С. Н. Гавров модернизация россии: постимперский транзит монография москва мгудт




Скачать 3.08 Mb.
Название С. Н. Гавров модернизация россии: постимперский транзит монография москва мгудт
страница 1/26
Дата публикации 29.05.2014
Размер 3.08 Mb.
Тип Монография
literature-edu.ru > Право > Монография
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   26


ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ РФ

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ДИЗАЙНА И ТЕХНОЛОГИЙ

С.Н. ГАВРОВ



МОДЕРНИЗАЦИЯ РОССИИ:

ПОСТИМПЕРСКИЙ ТРАНЗИТ


МОНОГРАФИЯ
МОСКВА

МГУДТ
2010

http://ru.wikipedia.org/wiki/С.Н._Гавров
УДК 321:323:329:82.091

Г 99
Зав. кафедрой: д.и.н., проф. М.Г. Котовская

Автор: д.филос.н., проф. С.Н. Гавров

Рецензенты:

д.п.н., проф. А.Ю. Бутов

д.филос.н., проф. А.А. Пелипенко
Гавров С.Н. Модернизация России: постимперский транзит: Монография / Предисловие Л.С. Перепелкина. – М.: НИЦ МГУДТ, 2010. – 297 с.
New book Professor, social anthropologist, political scientist Sergey Gavrov devoted to problems of Russia's modernization and post-imperial transit. The author tries to find answers to key questions: what distinguishes us in the cultural and institutional sense, from the "old" Europe? Why, in spite of any social revolution and change the surrounding world, after a while we still come back to the familiar imperial or kvaziimpersky way? The book is intended for political scientists, cultural scientists, historians, sociologists and all those interested in the processes of modernization in conditions of Russia's transformation of state and society.

УДК 314.04:314.146:314.186

ISBN 978-5-87055-116-6
© С.Н. Гавров, 2010

©Московский государственный университет дизайна и технологий, 2010


Contents


Preface. The book, which is interesting bet 3

Chapter I. Modernization 16

1.1. What is the modernization 16

1.2. Imperial and the liberal model of Russia's modernization 37

2. Political culture: from traditional society to modern 46

3. Russia's State: yesterday, today and tomorrow 63

4. Conservative rollback: from modernization to the restoration 77

Chapter II. Empire: pro et contra 96

1. Empire: contra. History of Russia and the USSR from A. Akhiezer, IA Klyamkin, IA Yakovenko and E. Gaidar 96

1.1. The death of the Soviet empire. Look Yegor Gaidar. 120

2. Post-imperial transit 125

3. Russia in the post-imperial space 151

3.2. Moldova and Prednistrove 173

3.3. Toward Georgia 177

4. Empire: pro. Reintegration nationwide imperial world 180

Chapter III. Russia between East and West 194

1. Intercultural communication and national identity 194

2. European integration and solution of problems of displaced cultural values 206

Afterword. Civil society and power: from confrontation to dialogue 210

Applications. Dialogues with actors Russia's science and policy 219

Dialogue with Alexander Itshokinym 219

Dialogue with Moses Kagan 229

Dialogue with Alexander Akhiezer 237

Dialogues with Irina Hakamada 244

Dialogue I. On Literature and Life 244

Dialogue II. On the "New Social Course - 2008". 253

Dialogue III. On the life and success in the big city 258

Dialogue on the "March of Dissent" 264

Dialogue with Vladislav Surkov on politproekte "Our" 267

Dialogues with Alexander Melikhovo 276

Dialogue I. Berdichev Cossacks in the service of the fatherland 276

Dialogue II. On the national tolerance 285

Remembering the XX Congress 290

Russia after empire 295


Preface. The book, which is interesting bet


Предисловие. Книга, с которой интересно поспорить
С удовольствием представляю читателю новую книгу «Модернизация России: постимперский транзит» доктора философских наук, профессора Кафедры социологии и социальной антропологии МГУДТ Сергея Назиповича Гаврова. Для меня особый интерес к этой книге связан с тем, что она посвящена не только рассмотрению теоретических проблем модернизации и постимперского транзита, но и проблемам, которые составляли и составляют «злобу дня». Автор интерпретирует и анализирует текущие события на основе сложившегося в предыдущих работах [напр.: Гавров, 2004] мировосприятия. Здесь обсуждаются такие темы, как особенности модернизационных процессов в России; имперское прошлое нашей страны и желаемое для нее будущее; внутренняя и внешняя политика Российской Федерации, включая события в сопредельных странах («демократические революции»). Обсуждаются в книге и более частные проблемы.

Анализ представленных текстов дал хорошую возможность для того, чтобы высказать сомнения, возражения, замечания. Ну и конечно для того, чтобы выделить удачные выводы и интерпретации. По крайней мере, это хорошая возможность привести в порядок собственные мысли. Выигрышная сторона этой книги, как и других работ С. Гаврова, заключается в предельной честности автора. Он не лукавит – он пишет то, что думает. Цель этого предисловия – высветить авторскую систему координат.

Похоже, что автор принадлежит к определенной и достаточно влиятельной российской научной школе в сфере обществознания, которая проповедует следующие принципы. Важнейший из них – это либерализм как политическая идеология. Далее следует система позитивных («демократия») и негативных («государство», «империя») ценностей. В этой системе координат взгляд на мир сугубо эволюционный, то есть он предполагает, что все общества будут развиваться в рамках определенных социальных моделей. Для этого взгляда характерно то, что я бы назвал «финализмом». Речь идет о представлении, согласно которому некоторые современные общества воплощают «конечные» характеристики всей человеческой истории. Когда-то этим «грешил» Г.Ф. Гегель, считавший современную ему Пруссию вершиной человеческой организации. Сейчас наиболее ярким «финалистом» можно считать американского социолога Ф. Фукуяму [Фукуяма, 2004]. В нашей стране «финализм» проявляется в «западоцентризме», в рамках которого считается, что Россия – не «такая страна», она «неправильна», она должна быть «переделана» по другим лекалам. С этими взглядами я совершенно не согласен, что и собираюсь обсудить далее.

Либерализм. Это вполне солидное идеологическое учение, предполагающее, что частная инициатива всегда эффективней инициативы общественной, государственной. Но как любая идеология, либеральная имеет свои пределы в практике общественной жизни. Хотя бы потому, что максимизация частной прибыли отнюдь не равнозначна максимизации общественной пользы [см. на примере современного нефтегазового комплекса России: Симонов, 2006, с. 75–98]. Ни одно общество не строится исключительно по либеральным или каким-либо иным идеологическим рецептам: доля личной и государственной инициативы всегда сообразуется с текущими обстоятельствами. Свобода отдельного человека всегда ограничена: или законами, или его собственными представлениями (что гораздо надежнее). Говоря же о либерализме в России, следует учитывать, что в начале 1990-х годов мы прошли форму доброкачественного либерализма и перешли к его патологическому варианту в виде социального дарвинизма, «…которому свойственно сведение закономерностей развития человеческого общества к закономерностям биологической эволюции и выдвижение принципов естественного отбора, борьбы за существование и выживания наиболее приспособленных в качестве определяющих факторов общественной жизни» [Философский сл., 1983, с. 639]. Это мнение у меня сложилось в начале 1990-х годов, когда я впервые услышал тезис о том, что «пусть вымрут 20–30 миллионов старушек, зато реформы пойдут успешно». Думаю, что с моим мнением согласятся и многие современные российские либералы – сужу по статье Евгения Гонтмахера [Гонтмахер, 2007, с. 10].

Государство, империя. Удивительным образом описываемое здесь миросозерцание анархично: оно восстает против государства, власти. Я сам не люблю никакую власть, но все-таки понимаю, что государство есть особая форма самоорганизации сложных обществ, основанных на анонимности граждан, профессионализации труда, выделении функции управления. Современное общество не может жить без государственного управления. Понятно, что очень сложно установить универсальный принцип управления, государственной власти. Но вот извольте: чувство легитимности, то есть справедливости и эффективности действий данной власти, разделяемое жителями страны, есть мандат на последующее управление. И в этом контексте совершенно неважно, как эта власть формируется: по законам монархического наследования, аристократического консенсуса или демократических выборов. Следует добавить, что манихейская дихотомия между государством и гражданским обществом имеет вполне локальный характер: она возникла в XVII в. в Великобритании в период гражданской войны. Делать на этой основе обобщения вряд ли продуктивно.

Вот что еще занятно: продолжаются идеологические склоки вокруг понятия «империя». В современном, допустим, американском словоупотреблении имперские задачи нередко выступают как предпочтительные [напр.: Уткин, 2006]. Автор же использует это слово исключительно в негативном контексте. Это, конечно, предмет для обсуждения. Понятие империя восходит к европейской, и прежде всего древнеримской культурной традиции. Император (лат. «повелитель») – титул, присвоенный себе Октавианом Августом взамен непопулярного rex, то есть царь. По существу, говоря об империи, мы имеем дело не с универсальным явлением, а с местной европейской традицией. Это хорошо отражается в терминологии. Русский термин царь восходит к имени Юлия Цезаря, так же как и немецкое понятие кайзер – император. Понятие августейшая особа, августейшая семья восходит к имени Октавиана Августа («август» – возвеличенный богами).

Есть некоторые общие черты понятия «империя» как чисто европейского явления. В первую очередь следует говорить об империи как об особом типе социальной системы в том понимании, которое дано Т. Парсонсом. Американский социолог определял социальные системы как «системы, образуемые состояниями и процессами социального взаимодействия между действующими субъектами», причем он считал, что общество – это «такой тип социальной системы, которая обладает наивысшей степенью самодостаточности относительно своей среды, включающей и другие социальные системы» [Парсонс, 1997, с. 18, 20]. Следуя этим идеям, можно считать империю социальной системой политического (государственного) типа, но не обществом, а сообществом – стран, народов, земель. Об этом, собственно, говорит английский термин имперская федерация.

Особую роль играет имперская идея, то есть идеологическая оболочка имперского содружества. В Древнем Риме такой идеей было привнесение цивилизации и порядка в земли других народов. Применительно к Британской империи можно говорить о «бремени белого человека» – привнесении элементов прогресса в неевропейские части ойкумены. Российская империя через сто лет после падения Константинополя зарождалась с идеей «Москва – Третий Рим», то есть с идеей сохранения и распространения православия (Россия тогда была единственным в мире самостоятельным православным государством). Имперская идея дает имперскому народу дополнительные силы, некую пассионарность для осуществления завоеваний, контроля захваченных территорий и их интеграции в имперское пространство. Это происходит также и за счет колонизации вновь присоединенных территорий. (Следует отметить, что для современных бывших метрополий характерен противоположный процесс – притягивание жителей бывших колониальных владений.)

Как очевидно из сказанного, имперский социальный организм должен решать одну весьма сложную задачу: совмещать универсализм с партикуляризмом, разные культурные традиции и территории с разными уровнями развития – в едином политическом образовании. Трудность этой задачи заключается в том, что она не имеет единого средства разрешения, она может решаться только уникальным опытным путем, методом проб и ошибок, методом накопления как удач, так и заблуждений. Более того, выработанные для одной эпохи или территории методы управления в других случаях могут быть совершенно неприемлемы. Искусство поддержания баланса между партикуляризмом и универсализмом в политическом сообществе можно считать имперским вариантом национальной политики. Цель ее – поддержание гегемонии со стороны метрополии, а главный инструмент – сочетание прямого и косвенного управления. Именно в имперских социальных образованиях происходит всплеск высокой, «имперской» культуры.

Надо добавить, что «империя» и «империализм» – отнюдь не родственные понятия. С легкой руки Гильфердинга, а затем и Ленина, под империализмом понимается внешнеполитическая деятельность, связанная с получением экономической выгоды от зависимого положения других стран и народов. Вот, например, что по этому поводу пишет современный голландский историк экономики Герман Ван дер Вее: «После окончания Второй мировой войны сырьевое производство в “третьем мире” было большей частью в руках частного сектора. Контролировали это производство колониальные и постколониальные европейские компании, а также американские ТНК. Последние, отличаясь динамичностью и пользуясь политической наивностью новых государств, смогли извлечь прибыли из процесса деколонизации, установив контроль над мировой торговлей сырьем» [Ван дер Вее, 1994, с. 78; более подробно этот вопрос изложен в книге: Симонов, 2006]. Российская Федерация, выполнявшая роль метрополии в СССР, такой выгоды не получала. То же самое можно сказать и об СССР, который играл роль метрополии для советской империи в целом. Поэтому СССР можно назвать социальной системой имперского, но не империалистического типа.

Следует добавить и следующее соображение. Автор в одном из параграфов данной монографии благосклонно отнеся к высказыванию известного экономиста Е.Ясина о том, что имперская политика равнозначна насилию. Вообще-то это не так. М. Вебер, например, считал право на легитимное насилие родовым признаком любого государства, а в качестве исполнителей этого права выделял институты суда и полиции. Судя по моим данным [Мастюгина, Перепелкин, 1997], национальная (например) политика Российской империи основывалась совсем не на насилии. А об СССР и вообще о XX веке должен идти особый разговор. Мне, например, пока непонятно, почему именно в прошедшем веке произошел беспрецедентный всплеск насилия, кульминацией которого стали атомные бомбардировки двух японских городов – Хиросимы и Нагасаки.

Демократия. Этот термин, к сожалению, утратил свое содержание из-за частого употребления во всевозможных контекстах. Я, например, отказываюсь называть демократией пропаганду гомосексуализма в виде гей-парадов. И меня совершенно не волнуют «права» каких-то «меньшинств», особенно если они грозят стать большими, чем у меня, у «большинства». Выведение термина «демократия» из сферы политологии в область культурологи весьма опасно. Вообще-то и в политике это явление оценивается неоднозначно позитивно: чтобы это понять, достаточно прочитать яркую и спорную книгу американского политолога и публициста Уолтера Липмана «Публичная философия» [Липман, 2004]. Демократия есть власть народных представителей, на основе своих мандатов организующих жизнь современной страны. Но если присмотреться внимательнее, то демократия – одна из форм управления элит: разве пять поколений предков президента Буша младшего не учились в университетах «Лиги плюща»?

Надо сказать, что представительное управление в современном его виде имеет очень короткую историю. Если не ошибаюсь, только в 1913 г. впервые в мире в Новой Зеландии было провозглашено всеобщее избирательное право. Следующий случай – Россия 1917 г., а в большинстве стран мира всеобщее избирательное право было принято только после Второй мировой войны. Только в 1960-х годах в США была отменена система расовой сегрегации. И уж совсем спорным достижением «демократии» является практика манипулирования общественным сознанием, зародившаяся в США в 1950-е годы. У его истоков стоял американский психолог Б. Скиннер, который писал: «Мы сможем достигнуть такого уровня управления, при котором управляемые, хотя они и следуют порядку намного точнее, чем при старой системе, тем не менее чувствуют себя свободными. Они делают то, что хотят делать, а не то, что их заставляют. Вот источник великой силы положительного подкрепления – нет ни сопротивления, ни возмущения. С помощью тщательной научной разработки мы управляем не итоговым поведением, а намерением вести себя – мотивами, желаниями, склонностями. Любопытно, что в этом случае никогда не возникает вопрос о свободе» [цит. по: Римашевская, 2007, с. 228; курсив Б. Скиннера].

Лично для меня подобная «демократия» значительно хуже, чем простая фальсификация выборов: ведь лучше знать, что тебя обманывают. Признаться, я не вижу иной судьбы у понятия «демократия», как быть чистой воды идеологемой, а не «руководством к действию». Кроме того, нынешние государства, называющие себя «демократическими», различаются настолько сильно, что само это понятие находится вне операционализации. Недавно я прочитал, что Дж. Буш-младший пожелал В. Путину, чтобы в России была такая же демократия, как в современном Ираке. Нужны комментарии?

Модернизация. Это понятие, насколько я знаю, было введено в научный оборот израильским исследователем Ш. Эйзенштадтом [Эйзенштадт, 1999], а впоследствии было растиражировано многочисленными специалистами, в том числе проводившими международные социологические исследования (например, американский социолог Алекс Инкелес). Надо признаться, что в какой-то период «научного взросления» работы подобного рода действуют «завораживающе»: им начинаешь верить. Но впоследствии этот эффект проходит – начинаешь понимать, что авторами выбран отнюдь не релевантный уровень обобщения.

Теория модернизации, вне сомнения, теория эволюционистского типа. Очень хорошо понятно (и исследовано), что культурные преобразования в небольшом регионе Западной Европы были местными «мутациями», приведшими в XVII–XVIII вв. к «культурной революции» в виде создания опытной науки и промышленного производства. На этой базе возник особый тип общественной организации, называемый «капитализмом». Его особенность в том, что любой «руководитель производства» вынужден изымать средства из потребления, вкладывая их в инвестиции, в расширение собственного дела. И по сути, нет ни малейшей разницы, делает это предприниматель или государство. Очень скоро выяснилось, что издержки собственной деятельности можно вынести и за пределы страны (см. выше об империализме).

В этом сочетании научного творчества, технической смекалки и деловой этики можно видеть сущность модернизации. Кроме того, это явление недвусмысленно проявило себя в области демографии. Но я бы ни в коем случае не стал рассматривать в качестве универсального явления «культуру модернити», и в частности ту ее часть, которая касается политической организации общества. Речь идет о том, что в истории человечества было много «модернизаций», например, неолитическая революция. Но «последнее» еще не значит «окончательное». Вообще-то, для человеческих групп свойственно качество эквифинальности, то есть достижения одних задач разными путями. Но кто знает, что заключается в этих задачах? В этом контексте «вестернизм» выглядит как «вкусовщина». Политическая культура не взращивается на грядке, как культура сельскохозяйственная.

Когда (а к этому все идет) через 20–30 лет властителем мира станет Китай, будет, наверное, много книг о прелестях конфуцианства, особой творческой одаренности монголоидной расы, всемирно-историческом значении восстания «боксеров».

* * *

Честно говоря, я еще много чего хотел бы здесь обсудить. Например, такой сюжет. Автор, как и значительная часть русской пишущей братии, критикует в первую очередь две стороны современной российской жизни: президентскую власть и православную церковь. Но если обратиться к социологическим исследованиям, именно эти два института пользуются наибольшим доверием в обществе. Более того, можно вполне определенно сказать, что никакие другие социальные институты вообще не пользуются общественным доверием [Римашевская, 2007, с. 164–165]. Странная критика.

Подчеркну, что подобное невнимание к жизни страны – отнюдь не единичный случай. Вот замечательный пример – статья сотрудника Института Европы Дмитрия Фурмана [Фурман, 2007, с. 10]. Он начинает с какого-то неудачного высказывания В. Путина. Далее он пишет о том, что с течением времени политический лидер утрачивает чувство реальности. И в заключение приводит совершенно невероятное сравнение: конечно, пишет Д. Фурман, Дж. Буш-младший совершил гораздо больше глупостей, но ведь он уйдет в рамках демократического процесса. А Путин что – не уйдет? И неужели непонятно, что главный вопрос этого сравнения заключается в том, почему именно американский избиратель позволил вовлечь себя в иракскую авантюру, конца которой не предвидится.

Мне показалось, что книга С. Гаврова – хороший пример определенного «зависания» (в чисто компьютерном понимании слова), которое демонстрирует значительная часть русской интеллигенции. Это печально, но исправимо. Я думаю, что изменить ситуацию можно только в рамках широких – и имеющих общественный резонанс – дискуссий. Сейчас идет дискуссия по идеям В. Суркова о «суверенной демократии». Но я бы сказал, что выглядит она очень жалко. Похоже, что то, о чем мы думаем и пишем, очень скоро не будет интересовать никого – даже нас самих. Именно поэтому я решил написать это предисловие в жанре критики – может быть, кто-нибудь еще поймет, что настало время думать и спорить, то есть делать свою работу, а не просто зарабатывать на жизнь.
Литература

  1. Ван дер Вее Г. История мировой экономики. 1945–1990. М., 1994.

  2. Гавров С.Н. Модернизация во имя империи. Социокультурные аспекты модернизационных процессов в России. М.: УРСС, 2004.

  3. Гонтмахер Е. Дожить до реформы // Независимая газета. 2007. 28 авг.

  4. Липман У. Публичная философия. М., 2004.

  5. Мастюгина Т.М., Перепелкин Л.С. Этнология. Народы России: История и современное положение: Учебное пособие. М., 1997.

  6. Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1997.

  7. Римашевская Н.М. Сбережение народа. М., 2007.

  8. Симонов К.В. Энергетическая сверхдержава. М., 2006.

  9. Уткин А. Удар американских богов. М., 2006.

  10. Философский энциклопедический словарь. М., 1983.

  11. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М., 2004.

  12. Фурман Д. Поздний президент // Независимая газета. 2007. 21 авг.

  13. Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999.


Заведующий Сектором прикладной культурологии и культурной политики Российского института культурологии, к. и. н. Л.С. Перепелкин.
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   26

Добавить документ в свой блог или на сайт

Похожие:

С. Н. Гавров модернизация россии: постимперский транзит монография москва мгудт icon С. Н. Гавров социокультурная традиция
Монография предназначена для студентов, соискателей, аспирантов, докторантов и преподавателей вузов культуры и искусств, других вузов...
С. Н. Гавров модернизация россии: постимперский транзит монография москва мгудт icon Модернизация россии
Государственной Думы фс рф, председатель подкомитета по технологическому развитию Комитета гд по информационной политике, информационным...
С. Н. Гавров модернизация россии: постимперский транзит монография москва мгудт icon Монография
Медиаобразование в России: краткая история развития – Таганрог: Познание, 2002. 266 c
С. Н. Гавров модернизация россии: постимперский транзит монография москва мгудт icon Программа •обновление гуманитарного образования в россии- с. А. Беличева
Редакционно-издательский центр Консорциума «социальное здоровье россии» Москва 1994
С. Н. Гавров модернизация россии: постимперский транзит монография москва мгудт icon Перечень учебников Предмет, наименование образовательной (учебной) программы
В. А. Кирюшкин Москва «Просвещение2011г Рекомендовано монрф 10 Математика 1 класс Часть 1,2 фгос школа России М. И. Моро С. И. Волкова...
С. Н. Гавров модернизация россии: постимперский транзит монография москва мгудт icon Монография «С родиной в сердце. Боль и страдания черкесского народа...
Монография Д. А. Чурей – первый опыт комплексного историко-этнографического и этномузыковедческого исследования музыкального фольклора...
С. Н. Гавров модернизация россии: постимперский транзит монография москва мгудт icon С. В. Ткаченко римское право в россии
Монография предназначена для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, а также для всех интересующихся...
С. Н. Гавров модернизация россии: постимперский транзит монография москва мгудт icon Подготовка к неделе чтения (команда 6-9 классов)
«История России для детей», «Города России», «Народы России», «Великие люди России», «Природа и география России», «Культура и быт...
С. Н. Гавров модернизация россии: постимперский транзит монография москва мгудт icon Н. А. Вершинина структура педагогики: методология исследования монография
Структура педагогики: Методология исследования. Монография. – Спб.: Ооо изд-во «Лема», 2008. – 313с
С. Н. Гавров модернизация россии: постимперский транзит монография москва мгудт icon Судебные доказательства и механизм процессуального доказывания Монография
Заслуженный юрист рф, кандидат юридических наук, профессор, Заслуженный работник высшей школы, профессор Московского университета...
Литература


При копировании материала укажите ссылку © 2015
контакты
literature-edu.ru
Поиск на сайте

Главная страница  Литература  Доклады  Рефераты  Курсовая работа  Лекции