Раздел I. Восприятие, память и контекст
Не существует такой вещи, как свободное от ситуации принятие решения. Все суждения и решения основаны на том, как мы видим и понимаем мир. Соответственно, этот первый раздел посвящен тому, какое влияние на наши оценки оказывают избирательное восприятие, логика мышления, необъективность памяти и изменения в ситуации.
Глава 1. Избирательное восприятие
Неверно, будто мы сначала видим, а потом определяем. Мы определяем прежде, чем видим.
Уолтер Липпман (Шнайдер & Уранович, 1978)
Посмотрите перед собой. Теперь взгляните на свои руки, на обложку этой книги. Что из того, что вы видели, было определено вашими ожиданиями?
Если вы похожи на большинство людей, то ваше восприятие было в большей мере определено тем, что вы рассчитывали увидеть. Даже когда что-то находится у вас прямо перед глазами, трудно взглянуть на это непредвзято. Вам может казаться, что вы смотрите на вещи совершенно объективно, но в действительности люди не могут избежать предвзятости в восприятии. Напротив, они избирательно воспринимают то, что ожидают и надеются увидеть.
Назовём вещи своими именами
Один из первых и наиболее известных экспериментов по изучению избирательного восприятия провели Джером Брунер и Лео Постман в 1949 году. Они показывали людям серию из пяти карт в тахистоскопе (аппарате, способном показывать картинки очень короткий промежуток времени), варьируя длительность просмотра от одной сотой до целой секунды. Карты, которые показывались испытуемым, были очень похожи на те, что изображены на обложке этой книги. Взгляните, что это за карты. Вы заметили в них что-нибудь странное? Большинство людей, видевших эту обложку, не обратили внимание на то, что одна из карт — черная тройка червей. Брунер и Постман определили, что людям требуется в четыре раза больше времени, чтобы обнаружить ложную карту, чем для того, чтобы узнать (32:) настоящую. Кроме того, они сделали вывод, что большинство реакций на несоответствие виденного ожидаемому может быть отнесено к одному из четырех типов: доминантной реакции, компромиссу, отвергающей реакции или реакции узнавания.
Доминантная реакция в основе своей имеет то, что Брунер и Постман назвали «отрицанием восприятия». Например, столкнувшись с черной тройкой червей, люди либо были убеждены, что это нормальная тройка червей, либо — что это нормальная тройка пик. В первом случае форма символов доминировала, а цвет заслонялся ожидаемым. Во втором случае доминировал цвет, а форма скрадывалась. В этом эксперименте 27 из 28 испытуемых (или 96%) продемонстрировали доминантную реакцию в том или ином виде.
Другой тип реакции — компромиссный. Скажем, некоторые испытуемые называли красную шестерку пик фиолетовой шестеркой пик, либо фиолетовой шестеркой червей. Другие считали черную четверку червей «сероватой» четверкой пик или красную шестерку треф «трефовой шестеркой, освещенной красным светом» (не забывайте, что испытуемым показывали карты в тахистоскопе и они сообщали о своих мгновенных впечатлениях). Половина испытуемых проявила компромиссную реакцию при показе красных карт, 11% — при показе черных.
Третий вид реакции — отвергающий. В этом случае у людей возникают проблемы с формированием вообще какого-либо впечатления. Такое случается редко, но сразу бросается в глаза. Например, один испытуемый воскликнул: «Я не знаю, что это за черт, но это точно не игральная карта!» Более того, другой субъект сказал: «Вообще нет никакой масти, что бы это ни было. В тот момент это вообще не было похоже на игральную карту. Я не знаю, какого она была цвета и были ли это пики или черви. Господи, я вообще уже не знаю, как выглядят пики!»
Ну и, наконец, последний вид реакции на необычное — узнавание. Даже когда испытуемые понимали, что что-то не так, они иногда не воспринимали несоответствие. Шесть испытуемых прежде, чем они ясно понимали, что же именно было неправильно, думали, что символы на карте расположены как- то странно. Например, испытуемый, которому была показана красная шестерка пик, подумал, что символы были перевернуты, а увидевший черную четверку червей сказал, что «сердечки были повернуты не в ту сторону».
Эти результаты показали, что ожидания влияют на восприятие. Брунер и Постман писали: «Организация восприятия находится под сильным воздействием предубеждений, созданных прежними взаимодействиями с окружающей средой» (с. 222). Когда у людей достаточно практического опыта в определенной ситуации, они часто видят то, что ожидают.
Пункт 33 анкеты представляет собой еще один пример того, как опыт может помешать точному восприятию. Был задан вопрос, сколько раз буква f встречается в следующей фразе:
These functional fuses have been developed after years of scientific investigation of electric phenomena, combined with the fruit of long experience on the part of the two investigators who have come forward with them for our meetings today.
Большинство тех, для кого английский язык родной, называют меньшее число (Блок и Юкер, 1989). Правильный ответ — 11 (включая 4 раза, когда буква f появляется в слове «of»). Те, кто свободно читает текст, произносят «of» со звуком «v», и у них возникает больше проблем с подсчетом f, чем у незнающих английского, и, таким образом, опыт действительно снижает результативность.
Сила ожиданий
Представьте, что вы студент колледжа, принимаете участие в эксперименте в рутгерской лаборатории по исследованию алкоголя. Вам говорят, что вы должны выпить водки с тоником, ждать 20 минут, пока алкоголь попадет в кровь, и после этого поговорить с лаборанткой и постараться произвести на нее как можно более благоприятное впечатление. После этого для вас смешивают напиток пропорционально вашему весу и провожают в отдельную комнату, где вы его пьете.
По прошествии 20 минут появляется лаборантка, садится напротив, строго смотрит вам в глаза и спрашивает, нервничаете ли вы, быстро ли бьется ваше сердце, и т.п.
Когда Г. Терренс Уилсон и Дэвид Абраме в 1977 году поставили этот опыт, то испытуемые, которым говорили, что они пьют водку с тоником, ощущали значительно меньшее усиление сердцебиения, чем те, кому говорили, что они пьют только тоник — независимо от того, потребляли ли те и другие (34:) алкоголь на самом деле. Сердцебиение зависело не от того, пили ли испытуемые водку, а от того, верили ли они в это. Ожидание оказывалось важнее, чем изменения в составе крови.
Дэвид Макмиллен, Стивен Смит и Элизабет Уэллз-Паркер в 1989 году продолжили это исследование. Используя в своих экспериментах те же приемы, что и их предшественники, эти исследователи предложили нескольким выбранным наугад студентам выпить любой алкогольный или безалкогольный напиток. Некоторые студенты по шкале «поиск ощущений» имели высокий показатель, то есть были охарактеризованы как любящие рисковать, а другие имели низкий показатель по той же шкале. Через полчаса после того как испытуемые выпили свои напитки, их попросили сыграть в видеоигру, где они как бы вели машину и должны были при случае обгонять другие автомобили. Студентов попросили вести воображаемую машину так, как они бы вели настоящую.
Макмиллен и его коллеги обнаружили, что те из «искателей острых ощущений», кто был уверен, что принимал алкоголь — так это было или нет — обгоняли машины и выезжали на встречную полосу значительно чаще, чем те из них, кто — справедливо или нет — не имел такой уверенности. И наоборот, те из уравновешенных субъектов, кому сказали, что они выпили алкогольный напиток, были более осторожны, чем те, кто думал, что пил содовую или колу. Примерно те же эффекты ожидания были обнаружены и у часто употреблявших марихуану (Джоунз, 1971).
Эти эксперименты, а также опыты, которые проводили Брунер и Постман, показали, что на восприятие сильнейшим образом влияет твердая уверенность, предубеждение и опыт. Психологи относятся к этим влияниям как к «когнитивным» факторам. Но на восприятие влияет не только то, что люди ожидают увидеть, но и то, что они хотят увидеть. Факторы, имеющие дело с надеждами, желаниями и эмоциональными привязанностями, называются «мотивационными» факторами. Оставшаяся часть этой главы посвящена примерам избирательного восприятия, в которых мотивационные факторы соединяются с когнитивными.
Когда игра становится грубой
23 ноября 1951 года футбольные команды Дартмута и Принстона встречались на стадионе Принстонского университета. Вскоре (35:) после начала матча стало ясно, что игра будет грубой. Один из лучших игроков Принстона, чья фотография только что появилась на обложке журнала Time, покинул игру со сломанной переносицей. Вскоре и игрок Дартмута был унесен с поля с переломом ноги. После игры (закончившейся победой Принстона) обе команды были наказаны огромным количеством штрафных.
Игроки были раздражены до предела и обменялись ожесточенными обвинениями. Сторонники обеих команд опубликовали едкие статьи по этому поводу. Например, через четыре дня после игры репортер принстонской студенческой газеты Daily Princetonian заявил: «Я никогда не видел столь отвратительного проявления этого так называемого «спорта». Обе команды были виновны, но ответственность в первую очередь должна быть возложена на Дартмут. Принстон — безусловно, более сильная команда — не имела оснований вести грубую игру». В тот же день газета Dartmouth обвинила тренера Принстона в том, что он внушил игрокам, будто «цель оправдывает средства». Еще две недели студенты обоих университетов продолжали вести споры о том, что же случилось и кто был виноват.
В эту шумиху вмешались Альберт Хасторф (впоследствии социопсихолог Дартмута) и Хэдли Кантрил (принстонский исследователь). Использовав футбольные баталии, Хасторф и Кантрил в 1954 году провели то, что сейчас стало классическим исследованием избирательного восприятия.
Они начали с опроса 163 студентов Дартмута и 161 студента Принстона, которым задавали в числе прочих следующий вопрос: «Когда вы увидели или где прочитали, какая команда начала вести грубую игру?» Неудивительно, что Хасторф и Кантрил обнаружили значительную разницу в достаточно типичных ответах учащихся двух университетов. 53% дартмутских студентов заявили, что обе стороны виноваты в случившемся, и лишь 36% признали вину своей команды. Наоборот, в Принстоне 86% опрошенных винили противников и только 11% сказали, что обе команды с самого начала играли грубо.
Это расхождение во мнениях заставило исследователей поинтересоваться: действительно ли студенты видели разные игры или они видели одно и то же, но просто считают более значимыми различные аргументы? Чтобы проанализировать этот вопрос, Хасторф и Кантрил попросили новую группу студентов каждого университета просмотреть игру в записи и отметить все (35:) нарушения, которые они заметят. Все студенты смотрели один фильм, и пользовались той же системой оценок для наблюдения нарушений (все знали общие правила игры).
Как видно на диаграмме, представленной на рис. 1.1, результаты показали огромное влияние избирательного восприятия. Студенты Дартмута отметили почти одинаковое количество нарушений с обеих сторон (в среднем 4,3 для своей команды и 4,4 для Принстона), тогда как принстонские студенты увидели у Дартмута в два раза больше нарушений, чем у своей команды (соответственно, в среднем 9,8 и 4,2). Произошло даже такое изменение в восприятии, что когда из Принстона прислали копию фильма нескольким бывшим студентам Дартмута для группового просмотра, то один из них, уже видевший фильм раньше, не заметил ни одного нарушения со стороны своей команды и в замешательстве послал в Принстон телеграмму с просьбой прислать запись без купюр!
Рисунок 1.1. Пример избирательного восприятия. (Хасторф и Кантрил, 1954)
(37:)
Основываясь на таких различиях в восприятии, Хасторф и Кантрил сделали следующее заключение (1954, с. 132-133): «Кажется очевидным, что матч был на самом деле множеством разных матчей... Неверно было бы утверждать, что разные люди имеют разные мнения относительно одного предмета. Предмет не является одним и тем же для разных людей, будь это футбольный матч, кандидат в президенты, коммунизм или шпинат». В 1981 году Джон Лой и Дональд Эндрюс тщательно повторили вышеописанный эксперимент и получили почти такие же результаты.
Эффект средств массовой информации
Спустя много лет после исследования в Принстоне и Дартмуте, Роберт Валлон, Ли Росс и Марк Леппер в 1985 году предположили, что такой же вид избирательного восприятия возникает у сторонников политических группировок под влиянием пристрастных средств массовой информации. Валлон, Росс и Леппер назвали этот феномен «эффектом враждебной среды» и впервые исследовали его в 1980 году во время предвыборной борьбы Джимми Картера и Рональда Рейгана. За три дня до голосования они попросили 160 зарегистрированных избирателей определить, было ли отношение средств массовой информации к кандидатам пристрастным и, если да, то кто им импонировал. Исследователи обнаружили, что одна треть респондентов убеждена в пристрастности журналистов, причем 90% из них были уверены, что того претендента, за которого они собирались голосовать, выставляли в дурном свете.
Заинтригованные первыми результатами, в 1985 году Валлон, Росс и Леппер провели второй опыт, в котором 68 произраильски, 27 проарабски и 49 нейтрально настроенных студентов просматривали одну и ту же подборку телесюжетов, посвященных Магическим событиям бейрутской резни (в 1982 году серия арабо-израильских конфликтов окончилась резней арабских жителей в лагерях беженцев в Ливане). Сюжеты были взяты из шести различных вечерних и ночных информационных программ национального телевидения США за десятидневный период.
Предположения об эффекте враждебности подтвердились: каждая сторона обвиняла телевидение в откровенных симпатиях другой стороне. Проарабски настроенные студенты заявили, что журналисты приняли сторону Израиля, а их оппоненты усмотрели в репортажах явно негативное отношение к израильтянам. Нейтрально (38:) настроенные примкнули к той или иной группе. Кроме того, проарабски настроенные студенты сказали, что новости оправдывают Израиль, «порицая другую сторону», тогда как произраильски настроенные сделали прямо противоположное заявление: новости- де обвиняют Израиль, выражая сочувствие арабам.
Так же как в случае с футбольным матчем, Валлон, Росс и Леппер обнаружили, что эти разногласия были не просто разницей во мнениях, в их основе — разница в восприятии. Например, сторонники арабов и сторонники Израиля нашли разное количество благоприятных и неблагоприятных высказываний в адрес одной из этих стран. В среднем, проарабски настроенные субъекты сочли 42% высказываний про- и лишь 26% антиизраильскими, а сторонники Израиля — соответственно 16% и 56%. Кроме того, большинство субъектов были уверены, что нейтрально настроенные студенты после просмотра репортажей примкнут к другой стороне.
Валлон, Росс и Леппер пришли в выводу, что люди склонны думать, будто средства массовой информации стараются привести негативные аргументы и очернить именно те позиции и силы, которые зритель, читатель или слушатель поддерживает. Исследователи также предположили, что аналогичные механизмы восприятия действуют и при посредничестве, арбитраже и других ситуациях, когда две стороны борются за первенство. Это предположение действительно не лишено смысла. Как мы увидим во второй главе, восприятие людей, попадающих в неожиданные обстоятельства, часто изменяется таким образом, чтобы им можно было оставаться при своих убеждениях.
Заключение
Наше восприятие по своей природе избирательно. Даже в простом узнавании игральной карты — или ощущении опьянения — сказывается влияние когнитивных и мотивационных факторов. Естественно, прежде, чем принять ответственное решение, зачастую важно остановиться и задать себе следующие ключевые вопросы: не смотрю ли я на вещи предвзято? Чего я жду от этой ситуации? Не обсудить ли это с кем-нибудь, не разделяющим мои желания и симпатии, кто сможет взглянуть на вещи беспристрастно? Задавая эти вопросы, вы сможете обнаружить много когнитивных и мотивационных факторов, ведущих к предвзятости в восприятии.
|
