Глава 5
СОЦИАЛЬНОПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИНИЦИАЦИЙ В ЖЕНСКИХ ВОЛШЕБНЫХ СКАЗКАХ
Итак, мы добрались до путешествия героини от начала сказки и до конца. В этой главе наша задача – увидеть социальнопсихологический смысл сказочных метафор. Для этого у нас уже есть все ключи – мы получили их в предыдущих главах. Мы знаем, как устроена сказка с точки зрения структуры (полная или неполная, одноходовка или двухходовка), ориентируемся в ее персонажах (их всего-навсего семь – ровно столько, сколько может за один раз запомнить человеческая память), помним, что функций в сказке может быть не больше 31 и все идут друг за другом по порядку, не собьешься...
В сказке много слоев. Самый явный, поверхностный, профанный понятен и ребенку. Тайный, сакральный доступен только посвященным. В силу того, что человек целостен, любой из путей выведет нас к цели. Я выбираю тот слой сказки, в котором инициация героини предстает как ее взаимодействие с другими людьми. Я иду от своей изначальной потребности объяснить, что происходит в психотерапевтических сессиях такого, что делает их похожими на волшебные сказки, и этот подход позволяет провести аналогии между ними. Семь персонажей сказки в моем подходе составляют социально-психологическую ситуацию развития женщины – то есть являются участниками инициатического процесса. «Семь я» в инициации (что в совокупности и есть семья) – это люди, необходимые и достаточные для того, чтобы инициация состоялась.
Теперь мы можем рассмотреть шаг за шагом путешествие героини, которое эквивалентно периоду жизни женщины от пубертата и до конца детородного периода.
Говоря простым языком, в волшебной сказке перед нами история того, как девочка превращается в девушку, девушка в женщину, женщина – в старуху. Всего получается три превращения, каждое из которых есть инициация героини. И за каждой из трех инициаций скрывается не что иное, как нормативный возрастной психологический кризис женщины, или кризис идентичности.
Если исходить не только из структурно-функционального подхода, а учитывать психологическое содержание символики испытаний героя и выстраивать структуру сказки с точки зрения прохождения кризисов, то получается определенная последовательность. Я показала ее в сравнительной таблице, правая колонка которой отображает последовательность действий героини в сказке, а левая, соответственно, – периодизацию жизненного пути женщины.
Таблица 5.
Структура женской сказки как отражение периодизации жизненного пути женщины
Этапы путешествия героини в структуре волшебной сказки
|
Стадии жизненного пути женщины
|
Завязка сказки. Жила-была сирота у чужих людей из милости.
|
Стабильный период (девочка).
Неосознанность.
|
Функции первого круга действий. Выросла девочка работящая и красивая, мачеха ее невзлюбила, велела мужу увезти ее из дому. Он отвез дочь в лес и оставил там. Она встретила дарителя (волшебное существо), обошлась с ним почтительно, и даритель ее наградил. Девушка вернулась домой с дорогими подарками и вышла замуж за молодца. Стали жить-поживать и добра наживать.
|
Первая инициация — кризис подростковой эмансипации. Первая инициация (переход из детства в молодость). Ролевой конфликт, эмансипация от родителей, обретение средств к самостоятельному существованию, собственной территории. Обретение брачного партнера (первый, неокончательный брак). Новообразование:свое Я, отдельное от родителей.
|
Переход ко второму кругу действия в полной сказке. Долго ли – коротко ли...
|
Стабильный период (девушка). Жизнь в «пробном» браке, ««еслепую»: нельзя видеть мужа и задавать вопросы. Зависимость от мужа. Наслаждение беззаботностью, накопление энергии. Социальная задача: психосоциальный мораторий, поиск новой идентичности.
|
Функции второго круга действия сказки. Героиня из-за зависти сестер теряет мужа. И тогда она отправляется на его поиски. Для этого проходит через смертельные испытания. Ей помогают волшебные помощники. В результате находит мужа, расколдовывает его и вступает в законный брак, «зрелый».
|
Вторая инициация – кризис продуктивности.
Переход из молодости в среднюю зрелость. Ролевой конфликт: эмансипация от свекрови, обретение мужа-человека как равного партнера, второй, законный брак, обретение продуктивности, выражающейся в рождении детей. Воцарение героини (продуктивность, высший расцвет личности). Новообразование: обретение Мы-интеграции, дающее возможность создавать, творить.
|
Функция сказки 31. Свадьба, воцарение. Пример: Зевс дарует Психее бессмертие, и у них с Амуром рождается дочь по имени Наслаждение («Амур и Психея» Апулея).
|
Стабильный период (женщина). Творчество, продуктивность, вершина расцвета личности, власть. Социальная задача: создание нового поколения, забота о потомстве.
|
Функции первого круга действий сказки. То же самое, что и в начале сказки, но с акцентом на жизненном пути антагониста (мачехи). Пример («Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» А. С. Пушкина): жила-была Царица, у нее было зеркало, которое говорило ей, что она красивее всех на свете. Но однажды подросла молодая царевна и затмила царицу красотой. Царица решила уничтожить соперницу, но ей это не удалось. И тогда она от злости умерла Это вариант отрицательного исхода третьей инициации. В других сказках («Старуха-говоруха») мачеха смиряется с новой ролью
|
Третья инициация – кризис поздней зрелости. Выход из детородного возраста, эмансипация от выросших детей, переход из средней зрелости в старость. Ролевой конфликт: отпускание выросших детей, передача власти следующему поколению. Новообразование: отход от внешней активности, разворачивание внутрь себя, андрогиния, мудрость. Символически — обретение роли дарителя. Социальная задача: инициирование молодежи, культивирование в следующем поколениг духовных ценностей человечества
|
Функции дарителя. Положительный исход третьей инициации – это отказ от главенства в пользу молодой преемницы и принятие своей второстепенной роли в социуме.
Пример: дарители в сказках: Морозко, госпо-жа Метелица, фея, баба-яга и т.п. Они андрогинны (включают черты обоих полов) и наделены магическими свойствами и мудростью.
|
Стабильный период: (старуха). Андрогиния, эго-интеграция
|
Таким образом, в жизненном пути женщины выделяются четыре стадии: 1) девочка; 2) девушка; 3) женщина в детородном периоде; 4) старуха. Между стадиями есть границы, или пороги. Заканчивая проживание одной стадии жизни, человек не может беспрепятственно и естественно шагнуть в следующий, а должен пройти инициацию, или нормативный возрастной психологический кризис. Всего таких инициаций-кризисов, согласно волшебной сказке, женщина проходит три, и каждый из них сопровождается околосмертным опытом, символизирующим трансформацию личности.
Сказка фиксирует внимание только на кризисных моментах, для обозначения стабильных используются такие вербальные конструкции, как «долго ли, коротко ли»; «долго сказка сказывается, да нескоро дело делается» и т.п. Сказку «не интересуют» стабильные периоды, поскольку они в сравнении с критическими не представляют собой проблемы для проживания индивидуумом, потому что во время них происходит накопление количественных изменений, а во время кризисов – качественных. Поэтому, вслед за сказкой, и мы сделаем акцент на переходных периодах между стабильными стадиями, или инициациях, соответствующих кризисам развития.
РОЛЕВЫЕ КОНФЛИКТЫ
В каждой из трех инициаций женщина должна разрешить социально-ролевые конфликты. Эти конфликты являются нормативными, и от того, насколько успешно они будут разрешены, зависит дальнейшее социальное и психологическое благополучие женщины. Относительно трех инициаций ролевые конфликты распределяются следующим образом (табл. 6).
Таблица 6.
Ролевые конфликты персонажей в трех инициациях
1-я инициация
|
2-я инициация
|
3-я инициация
|
1. Ролевой конфликт между падчерицей и мачехой. Делят территорию и мужчину (отца), в результате чего падчерица уходит на другую территорию и находит «своего» мужчину и средства к существованию (образует новую семью).
|
1. Ролевой конфликт между героиней и мужем. В сказке звучит как тема двойного брака. Первый брак (первая инициация) – незаконный, второй (вторая инициация) – законный, дающий героине социальный статус (воцарение) и возможность рожать детей (продуктивность).
|
1. Ролевой конфликт между мачехой и падчерицей (обратная сторона конфликта в первой инициации). Мачеха освобождается от социального долга по отношению к выросшей дочери/детям (закончен возраст продуктивности). Теперь ее задача – интровертированность в развитии.
|
2. Ролевой конфликт между падчерицей и отцом. Напоминает комплекс Электры (3. Фрейд). Девушка должна отделиться, при этом сохранив мир с отцом, и вступить в отношения с собственным мужчиной.
|
2. Ролевой конфликт между героиней и свекровью. Войдя в новую семью, она обнаружи-вает, что территория между мужем и его матерью еще не разделена. Мать предъявляет права на сына. Героиня должна пройти испытания и стать равной по социальному статусу его матери.
|
|
Теперь мы можем рассмотреть каждую из трех инициаций в сказках с социально-психологическими комментариями. Алгоритм анализа следующий:
1) описание внутренних (психологических) и внешних (социальных) закономерностей кризиса;
2) динамика (этапы) прохождения кризиса;
3) ролевые конфликты, их разрешение;
4) фиксируемые новообразования (результаты).
ПЕРВАЯ ИНИЦИАЦИЯ: КРИЗИС ЭМАНСИПАЦИИ ОТ РОДИТЕЛЕЙ
Первая инициация сопровождает нормативный кризис взросления, когда ребенку следует совершить переход из стадии детства в стадию молодости, что в социально-психологическом плане означает эмансипацию от родительской семьи и обретение автономного существования. Этот Переход соответствует нормативному пубертатному кризису идентичности и имеет целью смену социального статуса. Суть кризиса в том, что индивид должен перейти от детства к взрослости, то есть начать жизнь взрослого человека.
Что такое стать взрослым? Мне нравится определение, данное Карлом Марксом: «Какое-нибудь существо является в своих глазах самостоятельным лишь тогда, когда оно стоит на своих собственных ногах. А на своих собственных ногах оно стоит лишь тогда, когда оно обязано своим существованием самому себе». Последние слова не означают, что взрослый человек теперь живет один в изоляции, они означают, что взрослый человек – это тот, кто способен осознавать свои потребности и удовлетворять их, вступая в адекватные отношения с другими людьми.
Принципиальными являются две потребности:
-
Первая потребность – независимое от родителей существование. Ребенок должен стать взрослым, а это значит – «умереть» в детстве, а именно – «больше не зависеть ни от матери, ни от пищи, добываемой взрослыми», иначе говоря, с данного момента человек обязан «принять на себя все параметры человеческого существования».
2. Вторая потребность – наличие сексуального партнера. Для этого ребенок должен актуализировать пол. Поясню мысль. Биологически пол задан человеку изначально, однако общество накладывает на ребенка психосексуальный мораторий вплоть до той поры (она колеблется в зависимости от традиций конкретной культуры), пока оно не сочтет, что человек стал способен к продолжению рода. Традиционно возрастные инициации совпадают с началом пубертата подростков, для девочек это первая менструация. Это означает, что во время инициации она должна осознать свое женское предназначение, выделить себя из мира мужчин и получить женскую идентичность.
Чтобы положительно пройти кризис идентичности, девушке следует разрешить два основных ролевых конфликта с родительскими фигурами: с матерью и с отцом.
В волшебных сказках эти ролевые конфликты развернуты между героиней и ее мачехой, выполняющей функцию антагониста, и героиней и ее родным отцом, который является отправителем: отвозит дочь из дому в лес. Теперь обратимся за примерами к неполным сказкам с одним кругом действия, в которых первая инициация героини представлена наиболее развернуто. Это сказки о гонимой падчерице.
Напомню сюжет: падчерица вырастает, и мачеха начинает ее притеснять, задавая невыполнимую работу. Однажды девушка случайно нарушает приказ мачехи, и та заставляет своего мужа, отца девушки, увезти ее из дому. Оставшись одна вне дома, девушка встречается с дарителем и проходит все испытания, которые он ей предлагает. За это он ее награждает, и девушка возвращается домой с богатством. С этого времени девушка живет в достатке и выходит замуж, а мачеха смиряется либо умирает от злости.
Первый ролевой конфликт героини с антагонистом в первой инициации
Прочитав несколько сказок о гонимой падчерице, невольно обращаешь внимание на то, что в большинстве женских сказок у девушки не мать, а мачеха. Заметив впервые эту закономерность, я задалась вопросами: почему в подавляющем большинстве сказок о девушке в переходном возрасте у нее нет родной матери, но есть мачеха? Какую информацию несет этот образ? Чем мачеха отличается от родной матери?
Характеристики этого персонажа следующие:
1) мачеха жестока по отношению к падчерице, но добра по отношению к своим родным дочерям;
2) мачеха находится в конфликте с героиней;
3) она является не матерью героини, а женой ее родного отца;
4) она взрослая женщина в ином, нежели героиня, более зрелом периоде развития.
Попытаюсь психологически обосновать эти повторяющиеся из сказки в сказку характеристики.
Жестокость мачехи
Первый аспект поведения мачехи, который является очевидным, видимым, как нельзя лучше охарактеризовал сам издатель народных русских сказок А.Н. Афанасьев. Он отмечает жестокость мачехи по отношению к неродной дочке и слепую любовь к родной: «Целый ряд сказок преследует нелюбовь и ненависть мачехи к падчерицам и пасынкам и излишнюю, зловредную привязанность ее к собственным детям. Мачеха, по народным сказкам, завидует и красоте, и дарованиям, и успехам своих пасынков и падчериц, особенно если сравнение с этими последними ее собственных детей, безобразных и ленивых, заставляет ее внутренне сознаваться в том, чему так неохотно верит материнское сердце. Мачеха начинает преследовать бедных сирот, задает им трудные, невыполнимые работы, сердится, когда они удачно выполняют ее приказания, и всячески старается извести их, чтобы не иметь перед глазами постоянного и живого укора. Но несчастья только воспитывают в сиротах трудолюбие, терпение и глубокое чувство любви и сострадания ко всякому чужому горю... Нравственная сила спасает сироту от всех козней; напротив, зависть и злоба мачехи подвергают ее наказанию, которое часто испытывает она на родных своих детях, испорченных ее слепой любовью и потому гордых, жестокосердных и мстительных».
Как видим, А.Н. Афанасьев рассматривает характеристики мачехи в нравственном аспекте. Наша же задача – увидеть в них психологическую подоплеку, которая не является очевидной, но, напротив, скрыта от поверхностного взгляда и «просвечивает» только через противоречия, парадоксы. Вот одно из таких противоречий: чем хуже обращается мачеха с девушкой, тем это лучше в конечном итоге для развития девушки как самодостаточной личности. И напротив: чем лучше обращается она со своими родными дочерьми, тем гибельнее их участь в сказке. Получается, что образ мачехи носит двойственный, амбивалентный характер.
Двойственный характер матери-мачехи
Если разобраться, то окажется, что мачеха в сказке и добра и зла одновременно, она является таковой, во-первых, в разное время, во-вторых, по отношению к разным детям. Как любая мать, она имеет множество «воспитательных стратегий», которые меняются в зависимости от ситуации развития ребенка.
Еще раз рассмотрим сущность роли: что такое мачеха? Это злая мать, причем не родная. Что здесь принципиально? Формально она не мать, а жена отца. В обычной семье у женщины две функции: мать и жена. Как мать она любит свою дочь и желает ей добра, а как жена отца она является женщиной и соперницей своей дочери в конкуренции за мужчину. В этом, как известно, суть комплекса Электры.
Когда девочка растет в семье, она входит в треугольник отношений «отец – мать – ребенок» (рис. 1).
Когда она вырастает и перестает быть ребенком, меняются роли людей, входящих в треугольник. Родительские функции матери ослабевают, и тогда она выступает как женщина, отец – как мужчина, а дочь – как женщина, претендующая на мужчину. Самый близкий и доступный для дочери мужчина – отец. Таким образом, мать и дочь превращаются в женщин-соперниц, борющихся за мужчину – отца (рис. 2).
Эти два треугольника слиты и не различимы до поры до времени, пока ребенок не вырос. Но вот дочь вырастает, она перестает нуждаться в родителях, и тогда резко и внезапно меняются роли в треугольнике. Женщина больше не востребована как мать, поэтому мать в сказке «за ненадобностью» умирает. Однако отцу нужна женщина, а дочери, ставшей девушкой, – катализатор для отделения в виде «плохой» матери отсюда второй брак. Метафорически мать превращается в «мачеху», то есть женщину, соперничающую с другой взрослой женщиной (своей дочерью) за самца, партнера, мужчину. Вот откуда в сказке появляется мачеха: ей легче играть свою роль, если она не разрывается надвое между любовью к дочери и враждой к более молодой сопернице, как это бывает в реальной жизни.
Теперь мы можем уже ответить, почему в «женских» сказках у героини нет матери, но почти всегда мачеха. Это нужно для того, чтобы высветить только одну сторону матери – это жестокость, но именно она востребована в данной ситуации. М.-Л. фон Франц говорит об этом так: «Фигура мачехи имеет двойственный характер: с одной стороны, она хочет погубить героя, а с другой – это приводит к реализации потенциальных возможностей его личности. Будучи устрашающей матерью, она олицетворяет естественное сопротивление, блокирующее развитие высшего сознания, – сопротивление, которое мобилизует лучшие качества героя. Другими словами, преследуя героя, она помогает ему».
Кстати, четырнадцатилетние подростки легко смогли бы ответить на вопрос, почему в сказках о девушках не мать, а мачеха. Когда десять лет назад я вела спецкурс по психологии в старших классах, я попросила детей письменно ответить, что у них было хорошего и плохого в жизни за последние полгода. В подавляющем количестве письменных ответов были слова типа: «Маму последнее время как будто подменили: была мать, стала – мачеха!»
В неполных сказках с одним кругом действий мы имеем дело с таким переходным периодом в жизни героини, который совпадает с кризисом подросткового возраста. Задача его, как мы уже сказали, в психологическом отделении от своей генеалогической семьи. Симптомы, сопровождающие это отделение, – трудновоспитуемость детей и регресс в деятельности. Оптимальные родительские стратегии, сопровождающие кризис, заключаются в «отпускании» подростка.
И тогда получается, что мачеха в этом возрасте – лучший вариант родителей. В сказке именно она отсылает ребенка пубертатного возраста прочь из дому, символически это означает эмансипацию. Своим родным дочкам она не дает такой возможности, и это становится губительным для их личностного развития, в то время как сирота-падчерица справляется с трудностями и обретает опыт самостоятельности.
Мачеха и ее родные дочки
Двойственный характер образа мачехи мы можем наблюдать, сравнивая ее отношение к падчерице и к родным ее дочерям. Выше я сказала, что мачеха – воплощенное зло, но только по отношению к падчерице. К своим родным дочерям, которые находятся в том же возрасте, что и падчерица, она невероятно добра и даже «слепа» в своей материнской любви. И эта-то слепота и губит ее родных дочерей. В этом смысле падчерице «повезло» больше, чем ее сводным сестрам. Если мачеха остается «доброй» матерью, то у девочки нет шансов повзрослеть. Почему?
Если человек не проходит опустошительную, разрушительную фазу прощания с детством, то какая-то часть его личности остается инфантильной, то есть зависимой. Так, в сказках про падчерицу сестер не берут замуж, то есть, по сути, они остаются «вечными девочками» в доме матери. Дело в том, что соперницей мачехе является только падчерица, так как она красива и активна, в ней есть творческий импульс. Родные дочери уродливы и ленивы, они не востребованы мужчинами, следовательно, матери не о чем переживать, они для нее продолжают быть детьми, а не соперницами. Если своими действиями она стимулирует падчерицу к изменениям (выгоняет из дому в лес), то родных дочерей, напротив, сдерживает в развитии, не отпуская от себя. Если же все-таки посылает на испытания, то руководствуется не их выгодой, а своей собственной, при этом не учитывая, что путь развития всегда индивидуален, его нельзя пройти вслед за кем-то, можно указать лишь направление.
Иногда сестры просто погибают в сказке, что следует воспринимать как метафору: погибнуть – это стагнироваться, перестать жить, остановиться в развитии. И это нормальная фаза с точки зрения инициатического процесса, в сказках смерть не является трагедией, необратимостью, вслед за ней идет новое рождение.
Второй ролевой конфликт: отношения героини с отцом
Теперь опишем второй ролевой конфликт, который героине необходимо разрешить в своей первой инициации. Это конфликт с отцовской фигурой. Напомним, что по семиперсонажной схеме В.Я. Проппа он квалифицируется как отправитель, круг действий которого охватывает только отсылку героини из дому, и встречается этот персонаж только в женских сказках с первым кругом действий (о гонимой падчерице).
В параграфе, посвященном социально-психологическому содержанию этого персонажа (глава 4), я задала следующие вопросы: каковы мотивы отца, который по настоянию своей жены (мачехи) собственноручно увозит родную дочь на смерть? Почему он не заступится за родную дочь перед своей женой? И почему дочь не обижается на своего отца за это? Для ответа на эти вопросы нужно исследовать сказки не с точки зрения содержания, а с точки зрения процесса взаимодействия. То есть в конфликте между родным отцом и дочерью нужно исследовать то, что герои делают друг с другом, а не то, что они при этом декларируют, и разобраться в их мотивах.
Мотивы отца
Юнгианский психоаналитик Ханс Дикманн пишет: «В сказке мы видим две области: обыденную область сознания и магическое царство бессознательного. Подобно личным сновидениям, сказка столь же мало заботится об обычных этических нормах, присущих сознанию». Хотя нарушена логика, присущая сознанию, логика бессознательного присутствует. М.-Л. фон Франц говорит поэтому о характере бессознательного, самой природы, когда к счастливому результату приводит «правильное» поведение, в противоположность «неправильному», ведущему к несчастью.
Поведение отца – «правильное» не с точки зрения нравственности, оно «правильно» психологически. Итак: почему «правильное» поведение отца – это быть пассивным и не заступаться за дочь перед своей жестокой и несправедливой женой? Почему «правильно» отправить родную дочь на смерть?
Потому, что вместо отца мы должны видеть мужчину, который между двумя женщинами выбирает ту, которая может быть его партнершей. Вспомним треугольники, о которых шла речь выше. Теперь акцент с отношений «мать – дочь» сместим на отношения «отец – дочь». Пока дочь была маленьким ребенком, отец выполнял родительскую функцию (рис. 3).
Но вот она выросла и не нуждается больше в родителях. Так же, как мать превращается просто в женщину, соперницу, «мачеху», отец должен превратиться в мужчину, причем мужчину чужого, мужа матери (рис. 4).
Задача повзрослевшей дочери – покинуть родительскую территорию и найти «своего» мужчину. Таким образом, говоря о «правильном» поведении, отцу «правильно» будет иметь одну сексуальную партнершу, а не двух, в противном случае он будет иметь дело с инцестом, что является табу.
Теперь становится понятным, почему в сказке, будучи поставленным в ситуацию жесткого выбора между дочерью и женой, отец выбирает свою жену. То, что мужчина в сказке женат второй раз, косвенно свидетельствует о том, что однажды он уже оставался без женщины, и, как видим, решил эту проблему повторной женитьбой, не оставшись верным памяти безвременно ушедшей первой супруги и лишь во вторую после себя очередь руководствуясь потребностями родной дочери, которая вместо матери приобрела в лице его новой жены мачеху. В противном случае ему пришлось бы взглянуть на свою взрослую дочь не как на дочь, а как на женщину, партнершу.
В качестве доказательства правоты этой точки зрения приведу иллюстрации из двух сказок сборника Афанасьева: «Свиной чехол» и «Отец и дочь». Хочу заметить, что эти две сказки мало кому известны и мало популярны, их печатают не в сборниках сказок для детей, а только в научных изданиях, предназначенных для взрослых. Они отличаются от обычных сказок тем, что в них либо «неприличное» содержание, либо «плохой» конец, к чему читатель не привык.
Анализ сказки «Свиной чехол»
В этой сказке «у великого князя была жена-красавица, и любил он ее без памяти. Умерла княгиня, осталась у него единая дочь, как две капли на мать похожа. Говорит великий князь: “Дочь моя милая! Женюсь я на тебе”. Она пошла на кладбище, на могилу матери, и стала умильно плакать. Мать и говорит ей: “Вели купить себе платье – чтоб кругом были часты звезды”. Отец купил ей этакое платье и пуще прежнего в нее влюбился. Пошла дочь в другой раз к матери. Мать говорит: “Вели купить себе платье – на спине бы светел месяц был, на груди красно солнышко”. Отец купил и еще больше влюбился. Опять пошла дочь на кладбище и стала умильно плакать: “Матушка! Отец еще пуще в меня влюбился”. – “Ну, дитятко, – сказала мать, – теперь вели себе сделать свиной чехол”. Отец и то приказал сделать; как только приготовили свиной чехол, дочь и надела его на себя. Отец плюнул не нее и прогнал из дому, не дал ей ни служанок, ни хлеба на дорогу».
Это завязка, а потом действие разворачивается классически: героиня уходит в лес, ее находит принц, везет в королевство как диковинку, но она переодевается и не узнанной приходит на бал. Далее все идет как в сказке «Золушка»: на балу девушка оставляет башмачок, по которому ее находит принц. В конце сказки, уже обвенчавшись, муж спрашивает ее: «Отчего на тебе был свиной чехол надет?» – «Оттого, говорит, что была я похожа на покойную мать и отец хотел на мне жениться».
Сказок типа «Свиной чехол», где героиня надевает на себя шкуру зверя, множество, к ним относится и широко известная «Царевна-лягушка». Это «мужская» сказка, нас она интересует в связи с тем, что девушка предстает перед женихом в лягушачьей коже, а не в человеческом облике. Почему? М.-Л. фон Франц тоже задается этим вопросом и отвечает на него предположением: «В сказке говорится, что это из-за того, что она была проклята своим отцом: нам не известна причина, заставившая отца поступить подобным образом. Согласно одному из вариантов этой сказки, “Василиса Премудрая хитрей, мудрей своего отца уродилась; он за то осерчал на нее и велел ей три года квакушею быть”». Все становится на свои места, если мы вспомним, что после сожжения мужем лягушачьей кожи Царевна-лягушка возвращается к отцу Кощею Бессмертному, который не имеет жены и собирается жениться на ней, несмотря на то, что он отец (в некоторых версиях сказки). Получается, что Кощей проклял дочь, надев на нее лягушачью шкуру в самый расцвет ее красоты и молодости, чтобы она не досталась другому мужчине.
Анализ сказки «Отец и дочь»
Совершенно явно, без затуманивающих смысл метафор, тема любви отца к своей взрослеющей дочери звучит в сказке «Отец и дочь». «В некотором царстве, не в нашем государстве жил-был богатый купец, у него жена была красавица, а дочь такова, что даже родную мать красотой превзошла. Прошло время, купчиха заболела и померла. Жаль было купцу, да делать нечего; похоронил ее, поплакал-погоревал и стал на свою дочь засматриваться. Обуяла его нечистая любовь, приходит он к родной дочери и говорит: “Твори со мной грех!” Она залилась слезали, долго его уговаривала-умоляла; нет, ничего не слушает. “Коли не согласишься, – говорит – сейчас порешу твою жизнь!” И сотворил с нею грех насильно, и с того самого времени понесла она чадо».
Купец, пытаясь скрыть свой грех, трижды упрашивает дочь «сказать на приказчика», но та не соглашается, и тогда он отрубает ей голову. Как видим, уступчивость дочери в данной сказке не меняет дела, поэтому становится понятно, почему в других сказках героиня покорно отправляется в лес. У нее просто нет выбора: изгнание или инцест – то и другое смертельно, но в последнем случае добавляется еще и позор. Поэтому добровольный уход из дому в лес героини сказки – это и есть «правильное» поведение.
Хочу еще раз повторить, что приведенные две сказки не столь популярны, как, например, «Золушка». Это связано с тем, что в педагогических целях детям читают сказки с так называемым «хорошим» концом, то есть с оптимальными стратегиями взаимодействия, ведущим не к стагнации, а к развитию личности. Однако, как я уже заметила, сказки в метафорической форме содержат весь диапазон человеческих стратегий, делая их доступными для осмысления любому человеку, даже ребенку. Такие сказки нужны, как и страшные сны, от которых мы просыпаемся в холодном поту, потому что в них описаны разрушительные стратегии прохождения инициаций, уже испытанные на себе нашими предшественниками, а потому особенно ценные – нам не надо учиться на своих ошибках, мы можем учесть чужие.
Достаточно задать вопрос: а как современные дочери-подростки решают проблему взаимоотношений с еще не старыми отцами? – и мы увидим: точно так же, как делают это героини волшебных сказок, потому что проблема эта – психологическая, а следовательно – вечная.
Игра «Скандал»
Я бы хотела в подтверждение своих слов прокомментировать взаимоотношения девушки в пубертате с отцом с помощью игры
«Скандал», описанной Э. Берном: «Классический вариант этой игры обычно разыгрывается между авторитарным отцом и дочерью-подростком. Причем мать в такой семье чаще всего сексуально заторможена (в сказках она либо отсутствует, либо это вторая жена с тяжелым злобным характером – Р.Е.). Отец приходит с работы и начинает придираться к дочери, а она в ответ грубит. Первый ход может сделать и дочь. Нагло разговаривая с отцом, она вызывает придирки с его стороны. Постепенно их голоса становятся громче, и ссора набирает силу. Существует три исхода: 1) отец уходит в свою комнату, хлопнув дверью; 2) дочь уходит в свою комнату, хлопнув дверью; 3) оба расходятся по своим комнатам, хлопнув дверьми. В любом случае конец игры “Скандал” отмечен хлопаньем дверьми. “Скандал” является мучительным, но эффективным способом решения сексуальных проблем, которые возникают в некоторых семьях между отцом и дочерыо-под- ростком. Они могут жить под одной крышей, только если постоянно злятся друг на друга и периодически хлопают дверью, что для каждого из них подчеркивает: они спят в разных комнатах.
В испорченных семьях игра может принять мрачную и отталкивающую форму: отец поджидает дочь, ушедшую на свиданье, чтобы после ее возвращения тщательно осмотреть дочь, ее одежду, чтобы убедиться в том, что она осталась невинной. Малейшее подозрительное обстоятельство нередко вызывает ужасный скандал, в результате которого дочь могут выгнать из дому среди ночи. В конце концов, события развиваются в худшем для семьи направлении и подозрения отца оправдываются».
У девушек есть несколько вариантов разрешения ситуации с отцом. Либо «подозрения отца оправдываются» и девушка находит суженого, который возьмет дальнейший контроль над ее поведением на себя, либо она в угоду отцу остается невинной до ...дцати лет и тогда становится клиенткой психотерапевта. Так, например, одна из моих клиенток, успешная бизнес-леди тридцати девяти лет, незамужняя и бездетная, пожаловалась на группе, что отец проверяет содержимое ее мусорного ведра, и когда находит чеки, то заставляет отчитываться, что она покупала. Возможна и ситуация инцеста (не так уж редко). Каков антитезис к этой игре? Берн пишет, что «для отца эта игра не столь не приятна, как ему хотелось бы думать. Обычно антитезисный ход делает дочь, находя спасение в раннем, часто скороспелом или навязанном браке».
Очевидно, что в конфликте с отцом в сказке девушка решает ту же самую проблему: девушке, без поддержки со стороны матери (ее нет) и с опасной любовью со стороны отца, ничего другого не остается, кроме как отправиться куда глаза глядят с надеждой на чудо. И это является ответом на вопросы, поставленные в начале параграфа: почему отец не заступится за дочь и увозит ее в лес на верную смерть и почему дочь с ним в этом согласна. Таким образом, становится ясна социально-психологическая функция отправителя: он организует новую социальную ситуацию, территориально разделившись с повзрослевшей дочерью. На этом его функция заканчивается.
ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ ПРОХОЖДЕНИЕ ПЕРВОЙ ИНИЦИАЦИИ
Для него в неполных сказках предусмотрен специальный блок функций с 8 по 15 bis. Из предыдущего контекста уже становится понятным, что если героиня проходит инициацию позитивно, то ложная героиня – негативно. Чаще всего ложная героиня является сводной сестрой падчерицы и любимой дочерью мачехи. Как уже было сказано, материнская любовь оборачивается для девушки губительной стороной, потому что не позволяет ей эмансипироваться. В сказках это приводит к тому, что девушка либо погибает, либо возвращается домой с позором. В племенных обществах, как мы помним из третьей главы, непрохождение инициаций приводило к существованию так называемых «старых детей». Им запрещалось заниматься всеми «взрослыми» видами деятельности, и это означало их психологическую незрелость, несмотря на полноценное физическое созревание. В современном обществе отчасти мы наблюдаем то же самое: неинициированная женщина – это женщина, некоторые аспекты личности которой не развились и остались в инфантильном состоянии. В шестой главе будут приведены примеры психотерапевтической работы с женщинами, не прошедшими инициацию.
СТАБИЛЬНЫЙ ПЕРИОД МЕЖДУ ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ ИНИЦИАЦИЯМИ
Сказки не уделяют специального внимания стабильным периодам жизни героев, потому что сказка призвана передавать из поколений в поколения самую важную информацию, в которой нуждается человек, а проблемы человека особенно ощутимы не в стабильных, а в критических периодах. Мы же освещаем этот период потому, что именно во время него исподволь созревают количественные изменения, которые, в конце концов, подготавливают качественный скачок в развитии.
Итак, между первой и второй инициациями есть период, который в психологии развития называется стабильным. В это время человек наслаждается достигнутым и живет относительно спокойно. Изменения накапливаются постепенно и незаметно, и для того, чтобы увидеть эти изменения, нужно сравнить положение героини в начале и в конце стабильного периода. В границах одной полной сказки это сделать не удастся, потому что весь стабильный период укладывается в одну сказочную формулу «долго ли, коротко ли». Зато мы можем сравнить героиню в конце неполных сказок с одним кругом действия и в начале второго хода полных сказок с двумя кругами действия – здесь эта разница будет очень заметна. Эта разница покажет, как стабильность превращается в стагнацию.
Итак, в конце неполной сказки-одноходовки девочка стала девушкой, отделилась от родителей и, согласно сюжету, имеет теперь свою собственную территорию, иногда мужа, ее витальные потребности удовлетворены, социальный статус повысился. На этом сказки заканчиваются.
Однако для полных сказок-двухходовок это только подготовка ко второму ходу, они имеют продолжение, в котором героиня, какое-то время «понаслаждавшись» добытой свободой, непременно теряет все. Например, в первом ходе сказки «Амур и Психея» начало типичное, как и в неполной сказке-одноходовке: девушку уводят из дома собственные родители, оставляя на пустынной скале в ожидании жениха по имени Смерть. Своей красотой и кротостью девушка привлекает Амура, который переносит ее в «рай земной», где ей не нужно ни о чем заботиться. Вот он, искомый хэппи-энд, неполные сказки на этом заканчиваются. Но в полных сказках героиню ждут новые испытания: она теряет все приобретенное в испытании первого круга действий (в первой инициации) и теперь снова должна проходить испытание, гораздо серьезнее и опаснее первого, то есть вторую инициацию. Так, Психея, подстрекаемая родными сестрами, нарушает данное мужу слово не видеть его при свете и не спрашивать, кто он такой. Ночью она тайком от мужа зажигает лампу, чтобы увидеть его, муж просыпается и покидает Психею. Теперь, чтобы вернуть мужа и получить высокий социальный статус, ей предстоит выполнить смертельно опасные задания, которые подготовила сама Афродита.
Возникает вопрос: что заставляет женщину, у которой, что называется, все есть, подставлять под удар свое с таким трудом заслуженное положение? Чтобы на него ответить, я сравнила достижения героини в начале стабильной стадии и в конце ее и представила в виде сравнительной таблицы.
Таблица 7.
|
