Таким образом, мы можем выстроить структуру инициатической сессии:
1. Первая стадия в коррекции – развести между собой материнские функции, то есть показать две части личности матери: любящую и поддерживающую («хорошая мать») и карающую и запрещающую («мачеха»). Я обычно делаю это так: «Давай выберем на роль твоей матери двух человек; один будет играть добрую мать, другой – злую». Или, если сессия идет в гештальт-подходе, то так: «Вот тебе два стула. Представь на одном из них мать, когда она добрая, а на другом – когда злая».
2. Далее: отреагировать чувства обиды, гнева по отношению к той части личности матери, которая запрещает девушке вступать в отношения с противоположным полом и ассоциируется с мачехой. Например: «Сейчас поговори с той частью своей матери, на которую ты обижаешься и злишься. Вторая пока пусть постоит в стороне». Если этого не сделать, клиентке трудно будет отреагировать отрицательные чувства на мать, ей будет мешать чувство вины.
3. Третье: когда обида будет отреагирована (а это происходит, как правило, очень бурно, со слезами с обеих сторон и просьбой со стороны матери простить ее), приходит время обратиться к любящей части матери и получить от нее разрешение на право быть женщиной.
4. Четвертое: получив разрешение вступать в отношения с мужчинами, девушка должна найти «своего» мужчину, а не отца. Таким образом, схема семейного треугольника девушки приобретает следующий вид (рис. 7).
5. Наконец, девушка должна обозначить свою территорию и суметь защитить ее от контроля матери.
6. Последняя стадия – шеринг, поддержка группы, которая символизирует социальное одобрение.
7. Есть еще одна фаза – «заземление». Когда проблема клиента уже решена, она перестает пугать, и тогда над ней можно и посмеяться. Часто это анекдот на тему сессии, пародия, смешной случай из жизни. В сказке этой фазе функционально соответствует присловье: «Я там был, мед-пиво пил, по усам текло – в рот не попало».
Нужно сказать несколько слов о роли «хорошей матери». В жизни формам взрослого поведения обучает девочку собственным примером инициированная женщина (или НЕ обучает, потому что НЕинициированная). В сказках эту роль – роль Дарителя и Помощника – берет на себя сказочное волшебное существо. На сессиях – психотерапевт либо член группы, которого выбирает клиентка на эту роль.
Приведем пример терапевтической сессии, который иллюстрирует коррекционную часть процесса.
«СНЕГУРОЧКА»
Алле 35 лет. Она недавно развелась, оставшись вдвоем с шестнадцатилетней дочерью. Это был ранний брак, в котором мужем Аллы стал первый же ее мужчина. Оставшись без мужа, она постигала науку взаимоотношений с мужчинами практически с нуля. В терапевтической группе, где конкуренция среди желающих сделать свою индивидуальную сессию была очень высокой, заявка Аллы по понятной причине сразу же получила максимальную поддержку: «Не могу сама возбуждаться. Иногда моя “самка” приходит, иногда – нет. Я заранее никогда не знаю, подведет она меня или нет в этот раз». Как известно, в группах тема секса относится к числу наиболее табуированных тем, наряду с темой денег и смерти, поэтому клиент, который готов работать с этими темами, вызывает живейшее участие членов группы.
Психотерапевт. Возбудись сейчас.
Алла. Как! Сама? Как это возможно при всех? Это стыдно...
Психотерапевт. Стыдно – с чьей точки зрения?
Алла. Мамы.
Чувство стыда – основная фигура, с которой проходила работа на этой сессии. Интроект клиентки, вынесенный из общения с «запрещающей частью» матери, – «женщина не должна сама нести ответственность за свое возбуждение, это ответственность мужчины».
Женщина – некая Снегурочка, холодная, без чувств, не отвечающая на любовные призывы мужчины. Суть проблемы Аллы в том, что она как женщина не может проявлять свои чувства открыто.
Следующим шагом после осознания интроекта было получение разрешения от «разрешающей части» матери быть женщиной. Клиентка выбрала на эту роль участницу группы, которой дала слова: «Женщина сама активна, она может говорить о том, чего ей хочется, это не стыдно, а нормально».
Третий этап – обучение матерью. Сессии на сексуальные темы в группе сложно проводить из-за социальных табу на эту тему. Как была решена проблема в данном случае? Как стало возможным здесь-и-теперь научить клиентку возбуждаться самой в присутствии 20 человек? Это удалось сделать через метафору. На вопрос, чего ей сейчас хочется, клиентка ответила: «Помяукать». Метафорически это означало: побыть самкой, проявить животное начало, собственную сексуальную активность. Однако в тот же момент вернулось чувство стыда, и, по словам Аллы, у нее «пересохло горло», она не смогла произнести ни звука. Тогда она сама обратилась за поддержкой к «хорошей матери» – женщине, выбранной ею на эту роль из группы. Сначала «хорошая мать» подала пример, помяукав сама, потом им удалось помяукать вдвоем, наконец Алле удалось сделать это одной.
Еще одна стадия – поддержка мужчины. Клиентка «проверяет», «работает» ли новый механизм. Мужчина вступает в диалог своим мяуканьем. Символически это стадия выбора «своего» мужчины и выстраивания своих границ.
Последняя стадия – поддержка группы. Группа с удовольствием мяукает хором вместе с Аллой, подтверждая тем самым, что то, что происходит, «хорошо и правильно».
Была и седьмая стадия – присловье. Как это часто бывает после запоминающейся сессии, «сухим остатком» стала следующая пародия, отражающая одновременно как групповое табу на темы о сексе, так и существующую потребность легализовать эту тему:
Анекдот: О сексе124
Решили как-то на гештальт-группе сыграть в замерялки Каменная Баба, Бетонная Свая и Бревно: кто из них больше сексуальная кошечка. Каменная Баба говорит: «Я, потому что я хоть и каменная, но Баба». Бетонная Свая говорит: «Я тоже женского рода». Бревно говорит: «Я все-таки живее вас, хоть и в прошлом». Остальные колоды были зрителями и сказали, что у них нет сексуальных проблем.
Комментарий к сессии «Снегурочка»
Очень часто на терапевтических тренингах оказываются женщины, нашедшие избавление от родительского контроля в ранних браках. Проблему инициации это не решает, а лишь отодвигает ее во времени. По сути, клиентка в своей сессии вернулась в тот период своей жизни, когда постепенное овладение женской силой было прервано браком, принесшим другие, неотложные задачи: материнство и супружество. Расторгнув брак, Алла сумела быть матерью и женой, но так и не сумела научиться быть удовлетворенной любовницей, потому что не завершила созревание в себе женщины в «положенное» время.
Такие темы невозможно завершить за одну сессию. Еще один протокол сессии Аллы, прорабатывающей ту же самую тему, но на другом тренинге, приведен ниже. Первая была проведена в гештальт-подходе с элементами психодрамы, вторая – в арт-подходе.
Показательно, что тема клиента выступает его основной, сквозной темой, она проявляется сразу на всех уровнях, по всем каналам: вербально, телесно, в жестах, в рисунках, в оговорках, в навязчивых строчках из песни, в симптомах – вся сущность человека заявляет о его актуальной потребности, так что нет никакой возможности ее не заметить. Когда начинающие психоконсультанты сомневаются, что смогут правильно услышать заявку клиента, я, чтобы поддержать их, цитирую армейскую шутку: «Бомба всегда падает в эпицентр своего взрыва».
Итак, вторая сессия Аллы.
«ЦВЕСТИ ИЛИ ПЛОДОНОСИТЬ?»
Алла нарисовала желтую дорогу, которая раздваивалась, символизируя выбор: одно из двух, ведь невозможно идти по двум дорогам одновременно. Как это часто бывает, рисунок стал жить: непроизвольно Алла стала подрисовывать листочки, как если бы на рисунке это была не дорога, а ствол дерева с развилкой, с двумя мощными ветвями. На левой ветви среди листвы расцвел гигантский цветок с пятью розоватыми лепестками; на правой – яркое, алое с золотым, яблоко. На вопрос, что это за выбор, она долго всматривалась в рисунок, и вдруг ее внезапно осенило: «Я поняла! Я должна выбрать: цвести или плодоносить».
За несколько месяцев до этого она рисовала другой рисунок – рисунок фамилии. По композиции он был точно такой же, что и этот: из одной точки влево и вправо как бы вырастали в виде двух кудрявых побегов две надписи: девичья фамилия и фамилия, которую она получила в браке. Очевидно, что не только композиция, но и символика у рисунков была идентичная. Девичья фамилия обозначает то время в жизни женщины, когда ее носительница расцветает, привлекая к себе внимание будущего избранника. Новая фамилия – фамилия мужа – означает, что женщина замужем, то есть вступила в ту пору, когда она становится матерью, то есть плодоносит.
Разумеется, цветение и плодоношение – более широкие понятия, чем состояния девушки или женщины. В момент рисования Алла принимала важное для себя решение: все еще учиться психологии или уже начать практику, разрешить себе работать. Второй пласт смысла был связан с постразводным периодом: все еще «цвести» – то есть искать мужчину – или уже поверить себе, что ее новый друг – как раз тот, кто нужен.
Эта полярность – цвести или плодоносить – не беспокоит женщину во время стабильных периодов жизни. Можно находиться в балансе: и цвести, и плодоносить. Но в тот момент, когда Алла осуществляла свой выбор, про баланс говорить было рано. Когда происходит важное событие в жизни, эмоциональный маятник раскачивается в одну сторону до предела, а потом по инерции летит в другую – тоже до предела, пока не найдет, наконец, состояние баланса и не начнет ритмично пульсировать в положении, близком к середине.
Вот и для Аллы сейчас важно было опять оказаться на том полюсе жизни, который она так и не успела прожить в своей юности. Глядя на свой рисунок, она пыталась выбрать, туда или сюда. Побыть еще среди «молодых», продлив социальный мораторий, не принимая решения и не беря на себя обязательств, или уже присоединиться к группе своих сверстниц, которые «нагулялись» и им это уже неинтересно, а интересно «плодоносить» – то есть реализовывать свой личностный потенциал в виде конкретных дел. Алле было уже тридцать пять, но цвести было очень весело, ведь она вышла замуж и родила дочь, будучи всего лишь второкурсницей дневного факультета. Она должна была и работать, и растить и воспитывать ребенка, еще совершенно не имея ни зрелости, ни достаточных сил.
Жизненные периоды Аллы как бы поменялись местами: сначала она вынуждена была поневоле стать женщиной в фазе продуктивности, а через 16 лет брака оказалась свободной, как девушка: дочь уже почти взрослая, брак расторгнут, два образования, молодость и свобода. Они и с дочерью были словно ровесницы: дочь цвела юностью, Алла тоже, – и, увидев их вдвоем, мало кто удерживался от штампа: «Девчонки, вы сестренки!» Для Аллы это было огромным наслаждением – с одной стороны, вдруг свалившаяся на нее непривычная беззаботность, но, с другой стороны, уже достаточно сил, средств, опыта, мастерства, – и для нее постразводный период сопровождался эйфорией, мало кому понятной. Она радовалась не тому, что ее брак распался, а обретенной вдруг свободе, которой она даже не успела насладиться тогда, когда положено; когда девчонки отплясывали на дискотеках и пели у костра в стройотрядах, она стирала пеленки, а по ночам писала конспекты.
Старуха
Что же выбрать? Главное, что мешало ответить на этот вопрос, было страхом, что выберешь – и жизнь снова окажется каторгой, беспросветной работой, ответственностью. И тот тренинг, который Алла тогда проходила, был необычным. Он начинался обычно, но постепенно превращался в боди-арт с захватываюхцим ощущением свободы, вседозволенности и красоты – «свободы жить». Разрисованная яркими красками с ног до головы, она вальсировала под звуки симфонии Моцарта, купаясь в принятии таких же, как она, разрисованных членов группы. И если это и есть плодоношение, то оно гораздо привлекательнее цветения! Плодоносить – это быть собой, раскрыть сокровища своей личности, обнаружить то, что тебе есть дать другим, проявить силу.
Вот, собственно, и все. Прошло несколько лет. Алла больше не носит туфли на шпильке, а носит обувь на устойчивой подошве. Вместо короткой юбки – удобные джинсы или брюки спортивного стиля. Нарядным вещам и украшениям предпочитает добротные вещи хорошего качества, дающие свободу движений и комфорт. Материалы – естественные. Ей не нужно цвести. Она это теперь умеет и знает, что если понадобится – она зажжет этот внутренний свет, который будет заметен. Сейчас это не нужно. Нужно другое – как можно полнее выразить словами, красками, движениями, голосом, видом то, что она знает и понимает о себе и о жизни.
Комментарий к сессии «Цвести или плодоносить?»
Жизнь Аллы сложилась так, что она вышла замуж очень рано, в 18 лет, из-за беременности, которую не планировала. Как-то на группе экзистенциальной терапии я услышала метафору про это – «заразиться беременностью». Поэтому замужество, хоть и ожидаемое в перспективе, стало для клиентки не делом ее выбора, а тягостной необходимостью. Таким образом, в жизни клиентки как бы перепутаны местами вторая и третья стадии женской жизни, и теперь требуется восстановить порядок.
Женщина Девушка
Ребенок
В гештальт-подходе это работа с потребностно не завершенными действиями. Внутри личности существует сильная тенденция к тому, чтобы завершить незавершенное (в случае Аллы – «догулять, доцвести»), закончить незаконченное и достичь чувства целостности и наполненности (Ф.Перлз). Потребностно не завершенные ситуации содержат неудовлетворенные потребности, возникшие в результате прерывания цикла формирования и завершения гештальта. В 18 лет такое прерывание было как внешним, социальным, связанным с ранним замужеством и материнством клиентки, в результате чего «цвести» было бы элементарно некогда, так и внутренним, когнитивным, согласно которому «цвести», будучи замужем, считалось предосудительным.
Парадоксальность незавершенной ситуации (человек живет, испытывая на себе влияние двух противоположных тенденций – к завершенности и к избеганию завершенности) выразилась в двух рисунках клиентки. Феномены завершения, принятые в гештальт-подходе, – не сопротивляться, не бороться, не подавлять неразрешенные чувства, а прожить такими, какие они есть, принять их. Боди-арт, который спонтанно возник на группе, позволил как клиентке, так и участникам прожить целую гамму чувств, от смущения и самоосуждения до радости и принятия, завершить незавершенную потребность «цвести» – то есть быть в центре внимания и не осуждать себя, а наслаждаться этим вниманием.
«КАК ХОЧУ, ТАК И ХОЖУ»
Вот еще одна сессия про принятие своей женственности, которое не состоялось в свое время. Это была сессия Ирины в терапевтической женской группе на тему «Бессознательное использование женщиной своего тела», названной так в честь одноименной книги Диноры Пайнз. Акцент в ней делался на психосоматику, то есть заявки участниц группы строились исходя из телесных симптомов.
Ирине 36 лет, она разведена, живет в одной квартире с отцом, которого, по ее словам, ненавидит, и шестнадцатилетней дочерью, которую обожает, несмотря на то, что та находится в возрасте строптивости со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мать Ирины умерла от рака матки. У Ирины тоже удалена матка, и ее запрос на группе такой: «После операции не клеятся отношения с мужчинами. Я с ними борюсь, меряюсь силами, побеждаю. А хочется теплых отношений». И мы стали исследовать, что мешает строить теплые отношения с мужчинами.
Во время сессии Ирина проигрывала сцену, в которой она кокетливо проходит перед мужчиной. Когда она попросила группу дать обратную связь, кто-то пошутил словами из фильма «Служебный роман»: «Кто вас научил так вилять бедрами? Вы ходите, как неприличная женщина!» На эти слова Ирина отреагировала очень бурно, злостью и обидой.
Я. Что с тобой сейчас происходит?
Ирина (со слезами). Я вспомнила, как мать обозвала меня шлюхой!
Я. Расскажи поподробнее.
Ирина. Я собиралась гулять во дворе, мне было лет 13-14, я крутилась перед зеркалом, и вдруг она как заорет на меня: «Ты ходишь, как портовая шлюха!» Я и слова-то такого не знала, я просто хотела погулять... (Плачет).
Я. Скажи о своих чувствах матери.
Ирина (со злостью). Как хочу, так и хожу!
Я. Скажи о чувствах.
Ирина (плача). Мама, мне обидно! Я так хочу, чтобы ты была довольна, что готова ради этого на все!
Парадоксально, но, как это обычно бывает в семейных сценариях, Ирина подтверждает пророчество матери, «принося в подоле» , то есть забеременев в раннем возрасте. За это она сама себя наказывает, заболев и перенеся операцию по удалению матки. И теперь она, во-первых, уже не может быть шлюхой и принести в подоле, во-вторых, у нее точно такой же диагноз, что и у матери. По-своему Ирина решила проблему, так что мама должна быть довольна.
Я. Побудь мамой.
Ирина (из роли матери). Мне грустно, что моя дочь ради меня это сделала. Я была не права, когда настаивала на своем.
Я. Чего хочешь?
Ирина (из роли матери). Сказать дочери: знаешь что, как хочешь – так и ходи! Ты еще молодая и только учишься искусству флирта. Научишься – будешь ходить по-другому. Я поддерживаю тебя.
После тренинга Ирина возвращалась домой с полными сумками продуктов. У подъезда ее задержал грабитель, и между ними произошла такая сцена:
– Отдай деньги!
– Не отдам!
– Сказал, дай!
– Не отдам!
– А ну иди отсюда! (Ирина, едва веря, медленно идет в подъезд).
– А ну быстрее иди!
– Как хочу, так и хожу!
Комментарий к сессии «Как хочу, так и хожу»
Это трагикомическое завершение, которое Ирина рассказала на второй день тренинга, вызвало и сочувствие, и облегченный смех участниц. Та ситуация и рассказ о ней стали той самой профанной частью, которая соответствует сказочному присловью и «заземляет» клиента, возвращая его в его повседневную жизнь.
Сессия Ирины – типичная инициатическая сессия, посвященная разрешению конфликта с матерью. Я привела ее с сокращениями, потому что она очень похожа на многие ей подобные. Когда я слышу от участниц тренингов, имеющих дочерей-подростков, что девочка огрызается, вывешивает на дверях своей комнаты табличку «Не входить!» с черепом и костями крест-накрест, а мама срывается и обзывает дочь непотребными словами, я спокойна: все хорошо и правильно, у девочки начинается эмансипация от родительской семьи, а у ее мамы – эмансипация от взрослеющей дочери. Этот критический период продлится несколько лет, но если его не осознавать и подавлять его негативные проявления – то всю жизнь. Задача вот таких инициатических сессий – проиграть конфликт и осознать его позитивный смысл.
Возможно, будет полезным рассказать продолжение истории Ирины уже в отношениях с дочкой. В последнем классе девочка категорически отказалась ходить в школу и занялась вокалом, присоединившись к одной из рок-групп в другом городе. Ирина, перепробовав все обычные материнские манипуляции от подкупа до угроз собственной смертью, осознала свое бессилие, свою любовь к дочери и желание остановить на себе разрушительный сценарий собственной семьи. Она искренне пошла своей дочери навстречу, сказав «волшебную» фразу: «Что бы ни случилось, я с тобой». Сейчас девушка певица, а Ирина занимается любимым делом, достигнув в своей сфере известности и успеха.
Я знаю, что такой педагогический подход мало популярен и вызовет у неподготовленного читателя протест. Мамам не нравится, когда дочери-подростки огрызаются. Дочки-подростки шокированы, когда мамы не выдерживают и называют свои чувства сильными выражениями. В случаях несогласия обе стороны называют друг друга сумасшедшими, ненормальными. И все-таки я настаиваю, исходя из опыта работы с женщинами: это нормальные симптомы кризиса эмансипации.
Следующая сессия на тему эмансипации девушки от мамы интересна в плане того, какую манипуляцию применяет мама, чтобы удержать дочь как можно дольше в возрасте «вечной девы», – это угроза сумасшествия.
«БОЮСЬ СОЙТИ С УМА»
Это короткая десятиминутная сессия в рамках обучения психологическому консультированию студентов выпускного курса. Светлане 21 год, она будущий психолог. Сессия происходила в учебной паре «клиент – психотерапевт», а потом подключилась я.
Когда сессии проходят в обучающей группе, они по содержанию ничем не отличаются от сессий в терапевтической группе, даже если я прошу придумать искусственную ситуацию и разыграть ее, потому что человек проективен и может проигрывать только собственные темы (как уже говорилось, «бомба всегда падает в эпицентр своего взрыва»).
Во время работы студентов в парах есть одна сложность: как только «клиент» входит в контакт со своим сильным чувством, «психотерапевт» пугается – и вот в паре уже два «клиента» вместо одного. Это легко объяснимо: в нашем обществе не принято выражать сильные чувства, и ребенка приучали сдерживаться с самого раннего детства, поэтому в нашей душе скопилось такое количество подавленных чувств, что извержение их на сессии действительно может напугать неискушенного свидетеля. Психотерапевт отличается, прежде всего, тем, что он не боится выражения чувств, своих и клиента. Когда Ф. Перлза спрашивали о секрете его необычайного мастерства, он отвечал: «У меня выходит потому, что у меня есть глаза и уши, и я не боюсь».
Вот почему я зачастую подключаюсь к психотерапевтическим сессиям, проходящим в обучающем режиме, в тот момент, когда клиент доходит до кульминации своей сессии, а терапевт пока еще только учится его в этом сопровождать.
Светлана. У меня такая проблема. Я живу не вместе с моей мамой. Когда я начинаю с ней разговаривать, она обзывает меня: «Ты сумасшедшая! Психически ненормальная!» И это бывает практически каждый раз, когда мы встречаемся, в том числе по телефону. И у меня каждый раз начинается истерика, я уже боюсь, что правда сойду с ума. И вот вчера она приехала – и я жду: ну когда же, когда же она скажет, что я сумасшедшая! И чувствую – сама уже сейчас начну на нее кричать, чтоб она назвала меня сумасшедшей.
Психотерапевт. Чего ты хочешь?
Светлана. Хочу, чтобы я спокойно реагировала на эти слова. Научи меня.
Психотерапевт. Ты хочешь, чтобы я научила тебя? О чем вы говорили вчера, например?
Светлана. Вчера она не обзывала меня сумасшедшей. Вчера она говорит: «Ну ты же мой малыш!» А я ей (встает в гордую позу, ноги расставлены, правая рука в бок): «Какой я тебе малыш?! Я не малыш!» – «Нет, малыш».
Психотерапевт. Что ты чувствуешь в этот момент?
Светлана. Мне кажется, что она унижает меня, я чувствую слабость, ничтожность, свою незначительность, мелочность своего существования, что-то такое, будто я комар (правой ногой топает и как бы раздавливает каблуком насекомое).
Психотерапевт. Это мама тебя так?
Светлана кивает, левой рукой держится за грудь.
Психотерапевт. Где живут это чувства?
Светлана (ссутулившись, показывает на грудь двумя руками). Даже сейчас внутри дрожь такая, что-то то горячее, то холодное.
Психотерапевт. Что хочешь сделать с этим состоянием?
Светлана. Хочу, чтоб его не было, чтоб я не была настолько зависима от мамы, от ее слов. Я уже начинаю глючить, что это из-за ее слов такое чувство, что я сошла с ума.
Психотерапевт вопросительно смотрит на меня.
Я. Побудь сумасшедшей или сделай, скажи что-нибудь сумасшедшее. Только соблюдай групповое правило, что нельзя увечить людей и портить имущество. Что ты такое делаешь, за что мама называет тебя сумасшедшей?
Светлана плачет.
Я. Что с тобой сейчас происходит?
Светлана. Не хочу быть сумасшедшей! Я просто боюсь быть сумасшедшей...
Я. Что тогда с тобой будет?
Светлана. В дурдом попаду.
Я. И что тогда?
Светлана. Докатилась! Не хочу в дурдом.
Я. Да побудь сначала в роли сумасшедшей, прежде чем отказываться. Давай поисследуем в безопасной обстановке, что тебя так пугает. Что там, в дурдоме?
Светлана. Шизики всякие... (смеется) по стенам лазят (группа смеется).
Я. Залезь на стену (смех в группе, одна из участниц запирает дверь). Правильно, вдруг кто-нибудь зайдет, нечего нормальным людям пользоваться привилегиями сумасшедших.
Светлана ставит стул к стене, садится лицом к стене, поднимает ноги, разводит их в стороны и упирается каблуками в стену.
Я. Что ты сейчас чувствуешь?
Светлана. Я такая важная, взрослая.
Я. Тебе что-то напоминает эта поза?
Светлана смущается. Группа смеется.
Комментарий к сессии «Боюсь сойти с ума»
Если стадии сессии можно условно разделить на диагностическую и коррекционную, то перед нами диагностическая часть типичной сессии, которую я отношу к жанру «психологической инициации». Ее признаки: 1) противоречивый возраст клиентки (выросла, но еще не самостоятельная); 2) наличие конфликта с матерью, которая любит дочь («хорошая мать»), но контролирует («мачеха»); 3) смесь двух чувств: протеста и вины; 4) наконец, намек на сексуальную тему, которая, собственно, и есть основной камень преткновения в отношениях двух женщин. Все перечисленные признаки показывают, что мы имеем дело с феноменом перехода в жизни клиентки, когда отмирают менее адекватные и неактуальные условия жизни и нарождаются обновленные и более соответствующие статусу индивидуума. На таблице «местонахождение» нашей клиентки – как раз посередине, на границе (пороге) между стадиями девушки и женщины: изображает его в виде позы, характерной только для двух ситуаций (ассоциации, которые члены группы привели в ходе шеринга): сексуальная поза либо поза в кресле гинеколога. И то и другое является атрибутом «взрослой» жизни женщины. Как правило, именно это новообразование юности дается с трудом – мама бессознательно тормозит дочь на пути взросления, отчасти из желания облегчить и обезопасить жизнь последней, отчасти из чувства соперничества. Контакт девушки с матерью возможен только невротический – через надевание на себя ярлыка «сумасшедшей».
Клиентке требуется трансформироваться, «вырасти», повзрослеть, то есть сепарироваться от власти мамы. Попытки стать взрослой сопровождаются чувством вины перед мамой. Клиентка ведет себя амбивалентно: с одной стороны, она стремится к эмансипации, с другой – использует маму как средство удержания себя в детской роли как можно дольше. Манипуляция, которой пользуется мама, – угроза, что дочь сойдет с ума. Чем так страшно сумасшествие в обыденном сознании? Маргинальностью и, как следствие, изоляцией, одиночеством. То есть, по сути, мама пугает тем, что если дочь станет жить не по ее, а по своим правилам, то останется без маминой поддержки.
Когда мы во время терапевтической сессии исследуем, в чем заключается «сумасшествие» клиентки, то символически она
Я повторюсь, что, если во время терапевтической сессии у клиента возникает какая-то асоциальная тенденция (в данном случае страх сойти с ума), то я отношусь к этой метафоре с уважением, предполагая, что за ней кроется позитивное сообщение, которое следует «разгадать». Ресурс сообщения, которое кроется за мнимым «сумасшествием» клиентки, очевиден: это разрешение себе делать шаги на пути взросления, а именно: вступать в сексуальные контакты, при этом сохраняя удовлетворяющие обеих отношения с матерью, то есть получая от нее поддержку, а не осуждение.
Символика дурака
Особого внимания заслуживает присутствующая в сессии Светланы архетипическая символика. Сумасшедший, идиот, дурак, юродивый – этот аспект нашего существования воплощен в таком популярном персонаже волшебных сказок, как Иван-дурак. Хотя в социуме одной из главных ценностей является разумность, а утрата разума воспринимается как несчастье, Иван-дурак продолжает быть одним из любимейших героев. Его чело не обезображено печатью интеллекта, однако его социальная успешность от этого не ниже, а выше, нежели у его разумных братьев.
Человечество стало разумным не так давно, но именно это позволило ему выделиться из природы и стать «господином» над ней и над самим собой. Разумеется, это палка о двух концах: за то, что интеллектуальный «орган» переразвит в ущерб остальным, мы уже сегодня платим экологическими катаклизмами. Чтобы достичь баланса или хотя бы как-то сдвинуть этот дисбаланс с мёртвой точки на уровне индивидуума, нам нужно осознать и принять вторую, угнетенную часть нашей натуры – «неразумную».
Еще один широко известный дурак (он же шут, джокер) – первая карта Старших Арканов Таро. Двадцать две карты, называемые Старшими Арканами, представляют собой серию изображений, отражающих различные стадии развития человека. Двадцать одна карта имеет свой номер, но карта «Дурак» – особая, без номера. На ней изображен безумный юноша, в экстатическом забвении занесший ногу над пропастью. Он завис, находясь одновременно в двух состояниях: одна нога на твердой почве – и удерживает его на тверди земной, таща за одежду, не кто иной, как собачка, животное, олицетворяющее собою инстинкт самосохранения. Другая нога, как уже замечено, занесена над пропастью – символом неизвестности, в которую мы рвемся, стремясь обрести свободу. Вечная развилка, перед которой стоит человек, выбирая свой путь: свобода (но при этом и одиночество) или же единение (но при этом зависимость)!
Сказанное является замечательной иллюстрацией к тому, что испытывает человек во время кризиса эмансипации. Кроме того, в карте «Дурак» есть и другая символика — «в ней заключен изначальный хаос всех космогонических систем – то исходное сырье, из которого Демиург начинает творить свои миры. Это не остывшая еще лава, которой предстоит спустя миллионы лет превратиться в платформу; это темные воды, над которыми летает Дух Божий; это сырая глина, не ставшая еще кувшином». Не правда ли, это поэтическое описание архетипа «Дурак» является не чем иным, как описанием Бессознательного? Того самого материала, из которого, как цветок из почвы, вырастает все то, в чем мы нуждаемся на новой стадии своей жизни.
«СТРУЯ воды»
Если эмансипация от матери является одной из самых частотных тем инициатических сессий, то на втором месте – тема эмансипации от отца. Рассматривая первую инициацию девушки в сказках, мы выяснили, что для отделения от своей генеалогической семьи ей нужно разрешить не один, а два конфликта: и с матерью, и с отцом. Чаще всего дочь разрешает конфликт тем, что находит спасение в раннем скороспелом браке. Либо в безбрачии, иллюстрацией чему является сессия Дарьи.
Дарья – симпатичная 30-летняя незамужняя женщина, живущая в одной квартире со своими родителями. Ее запрос в том, что она почему-то никак не может познакомиться с мужчиной, чтобы выйти за него замуж. На вопрос о том, что мешает познакомиться, Дарья отвечает, что с самой юности ей нельзя возвращаться с прогулки домой позже девяти часов вечера, потому что «когда она пойдет принимать вечерний душ, то помешает отцу спать». Из всей сессии, которая очень похожа на другие, подобные ей, мы приводим только самое начало диалога. Первая же сказанная Дарьей фраза была настолько метафоричной, что потянула за собой целый пласт сказочных аналогий.
Я. Каким образом ты помешаешь ему спать тем, что будешь принимать душ?
Дарья. Когда струя воды будет бить в ванну, он проснется от шума и будет недоволен.
Комментарий к сессии «Струя воды»
Только одна фраза молодой женщины – и в ней уже есть все, что нужно для зачина волшебной сказки. Есть запрет, есть потенциально неминуемое нарушение и есть угроза наказания. Есть также отсутствие логики, которое так типично для сказок (действительно, неужели нет способов вымыться, не нарушая сна отца?).
Рассказ клиентки о ее взаимоотношениях с отцом напоминает сказку «Спящая красавица» Ш. Перро в той ее части, в которой король-отец, дабы предотвратить роковой укол дочери веретеном, запрещает всем в королевстве прясть пряжу. Запрет столь же утопичен, как и принимать душ после 21.00, и психоаналитическая символика одинакова: и укол веретена, и удар струи воды о ванну означают одно и то же – дефлорацию либо половой акт с мужчиной. Именно эта тема является болезненной для отца, не желающего отпустить от себя свою дочь, тем самым задерживая ее развитие. Однако вместо открытого признания конфликта оба предпочитают избегать обострения отношений с помощью рационализации: ни отец не хочет нарушать своего «сна» (читай: стагнации), ни дочь не хочет нарушать покоя, стагнировав свою инфантильную, не повзрослевшую к тридцати годам часть личности, которая должна уметь постоять за себя.
Запрос клиентки заключался в желании познакомиться с мужчиной, чтобы выйти за него замуж, но что-то мешает ей это сделать. Совершенно очевидно, что мешает ей то, что место мужчины в ее жизни занято отцом, и это место надо освободить. Однако то, что кажется очевидным со стороны, совсем не очевидно клиентке, потому что, как это обычно бывает, реальная проблема подменяется суррогатом – нелепым запретом не включать воду в ванной после 21.00.
Возникает вопрос: если мы знаем истину, почему бы нам не назвать вещи своими именами и не работать над ними напрямую? Потому что в психотерапии, даже если психотерапевт понимает скрытые процессы, стоящие за проблемой клиента, самое трудное, по меткому замечанию И. Ялома, – это «назвать зверя по имени». И метафора здесь – самое подходящее средство вмешательства. И некоторое время мы продолжаем работать в метафоре клиентки.
Следующий шаг в данной сессии, если идти вслед за сюжетом сказки, – непременное нарушение отцовского запрета. Роль психотерапевта в этой части сессии – спровоцировать нарушение запрета, которое выведет клиента из состояния стагнации. Я, подобно антагонисту в сказке, своим вопросом совершаю «подвох»: «Что будет, если ты придешь после 21.00, включишь душ и разбудишь отца?»
А дальше будет тоже все как в сказке: последует встреча с гневной частью отца (в сказке – нарушение запрета и кара, наказание в виде изгнания из дому); контакт со своим детским страхом остаться без родительской поддержки (в сказке – прохождение смертельного испытания); поиск ресурса и удовлетворение потребности в самостоятельности (в сказке – встреча с Дарителем и волшебными помощниками); интегрирование опыта (в сказке – награда Дарителя за пройденное испытание).
Хочу еще раз процитировать слова Ф. Перлза, только на этот раз акцентировать внимание на первой его части «У меня выходит потому, что у меня есть глаза и уши, и я не боюсь». Психотерапевту недостаточно быть бесстрашным, когда встречаешься с чувствами клиента. Ему еще необходимо быть наблюдательным, видеть и слышать. Постепенно, проводя одну женскую группу за другой, начинаешь улавливать слова-маркеры: сон, покой (покойник), смерть, мертвая женщина. Эти слова как в сказке, так и в терапевтической сессии символизируют одно и то же: жизнь остановилась. Значит, что-то одно закончилось и нарождается что-то другое, и для перехода нужна инициация.
Подсказкой также может служить сходство сюжетов психотерапевтической сессии и какой-нибудь волшебной сказки. Так, в истории Дарьи я увидела сходство со «Спящей красавицей» Ш. Перро. А вот следующая сессия так и названа в честь одноименной сказки X.К. Андерсена «Русалочка», потому что Ася, поставившая свою сцену, сама осознает свою идентификацию с главной героиней этой сказки.
«РУСАЛОЧКА»
Начну с названия сказки. «Русалочка» – не народная сказка, а авторская, очень известная и очень популярная сказка Ханса Кристиана Андерсена. Поскольку она не является классической фольклорной сказкой, она не может претендовать на то, чтобы хранить в себе общечеловеческие коды. И все же у сказок X.К. Андерсена масса поклонников, и вот почему. Ученица К.Г. Юнга, знаменитая исследовательница психологии сказок M.-Л. фон Франц высказалась о сказочнике в таком духе: «Если говорить об Андерсене, то это, несомненно, великий поэт, однако, на мой взгляд, он очень невротичен, и я не могу читать его сказки, потому что невроз, который дает знать о себе в его сказках, действует на меня так же, как звук ножа, скребущего по тарелке... Его основной невроз – это не только его индивидуальная проблема, но и проблема всей Скандинавии, а именно: проблема половой жизни, которая приводит здесь человека в ужас, обязана христианскому ханжеству, навязанному извне и весьма суровому, с продолжающим существовать под этим пуританским корсетом самым неистовым языческим темпераментом. Эту напряженность, вызванную действием указанных факторов, можно обнаружить всюду на Севере, а Андерсену этот коллективный невроз был свойственен в высшей степени... Мы не ошибемся, если скажем, что поскольку его внутренний конфликт являлся не только его индивидуальным конфликтом, но и конфликтом всего Севера, то именно это и объясняет причину успеха его сказок».
«Русалочка» не просто одна из самых знаменитых сказок X.К. Андерсена, ее героине даже поставлен памятник. Чему же именно? Ее бессловесности, жертвенности, зависимости. «У русалки нет бессмертной души, и обрести ее она может, только если ее полюбит человек. Ее вечное существование зависит от чужой воли». У нее нет и голоса – его взяла ведьма в уплату за то, что превратила ее хвост в девичьи ножки. Поэтому говорить о своих чувствах русалка может только глазами. Наконец, русалки не умеют плакать. Вот и портрет Аси, которая призналась на группе, что она любит сказку «Русалочка» с самого детства.
Во время группового психотерапевтического тренинга она вышла ставить свою сессию первая и сказала, что хотела бы улучшить отношения с мужем. Они расписаны уже три года, но живут как супруги гораздо дольше.
Ася. Я женила его на себе, когда родился сын. Но с тех пор он постоянно уезжает в другой город работать по полгода.
Я. Значит, вы не живете вместе?
Ася. Да, со мной не так-то просто ужиться. Я все время воюю, хочу настоять на своем. Этим я хочу добиться, чтоб он признал, что я хорошая, я и в бизнесе успешнее его, но он только еще больше отдаляется.
Я. Выбери себе кого-то на роль мужа и свой дубль.
Ася выбирает дополнительные роли и ставит друг напротив друга.
Я. Попроси своего мужа, чтоб он признал, что ты хорошая.
Ася. Нет, не могу.
Я. Что мешает?
Ася. Я так никогда не скажу, он должен сам догадаться.
Я. Где ты научилась так молчать?
Ася. У мамы. Она вырастила меня одна, но всю свою жизнь любила отца, хотя и не жила с ним. И никогда не жаловалась ему, хотя и было трудно.
Я. Почему она это делала?
Ася. Он был женат, и его жена всю жизнь болела, а он поднимал на ноги троих детей. Но любил только мою мать, однако не смог уйти к ней... Потому что она была сильная, а его жене требовалась помощь... (Собирается плакать, но тут же запрокидывает голову вверх и сдерживает слезы.)
Я. Что ты сейчас чувствуешь?
Ася. Очень жаль маму. Ведь он все же пришел к ней, когда его дети выросли и жена умерла. Но мама так и не простила его, и теперь живет одна. Она гордая и сильная. (Гордо поднимает голову и смотрит свысока.)
Я. Выбери кого-нибудь на роли своих родителей.
Ася на роль мамы выбирает бородатого мужчину богатырского роста, а на роль отца – хрупкую женщину с тихим голосом. Сама она, скорее, хрупкая и очень женственная. Участники тренинга реагируют на такой выбор кто усмешками, кто удивленными возгласами.
Я. Вот так?
Ася. Да, именно так. Моя мама была в нашей семье мужчиной, а папа... папа был слабым. (Плачет.)
Я. О чем ты?
Ася. О маме. И о себе. Я тоже мужчина в нашем доме... Хочу быть слабой, но не могу себе позволить этого...
Я. Что мешает тебе это сделать?
Ася. Мама не могла позволить себе быть слабой, потому что иначе не смогла бы вырастить меня. И у меня то же самое.
Я. Пусть твои родители поговорят между собой.
Ася, обмениваясь ролями, разыгрывает диалог между родителями:
Мама. Никогда не прощу тебя за то, что ты предпочел ее, а не меня.
Папа. Ты знаешь, что я всю жизнь любил только тебя одну, но пойми меня: здесь – любовь, а там – долг. Но ты сильная, ты справишься...
Мама (плачет). Я тоже слабая, я просто боюсь сказать тебе об этом, вдруг ты разлюбишь меня...
Папа. Хорошо, что ты сказала мне это. Я сам боялся прослыть слабаком возле тебя, такой сильной. Теперь я вижу, что делал неправильно.
Мама. Я уважаю тебя за то, что ты не бросил больную жену и троих детей. Но теперь ты свободен. Прости, что я до сих пор наказываю тебя. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы остаток жизни прожили по-другому, правильно...
Я, обращаясь к Асе. Чего хочешь?
Ася. Хочу, чтобы в моей семье было по-другому.
Я. Сделай скульптуру такой семьи, которая бы тебя устраивала.
Ася делает скульптуру, затем пробует себя в каждой роли на каждом из мест, затем переделывает скульптуру так, что все трое обнимаются, стоя в кругу лицом друг к другу.
Комментарий к сессии «Русалочка»
Это не единственная сессия про Русалочку. В женских группах эта сказка очень популярна, чаще всего ее называют любимой те женщины, которые когда-то перенесли холодность и недостаток поддержки со стороны матери, но в своей взрослой жизни сами стали «железными». Еще эти женщины схожи между собой тем, что они удачливые бизнес-леди.
Если исходить из структуры сказки, то Русалочка – это лже-героиня, не прошедшая самую первую инициацию, как и Снегурочка. Русалочка в сказке исчезает с первыми лучами восходящего солнца, а Снегурочка тает, прыгнув вслед за подружками через костер (в другой версии – тоже от лучей солнца).
Огонь в психоанализе – символ сексуальной энергии. Если мы видим огонь во сне, это означает, что какой-то долго подавляемый аффект вырвался из-под контроля на свободу и грозит смести все на своем пути. Удивительно то совпадение, что и Снегурочку, и Русалочку воспитывала не молодая женщина в детородном возрасте (как удачливых героинь), а пожилая женщина. Так, у Снегурочки родителями были дед и баба, у которых в молодости так и не родилось детей, и они не смогли научить Снегурочку «играть с огнем» именно по той причине, что сами давно уже «с огнем отыгрались». А у Русалочки отцом был овдовевший король, воспитывала же ее его старая мать, бабушка шести внучек, младшей из которых была Русалочка. Бабушки – хорошие воспитатели, но главная их добродетель – обеспечение безопасности в противоположность риску. Безопасность, безусловно, нужна, только она хороша в стабильные периоды, а критические без риска не пройти.
Если б мы могли проводить терапевтические сессии с героинями сказок (или лжегероинями), то Русалочке я бы предложила начать с того, чтобы научиться сообщать о своих чувствах. Хочется, чтобы в сказке «Русалочка» был такой конец: она заговорила, сказала о своих чувствах, принц понял ее, полюбил и женился на ней. И они были бы счастливы. Но тогда Русалочке не поставили бы памятник...
Сценарий сессии Аси так же, как и предыдущей сессии «Струя воды», можно отнести к разряду «Вечные девы».
Девочка
|
Девушка
|
Женщина
|
Старуха
|
|
