Одевиантном поведении и его причинах
|
Скачать 273.41 Kb.
|
12.3. МОТИВАЦИЯ ЭГРЕССИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ Эгрессивное поведение {от лат. egredior — выйти, избегать) — это уход из фрустрирующей, конфликтной, трудной ситуации. Это поведение проявляется в различных формах: избегание трудных заданий, ответственных поручений, уход с уроков, если предстоит контрольная работа, побеги из неблагополучной семьи и т. п. Эгрессивное поведение субъекта вызывают следующие обстоятельства (П. Де-решкявичус и Л. Йовайша, 1977): 1) отсутствие положительного эмоционального отношения со стороны других; 2) расхождения собственной самооценки с оценкой другими; 3) непосильные требования к нему, порождающие фрустрационные переживания (постоянный страх перед неудачей); 4) переживание бессилия, потеря надежды на возможность преодолеть трудности, избавиться от наказания; 5) отрицательное отношение к предъявляемым к нему требованиям. Способствуют проявлению эгрессивного поведения повышенная внушаемость субъекта, подражание другим лицам, проявляющим этот тип поведения в сходных ситуациях, ожидаемое облегчение после избегания возможных неприятностей, ожидание неограниченной свободы, самостоятельности. 12.4. МОТИВАЦИЯ ПРЕСТУПНОГО (ДЕЛИНКВЕНТНОГО) ПОВЕДЕНИЯ О преступном (делинквентном, от лат. delinquens — правонарушитель) поведении, как разновидности отклоняющегося поведения, говорят тогда, когда субъект выбирает противоправный способ удовлетворения потребностей, жела- ний, снятия психической напряженности — применяет физическую силу или оружие с целью нанесения травмы, увечья или лишения жизни. В этом случае преступный замысел превращает агрессивное поведение в преступление. Мотивация преступного поведения может отражать не только агрессию, но и другие противоправные поступки: принятие взятки, воровство и т. д. Поэтому она имеет самостоятельное значение, привлекая в последние годы все большее внимание юристов. Свидетельством этому является коллективное исследование юристов и психологов, оформленное в виде монографии («Криминальная мотивация»). Этот труд оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, криминалисты, профессиональной задачей которых является выяснение мотивов преступления, высказывают отдельные здравые и для психологов даже передовые мысли (очевидно, потому, что они ближе стоят к реальной жизни, чем последние, рассуждающие о мотивах' абстрактно, отстраненно), а с другой стороны, среди них тоже нет единого понимания мотивации и мотивов, тем более что они опираются на работы психологов. Один из ведущих криминалистов академик В. Н. Кудрявцев (1978) мотивацию преступного поведения понимает как процесс формирования мотива преступления, гго развития и оформления, а затем и реализации в фактических преступных действиях. Он считает, что мотивацию надо отличать от механизма преступного поведения как по объему, так и по содержанию этих понятий. Мотивация, с его точки зрения, не охватывает всего механизма, потому что последний включает осуществление принятого решения и самоконтроль (с чем трудно не согласиться). Но В. Н. Кудрявцев не включает в мотивацию и оценку ситуации субъектом, и предвидение им последствий своих действий, и принятие решения. Выходит, что человек, совершая преступление, действует как бы вслепую. В. В. Лунеев (1980) считает, что все перечисленные элементы входят в мотивацию: Будучи динамичным процессом, мотивация... связана со всеми элементами преступного поведения: актуализацией потребности, возникновением и формированием мотива, целеоб-разованием, выбором путей достижения цели, прогнозированием возможных результатов, принятием решения1. Однако в мотивацию В. В. Лунеев включил и анализ наступивших последствий, и даже раскаяние и выработку защитного мотива, что к мотивации, как процессу формирования замысла преступления, не относится. Таким образом, у него понимание мотивации слишком расширено, а у В. Н. Кудрявцева — заужено. Противоречия имеются и в понимании криминологами мотива. Большинство авторов понимает мотив как побуждение: «осознанное побуждение (стремление) к совершению конкретного целенаправленного поступка (волевого акта), представляющего общественную опасность и предусмотренного уголовным законом в качестве преступления» (С. А. Тарарухин, 1977), «внутреннее побуждение, которое вызывает у лица решимость совершить преступление», «побуждение, которым руководствовалось лицо, совершая преступление» (Б. С. Волков, 1982). Правда, побуждение у криминологов — скорее основание поступка, а не энергетический 1 Перечисленные элементы соответствуют представленной нами схеме мотивации — см. рис. 12.1. импульс, заставляющий субъекта проявлять активность. Так, К. Е. Игошев(1974) понимает мотив преступного поведения как сформировавшееся под влиянием социальной среды и жизненного опыта личности побуждение, которое является внутренней непосредственной причиной преступной деятельности и выражает личностное отношение к тому, на что направлена преступная деятельность. Упирая на то, что мотив преступного поведения — это побуждение, В. Н. Кудрявцев в то же время замечает, что о мотиве преступления можно говорить только тогда, когда уже появились или формируются такие элементы преступного поведения, как объект или предмет воздействия, цель или средство достижения преступного результата. При этом не уточняется, идет ли речь о представляемой или же реальной цели и средствах ее достижения. Если верно последнее (а на такое понимание наталкивает следующая фраза В. Н. Кудрявцева: «...Нет основания усматривать преступную мотивацию в самих искаженных потребностях или интересах, взглядах или чувствах человека, который ничего противоправного не совершил. От деформации этих элементов личности до реального поступка может быть достаточно большая дистанция»)', то следует только один вывод: нет преступления — значит, нет и преступного замысла, мотива. Однако неосуществленное намерение не означает, что этого намерения не было. Очевидно, что автором вольно или невольно преступное поведение отождествлено с преступным мотивом, который в случае отсрочки или недостижения в данный момент цели переходит в мотивационную установку. Человек еще не преступник (и может им так и не стать), но уже социально опасен, поскольку имеет решимость (намерение) совершить преступление. Поэтому не очень убедительной выглядит критика И. И. Карпецом (1969) взглядов западных криминалистов, говорящих об «опасном состоянии» личности. Понимание этого важно для профилактики преступлений, которая должна состоять не только в устранении условий для их совершения, но и в изменении взглядов и установок личности, т. е. в ее воспитании и перевоспитании. С этим, очевидно, согласен и В. Н. Кудрявцев, поскольку пишет, что знание мотивов преступного поведения облегчает планирование мер индивидуальной профилактики и прогнозирование будущего поведения субъекта, дает представление о содержании, глубине и степени устойчивости его антиобщественных взглядов; в ряде случаев знание мотивов позволяет судить об условиях формирования личности, а также о ситуации, в которой возникло преступное намерение. Таким образом, если для уголовного права существует только один аспект совершено преступление или нет, то для правоохранительных органов и педагогики этого недостаточно: необходимо выявлять замыслы, особенности личности, могущие привести к появлению мотивов и мотивационных установок преступного поведения. Отсутствие устоявшихся взглядов на сущность и структуру мотива приводит В. Н. Кудрявцева к очевидным противоречиям. Он утверждает, что о мотиве преступления можно говорить только тогда, когда уже появились или формируются: объект воздействия, цель и средство достижения преступного результата, и тут же пишет, что не следует допускать такую крайность, при которой в мотив включают- Механизм преступного поведения. — М., 1981. — С. 12. ся именно эти элементы, иначе он начинает охватывать всю субъективную сторону умышленного преступления. Но разве это не разумно — рассматривать всю субъективную сторону, т. е. всю структуру мотива? Из-за придания преступлению только правовой основы В. Н. Кудрявцев делает вывод, что один и тот же мотив в зависимости от ситуации может быть побуждением как к преступлению, так и к правоправному действию. Но если существует намерение совершить преступное действие (как конечная стадия формирования мотива), то этот мотив не может не быть криминальным. Таким образом, в работах по мотивации преступного поведения отражается общее положение проблемы мотивации, существующее в психологической науке, со всеми ее противоречиями, неясностями. Изучая мотивы, криминалисты хотели бы знать о переживаниях и чувствах человека, совершившего преступление, о его потребностях и интересах, идеалах, установках и убеждениях, целях и средствах их достижения, о планировании результата, т. е. все то, что послужило основанием преступного поступка. А это возможно только в том случае, если мотив преступного поведения рассматривать (что пока не делается) как сложное многокомпонентное психологическое образование, а процесс его формирования — как динамичный, стадиальный. В то же время нельзя не отметить заслуживающие внимания и опережающие иногда мысль психологов высказывания криминалистов о мотиве. Так, В. В. Лунеев говорит, что мотив, наряду со своей важнейшей функцией побуждения, выполняет также регулятивную функцию фильтра при отборе и оценке субъектом того, что способствует или противодействует удовлетворению актуальной потребности. Он же рассматривает и другую функцию мотива — отражательную, о которой психологи прямо не говорят (хотя похожие высказывания и имеются, например, у К. К. Платонова). В актив криминалистов можно занести и четкую мысль, что мотивация — это процесс формирования мотива, т. е. мотив является результатом этого процесса (В. Д. Филимонов, 1981; В. Н. Кудрявцев). Безусловно положительным во взглядах криминалистов на мотив является положение, что мотивация преступления отражает не только и не столько ту или иную криминогенную ситуацию, в которой оно совершается, сколько все предшествующие негативные влияния социальной среды, сформировавшие личность с антисоциальной направленностью, а точнее, деформировавшие мотивационную сферу личности. Следовательно, временные пределы отражения криминогенных влияний в мотивации преступления нельзя ограничивать рамками конкретной ситуации. Здесь В. В. Лунеевым достаточно ясно выражена мысль, что, изучая структуру мотива, мы тем самым изучаем историю формирования личности, ее структуру. Между доминирующими побуждениями правонарушителя и его социальными-ролями, связями имеется известный параллелизм, поэтому особенности личности находят отражение в особенностях мотивов преступного поведения в 70-75% случаев. В. Б. Голицын (1985) выявил, что для делинквентов характерным является доминирование потребностей в средствах существования и недостаточная сформирован-ность потребностей развития, познания, труда, межличностного общения. По выраженности тех или иных потребностей и особенностей Д. И. Фельдштейн (1993) делит подростков с антиобщественной направленностью личности на пять групп. В первую группу входят подростки, ставшие на путь правонарушений слу- чайно. Они слабовольны и легко поддаются влиянию окружения. Потребности у них просоциальные и не являются сами по себе причиной их антисоциальных поступков. Во вторую группу входят подростки со слабо деформированными потребностями. Они легко внушаемы, легкомысленны, заискивают перед товарищами. Третью группу подростков характеризует конфликт между деформированными и просоциальными потребностями, интересами, установками. Имеющиеся у них правильные нравственные взгляды не стали убеждениями. Для них является характерным эгоистическое стремление к удовлетворению своих потребностей, что и приводит к антиобщественным поступкам. Четвертую группу составляют подростки с деформированными потребностями и низменными устремлениями, подражающие тем несовершеннолетним правонарушителям, у которых имеется устойчивый комплекс аморальных потребностей и откровенно антиобщественная направленность отношений и взглядов. Правонарушения совершаются ими, в основном, ситуативно, в результате спонтанно возникшего на фоне общей направленности личности мотива. В пятую группу входят подростки с устойчивым комплексом общественно-отрицательных аномальных, аморальных, примитивных потребностей. Эгоизм, равнодушие к переживаниям других, стремление к потребительскому времяпрепровождению, агрессивность сочетаются у них с сознательно совершаемыми правонарушениями. Существенным для криминалистов вопросом является, на каком этапе мотивации начинают проявляться криминологически значимые отклонения личности. И здесь положения, высказываемые ими, не всегда убедительны. Заявляется, например, что потребностей, мотивов и частично целей, свойственных только преступному поведению, нет, как нет и антиобщественных потребностей и мотивов (В. Н. Кудрявцев, В. В. Лунеев), а авторы, которые придерживаются противоположной точки зрения, критикуются на том основании, что социальная оценка мотива зависит не от его абстрактного содержания, а от того, в систему каких общественных отношений он включен и каким общественным отношениям противопоставлен. Утверждается, что потребности, мотивы нельзя правильно оценить с точки зрения социальной полезности или вредности, так как последняя раскрывается через цель, средства ее достижения и наступившие последствия, через отношение субъекта к социальным ценностям, которыми он пренебрегает, реализуя свое желание. Действительно, побуждение социально нейтрально (хотя и такой подход критикуется), так как по одному и тому же внешне схожему побуждению могут быть совершены какпреступление, так и благородный поступок. Месть соседу за причиненную обиду, реализованная в нанесении телесного повреждения, — антисоциальна, а месть врагу Родины — священна. Но мотив, если его понимать как основание поступка, не может быть нейтральным. Такое заблуждение возникло у криминологов потому, что мотив они понимают слишком узко, не включая в него как раз те элементы, которые делают поведение человека антисоциальным, преступным: средство достижения цели, предвидение последствий, отношение к социальным ценностям. Именно на примере мотивации преступного поведения отчетливо видно, как существующее в психологии понимание мотива тормозит понимание проблемы поведения в целом, вызывает ненужные дискуссии. Понимание мотива как основания поступка (для чего, ради чего) дает основание говорить об антисоциальных мотивах ввиду антиобщественной направленности замысла субъекта. Антиобщественный замысел становится таковым, конечно же, в связи с общественными отношениями, моралью общества, дающей нравственную оценку (а правовые органы устанавливают и правовую оценку) тому или иному поступку. Криминальны не сами по себе потребности и многие цели, взятые в отдельности, криминальный оттенок им придают другие компоненты мотива, связанные с блоком «внутреннего фильтра». И основную криминальную «нагрузку» в нем несет компонент, связанный с нравственным контролем. Именно деформации и искривления этого компонента структуры личности приводят к преступному поведению, а не корысть, зависть, месть, недовольство, обида и озлобленность, относимые В. В. Лу-неевым к мотивам преступлений. От возникновения этих состояний до намерения совершить преступление может быть большая дистанция. Преступны не желания голодного человека добыть пищу, разъяренного — ответить обидчику, а антиобще-' ственные и противоправные способы, которыми они хотят это сделать; поэтому и потребности, и внешние обстоятельства «виноваты» в содержании преступления лишь постольку, поскольку они облегчили формирование намерения удовлетворить потребность, но не больше. Не будь потребности или соответствующей ситуации, не было бы и преступления; но с таким же успехом в совершении преступления можно обвинить и его жертву: не появись она в этом месте и в это время, не было бы и данного преступления. Таким образом, большинство компонентов, образующих структуру мотива преступления (преступного действия), не криминальны. Однако поскольку человек выбирает криминальные пути и средства удовлетворения потребности и достижения цели, мотив в целом, как и замысел, намерение, приобретает криминальный характер. Возрастные особенности мотивации преступного поведения. В. В. Лунеев (1986) приводит данные, которые показывают, что мотивы преступного поведения у лиц разного возраста существенно различаются. Подросткам 14-16 лет присущи два вида криминальной мотивации: корыстная, удельный вес которой достигает более 50%, и насильственно-эгоистическая, доля которой составляет 40%. Промежуточная форма (корыстно-насильственная) чаще всего совершается при доминировании мотивации самоутверждения. Конкретными причинами преступного поведения подростков являются: желание развлечься, показать силу, смелость, ловкость; утвердить себя в глазах сверстников, стремление к чему-то особенному, к сладостям, престижным вещам. Поэтому три четверти преступлений подростков носит ситуативно-импульсивный характер. Преступное поведение 16-17-летних по многим аспектам сходно с таковым у подростков. Однако есть и различия. Снижается число преступлений по корыстным мотивам (до 40%). Мотивация как бы «взрослеет» и становится разнообразнее. Мотивами преступного поведения у лиц этого возраста являются (в порядке убывания частоты проявления): корысть, хулиганские побуждения, добыча средств на спиртное и наркотики, месть и озлобление, солидарность с другими, озорство, для добычи средств на сладости, показать свою силу и смелость, утвердить себя в глазах окружающих и т. д. Криминальная мотивация молодежи в возрасте 18-24 лет характеризуется большей связью не с конкретной ситуацией и психическим состоянием субъекта, а с на- правленностью личности, ее взглядами. Возрастает удельный вес насильственно-эгоистических мотивов и уменьшается число «детских» мотивов (стремление приобрести авторитет у сверстников, подражание другим, хотел приключений, по принуждению). В то же время увеличивается число случаев, когда преступник не может четко определить мотив своего деяния. В зрелом возрасти удельный вес насильственно-эгоистической мотивации снижается. На первое место выходит корыстная мотивация, мотивация выгоды, пользы, зависти. Меняется характер насильственно-эгоистической мотивации: хулиганские побуждения уступают место мотивам, связанным с озлобленностью, ревностью, местью. Ситуация играет все меньшую и меньшую роль. |
Похожие:
 |
Буйнакское руо одаренные дети: особенности п сихического развития Причем наряду с глубинными, скрытыми от непрофессионального взгляда, довольно много таких, которые часто проявляются в поведении... |
|
М. Л. Бутовская, Ю. Н. Феденок, В. Н. Буркова Взаимопонимание и толерантность... Взаимопонимание и толерантность в поведении детей и подростков в условиях многоэтничных школьных коллективов |
|
Антология поэзии серебряного века – 3 Д. Мережковский. О причинах упадка и новых течениях в современной русской литературе – 11 |
|
Родительское собрание в 7,8 классах Тема: «Подростковый суицид» Расширить знания родителей о причинах, признаках и характере подросткового суицида |
|
Развитие эмоционального интеллекта Анализируются такие проблемы, как естественная человеческая тенденция сопротивляться переменам; взаимодействие рационального и иррационального... |
|
Особенности психологического сопровождения дополнительного образования детей и подростков Психологическое сопровождение дополнительного образования имеет целью создание условий для психологического комфорта и полноценного... |
|
Алкоголь и мозг Товарищи! Если вчера я говорил о причинах, которые мешают человеку жить долго, и как на одну из них указывал на пристрастие к алкогольным... |
|
О природных катастрофах в советское время не любили писать, более... Так что эта катастрофа по логике наших прежних руководителей должна быть просто «проклята и забыта». Но в истории так не бывает.... |
|
На открытых обсуждениях вопросов основанной мной антропософии в последнее... Из того, что было сказано в этом направлении, делались выводы о причинах изменений, которые, как многие полагали, имели место в процессе... |
|
От рабства к свободе Всю жизнь его не слушали. Этими словами о пророке Иеремии из лекции отца Александра Меня, которую он прочел в Московском государственном... |