Доценко Е. Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита
|
Скачать 4.24 Mb.
|
3.3.3. Манипулятивные уклонения Мы обнаружили, что на межличностном уровне в живом общении находят свое воплощение две тенденции. Первая — общечеловеческая — состоит в синтетическом переплетении устремлений к объединению людей на основе интимного род- 79 ства «Я — Ты» и персональной устремленности к индивидуализации, самоактуализации. Вместе они образуют две стороны глубокого полноценного общения между людьми на основе взаимного признания равноценности и уникальности друг друга. Этой тенденции противостоит (и дополняет ее) другая тенденция — социальная, прагматически ориентированная к использованию человека и его сущностных сил в качестве средств удовлетворения интересов сообществ. Из этого следует, что межличностные отношения людей основываются «на двух внутренне противоречивых началах, которые грамматически можно обозначить как «я — ты» и «я — он(оно)». В отношениях типа «я — он» другой является для человека внешне противопоставленным, эмпирическим существом, определенным через совокупность конкретных свойств и качеств. Эти качества могут быть познаны, оценены... и использованы в своих интересах. В отношениях «я — ты» другой принципиально не сводим к каким-то конечным, определенным характеристикам, он причастен к субъекту, слит с ним изнутри; он может быть только субъектом общения и обращения. Эти два начала не могут существовать в чистом виде, они постоянно перетекают одно в другое. Очевидно, что человек не может жить без познания и использования других, но в то же время человеческие отношения не могут быть сведены только к этим или каким-либо другим конкретным функциям» [Смирнова 1994, с. 10]. Указанные тенденции образуют шкалу отношений, в которой один полюс задается отношением к другому как к самоценности, а другой — отношением к человеку как средству удовлетворения собственных интересов. «Наша мысль и наша практика, не техническая, а моральная (то есть наши ответственные поступки), совершаются между двумя пределами: отношениями к вещи и отношениями к личности. Овеществление и персонификация. Одни наши акты (познавательные и моральные) стремятся к пределу овеществления, никогда его не достигая, другие акты — к пределу персонификации, до конца его не достигая» [Бахтин 1979, с. 370—371]. Поэтому каждый человек в силу такого положения вещей оказывается перед проблемой выбора своей собственной позиции, своего личного участка на этой шкале отношений. 80 Ближе к субъектному (личностному) полюсу — но уже на нем — оказывается позиция «ты ко мне по-человечески — и я к тебе по-человечески». В этой фразе заключен девиз отношений, в котором уже содержится компромисс между личностным и вещным: взаимовыгодный обмен тем, что не должно бы иметь цены — гуманностью. Два ключевых элемента — выгода и цена — те новообразования, которые предоставляют возможность «освоить» всю шкалу. Критическим (достаточным) условием выступает готовность к нарушению симметричности соотношения между выгодой и ценой (приобретением и платой). Отсюда открывается дальняя перспектива движения в двух направлениях: во-первых, усиление тенденции к наращиванию собственной выгоды, и во-вторых, девальвация гуманности, размен предельно крупной купюры на более мелкие и дальнейшее их дробление. Соответственно, за большую выгоду требуется больше платить — огромным количеством мелкой монеты. А как известно, «пряников вечно не хватает на всех», что и ведет к соперничеству — стремлению переиграть того, кто мог бы называться партнером, но теперь получает статус соперника. Добавьте сюда чуточку вполне понятных эмоций — получим враждебность. Ну а здесь-то уж все средства хороши: не только явные, но и тайные, не только честные, но и коварные. Манипуляция возникает на том этапе, когда открыто переиграть соперника уже не удается, а полностью подавить еще нет возможности. Для полноты картины нам остается описать, каким образом эти тенденции срабатывают на уровне механизмов формирования установки на применение хитрости и уловок в межличностных отношениях. Сделаем это для двух процессов — актуалгенеза и онтогенеза. На уровне актуалгенеза такая установка возникает при выполнении двух условий. Первое состоит в столкновении противоречащих друг другу устремлений, одно из которых лежит вне данного конкретного человека. Это может быть либо конфликт устремлений различных людей, либо конфликт между желанием и социальной (или культурной) нормой. В первом случае речь идет о противоречиях типа: «я хочу сделать одно, а он — другое», «я хочу сделать нечто, но он противится», «я намерен сделать по-своему, но он будет недоволен». Во втором случае — о стандартном соотношении 81 по типу хочу — нельзя: «хочу, чтобы все было по-моему, но как на это посмотрят другие?», «я бы сделал, но это нехорошо», «мне нужно> но за это накажут», то есть общепринятые нормы не позволяют (или не та ситуация, в которой это допускается). Второе условие заключается в стремлении получить максимум выигрышей по всем направлениям сразу. Вместо выбора между альтернативами, вместо взвешенного компромисса (за что-то всегда приходится чем-то платить) возникает детское, никакими обязательствами не ограниченное, желание получить и то, и другое сразу (больше, чем «заплачено», вложено ). В общем, это естественная реакция, эволюционный смысл которой проистекает из полимотивированности поведения человека. Состоит она в том, чтобы найти общую результирующую совокупности побуждений в таком действии, в котором бы находили свое (хотя бы частичное) удовлетворение возможно большее количество устремлений. В рассматриваемом случае, как и в большинстве других, по общему правилу мотивационной интеграции человек стремится найти пути, которые позволяют максимизировать одновременно оба выигрыша: • получить то, что хочется, но при этом выглядеть хорошо с точки зрения социальных норм, • получить то, что хочется, и одновременно по возможности избежать гнева (недовольства, обиды, мести и пр.) со стороны своего партнера. В результате возникает запрос на поиск средств, с помощью которых можно решить столь непростую задачу. Но при всей непростоте, похоже, ее с успехом решают дети, начиная с самого раннего возраста. Поэтому естественно с нашей стороны рассмотреть также и онтогенез готовности к манипулированию. Не претендуя на полноту реконструкции (лишь приблизительной и носящей предварительный характер), укажем некоторые из факторов, вероятнее всего играющих существенную роль в этом процессе. Первый из таких факторов — сладкий опыт управления взрослыми, приобретаемый в весьма раннем возрасте. Плач младенца как просьба о помощи — один из самых ярких примеров таких средств управления. С первых мгновений жизни мама и другие взрослые выступают по отношению к 82 беспомощному ребенку в инструментальной функции — выполняют роль средства удовлетворения его потребностей (достаточно лишь голос подать). Специалисты (вслед за всеми родителями, как я понимаю) различают «плач-жалобу, плач-требование, плач-каприз, плач-недовольство, гнев, протест» [Кушнир 1994, с. 19]. При этом отмечается, что чем чаще мать реагирует на плач ребенка и удовлетворяет его нужды, тем скорее первый громкий крик заменяется специфическим покрикиванием [Исенина 1983]. Глубокая смысловая фиксация такого типа отношений с другими людьми способна при последующей актуализации стать мощным эмоциональным обоснованием стремления помыкать и прибирать к рукам. В таком свете выглядит неудивительным тот факт, что пассивный манипулятор (тот, который подчеркивает свою слабость и неспособность управлять) оказывается более эффективным в манипулировании, чем активный [Шостром 1992]. Вторым фактором можно признать потребность внести определенность и стабильность в окружающий мир, в частности, сделать стабильным и предсказуемым поведение окружающих. Угрожающая неопределенность мира предъявляет требования не только к способности ребенка прогнозировать, но и к его умению этот мир структурировать. Накал и размах борьбы за стабилизацию Мира грандиозны и впечатляющи. Сама сущность сознания — а вслед за этим и всей культуры — в одной из своих функций заключается в том, чтобы остановить процесс, втиснуть его в форму знаков, понятий, шаблонов, привычек, стереотипов и пр. В этот грандиозный проект на правах новообращенного включается и ребенок. Стоит в семье появиться младенцу, его поведение начинают означивать, истолковывать, подводить под ту или иную категорию. Общую установку взрослых относительно поведения ребенка можно было бы выразить девизом: «Хорошее поведение то, которое предсказуемо». Разумеется, то, что делают взрослые с детьми, дети начинают делать и со взрослыми — а именно: стабилизируют их поведение, делают его предсказуемым, а следовательно, и управляемым. Все происходит в полном соответствии с известной формулой Л. С. Выготского: сначала взрослые воздействуют на ребенка, затем он эти же приемы использует для воздействия на других, а затем и для воздействия на себя, как на другого. Вместе с тем, по 83 крайней мере часть приемов изобретаются самостоятельно. По-видимому, независимое от других людей изобретение ма-нипулятивных приемов — третий фактор, участвующий в онтогенезе манипулятивности. Таким образом, мы видим, как межличностные отношения оказываются ареной столкновения, переплетения или компромисса между субъектным и объектным отношением к человеку. Общечеловеческие ценности и социальные интересы, нередко противореча, вступают в тесные связи между собой и воплощаются в живом человеческом общении. Все это предъявляет высокие требования к каждому человеку: данное противоречие не только встает перед ним в качестве социальной проблемы, но составляет также одну из ключевых внутриличностных проблем: «Собственное «я» человека также может тяготеть к полюсу овеществления или персонификации. Оно может восприниматься как вещь, как объект, как совокупность конкретных качеств, которые включают социальный статус, представление о своих качествах, знаниях, образ, который мы хотим создать у других, оценку собственных качеств и способностей и т. д. В то же время оно может быть целостным, неразложимым на части, непосредственно связанным с бытием, с другими людьми, незавершенным и до конца не определенным. Как и отношение к другому, отношение к себе колеблется между двумя этими пределами, не достигая их до конца» [Смирнова 1994, с. 11]. Эта внутренняя коллизия — результат интериоризации всей системы межличностных отношений, мотивационным обеспечением которой служат потребности в объединении и в индивидуализации. 3.4. Имя ему — легион (манипулятор в каждом из нас) Среди индивидуальных источников манипуляции можно указать как минимум два: невротические потребности и инерционные процессы (характерологические особенности, привычки и т. п.). Последние уже были по существу обсуждены в предыдущем разделе под видом стандартных паттернов межличностного воздействия. Нам остается обсудить лишь невротические потребности. 84 Тот перечень проманипулятивных мотивов, что был дан в начале главы, в большей части состоит именно из невротических потребностей. Нет смысла снова перечислять их — невозможно ни доказать, что чья-то точка зрения наиболее точно описывает причины, по которым люди прибегают к манипуляции, равно как нет нужды доказывать, что верным может оказаться любой из возможных взглядов в том или ином конкретном случае. Мы ограничимся обсуждением того, какие процессы реализуют формирование подобных потребностей. Если ранее мы обсуждали в известном смысле внешние по отношению к отдельному человеку источники манипуля-тивной установки, то здесь речь идет об особом виде моти-вационного «самообслуживания» — причины к манипуляции становятся уже независимы от того, с кем и в каких условиях человек вступает в контакт. Невротически расщепленный субъект замыкается на себе — теперь любая ситуация психологически может оказаться ситуацией неудовлетворенной потребности: в запущенных случаях такой оказывается каждая ситуация. Ради удовлетворения своей невротической потребности — в принципе ненасыщаемой, поскольку в своей мотивирующей части она уже мало зависит от особенностей ситуации — субъективно кажутся допустимыми уже любые средства... Манипулятивные среди них кажутся далеко не худшими и вполне привлекательными. Для подавляющего большинства членов человеческого сообщества, как уже было показано, характерны частичность, внутренняя раздвоенность (растроенность, множественность). Для понимания того, какими путями множественность личности может выводить к манипулятивной установке, а также какие процессы реализуют внутриличностную динамику в условиях манипулятивного воздействия, нам необходимо сделать дополнительное теоретическое обоснование этого тезиса. В последующих рассуждениях я буду исходить из положения, что между внешним и внутренним, социальным и индивидуальным нет четкой границы — лишь континуальный переход [Выготский; Леонтьев А. Н.; Modell 1984; Roberts 1987; Сарджвеладзе 1987]. Образно говоря, «психическое дыхание» (взаимная смена интериоризации и эксте-риоризации) обеспечивает непрерывный обмен одних и тех 85 же содержаний между субъектами разного уровня (человечество, государство, группа, личность, психические структуры). Вероятно, данное утверждение требует более полного доказательства. Такое может быть сделано в одной из дальнейших публикаций. Пока же ограничимся теми предварительными, которые изложены в данном разделе. 3.4.1. Множественная природа личности Первые различения субъектов, с которым имеет дело младенец, это членения исходного субъективного универсума по линии «Я» — внешний мир. А внутри «Я», кроме того, происходит членение «Я» — мать [Guntrip 1977; Modell 1984]. Но поскольку полная отделенность наступает далеко не сразу, то все членения долгое время еще остаются внутрипсихичес-кими. Кроме того, в процессе отзеркаливания и модификации матерью реакций младенца происходит образование кольцевых потоков взаимодействия, которые начинают интериори-зироваться: внешнеэффекторные звенья, первоначально локализованные на полюсе матери, постепенно сворачиваются и погружаются внутрь, превращаются во внутренние действия. Все это ведет к тому, что внутренний мир человека по своей сущности оказывается многосубъектным, по крайней мере для такого описания есть основания. Справедливость утверждения, что вычленяемые структурные образования могут быть рассмотрены в качестве субъектов, заключается в том, что они действительно обладают основными признаками субъекта: являются источниками и одновременно носителями активности. Несмотря на то, что в период широкого распространения идей нейролингвисти-ческого программирования это представляется почти очевидным; предлагаемое утверждение, однако, опирается на более широкий контекст идей. В первую очередь следует вспомнить представления 3. Фрейда о структуре личности и внутриличностной динамике. На «макроуровне» им были предложены понятия «Оно», «Я», «Сверх-Я», которые находились между собой в отношениях взаимодействия, вполне схожих с отношениями субъектов. Достаточно вспомнить используемые ими действия: сдерживание, борьба, изгнание, побуждение, провокация и т. п. 86 Еще шире перечень внутриличностных «деятелей» оказался у К. Г. Юнга: архетип, комплекс, анима, анимус, персона, самость, тень. Даже само «Я» в аналитической психологии оказывается лишь одним из комплексов (первым среди равных). Все они обладают заметной самостоятельной побудительной силой. К. Юнг говорит, что «комплекс с присущей ему энергией имеет тенденцию образовывать как бы отдельную маленькую личность. У него есть некое исходное тело и определенное количество собственной физиологии. ...Подобные свойства просто вынуждают нас говорить о наличии определенной силы воли комплекса» [Юнг, с. 47]. Известно, что сила побуждения со стороны комплекса может оказаться столь значительной, что он подчиняет своим устремлениям всю личность — захватывает право управления поведением человека. Оригинальный понятийный язык Э. Берна тоже порожден идеей мультипликативной природы личности, структурными элементами которой являются Родитель, Взрослый и Дитя. Каждый элемент затем также может быть расчленен по тому же принципу [Берн 1992, с. 161—169]. Побудительная функция берновских структурных элементов также не подвергается сомнению. То же относится к «собакам» Ф. Перл за и к паттернам В. Сатир. Популярная техника шестишагового рефрейминга начинается с вопроса к некой субличности о ее желании вступить в контакт с Эго. Не менее известная технология психосинтетической интеграции также рассматривает субличности как субъекты со своими интересами и устремлениями. То же относится и к методам гештальттерапии. Приведенный перечень далеко не полон, но и он дает представление о том, насколько широко распространена идея мотивирующей роли личностных подструктур. Менее отреф-лексирован вопрос об их субстрате — собственно носителе. К. Юнг и Э. Берн говорят о мозге или его участках как физиологической основе психических процессов, не конкретизируя своих рассуждений. Если обратиться к более мелкой — и, по-видимому, элементарной — единице всех мотивирующих структур, а именно, мотиву, то проблема может получить свое удовлетворительное разрешение. Каждый отдельный мотив в свою очередь 87 можно считать самостоятельным «субъектом», поскольку он, несомненно, является источником активности, а своим субстратом имеет ту предметную реальность, с которой соотнесен. (Разумеется, если мотив определить как предмет потребности [Леонтьев 1975]). Релевантное мотиву предметное содержание, будучи отраженным, и таким образом интериоризированным, образует тот слой образов (субстрат означает буквально «нижний слой»), на котором записывается системное качество — мотив. В такой интерпретации особенно свежо выглядит определение юнговских комплексов — совокупность образов, объединенных одним аффектом. В этом же ряду оказывается замечание В. К. Вилюнаса [1990], что эмоции выступают основными деятелями в психическом мире, а образы — это лишь строительный материал, из которого эмоции собирают различные конструкции. Подобный взгляд на процессы внутриличностной коммуникации не вносит принципиально новой идеи, но позволяет в едином языке ассимилировать существующие в различных школах концептуальные решения, близкие по своей внутренней сущности. |
Похожие:
 |
Механизмы актуализации концепта horse в британской лингвокультуре Защита состоится 27 января 2011 г в 15 часов на заседании диссертационного совета д 212. 216. 03 в гоу впо «Поволжская государственная... |
|
Сандомирский Марк Психокоррекция и личностный рост: телесно-интегративный подход Телесная психология: механизмы формирования психологических проблем и психосоматических расстройств |
|
Краткий курс манипуляции сознанием Кара-Мурза с г краткий курс манипуляции сознанием Но вирус остался в ее организме, болезнь нашла новые уязвимые точки, кризис оказался гораздо тяжелее. Зашаталась и стала рассыпаться... |
|
Серкин Владимир Методы психосемантики Тюменского государственного университета, доктор психологических наук, профессор Доценко Евгений Леонидович |
 |
Деятельность, направленная на обеспечение защищенного состояния объекта... Я безопасность — это состояние защищённости информационной среды, защита информации представляет собой деятельность по предотвращению... |
|
Прецедентные феномены как один из способов интеллектуализации газетного текста ... |
|
Программа дисциплины «Социальная психология» Примерная программа дисциплины «Социальная психология» составлена в соответствии с государственным образовательным стандартом высшего... |
|
Пратканис Э. Р. Эпоха пропаганды: Механизмы убеждения, повседневное... Аронсон Э., Пратканис Э. Р. Эпоха пропаганды: Механизмы убеждения, повседневное использование и злоупотребление |
|
Стратагемы стратегии войны, манипуляции, обмана. Оглавление Полиграфическая лицензия плд no 48-65 от 22. 02. 99 660049, г. Красноярск, ул. Парижской Коммуны, 33, оф. 800 Телефоны: (3912) 27-94-00,... |
|
Тема: криминальная психология Правовая психология является системно-структурным элементом юридической психологии |