Эркебек Абдулаев Позывной «Кобра» (Записки разведчика специального назначения)




Скачать 4.28 Mb.
Название Эркебек Абдулаев Позывной «Кобра» (Записки разведчика специального назначения)
страница 1/37
Дата публикации 29.05.2014
Размер 4.28 Mb.
Тип Документы
literature-edu.ru > Военное дело > Документы
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   37

Эркебек Абдулаев

Позывной – «Кобра» (Записки разведчика специального назначения)




«Позывной – «Кобра» (Записки разведчика специального назначения)»: Альманах «Вымпел»; Москва; 1997

Аннотация



Они изучали иностранное оружие и минно-взрывное дело. Много бегали по ночному лесу, ломая тонкую корку льда и проваливаясь в ямы с водой по пояс. Принимали на слух морзянку и работали на ключе. Лазали по скалам и прыгали с парашютом. Учились метать в цель ножи и топоры, драться одновременно с шестью партнерами. Их натаскивали замечательные педагоги-практики, имевшие опыт боевой работы во многих странах. И готовили их не просто к войне, а к войне до победы. Из них сделали бойцов «Вымпела» — одного из самых прославленных спецподразделений в мире. И им никогда не приходилось сидеть без дела.

Эркебек Абдулаев

Позывной — «Кобра»

(Записки разведчика специального назначения)



Особую благодарность автор приносит Петру Ивановичу Нищеву, а также друзьям по оружию и сослуживцам, которые своими замечаниями и дополнениями оказали неоценимую помощь в создании этой книги.

Колонка редактора



Не грусти, «каскадер»!


Дорогой читатель!

В твоих руках автобиографические записки солдата спецназа — разведчика специального назначения группы «Вымпел» КГБ СССР подполковника Эркебека Абдулаева. В спецназе КГБ СССР таких называли «каскадерами».

Его биография схожа с жизнью многих офицеров «Вымпела», среди которых были русские, украинцы и белорусы, киргизы и узбеки, азербайджанцы и грузины, карелы и корейцы… У них никогда не возникал вопрос о национальной принадлежности друг друга. Все они старались делать одно дело — защищать интересы нашей Родины. Никто из них не изменил своему долгу, хотя у каждого из них были свои переживания, сомнения, разочарования и обиды.

Признаться, мне было интересно узнать новые нюансы и детали некоторых специальных операций, вроде бы хорошо известных по оперативным отчетам и докладам. Некоторые его приключения могут просто шокировать слабонервных. Не со всеми его умозаключениями и выводами я согласен, но он имеет на то право. Правда, некоторые эпизоды из книги он все же по моей просьбе убрал.

Примечательно то, что он рассказывает о себе и других без псевдогероического пафоса или душевного надрыва, а с присутствующим ему одному юмором «каскадера», хорошо знающего цену жизни, склонного к взвешенному авантюризму. Не улыбайся, читатель: на войне как на войне, и даже бывает, «смеются от смерти за десять минут». Ведь автор делал мужскую работу.

Не все быть может всем понравится в этой книге. Но правда жизни многим вынесла свой приговор, и еще сегодня заставляет все вспоминать, анализировать, оправдывать или осуждать. Как бы ни было, но эту книгу прочтут с большим интересом сотрудники спецслужб у нас и, видимо, не обойдут вниманием за рубежом.

Страницы книги вернули меня в 80-е годы, когда в строю офицеров оперативного полка специального назначения ХАД Афганистана стоял в афганской форме, хитро прищуря умные глаза «товарищ Бек».

Прочтя его записки, хочется сказать:

— Не грусти, «каскадер». Еще все впереди!

Читатель, прочти эту книгу до последней строчки, не пожалеешь.

Ю. И. Дроздов

Генерал-майор в отставке


ЧАСТЬ I. ДЕТСТВО



Люди рождаются только с чистой природой, и лишь потом отцы делают их иудеями, христианами или огнепоклонниками.

Саади

Глава 1. Странная встреча



С детства помню один странный эпизод. Мне было где-то лет шесть. Жаркое лето. Иду по дороге, загребая босыми ногами густую, теплую пыль. Навстречу попадается благообразный старец верхом на коне. Я уже хорошо усвоил, что старших положено приветствовать первым. Иначе за неучтивость можно схлопотать неприятность. Поэтому что было сил кричу:

— Салам алейкум!

Аксакал степенно кивает:

— Алейкум салам, чей сын?

— Сагына!

— Не знаю такого.

— Абдылды! (называю имя деда).

— Не знаком.

— Шыйкыма! (это уже прадед).

И тут со стариком происходит что-то странное. Он на мгновение замирает, пристально разглядывая меня, затем с трудом слезает с коня, обнимает, целует мои чумазые руки, и утирая слезы, срывающимся голосом бормочет:

— Слава Аллаху, сохранилось-таки семя Шыйкыма!

Глава 2. Предки



Шыйкым, имя которого так взволновало случайного встречного, еще при царском режиме был бием.1 Видимо, прадед когда-то сделал добро этому аксакалу или его близким родственникам.

…Каждый киргизский мальчуган обязан знать имена своих предков до седьмого колена. Взрослые вбивали нам эти знания иногда довольно своеобразным способом. Любой прохожий мог внезапно схватить за ухо и устроить экзамен. Ответишь без запинки — заработаешь леденец, не ответишь — придешь домой зареванный, с покрасневшим ухом. Еще дома добавят, чтобы не позорил семью. Ныне я знаю свою генеалогию до 28-го колена. Самым известным из предков был пра-прадед Кожомжар, в середине прошлого столетия принимавший участие в восстании против Кокандского хана. История нашего рода была драматичной, поэтому, к сожалению, даже старики не знают где покоится прах Шыйкыма и более старшего поколения моих пращуров. Уходя на афганскую войну, я попросил брата выбить на могильном камне отца их имена до седьмого колена…

Глава 3. Папа



Старики рассказывали, что мой отец Сагын в молодости был далеко не агнцем. В 1926 году, в свои неполные 16 лет ему довелось три месяца в одиночку прозябать на летних пастбищах в горах с многочисленными отарами деда. Тут наступила хмурая осень, журавли на юг потянулись. Тоска! Бросил он этих надоевших до оскомины баранов на радость волкам и сбежал с проходящим казахским караваном. Приехал в Пишпек, подарил коня и винтовку дальнему родственнику в качестве платы за харч и пошел учиться в школу.

Дед проклял его. Эти барашки достались тяжким крестьянским трудом в обмен на зерно, поскольку он был единственным хлебопашцем в наших исконно скотоводческих краях. Впрочем, на следующий год после бегства отца, деда все равно раскулачили и отправили в места не столь отдаленные.

Абдылда простил своего единственного сына лишь через 35 лет. За эти годы отец получил педагогическое образование в Ташкенте, где узбеки в дипломе немного исказили его фамилию и он стал Абдулаевым (а должен был писаться Абдылдаевым), стал первым заслуженным учителем Киргизской ССР, был награжден тремя государственными наградами, в том числе медалью имени Мичурина, обзавелся семьей, вырастил восьмерых детей. Среди его учеников много известных людей, в том числе и бывший 1-й секретарь ЦК КП Киргизии Турдахун Усубалиев. За свою жизнь папа посадил пять дивных фруктовых садов. К сожалению, не все они уцелели. Один в 1970-х годах остался на дне Кировского водохранилища, другой в 1990-м сгорел в Узгене в пламени киргизско-узбекского конфликта, третий сад в моем родном городе Таласе с прошлого года начали потихоньку вырубать обездоленные земляки. Туго стало с топливом.

Отец звезд с неба не хватал, хоть и был одним из немногих киргизов, получивших высшее образование еще в 1930-х: «Кулацкое» происхождение всегда сказывалось на его биографии. Впрочем, может это было к лучшему, поскольку все высокопоставленные национальные кадры в 1937-м году были репрессированы. Папа до конца не верил, что меня могут взять на работу в органы КГБ.

Глава 4. Детство



Я родился 31 января 1952 года с селе Бейшеке Кировского района Таласской области Киргизской ССР. Семья наша насчитывала 14 ртов, включая двух бабушек и трех племянников при двух работающих родителях. Отец в ту пору был директором средней школы. Мама в этой же школе преподавала в начальных классах. Кормились, в основном, за счет огорода, размером 60 соток. Отец прививал нам крестьянские навыки, закрепляя по весне за каждым ребенком по грядке.

Жили мы в маленьком домике с плоской крышей, купленном у одного грека за 1400 рублей. С долгами мы расплатились лет через десять. Вся семья ютилась в двух комнатах и прихожей.

В нашем селе, кроме киргизов, с конца девятнадцатого века проживали русские и украинцы, потомки первых колонистов. Во время Великой Отечественной войны в наш район переселили много семей немцев, греков, турков, курдов, чеченцев, карачаевцев. В конце 1950-х прибыли уйгуры из Китая.

В 1988 году, уже будучи сотрудником «Вымпела», я гостил в чеченском селе Бачи-Юрт у однокашника по университету Хизри, главного экономиста местного хозяйства. Несколько седобородых чеченцев, сидевших на лавочке у сельсовета, оказались земляками из Таласа! Никогда не забуду их слез радости.

До шестилетнего возраста я был практически предоставлен самому себе и вырос на улице, в окружении интернациональной братии таких же сорванцов. Обычно пацанва предпочитала собираться у обрывистого берега речки Кара-Суу, где было много хорошей глины. Мы лепили из нее танки и устраивали целые сражения, как это делают сейчас взрослые дяди в погонах в военных академиях. Была еще одна распространенная азартная игра: из сырой глины лепили чашку и с силой хлопали о землю. Чашки под воздействием сжатого воздуха громко «взрывалась». Кроме того лазили в чужие огороды, разоряли птичьи гнезда (яйца и птенцы, испеченные на углях, для нас были деликатесом), ходили в горы, купались в речке. И, разумеется, дрались. Обычно стенка на стенку против соседней улицы или села. Но случались и межнациональные драки.

Глава 5. Первые опыты «межнациональных конфликтов»



В основном бились киргизы с русскими. Русские пацаны предпочитали бои на дальних дистанциях: у них было больше рогаток, имелись и «поджиги». Киргизы брали численностью: вооруженные камнями и палками, стремительно атаковали, оглашая окрестности дикими воплями. Редко кто выдерживал такую «психическую атаку». Немцам, пожалуй, было труднее других. Им доставалось от всех: ведь прошло всего десяток с лишним лет после войны. Курды были самыми запуганными. С чеченцами наоборот, предпочитали не связываться, они шуток не понимали и даже самые малые могли пустить в ход ножи. Хотя ребята старше 14 лет в этих баталиях участия не принимали: им запрещали родители-спецпереселенцы. По законам сороковых годов они могли попасть под расстрел. А с малышей какой спрос? И вообще драться полезно: растут настоящие джигиты!

Из греков самыми отъявленными хулиганами были два брата-близнеца Мито и Христо. Хорошо помню, как в первом классе по дороге из школы они раскровенявили мне нос во дворе МТФ. Через двадцать лет я приехал туда оперуполномоченным КГБ и, движимый искренними ностальгическими чувствами, хотел было с ними повспоминать молодость, пропустить рюмочку — другую. Прослышав, что их разыскивают органы, тридцатилетние мужики с перепугу чесанули в соседнюю область.

Глава 6. Несколько слов о спецпереселенцах



В 1980-м году, работая в Кировском райотделении КГБ, я запросил из Краснодара литерные дела на некоторых спецпереселенцев-греков, высланных из Крыма в наш район. Пожелтевшие страницы, с точки зрения современной юриспруденции, можно было бы читать как сборник анекдотов, если бы за ними не стояли трагедии отдельных семей и целых народов: сержант НКВД (это звание в ту пору соответствовало армейскому майору) четким, каллиграфическим почерком выводил протокол допроса арестованных:

Вопрос:

— Подсудимый Топуриди (Гелекелиди, Попандопуло, Христопуло и т. д.), признаете ли себя членом антисоветской, националистической, империалистической, шпионско-террористической организации?

Ответ:

— Да, я признаю себя членом антисоветской, националистической, империалистической, шпионско-террористической организации.

Вопрос:

— Расскажите, чем Вы занимались в антисоветской, националистической, империалистической, шпионско-террористической организации?

Ответ:

— Я занимался тем, что вербовал новых членов.

Вопрос:

— Каким образом вербовали новых членов?

Ответ:

— Я говорил в своем окружении, что неплохо было бы вступить в антисоветскую, националистическую, империалистическую, шпионско-террористическую организацию…

Далее в дело подшито постановление суда «тройки»: таких-то расстрелять, таких-то выслать. Прилагается справка о приведении приговора в исполнение, заверенная тюремным врачом. В конверте — документы казненных…

Глава 7. Отцовская порка



Но вернемся к детским воспоминаниям. На окраине села был красивый луг, окруженный со всех сторон быстрыми, прозрачными речушками. Вся наша одежда состояла из сатиновых трусов. Мозоли на ступнях становились такими плотными, что можно было безбоязненно бегать по колючкам. Питались в течение дня чем бог послал, а времена в конце пятидесятых были суровые и не слишком сытные. По стране бродило много нищих и калек, свирепствовала преступность. Довольно часто, затаив дыхание, мы внимали на лугу леденящим душу воровским откровениям разрисованных татуировками взрослых.

Иногда в колхозный клуб приезжала кинопередвижка. На окнах клуба штор не было и кино начиналось с наступлением темноты. Киноаппарат был один, его ставили в середине зала. Электричество еще не было проведено, и на улице заводили движок. После каждой части включался свет, и пока заряжали новую бобину, взрослые выходили покурить. Мелюзга проникала в зал обычно с началом второй части. Бывало, в движке кончалось горючее и тогда киномеханик объявлял, что можно будет досмотреть фильм завтра. Сеанс заканчивался заполночь. Люди расходились гурьбой по темным улицам. Идти со взрослыми было не страшно, но в конце концов я оставался один. Представьте себе шестилетнего ребенка, бредущего по вымершей улице, которому каждый кустик мерещится страшным чудищем! До 12–13 лет мучили ночные кошмары на эту тему, пока не научился управлять своими сновидениями. На стук открывала дверь мама, и я, продрогший и смертельно уставший, как есть чумазый, нырял под теплый бок кого-нибудь из старших братьев.

Утром отец, пощупав мои рельефно выпирающие ребра, нудно читал нотацию о том, что положено хотя бы раз в день приходить домой поесть. Вроде и взрослый человек, а не понимал элементарных вещей: как можно бросить братву в разгар интересных дел? Папа был очень мягкий и добрый человек. Лишь раз в жизни крепко выпорол за ложь. От ивовых прутьев на спине и боках у меня мгновенно вздулись багровые рубцы, увидев которые, мама впала в ярость и показала когти. Однако досталось и ей за отсутствие должного контроля за воспитанием подрастающего поколения. Старшие братья и дядья прятали меня от отцовского гнева в погребе, строили различные планы побега, собирали сухари и бросали жребий кому из них сопровождать меня в дальних странствиях. Но тут вмешалась бабушка по линии мамы. Она несколькими тумаками выбила из нас романтику и осадила отца. Одноглазая, сухонькая старушка, пережившая геноцид 1916 года, волею судьбы в тринадцать лет оказавшаяся беженкой в Китае, в минуту опасности становилась хладнокровной воительницей. Она между прочим, снимала с нас народными средствами всякие хвори. До сих пор помню, а иногда и использую некоторые ее приемы врачевания.

Глава 8. Учеба в школе



Наступила осень. Друзья пошли учиться. Чтобы я не месил грязь на улице, мама посадила на заднюю парту в своем классе. В ту пору в одном помещении учились вместе первый и третий, соответственно второй и четвертый классы. Я тихо занимался своими делами на «камчатке». Когда маме становилось невмоготу от тупых второклассников, чтобы пристыдить их, вызывала к доске меня. Благодаря стараниям старших братьев, я умел читать и писать, и складывать до двадцати. В октябре месяце, решив всерьез заняться моим образованием, мама отдала меня в параллельный класс с русским языком обучения. Но, к сожалению, я по-русски свободно владел только «блатным». Наш пацанячий слэнг в ту пору состоял из гремучей смеси интернациональных матерных выражений! Я и сейчас могу ругаться на 13-ти языках.

Разумеется, вскоре мои тетради по русскому языку запестрели красными чернилами. Не помогло даже списывание у соседа по парте Алеши. Видимо я творчески перерабатывал его произведения, потому что там, где он получал тройку, мне ставили двойку. Когда красный цвет в моих тетрадях начал превалировать над фиолетовым, мама в сердцах бросила:

— Лучше бы совсем не учился!

Восприняв это пожелание как руководство к действию, я перестал ходить в школу. На следующий год, как и положено, семилеткой пошел в первый класс. Учился хорошо.

Через много лет, увидев двойку в дневнике дочери, я прочитал ей нотацию и выразил сожаление, что она интеллектом пошла не в отца, так как ее папа шестилеткой пошел сразу во второй класс! Потрясенные услышанным, мои детишки усомнились в возможности такого. Ночью, уединившись с супругой, с карандашом в руках долго что-то подсчитывали. Утром торжественно пришли уличить меня в обмане. И проиграли спор. Ха-ха!

Глава 9. Первая ходка в «зону»



Впрочем, в моих детских воспоминаниях есть сюжеты поинтереснее. Например, в семилетнем возрасте я угодил за решетку! А дело было так: приехав с дядей во Фрунзе, я заблудился в большом городе и попал в милицию. Поскольку не знал ни адреса ни фамилии человека, у которого мы остановились, милиция сдала меня в детскую колонию, где и пришлось коротать ночь в довольно пестрой компании малолетних воришек и бродяг. На следующее утро дядя разыскал меня. В кабинете начальника, увидев меня целым и невредимым, он зарыдал в голос. В 1981-м году, выступая в роли диверсанта на учениях КГБ Киргизии, я случайно наткнулся на это исправительное заведение. Перед заплаканными мамашами у КПП, в присутствии напарника я произнес душещипательную речь о том, что тоже мотал здесь срок:

— А теперь видите, хожу при галстуке как культурный человек. У вас тоже все будет хорошо!

Недоверчивый напарник потом все допытывался:

— Как же с такой биографией тебя приняли в органы госбезопасности?

— Я вышел на свободу с чистой совестью!

Второй раз имел неприятности с милицией семнадцатилетним оболтусом, когда в центре города с балкона мы с соседом Ткачевым Аликом пальнули по воронам из дедовского «карамультука». Совсем рядом, в метрах десяти, находилось открытое окно горисполкома, где шло важное заседание. Разумеется, от неожиданного грохота и дыма вся советская власть попадала со стульев. Нас тут же повязали, ружье конфисковали. Эту историю, в зависимости от настроения и круга слушателей, люблю излагать в разной интерпретации (иногда меня заносит до попытки вооруженного нападения на местную власть).

Глава 10. Дед Петро



А еще по соседству с нами жил дед Петро. Сейчас понимаю, что в селе он был своеобразным реликтом. Мастер на все руки, он работал плотником в школе. Дед никогда не отказывал в помощи односельчанам. С его внуком Шуриком, который был старше меня на год, часто забирались в арсенал деда Петро, состоявшим из малокалиберной винтовки, пары двустволок и трехлинейки.

Питьевую воду селяне набирали под яром из родника, вокруг которого в кустах обитали змеи. Как-то их развелось столько, что стало невозможно подойти к роднику. И тогда соседки пришли к деду Петро. Он молча их выслушал и начал обстоятельно готовиться к карательной экспедиции: одел высокие сапоги-болотоходы, резиновые перчатки и очки-консервы. Притихшим бабам объяснил, что некоторые змеи способны плеваться ядом прямо в глаз человеку. Вооружившись садовым секатором, он двинул к роднику. Мы — за ним. Я видел, как выстригая по периметру колючий кустарник, дед вступил прямо в змеиное гнездо: гады кишели под его ногами, жаля плотную резину сапог! Однако он запросто брал их руками, щелкал секатором и отбрасывал подальше от воды корчащиеся половинки! В ту пору мы верили, что упавшие в воду половинки змей способны отрастить недостающую часть. Очистив наш водопой, дед Петро заодно «окультурил» и нескольких соседних родников.

Глава 11. Неудачная попытка привить любовь к книгам



Старший брат Джакып рос большим интеллектуалом. Каждую неделю от отправлялся в райцентр в библиотеку и возвращался со связкой книг. По вечерам он не дурачился как все остальные, а пристраивался возле единственной керосиновой лампы. Отец ворчал:

— Лучше бы исправил тройку по математике.

Я поддакивал ему:

— Когда вырасту, буду читать только учебники!

Джакып отрывал от страниц воспаленные глаза и задумчиво смотрел куда-то сквозь меня.

Как-то я пролистал одну из его книг: на прекрасных иллюстрациях — вездеходы, роботы и люди в скафандрах, сражающиеся с чудовищами. До сих пор помню этот альманах «Мир приключений». В «Планете бурь», я мало что понял. Джакып пытался объяснить мне, что такое научная фантастика, но потом махнул рукой, а вскоре начал неназойливо подсовывать книги, соответствующие моему уровню. Однако проснувшийся было интерес к печатной продукции у меня быстро заглох. Потому что фантастика — чепуха! Меня больше занимала военная тематика. Перед сном я мог бесконечно долго пересказывать отцу содержание военных фильмов, главным героем которых выступал сам. Я окончательно решил, что когда вырасту, буду военным летчиком или киномехаником!

Книги я полюбил позже, где-то в 6–7 классах. И по другой причине.

Глава 12. Чабанская практика



Каждое лето отец отправлял нас в горы помогать старшему брату Орозу пасти колхозных овец. В плане физического и морально-психологического развития горы дали мне много. Мышцы ног становились железными. Объем грудной клетки и содержание гемоглобина крови значительно превышали аналогичные показания городских сверстников. С малолетства приучился не бояться крови, так как приходилось резать овец, снимать шкуры и разделывать туши. Научился владеть огнестрельным оружием и снаряжать патроны.

Однако те, кто считает, что чабаны «на свежем воздухе, употребляя экологически чистые продукты», жили хорошо, глубоко заблуждаются. Чабаны не могли забить по своему усмотрению колхозную скотину и питались часто тухлым и червивым мясом павших от болезней овец. Сахар и мука (а значит и хлеб) — в ограниченном количестве.

Однажды в глухом ущелье в зарослях рябины я нарезал шесты. Как-то неожиданно наступили сумерки. Внезапно спиной почувствовал чей-то взгляд. Взгляд жестокого, безжалостного существа. От смертельного ужаса у меня на загривке шерсть поднялась дыбом. Дальше все произошло мгновенно, помимо воли: я оскалил зубы, издал звериное рычание и крепко сжимая в руке нож, развернулся, слегка присел. В нескольких метрах, прямо передо мной в скале чернело огромное отверстие. Видимо, там скрывался какой-то хищник. Не спуская глаз с этого логова, попятился. Добрался наконец до своего коня и ускакал прочь. С тех пор я стал лучше понимать суеверия диких горцев и оценил прелести цивилизованного мира.

В моей детской чабанской практике был и забавный случай, который до сих пор любят посмаковать односельчане: как-то под вечер, озорничая, натянул я на барана свой ватник и застегнул на все пуговицы. Перепуганная скотина кинулась в стадо, а овцы от него врассыпную. Весело! Так и умчался, бедолага, куда-то в темень. Через два дня заехал к нам чабан, располагавшийся в десятке километрах от нас. Степенно попил чайку, поговорил о том, о сем. И уже на прощание, как бы между прочим сказал:

— Вчера ночью проснулся от лая собак, гула и топота в кошаре, и решив, что напали волки, вышел с ружьем во двор. Смотрю, носится среди овец черная тень. Оказался баран в телогрейке! Я догадался, чьих это рук дело.

Однажды попал в сухую грозу. Набежали черные тучи. От атмосферного электричества аж искры с волос сыпятся! Дождя нет, а молнии бьют непрерывно совсем рядом. Артобстрел с бомбардировкой! Бедные овечки от каждого близкого разряда шарахаются в стороны и опять испуганно сбиваются в кучу. Я на четвереньках, старясь быть как можно ниже, убежал в низину. Хотя это мало бы помогло: концентрические круги с точкой посередине, следы прежних грозовых разрядов, я отмечал в самых невероятных местах. УФОлоги почему-то принимают их за следы посадок летающих тарелок.

Решив поправить наше здоровье кумысом, отец также отправлял в горы помогать табунщикам. Это было после того, как один родственник заразил нас туберкулезом и нам пришлось помотаться по больницам и санаториям. Кумыс — дело хорошее, однако растущему организму нужны и витамины, и полноценное питание с соответствующим набором белков, жиров и углеводов.

Однажды, не выдержав кумысной диеты, мы с двоюродным братом Анарбеком, ныне известным в Киргизии художником, сбежали. Протопав по горам около тридцати километров, благополучно прибыли в село. Как мы набросились на хлеб, на простые деревенские лепешки! Потом выяснилось, что разъяренный табунщик, пустившийся в погоню на лошади, не смог нас догнать. Когда я уже работал в этом колхозе экономистом, он любил притворно посокрушаться:

— Эх, попались бы вы мне в руки, отхлестал бы плетью и приволок обратно на аркане!

Могучий был человек, до шестидесяти лет запросто ломал подковы. Он до самой своей смерти круглый год доил кобылиц, а я, сглаживая свою прошлую вину, регулярно приезжал попить кумыса.

Какое счастье в конце августа спуститься с диких суровых гор в теплую, цветущую, сытую долину! Мама обнимает, целует, сует в руки свежее белье и с порога выгоняет в баню. По пути заскакиваю на огород, отщипываю капустный листок, шарю в огуречной грядке, срываю помидор, жадно хрумкаю морковкой, наспех обтертой об штаны. Затем — в парикмахерскую, сбросить патлы. Потом баня и парилка. Грязное белье с неисчислимым количеством насекомых не подлежит восстановлению, поэтому выбрасывается.

Глава 13. Опиум



До 1968 года в Таласской области Киргизии культивировали опийный мак. Наша семья каждый год обрабатывала 11 соток земли. Это был тяжелый ручной труд с ранней весны до глубокой осени. Нужно было в жару пропалывать растения мотыгой, по ночам по колено в воде поливать их, а зимой собирать сухие стебли, дома дробить маковые коробочки, чтобы извлечь оттуда семена. На семена спускали государственный план. Стебли шли на топливо.

Однако самый ответственный момент наступал в середине лета, когда приходила пора сбора опиума-сырца. Работа на плантации начиналась вечером, когда спадала дневная жара. Специальными трехлезвийными ножами маковые коробочки аккуратно надрезались. Если надрез будет слишком глубоким — молочко прольется внутрь коробочки. Слишком мелкий надрез тоже не годится. Поэтому хороший нож — половина успеха. За ночь молочко на коробочках слегка подсыхало до сметанообразной консистенции, проходя естественный процесс полимеризации. В жару оно подсыхает быстрее и уже имеет не то качество. Поэтому и ценится опиум из южных стран, собранный на высоте 1300–2000 метров над уровнем моря.

Вставали в 4 часа утра. До 8–9 часов, пока солнце не высушило росу, маленькими серповидными скребками обрабатывали каждую маковую коробочку, аккуратно собирая драгоценное зелье и переправляя в эмалированную кружку, привязанную к поясу. Опиумное молочко по мере загустения приобретает бурый цвет и становится чрезвычайно липким. Чтобы смахнуть его в кружку, приходится часто слюнявить палец. Вокруг стоит густой терпкий запах. И то ли от этого запаха, то ли от постоянного горького привкуса на губах, кружится голова. Когда солнце поднимается высоко, на плантации делать уже нечего: пора вздремнуть в тени.

За день наша семья собирала около 450 граммов опиума, а за сезон — от 8 до 11 килограммов. Палатка приемщика стояла тут же на поле. И когда опиума было мало, мы просто уносили его домой, чтобы на следующий день сдать двойную норму. Никто никого не контролировал. Более того, престарелый очкарик-бухгалтер, работавший приемщиком, хранил свою добычу в сорокалитровой фляге, которую закапывал на ночь в палатке. Сам преспокойно уходил ночевать домой.

Разумеется, каждая семья старалась сдать побольше продукции, иногда прибегая к различным уловкам: одни добавляли в опиум смесь печенья с молоком, другие, не мудрствуя лукаво кидали туда пару ложек солидола. Воровать опиум как-то не приходило в голову. Порой даже происходили курьезные вещи: наш колхозный бригадир рассказывал, что поздней осенью, распахивая поле, нашел на месте приемного пункта закопанное ведро с опиумом, видимо, позабытое приемщиком. Поскольку государственный план по сдаче продукции был уже выполнен, председатель колхоза распорядился выбросить эту гадость в реку. Опиум в небольших количествах для лечебных целей имелся в каждом доме. У нас в сарае тоже хранилось примерно 200 граммов. При зубных болях достаточно было положить в дупло маленький кусочек. При расстройстве желудка давали выпить его с горячим чаем. Болезнь проходила мгновенно.

Через пару лет в наших краях появились люди поумнее нас. Например, каждое лето приезжали шабашники из Таджикистана и заключали договор на строительство глинобитных дувалов. Свою малооплачиваемую работу они в аккурат завершали одновременно с окончанием сбора опиума. Они платили за килограмм опиума наличными 100 рублей. А колхоз за тот же килограмм начислял 50 рублей, который получали лишь в декабре. Ходили слухи, что в далеком городе Джамбуле цена опиума достигает 500 рублей! И появились у нас свои отчаянные головы, рискнувшие торговать зельем, вследствие чего стала наезжать на плантации милиция с собаками. Однако разве может собака учуять опиум на опиумном поле? Правда, некоторые односельчане все же отправились мотать срок.

Глава 14. Отрочество



Когда я был во втором классе, наша семья переехала в город Талас. До седьмого класса я не отличался в физическом развитии от своих сверстников. В сентябре, придя в 7-й класс, с ужасом увидел, что оказался чуть ли на голову ниже девчонок и большинства ребят! Сосед по дому Алька Ткачев, которого еще недавно мог запросто скрутить, превратился в рослого силача-красавца. А я так и остался коротышкой с тщедушным телом и огромной головой! Даже занятия спортом и ежедневная физзарядка с гантелями мало помогали. Мышечная масса не увеличивалась, наоборот, руки становились все тоньше. А всем известно, что для пацана бицепсы — первое дело! Это была трагедия вселенского масштаба!

А одноклассники уже начали хаживать на танцы, некоторые уже гуляли с девочками. Я естественно, сидел дома. Брат Джакып — высокий, симпатичный студент медучилища, избалованный вниманием прекрасной половины человечества, успокаивал, что организм растет до 20–22 лет. Слабое утешение! С тоски засел за книги. И неожиданно для себя открыл потрясающий мир! Вскоре записался во все библиотеки города и, пожалуй, перечитал все произведения Марка Твена, Герберта Уэллса, Конан Дойля, Джека Лондона, О'Генри, Александра Беляева, Александра Грина, Жака Ива Кусто и т. д. Часами просиживал у книжных полок соседа Филиппа Петерсона. Он обладал поистине уникальным собранием советской и зарубежной научной фантастики и магнитофонными записями песен Владимира Высоцкого. Филипп приобщил нас с Аликом не только к Высоцкому но и гиревому спорту.

Я начал приобщать к книгам своего младшего братишку Алмаза, пересказывая самые интересные произведения. Вскоре вся окрестная мелюзга стала собираться в нашем дворе послушать интерпретации на вольную тему, преимущественно научно-фантастического содержания, где каждому отводилась соответствующая космическая роль.

Алька поделился своим опытом физического развития. Оказывается, предыдущее лето он провел в деревне у бабушки: жрал яблоки и работал на току, разгружая машины с зерном. Все понятно, дело в витаминах! Поэтому, по окончании 7-го класса, я категорически отказался ехать в горы, и провел большую часть лета в долине, работая на уборке фруктов.

В сентябре с трепетом переступил порог 8-го класса. Чудо свершилось! Все девчонки ниже меня! Вскоре занятия в секциях классической борьбы и бокса укрепили здоровье и кулаки, что прибавило авторитета среди ровесников: несколько раз участвовал в потасовках на танцах. Широкий кругозор (спасибо книгам!) позволял вести непринужденную светскую беседу с любой девчонкой на любую тему. В 10-м классе даже был капитаном команды КВН. В нашем замечательном и дружном классе учились самые красивые в городе девчонки. Однако к ним я был равнодушен. Романтичная любовь, конечно, была, но за девчонкой моего сердца официально волочился другой парень. А по кодексу рыцарской чести отбивать чужих девушек в наше время было не положено.

Школу окончил с тремя тройками: по математике, физике и русскому языку.

Недавно, между прочим, приснился сон: будто вызывает меня к классной доске учительница русского языка Людмила Петровна проспрягать какие-то деепричастия. Я ни бе, ни ме, ни кукареку. Смотрит она на меня печальными глазами:

— Абдулаев, когда ты наконец станешь человеком?

Кошмар! Проснулся в холодном поту.

Глава 15. Любимая учительница



Раиса Яковлевна Рысакова преподавала географию и астрономию. Отметки она ставила своеобразно: задавала пять вопросов, за каждый правильный ответ награждая единицей. Пять правильных ответов — пятерка. Так что «кол» или «двойку» тоже надо было заработать. Сверх школьной программы мы изучали минераловедение, занимались туризмом. Она возглавляла научно-познавательный кружок «Квант», в котором царил удивительно светлый и жизнерадостный дух познания, организовала в нашей школе краеведческий музей, в котором хранились бесценные экспонаты из раскопок древнего городища Ак-Тюба, в том числе и «ртутные» гранаты древних: булыжники размером с кулак, с глубокими высверленными отверстиями. Именно Раиса Яковлевна объяснила нам их устройство: в это отверстие засыпался белый кристаллический порошок гремучей ртути (примерно десять граммов), сверху вставлялся фитиль. Запалив фитиль, гранату можно было бросать вручную, метать с помощью пращи или выстреливать из катапульты. Причем катапульта, если говорить современным языком, была способна выстреливать и кассетные боеприпасы. Много лет спустя в группе специального назначения «Вымпел» нас, диверсантов, научили превращать в домашних условиях содержимое градусников в мощнейшую взрывчатку. Самородная ртуть в древности добывалась исключительно на Алтае. Технология превращения металлической ртути в гремучую довольно проста. Нужно только иметь еще один компонент, которую древние могли получать из концентрированной мочи (до сих пор в криминальной среде ходят байки о том, как «зеки» изготовили взрывчатку из мочи, и взорвав двери, совершили побег. Как видим, это вполне возможно). Впрочем, кроме взрывчатых веществ и пороха они не менее успешно применяли напалм (Чивилихин в своей книге «Память» дает его оригинальный рецепт: он считает, что основным компонентом восточного напалма являлся человечий жир), и, возможно, отравляющие вещества. Ни для кого не секрет, что алхимия зародилась на Востоке и пришла в Европу лишь через несколько столетий. Так что объяснима фантастическая непобедимость армий, дошедших до «последнего моря». И байки о бесчисленных азиатских ордах, устилавших путь к победе своими трупами — чепуха! Например, для разгона римского легиона Аттиле достаточно было иметь сотню гранатометчиков и… свирепую контрразведку, чтобы сохранить главную военную тайну. Видимо, потому и рубили на всякий случай головы пленным и случайным свидетелям. И знаменитый венецианский разведчик Марко Поло наверняка был командирован на Дальний Восток отнюдь не только за шелком и опиумом.

Глава 16. Друзья детства



В школьные годы у меня было двое близких друзей: русский Ткачев Олег и немец Вайсгейм Артур. Отец Альки — ветеран войны, с протезом вместо одной ноги, работал диспетчером на автобазе. В последний путь его провожал весь город. Мать-библиотекарь. Алька после восьмого класса закончил медучилище, отслужил армию и уехал в Прибалтику. Мариманил на Балтике. Сейчас живет в Питере. Родители Артура были сектанты. Артур, светлая голова и золотые руки, окончив восьмилетку, пошел работать токарем, поскольку должен был думать о пропитании. Он получал бешеные по тем временам деньги: 150 рублей! Перед тем, как пойти на танцы в парк культуры, обычно заходили в гастроном. Снисходительно обозвав на нас с Алькой салагами, Артур покупал бутылку портвейна по рупь семнадцать. Мы конструировали дископлан, но так и не успели построить, разбросала судьба. Отслужив в Чирчике танкистом-инструктором, Артур вернулся обратно в свое родное предприятие, достиг шестого разряда по токарному делу, стал Ударником коммунистического труда, был награжден медалью «100 лет со дня рождения В. И. Ленина». Затем ему впаяли большой срок за убийство, которое совершил другой. От него ушла любимая жена, забрав все вещи и документы. Вернулся Артур из «зоны» через полтора года без средств к существованию, но не сломленный духом. Построил двухэтажный дом, женился. Сейчас, возможно, проживает в Германии.

Я бредил авиацией, однако по окончании школы не прошел в военкомате медкомиссию из-за искривления носовой перегородки. Через месяц плохие анализы (белок в моче) подвели при поступлении в гражданское летное училище. Все! Жизнь кончилась в семнадцать лет! Кому нужна такая развалюха? В глубокой депрессии, решив коротать остаток своей никчемной жизни прозябанию с книгами в каком-нибудь глухом ауле, в последний день сдал документы на экономический факультет Киргизского государственного университета.


  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   37

Добавить документ в свой блог или на сайт

Похожие:

Эркебек Абдулаев Позывной «Кобра» (Записки разведчика специального назначения) icon М. Ю. Лермонтов начал работу над романом по впечатлениям первой ссылки на Кавказ (1837)
Первые две повести — «Бэла» и «Фаталист» — были опубликованы в 1839 г в журнале «Отечественные записки», в начале 1840 г там же —...
Эркебек Абдулаев Позывной «Кобра» (Записки разведчика специального назначения) icon Андрей Маркович Максимов Многослов-2, или Записки офигевшего человека
«Максимов А. Многослов-2, или Записки офигевшего человека.»: Зао «свр – Медиа»; Москва; 2009
Эркебек Абдулаев Позывной «Кобра» (Записки разведчика специального назначения) icon Михайлова Е. Л. М 94 Пустяки психологии. Пристрастные записки Феи-крестной
М 94 Пустяки психологии. Пристрастные записки Феи-крестной. – М.: Независимая фирма “Класс”, 2004. – 224 с. – (Библиотека психологии...
Эркебек Абдулаев Позывной «Кобра» (Записки разведчика специального назначения) icon Образовательная программа государственного специального (коррекционного)...
Государственного специального (коррекционного) образовательного учреждения для обучающихся воспитанников с ограниченными возможностями...
Эркебек Абдулаев Позывной «Кобра» (Записки разведчика специального назначения) icon Александр Нилов Цеховики. Рождение теневой экономики. Записки подпольного миллионера
«Цеховики. Рождение теневой экономики. Записки подпольного миллионера»: Вектор; Санкт-Петербург; 2006
Эркебек Абдулаев Позывной «Кобра» (Записки разведчика специального назначения) icon Информационное взаимодействие в распределенных вычислительных сетях военного назначения

Эркебек Абдулаев Позывной «Кобра» (Записки разведчика специального назначения) icon Мб оу
Список информационных ресурсов образовательного назначения в информационно-коммуникационной сети «Интернет»
Эркебек Абдулаев Позывной «Кобра» (Записки разведчика специального назначения) icon Реферат Объем пояснительной записки 103 страниц, 12 рисунков, 4 таблиц,...
Объем пояснительной записки — 103 страниц, 12 рисунков, 4 таблиц, 1 приложения, 6 листов графического материала, 16 источников
Эркебек Абдулаев Позывной «Кобра» (Записки разведчика специального назначения) icon Краска фасадная ак-124 (60 цветов)
Пластина резиновая для изделий общепромышленного назначения тмкщ тепломорозокислотощелочестойкая. 10
Эркебек Абдулаев Позывной «Кобра» (Записки разведчика специального назначения) icon Использование инфокоммуникативных технологий
На факультете начального и специального образования в смоленском государственном университете
Литература


При копировании материала укажите ссылку © 2015
контакты
literature-edu.ru
Поиск на сайте

Главная страница  Литература  Доклады  Рефераты  Курсовая работа  Лекции