И разговором тем измучен,
Мрачнел и радовался я.
Не мог вообразить, признаться,
Себя без Кольки...
— Слышишь, Вить,
Я что-то тока стал боятся,
С работы надо уходить.
** *
Бывает, холод на дворе,
Сквозь темень не пробиться взору.
И долгий вечер в той поре,
Когда укладываться впору.
Но печь горячая ворчит,
И в пляске пламени и плеске
Дыханье щедрое сочит,
Так что вздыхают занавески.
И слышен голос за окном —
Там вьюга плачет, причитает.
И над трубою помелом
Дым отлетающий мотает.
И в обступающей ночи
В непроницаемые окна
Вдруг кто-то резко постучит.
От неожиданности вздрогну.
Скорей на улицу, скорей —
Кому же в час такой я нужен?
В дом облаком ворвётся стужа.
Бегом к калитке от дверей,
Но за калиткой — никого.
Да что за чёрт? Стучался кто-то.
Лишь третья смена на работу
Шагает — только и всего!
Я на высоком этаже
Живу теперь, забот не знаю.
Людей почти что не встречаю:
Зайдут в подъезд — и нет уже.
Не спорю — так предрешено.
Но как же с этим примириться?
В моё высотное окно
Теперь никто не постучится.
** *
Машина.
Гроб.
Четыре человека.
Отсутствующий — на сторону — взгляд.
К пристанищу, известному от века,
Гонимы деловитостью, летят.
Всё это промелькнуло мигом —
Мимо,
Но память к необычному цепка:
Кого везут так неостановимо
Без памятника,
Даже без венка?
И самому мне стало как-то сиро,
Тем более, что рядом — никого:
Ведь что-то же он требовал от мира
И мир взаимно требовал с него...
** *
Помню её молодою,
Гости — веселье у нас.
Гордо тряхнув головою,
Мама пускается в пляс.
Шёл я за мамой вслепую,
В радости прыгал, как мог.
Мама меня с поцелуем
На руки — под потолок.
А на гармошке играя,
Разволновавшись вконец,
Взглядом нас не отпуская,
Слёзы не прятал отец.
В пляске полов не жалели
Красили их каждый год.
Все до единого пели —
Так, что душа изойдёт.
Помню, про Разина пели,
И за столом мужики,
Разинцы будто сидели:
Головы — на кулаки...
** *
Пока мы шли с тобою, всю дорогу
Ты речь вела и речь сводила к Богу:
— Он видит всё и знает всё о нас,
И я не отпускал тебя из глаз.
Со всем, что говорила, соглашался
Твоей одежды с радостью касался.
Все более к тебе влекло и боле
Не без Его, по-видимому, воли.
** *
Помню отца весёлым,
Помню навеселе:
Каждого дня новосёлом
Жил он на этой земле.
Всякой пичужке певучей —
Около певшей — внимал,
Словно подобному случай
Больше бы и не предстал.
Как он умел восторгаться:
Помню, на ветке скворец
Пел-заливался: — Вот гадство,
Как он поёт, молодец!
Зла не держал никакого
Ни на кого никогда,
Только хорошее слово
Памяти стоило.
Да!
А уж охотник до песен
Был он — таких не найти,
К дому с гармошкою вместе
Часто сбивался с пути.
Мама жива, слава Богу!
Только слабеет
И сил
Нету взглянуть на дорогу —
Где с ней отец проходил.
Где оно, время былое
С песней,
С гармошкой былой.
Мама была молодою!..
Рядом — отец молодой!
** *
Сестре Наде
От сторожа я ноги уносил.
Он настигал — всё ближе за спиною.
Но вот обрыв. Спасительная синь.
По воздуху лечу вниз головою.
И речки дна касаясь животом,
Выныривал неслышно, незаметно,
И прятался в кустарнике густом,
И наблюдал сквозь спутанные ветки,
Как бедный сторож с ужасом в глазах:
— Вот утопил мальчишку! — раздевался,
А я в кустах злорадствовал, что страх
Весь из меня в него перебирался.
Не будешь больше яблоки жалеть.
По дну он шарил длинными руками
И жалко было на него смотреть,
Как вздрагивал испуганно плечами.
С сестрёнкою недели через две
Мы к речке на поливку шли под вечер.
Его я по кудлатой голове
Узнал —
Он надвигался нам навстречу.
Но только на меня вблизи взглянул,
Обрадовался, голову мне гладя:
— Не тот ли ты, что в речке утонул?
— Да нет, вы что? Вы путаете, дядя!
Зимнее приключение
Стань в зимний день в лесу, около дерева
И в добром ожидании замри.
Войди к синицам в полное доверие.
Они к тебе слетятся, посмотри:
Сначала в отдалении запрыгают,
Присматриваясь, где же тут «зерно».
Потом, увлёкшись этою интригою,
Приблизятся — пугливо, озорно.
Завспархивают в двух шагах, затенькают.
И ближе — клюнут раз-другой в шнурок
И сзади — словно вспрыгнут на ступеньку,
Пальто заденет цепкий коготок.
Над ними хохотать тебе захочется!
Но ты стерпи... Ты подожди чуть-чуть,
Покуда воздадут синички почести —
И крылышками чиркнут по плечу.
** *
Редкое качество — кошек любить и собак
Только за то лишь, что кошки они и собаки.
Сколько в селе их ничейных и звать их никак,
Но, как и люди, не терпят ни зла и ни враки.
Может быть, в мире один он такой человек:
Сашка готовит им супчик, готовит им кашку,
Если зима, то выносит кормёшку на снег,
И обступают собаки Мамаева Сашку.
Видно, по той же причине он держит ещё голубей.
И бережёт их, и в небушко их выпускает,
Словно из яселек,рвущихся к воле детей.
Вот уж заботушки Сашке и вправду хватает.
Снится ночами ему, как под собственный свист
Следом за ними на небо летит голубое.
Может, поэтому Сашка и честен, и чист,
Что от зверей и от птиц ему нету отбоя.
** *
Больная мама ночью снилась мне —
И плакал я, и плакал я во сне.
Проснулся — и во тьме что было сил
Я мамино дыхание ловил.
Почувствовав, что я проснулся: — Вить, —
Она меня просила: — Дай попить.
Я шёл на кухню, согревал компот:
Два-три глоточка — только и попьёт.
И свет включал — и вытеснялась ночь.
Виднее было, чем ещё помочь.
Я с мамою спокойно говорил
И в голосе волнение давил.
И оттого не плакала она:
Моим покоем успокоена.
***
Моя беда в сравнении с бедою
Моей страны до мизера мала.
Но что ни день — она передо мною,
И что ни ночь — то нету ей числа.
И нету ей ни дна и ни покрышки,
Ни прошлого, ни будущего нет,
И нету этой бяке передышки —
Хоть на мгновенье хлынул чтобы свет.
Не знаю, как с бедою справлюсь скоро
И помогу по кровушке родне,
И, может, добавляю только сора,
Метя свою избу, моей стране.
Порой оцепенения не скину:
Спиртное всюду —
Просто страшный сон.
Как будто кто толкает силой в спину
Страну на алкогольный полигон.
И что ни деревушка ни лесная,
И что ни лес, ни след на вираже —
Бутылки и бутылки — мать честная!
Уж звери не спиваются ль уже...
Очнись, народ! И молод, и немолод —
Твоя страна! Твой дом! Твоё зверьё!
Вон из угла таращит зенки голод,
А из другого — жирное ворьё!
** *
Тосты поднимали, пили-ели,
Ложек, вилок, рюмок разнобой.
В тесном разговоре не запели,
Даже мысли не было такой.
Рядом дети прыгали-кричали,
Друг за дружкой бегали гурьбой.
Песенки никак не затевали,
Словно и не знали таковой.
Шашлыки дымились,
Было пиво,
Было и сухое, и коньяк,
А ещё беспесенно-тоскливо
Одному мне, видно, было так.
А когда взяла меня досада,
Взял гитару.
— Что Вы, что Вы! Ой!
Дама всполошилась вдруг: — Не надо
Мальчик наш заплачет дорогой.
Даме улыбнувшись виновато,
Я, себя не в силушках простить,
Словно бы дал клятву Гиппократа:
Никогда не есть так и не пить...
***
Убыло в мире добра —
Мама моя умерла.
Помню, меня поучала:
— Кто бы к тебе ни пришёл,
Ты предложи ему чая,
Чтобы садился за стол.
Мама и холод знавала,
Мама и в голод жила,
Но никогда не теряла
К людям людского тепла.
Нет ничего драгоценней
И незабвеннее нет —
Маминых прикосновений
Неиссякаемый свет.
С маминой родины еду
И не уеду никак —
По проторённому следу
Слёзы ползут на кулак.
Мама моя умерла —
Убыло в мире добра.
Неволя
Десять лет мне. Я заперт в больнице.
Нескончаемо тянутся дни.
От сестры никуда не укрыться,
Жду со страхом — уколы одни.
Пью лекарства, таблетки глотаю,
«Тихий час» я терплю на спине,
Потолок изучаю, скучаю,
Не везёт разнесчастному мне.
За окном воет вьюга сиреной.
Занавеской висит белый снег
И волнуется, и постепенно
Я решаюсь устроить побег.
Мне бы голубя — чтобы на волю,
Много я смастерил голубей.
Мне бы только бумаги поболе —
Обязательно чтоб поплотней.
** *
Цыганок было трудно избегать,
Они, меня заметив, шли навстречу:
— Дай руку мне, красавец, погадать,
Скажу тебе всю правду.
Не переча,
Я руку говорившей протянул,
Совравши, что расплачиваться нечем.
И сразу в пестроте их утонул,
Цыганское разволновалось вече:
Зачем? Не надо денег нам твоих!
Ты в руку положи одну монету,
И сдался я настойчивости их
И заинтересованности этой:
— Я вижу на глазах твоих печаль.
— И вправду, уж какое там веселье...
— С другим твоя любимая!
— Как жаль. Всё это правда,
Словно подсмотрели.
Цыганок удалялся карнавал.
Сумели отгадать они, что было...
А что же будет? Я переживал:
На будущее денег не хватило.
***
Отец первоклассным сапожником был,
Поскольку сапожное дело любил.
Нередко обувку тачал допоздна,
Сгибалась его, разгибалась спина.
Он смахивал пот машинально с лица,
И снова работа не видно конца.
Сапожному делу меня он учил,
Я дратву порою на кухне сучил.
Не раз говорил он: «Сапожник, сынок,
Всегда заработает хлеба кусок».
Я мог бы обувку чинить на дому
И с ней на поклон не ходить ни к кому.
Я мог бы сынка своего научить,
Как дратву с пожарного шланга сучить,
Порой поучая: «Сапожник, сынок,
Всегда заработает хлеба кусок...».
Давняя песня
На кухне мыла женщина полы
И песню своей молодости пела.
И были звуки тихие теплы,
Их памятью негаснущей согрело.
Потом она за окна принялась
И песню всё одну и ту же пела
С отсутствующим взглядом тихих глаз,
И в кухонке от песни той светлело.
Была она, конечно, о любви —
О чём ещё так долго можно помнить!?
Неосторожно песню оборви —
И свет, наверно, вытечет из комнат.
***
Свободен вечер — от друзей,
От встречи с девушкой знакомой.
И тянет сумрак заоконный
Меня из дома поскорей.
Чего хочу — не знаю сам,
Зачем уйду — не знаю тоже,
Как зверь, доверившись глазам
И чутко чувствующей коже.
Где спуск до набережной крут,
Меня от самого от дома
Сюда пригонит, словно кнут,
К разливу зеркала речному.
И не один я здесь такой,
Забредший к городскому краю:
Блуждают по два над рекой,
У парапета замирают.
У парапета ротозей,
И я замру — и снова к дому
Жалеть, что не было друзей,
А пуще — девушки знакомой.
Ловля птиц
Изучив повадки птичьи,
За кустами не видны,
Так похоже, по-синичьи
Звонко свищут пацаны.
И на свист их — подивиться,
Поругаться, поболтать —
Любопытные синицы
Отовсюду к ним летят.
Кто кому силок готовит?
Кто на чей подался зов?
Пацаны ль синичек ловят
Иль синички — пацанов?
***
В царство радости, музыки, света
Перед нею я двери открыл.
На слова несравненного Фета
Очарованный голос парил.
По-хозяйски она посмотрела
И, руками всплеснув, с правотой
Вдруг иные узрела пределы:
— Кто полы будет мыть, Боже мой?!
Кто полы будет мыть, кто полы
Будет мыть? — восклицала сначала.
И черты её были милы,
Как мелодия та, что звучала.
Здесь и вправду давно никто не был,
Лет пятьсот или тыщу, поди.
А под сводами, словно под небом:
«На заре ты её не буди...».
Понапрасну я делал попытки,
Снизошла чтобы до немоты.
Видно, неотразимой, в избытке
Ей хватало своей красоты.
***
Нередко с мамой Библию читаем,
Самой ей почитать не привелось.
Что Бог на свете есть, не только знает,
А верует от радости до слёз.
В деревне протекало её детство
Одно пальто имели на двоих
С сестренкою родной — куда же деться
Коль не было достатков никаких,
И холод мама ведала, и голод,
В прислугах, домработницах жила.
И всё же, как ни строго встретил город,
Любви не потеряла и тепла.
Уж этого сокровища досталось —
Любви-тепла под маминой рукой —
Нам с младшим братом, младшею сестрой
Здесь отступала всякая усталость.
И хоть её к ночи слабели силы,
Вставала под иконой перед сном,
Шептала имена, сама крестилась
И не позабывала ни о ком...
Читаем откровения от Марка
И мама оживилась оттого:
От нашего от дедушки от Марка?
Нет, — говорю — от тёзки от его.
Маме
Ей по дому всегда было дело:
То готовить, то стирка горой,
Не припомню, чтоб «сиднем сидела»,
Как меня упрекала порой.
Только к ночи, когда уже сонный
Я валился усталый в кровать,
Становилась она под иконой
Дорогие слова прошептать.
И нередко ушами своими
С полусна — со глубокого дна
Слышал я своё «Витенька...» — имя
И братишки, сестры имена.
А теперь вот лежит моя мама
И один потолок перед ней,
Словно жизнь её, стелется прямо
До тяжёлых, недвижимых дней.
Весь я в маму мою — непоседу!
Потому-то и болью щемит:
Сам по делу иду или еду —
А она меня ждёт и — лежит...
***
Всю ночь неистовствовал ветер:
Ломился в окна, в ворота:
К нему я вышел
И заметил —
Его бесила слепота:
Он залетал, башкою в простынь,
Что вывесили на дворе,
А то в рубашку не по росту
Он залезал в такой игре.
А на сарае
Глупый флюгер
Крутил за ветром головой,
Но улететь не мог за другом —
И в затяжной пускался вой.
Почти что душу отдавая,
Он трепыхался во всю мочь,
Но тяжесть старого сарая
Не в силах было превозмочь.
Максиму Марчишину
Что с тобою, мой дружочек,
Что совсем не кажешь глаз?
Хоть заехал бы разочек,
Позвонил хотя бы раз.
Помню малого мальчишку,
Лет, наверное, пяти,
Подхватил тебя под мышку,
Чтоб дорогу перейти.
А в другой руке — авоська,
Нелегка — нетяжела,
И хоть часто в жизни скользко,
Радость, что ты есть, жила.
Но теперь неумолима
Легковушка нелегка,
Всё тебя проносит мимо
От родимого дымка.
Ах! Дай Бог тебе успеха,
Слуха чуткого в груди:
Если некогда заехать —
Как бывало — заходи...
***
Дорогу уступая,
Колготится
Другое поколенье у ворот.
И сразу видишь,
Вглядываясь в лица -
Счастливый,
Без сомнения, народ!
Проходишь мимо мальчиков -
И больно,
Что мальчики как будто там...
Вдали,
В упор тебя не видят^ —
й довольны,
Что жизнь идет!
А годы утекли...
***
Нас годы всё не уломали
И не оставили мечты.
Мы наблюдательнее стали
И безошибочны почти.
В своей разборчивости нудной
Мы всё предвидим наперед.
И то, что нам с тобой так трудно, -
От идеального идет.
***
Еще даны на этом свете
Нам от рожденья задарма
В листва насквозь осенний ветер,
Весна и лето, и зима
Не налагали бы налога
На ожидание любви:
Поскольку рядом дышит Волга,
Влечет в объятие свои,
Доволен я буквально малым -
Простой картиной из окна,
Где меж домов, подобных скалам,
Мне даль еше чуть-чуть видна.
|
