Ю. А. Пустовойт Политическая элита российского общества: история и современность




Скачать 2.73 Mb.
Название Ю. А. Пустовойт Политическая элита российского общества: история и современность
страница 3/18
Дата публикации 09.06.2014
Размер 2.73 Mb.
Тип Документы
literature-edu.ru > Право > Документы
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   18

1.2.2. Идеология как магия власти
Как было уже сказано выше, идеологические приоритеты невозможно оторвать от общего фона интеллектуальной деятельности эпохи и продуктов ей производимых. В этом случае наше внимание перспективней сосредоточить не столько на содержании классических идеологических доктрин (либерализма, консерватизма, коммунизма, фашизма и т. д.), об этом написано немало, сколько на том, какова структурная композиция жизненных приоритетов элиты и массы, как реальные повседневные проблемы находят свое отражение в символической форме, каковы механизмы распространения доминирующих ценностей.

Элитные группы всегда с большим или меньшим успехом стремятся распространять идеи, направленные на поддержку их могущества и легитимацию власти. Властьимущие пытаются оправдать свое господство над институтами, представляя это господство якобы необходимым следствием широко распространенных верований в моральные символы, священные эмблемы и юридические формулы. Перечисленные виды социальных концепций могут относиться к Богу или богам, «голосам избирателей», «воле народа» «аристократии таланта и богатства», «Божественному праву монарха или якобы сверхъестественным дарованиям самого правителя». На проблему выработки «символов оправдания» действий управляющих и ее значение в общественной науке указывал Ч. Р. Миллс55. Он писал, что, обозначая аналогичные реалии, мыслители пользовались различными словами: Г. Моска говорил о «политической формуле» и «великих предрассудках», Дж. Локк – о «принципе суверинитета», Ж. Сорель – о «господствующем мифе», Т. Арнольд – о «фольклоре», М. Вебер – о «легитимации», Э. Дюргейм – о «коллективных представлениях», К. Маркс – о «господствующих идеях», Ж. Ж. Руссо – о «всеобщей воле», Г. Лассуэлл – о «символической власти», Э. Мангейм – об «идеологии», Г. Спенсер – об «общинном чувстве». Элитная идеология должна быть целостным комплексом идей, способных обеспечить сплоченность группы и преодолеть межгрупповые различия. Это определенная «формула власти», позволяющая мобилизовать и упорядочить действия индивидов этой группы и определить для них «своих» и «чужих».

В современном обществе идеологию отличают такие признаки, как способность ориентировать массы на конкретные действия, соединение с практикой управления, масштабы распространения, поддержание доминирования одних групп над другими, наличие биполярных символических оппозиций (простых форм определения хорошего и плохого), «врастание» в повседневные ориентиры жизни населения. Идеологическая власть, подобно магии, заставляет видеть «обычных» людей мир таким образом, каким его хотят «подать» управляющие, распространяющие предпочтительные суждения, категории очевидного здравого смыла, и внимательно наблюдающие, чтобы поставляемая на рынок символическая продукция однозначно трактовалось массами. «Идеологии являются символическими формами, они есть наименования, и тот, кто создает и контролирует имена, контролирует наши жизни» – так обобщает значение идеологии российский исследователь О. Кармадонов56.

В рамках нашей работы мы определяем идеологию как способ организации символических форм, идей, высказываний, образов, действий, ориентирующих различные социальные группы в их повседневной деятельности по поддержанию (изменению) существующего политического порядка в обществе. Когда идеология, распространяемая политической элитой, подчиняет своим приоритетам все общество, можно говорить об идеологической гегемонии. В этом случае идеологическая политика может выражаться не только в привычном виде защиты каких-либо ценностей и интересов в форме высказываний и текстов, но и в конструировании и пропаганде определенных жизненных траекторий, архитектурных стилей, спортивных достижений, тиражировании имиджей политических субъектов, нахождении новых способов коммуникации и т. д.

В нашей работе под понятием символических форм подразумевается «обобщенное представление о ком-либо, чем-либо, основанное на интеллектуальном, витальном опыте индивида, общности, заключающее в себе способ и результат выражения и образ переживания»57. Сосредоточение на символах перспективно, поскольку общим положением современной науки считается тезис о существовании человека в мире вещей, созданных природой и людьми, и в мире знаков, образов. Последние обладают большим разнообразием, чем материальные объекты, и восприятие, и воображение во многом определяют поведение человека. Не вдаваясь в тонкости трактовки понятий «знак» (наименьший элемент коммуникации), «символ» (знак, связанный с объектом посредством определенного договора), «образ» (визуальное отображение объекта), отметим здесь лишь только то, что именно эти категории, разработанные в рамках семиологического подхода, наиболее продуктивны при анализе мировоззренческих конструкций.

Основываясь на ведущих интеллектуальных традициях общества, способах построения жизненных планов его членов, их отношения к социальным нормам и ценностям, с определенной долей условности можно выделить три типа идеологий. Теоретическим источником их классификации и описания послужили работы М. Вебера, Д. Белла, А. Турена, Ж. Бодрийяра, З. Баумана, А. С. Панарина и др. Логично предположить, что ключевые формулы оправдания власти отражают в себе сущностные характеристики традиционного, современного (модерн) и постсовременного (постмодерного) общества, актуализируя и тиражируя востребованные и принимаемые «по умолчанию» массами ценности.

Каждая идеология содержит свою «основную тему» символического конструирования, выражающую суть предлагаемого обществу стиля жизни и действий. Элита демонстрирует «идеальный» биографический путь и соответствующую ему модель поведения. Предлагаемые элитой социальные, политические, экономические проекты могут быть сведены к определенным символическим формулам, которые, в свою очередь, имплицитно содержатся в распространяемых политической элитой текстах и виртуальных образах.

Традиционная идеология представляет собой системы символов, где основная тема – это установление и поддержание отношений доминирования. Эта идеология опирается на привычные символические формы поведения и стили жизни. «Жить нужно, как раньше» – такова основная формула, распространенная в данном обществе. Здесь не существует индивидуального, человек приравнивается к своему социальному статусу (возрастному или профессиональному), основным средством социального контроля служат традиции и ритуалы. Тяготы и трудности считаются естественными. Можно говорить о совпадении религиозных и идеологических установок. Ритуалы и аскетический образ жизни, принадлежность к сословию и иерархия – в этих рамках происходило формирование стабильного общества, члены которого были ориентированы на соблюдение норм общежития и подчинение авторитету. Например, В. О. Ключевский, описывая «старые» времена, указывает: «Лицо тонуло в обществе, в сословии, в корпорации, семье, должно было своим видом и обстановкой выражать и поддерживать не свои личные вкусы и стремления, а задачи и интересы занимаемого им общественного или государственного положения»58. Ключевым понятием традиционного общества является категория «долга» («службы»). Здесь все делают то, что им определено свыше, здесь все служат (по крайне мере, делают вид) ценностям, имеющим трансцендентное начало. Каждый занят своим делом (классическое «работают, защищают, молятся») и представляет мир как определенную пирамиду иерархий (от Божественного к земному), борьбы Добра и зла и реализации Божественного замысла. Как отмечает в своей книге с символическим названием А. Я. Гуревич: «Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства: «идеал» крестьянства в глазах церкви и формирующегося господствующего класса – покорный, смирный и смиренный, законопослушный народ.»59 Стремление обосновать классовую гармонию, отрицание социальной мобильности, взаимное служение на благо целого – на этом сосредоточены поиски «идеологов» традиционного общества.

Идеология современности (модернити). Наиболее интересный и продуктивный анализ обществ модернити и постмодернити сделан З. Бауманом в книге «Индивидуализированное общество»60. В отличие от предыдущего типа идеологии, в данном типе широко распространены идеи, которые можно обобщить формулой: «Жить нужно хорошо каждому, а общество (государство) должно обеспечить эту хорошую жизнь». Декларация прав человека и гражданина, принятая во Франции, Декларация независимости (США) являются основными документами этой эпохи. Они не только закрепляют право каждого человека на счастье, но и объявляют неоправданность любых тягот и рассматривают государство в качестве гаранта этих прав.

«Эпоха модернити» – эпоха преобразователей, индустриализации, урбанизации, массового образования, время людей «сделавших себя сами» и способных найти и транслировать новые ценности (вполне земного происхождения) возникает на рубеже 18 – 19 вв. Здесь от массы уже не требуется покорность, здесь масса становится объектом, формируемым и направляемым «великими лидерами». Ее начинают уважительно называть «Народом», дают возможность поучаствовать в разрушении монархии и взятии Бастилии, разрабатываются процедуры ее политического участия. В 20 веке в ряде стран это приносит обратный ожидаемому результат. «Толпы ниспровергают основы демократии, заложенные либеральной буржуазией и восстановленные социал-демократами. Они стремились к управлению посредством элиты, выбранной на основе всеобщего избирательного права. Их политика, определяемая экономическими и техническими реалиями, отказывающаяся видеть реалии психологические, обрекает их на перманентную слабость, так как эти последние меняют все дело. Они, можно сказать, обманываются в обществе, в нации и в конечном счете в эпохе. Но именно такая революционная или контрреволюционная эпоха увлекает массы. А поэтому она требует новой политики. Что же становится основой мобилизации людей – «Привести их в движение могут две вещи: страсть и верования».61 Соответственно акценты в политической борьбе смещаются от традиционных регламентаций к идеям, способным изменять мысли, чувства и поведение членов общества. Противоречивость интересов и ценностей участников (реальных и потенциальных) политического процесса, необходимость упорядочить общественную жизнь, ввести ее в предсказуемое русло вынуждает конструировать, совершенствовать и унифицировать систему правил и административных органов.

Вне ценностного содержания, планов развития общества и его приоритетов идеологии, возникающие в это время, сосредоточены, с одной стороны, на максимальном вовлечении массы в процесс управления обществом, с другой – на том, чтобы масса по возможности не задумывалась над целями своих усилий и, скорее, верила в предлагаемые элитой социальные проекты, чем подвергала их осмыслению и критике. Неудивительно, что в рамках такого мировоззрения возникают строгие пирамидальные иерархические структуры, построенные на бюрократической субординации, иерархическом контроле и индокринации методами тотальной пропаганды. Поскольку в эту эпоху основной ценностью является «экономический рост», производство вещей и материальных благ, отвоевание и рост «жизненного пространства», логичным является и практическое руководство максимой, суть которой известна по популярному анекдоту: «Некогда думать! Прыгать надо!». Если кто и задумывается над смыслом происходящего, то это следует рассматривать как саботаж или умышленное вредительство.

З. Бауман считает, что наиболее адекватный образ современного общества (модерна) – предложенная идея М. Фуко о «паноптикуме», жестокой умной клетке, организующей контроль путем индокринации установки на тотальное наблюдение. В этом обществе индивид рассматривается как работник или солдат, т. е. в наибольшей степени ценятся качества, позволяющие выполнять ему именно эти функции. Семья, нация, государство – вот наиболее значимые символы этого общества. Порядок, свобода, закон или война рассматриваются как средства достижения необходимой всем хорошей жизни. Ценности приобретают не абсолютный, а, скорее, инструментальный характер. Не вера в прошлое, а поиск новых истин и смыслов жизни (социальная справедливость, права человека, расширение жизненного пространства нации) становятся основой политических проектов.

«Когда пришел я к людям, то обнаружил, что восседают они на старом предубеждении своем: все верили, что давно уже знают, что есть для человека добро, и что – зло», – провозглашал Ф. Ницше устами своего героя, в «Так говорил Заратустра», но: «Эту сонливость встряхнул я, когда начал учить: никто еще не знает, что есть добро и зло, никто, кроме созидающего!

Создает же тот, кто придает земле смысл и дарует ей будущее, а человеку – цель; он же создает добро и зло.»62 Наиболее тиражируемые сегодня идеологии (либерализм, консерватизм, социализм, фашизм), возникшие в период крушения традиционных институтов, – это идеологии именно современного общества. Любая модернизационная доктрина предполагает активные действия государства, и именно государство, а точнее, элита политико-адмнистративных органов, возглавляемая политическим лидером (вождем, фюрером) по отношению к обществу, его институтам и традициям является наиболее дееспособным субъектом модернизации.

Идеология постсовременности (постмодернити). Одной из наиболее обсуждаемых проблем в общественных науках является область вопросов, связанных с выявлением и описанием характеристик постсовременного общества. В аналитических работах Д. Белла, А. Тоффлера, А. Турена, Э. Гидденса, П. Бурдье, М. Кастельса, Дж. Гелбрейта, З. Баумана в различных аспектах обосновывается идея о том, что, освоив предметный мир, человечество перешло к освоению своей психики. При таком подходе основным ресурсом развития постсовременного общества становится уже не столько территория и природные ресурсы, экономический капитал и технологии производства, сколько совокупность знаний и приемов управления сознанием людей, способы актуализации тех или иных потребностей в определенном уровне потребления. Производство товара имеет смысл только тогда, когда есть тот контингент, который готов его приобрести, когда в сознании покупателя сформирован и утвержден образ необходимости обладания приобретаемым товаром. Анализ работ, посвященных проблемам постсовременности, позволяет выделить ряд характеристик, особо перспективных в элитаристском контексте и позволяющих очертить контуры возникающих идеологических конструкций и механизмы их трансляции.

Следует начать с того, что возникший на рубеже тысячелетий тип общества определяется как массовое общество потребления, причем «массы» существенно отличаются от масс эпохи модерна. Тема «конца социального», «смерти масс» является отправной точкой в рассуждениях Ж. Бодрияра («Стремление уточнить содержание термина «масса» поистине нелепо – это попытка придать смысл тому, что его не имеет»63), считающего их молчание, безмолвие молчаливого большинства, единственной и подлинной проблемой нашего времени.

«Все хаотическое скопление социального вращается вокруг этого пористого объекта, этой одновременно непроницаемой и прозрачной реальности, этого ничто – вокруг масс. Магический хрустальный шар статистики, они, наподобие материи и природных стихий, «пронизаны токами и течениями». Именно так, по меньшей мере, мы их себе представляем. Они могут быть «намагничены» – социальное окружает их, выступая в качестве статического электричества, но большую часть времени они образуют «массу» в прямом значении слова, иначе говоря, все электричество социального и политического они поглощают и нейтрализуют безвозвратно».64

Возникновение массы, функционирующей как гигантская черная дыра. откликающейся на зрелища, а не на смыслы, ставит перед элитой (есть ли она в таком обществе в привычном понимании – вопрос, который мы выносим за скобки нашей работы) совершенно иные задачи. Привычное «мобилизовать», «управлять», «координировать», «двигать» наталкивается на безответное, пассивное, циничное и вязкое сопротивление. Неслучайно в повседневной лексике стали общеупотребительными фразы: «Твои (не наши и не мои) проблемы», «Кому это надо?», «Народ устал и никому не верит». Отсюда постоянное и непреодолимое желание политических субъектов всех уровней выяснить «общественное мнение», формировать запрос, добиться политического участия населения в выборах. Все это попытки выяснить то, чего нет. «…Власть всемогуща в манипулировании массами, а массы под ее воздействием, со своей стороны, находятся в состоянии какой-то невообразимой комы. Однако в действительности ни того, ни другого нет, и то, и другое лишь видимость: власть ничем не манипулирует, массы не сбиты с толку и не введены в заблуждение. Власть слишком уж торопится некоторую долю вины за чудовищную обработку масс возложить на футбол, а большую часть ответственности за это дьявольское дело взять на себя. Она ни в коем случае не хочет расставаться с иллюзией своей силы и замечать обстоятельство куда более опасное, чем негативные последствия ее, как ей кажется, тотального влияния на население: безразличие масс относится к их сущности, это их единственная практика, и говорить о какой-либо другой, подлинной, а значит и оплакивать то, что якобы массами утрачено, бессмысленно. Коллективная изворотливость в нежелании разделять те высокие идеалы, к воплощению которых их призывают, – это лежит на поверхности, и тем не менее, именно это и только это делает массы массами. Массы ориентированы не на высшие цели. Разумнее всего признать этот факт»65.

Итак, на смену совсем мертвой массе приходят самостоятельные, самодостаточные, не страдающие занижением самооценки индивиды. Понимая, что от них ничто не зависит, закрываясь в своих локальных социальных мирках, представляющих собой скорее стандартизированный набор стилей жизни, где в соответствии с индивидуальным доходом можно выбирать от тапочек и телевизора до космического туризма, люди как-то не заметили, что из их жизни стали исчезать «Великие Цели», требующие труда и самоограничения.

Один из интереснейших социологов нашего времени З. Бауман, обозначивший возникающий тип общества как индивидуализированный, пишет, что в качестве его основного признака следует считать «…утрату человеком контроля над большинством значимых социальных процессов; возрастающую в связи с этим неопределенность и незащищенность личности перед лицом неконтролируемых ею перемен; наконец, возникающее в таких условиях стремление человека отказаться от достижения перспективных целей ради получения немедленных результатов, что в конечном счете приводит к дезинтеграции как социальной, так и индивидуальной жизни»66. В этом обществе индивид существует и интересует других прежде всего как потребитель. Соответственно основным инструментом воздействия на него становится обольщение и реклама. Признавая относительность всех норм («каждый ведь сам за себя и у каждого своя правда»), эпоха постмодернити отменяет все нормы вообще. «Жить нужно хорошо мне», - таков основной принцип, формируемый на каждом уровне идеологической гегемонии. Косвенно этот факт подтверждает популярность телешоу – игр на выживание: «Старший брат», «Слабое звено», «Последний герой», где каждый игрок знает, что победителя не судят, и он получает все. Шансы на победу возрастают, если другие будут рассматриваться им как средство, а жалость и сострадание к ним равносильны самоубийству.

Меняются «пространство», «время» и механизмы политического господства. М. Кастельс утверждает, что современное политическое господство проистекает из факта встроенности культурных кодов в социальную структуру, владение этими кодами открывает доступ в структуру власти. Он описывает состав и структуру доминирующих менеджерских элит (технократической, финансовой, административной) и представляет оригинальный механизм их господства через контроль пространства, где хорошо организованные космополитичные элиты управляют локальными сегментированными народами через контроль над информационными потоками.67

Таким образом, идеология становится не столько элементом культуры, а практически сливается с ней. Ряд современных западных авторов связывают между собой понятия «идеология», «культура», «массовая культура», «потребительская культура». Например, американский ученый Л. Склэир в работе «Культурно-идеологические транснациональные практики» настаивает на использовании понятия «культурно-идеологические практики», считая, что в основе современного глобального капитализма – культура потребления человеком сверхнеобходимых потребностей.68 Поскольку людей необходимо убедить в целесообразности такого образа жизни, где через обладание и потребление они реализуют полностью свои жизненные возможности, то это требует постоянных усилий определенной группы лиц в распространении идей и символов, увековечивающих накопление капитала для частной выгоды.

В этом случае, учитывая то, что продаваться будет все, находящее спрос, совершенно не обязательно вдаваться в содержание тех или иных идеологических проектов, так как разница между ними условна и вторична по отношению к объему и способам реализации. Проще говоря, не важно, продвигаете на рынок вы принципы дзен-буддизма, раздельное питание или идеи социальной солидарности, главное – насколько эти конструкции способствуют вовлечению все новых и новых масс, ориентированных на символы престижа и потребления. Главное спровоцировать субъектность, вызвать необходимые желания и поведение, которое индивид искренне считает «своим».

В индивидуализированном обществе нет образа власти, формальных способов ее легитимизации, правил соглашений. «Метод властвования, основанный на институте неуверенности, – это правление, базирующееся на представлениях о ненадежности бытия» (П. Бурдье)69. Наиболее общими чертами доминирующих интеллектуальных традиций этой эпохи, считает американский ученый Джон Файск, является калейдоскоп принципов и взаимопроникновение искусства, науки, религии. Провозглашается контекстуальный и локально-исторический подходы к истине (отказ от претензий на поиски абсолютной истины, отказ от веры в прогресс), потеря смысла в изобилии образов и информации, появление культуры, насыщенной имиджами и симулякрами (копиями без оригинала). Влияние последних на индивидуальное поведение настолько велико, что стирается различие между виртуальным образом и другими формами жизненного опыта70.

Постсовременная эпоха представляется нам как эпоха виртуальных образов: не так важно быть, как важно казаться и тиражировать то, чем хочешь казаться. С точки зрения отечественного исследователя Д. В. Иванова понятие «виртуализация» является ключом к пониманию постсовременности. «Не передача данных о свойствах товара/услуги, т. е. рациональная денотация объекта, а создание его образа, мобилизующего аффективные коннотации, приносит прибыль в современной экономике и стимулирует развитие рекламного бизнеса. Не за монополию на передачу сведений воюют владельцы СМИ, а за создание выгодного им или их заказчикам образа событий. Создание образа – это всегда манипулирование знаками, символами, а коммуникации – это потоки символов по определению. То, что выглядит как информационный поток, является процессом создания образа». 71

Анализ сообщений (письменных текстов и телеобращений) представителей политической элиты, агитационных материалов, политической и экономической рекламы позволяет выделить основные идеологические приоритеты и восстановить тот стиль индивидуальной жизни, который предлагается политической элитой населению. Систематизировать признаки отнесения различных по форме и технологиям передачи обращений управляющих к управляемым возможно на основе двух подходов. Мы предлагаем выявить в информационных посланиях:

– структуру символа, в основе которой стратификация содержания символического пространства индивида или группы на основе транссимволического анализа, предложенного О. Кармадоновым72;

– технику символического конструирования, то есть основную стратегию, посредством которой внедряется идеология, по классификации Дж. Б. Томпсона73.

На основании этих параметров можно различать идеологические приоритеты тех или иных социальных групп через семиологический анализ текстов (их направленности, содержания, техники конструирования).

Структура символа. Согласно методу О. Кармадонова74, стратификация символического позволяет выделить не более трех разделов принципиальных символов:

– когнитивный символ (К-символ) – возникает в ходе первичной сигнификации, нарекает предметы, процессы и явления окружающего, реального или предполагаемого (существительное);

– аффективный символ (А-символ) – возникает в процессе вторичной сигнификации, отражает свойства и качества предмета как морфологического, так и содержательного порядка (прилагательное);

– деятельностный символ (Д-символ) – отражает связи и взаимодействия, в которые вступают между собой предметы, процессы и явления (глагол).

Таким образом, выделяется принципиальная символическая триада, которая складывается у индивида, общности в отношении любого феномена окружающего мира. На практике это означает, что можно реконструировать содержание конкретных идеологических конструкций, сводя ее к символическим комплексам через анализ текстов и сообщений, выделив в них когнитивный (кто?), аффективный (какой?) и деятельностный (что делает?) символ. Совпадения и расхождения в символической структуре позволят судить о совпадении и несовпадении образов «проектируемого будущего» различными субэлитами и соответственно возможных союзах и конфликтах между группами. Например, главным действующим лицом идеологии постмодернизма скорее будет выступать играющий (самореализующийся, потребляющий, переживающий и т. д.) индивид, в модерновых идеологиях – социальная группа (класс, нация, государство и т. д.), преобразующая действительность, в традиционных – некая духовная целостность (община, род и т. д.), регулирующая поведение своих членов.

Техники символического конструирования рассмотрены Дж. Б. Томпсоном. Понятие «идеология» раскрывается им как «пути и способы, в которых значение, мобилизованное посредством символических форм, служит установлению и поддержанию отношений доминирования». Под символическими формами он понимает широкую совокупность действий и высказываний, текстов и образов, создающиеся и узнаваемые субъектами, равно как и другими в качестве некоторых смысловых конструкций. Он выделяет общие способы, посредством которых идеологи утверждают свое влияние: «легитимация», «сокрытие», «унификация», «фрагментация» и «реификация»75. Каждая из них связана с определенными стратегиями символического конструирования, они взаимосвязаны друг с другом и дают нам возможность более детально и точно определить технологию установления отношений доминирования.

Легитимация. Отношения доминирования могут устанавливаться и поддерживаться, как это было выявлено М. Вебером, будучи представлены легитимными, т. е. заслуживающие доверия и поддержки. М. Вебер выделял три типа оснований: рациональные, традиционные и харизматические. Основанные на этом типологические стратегии символического конструирования могут быть следующие:

– рационализация – приведение рациональных доводов в защиту каких-либо социальных отношений или институтов через убеждение аудитории в их целесообразности;

– универсализация – представление институциональных образований, служащих интересам отдельных людей в качестве всеобщих;

– нарративизация – обращение к различным повествованиям, позволяющим пересматривать опыт прошлого и рассматривать настоящее в качестве составляющей некой вневременной традиции.

Сокрытие. В этом случае отношения доминирования могут поддерживаться за счет отрицания, затмения, отвлечения внимания от реально существующих процессов или явлений. Например, термин, принятый для обозначения какого-либо объекта, используется для обозначения другого. Может быть употребление эфимизмов. Примеры этого хорошо известны: террористы называются боевиками, шпионы – разведчиками и т. д.

Унификация. Отношение доминирования поддерживается посредством конструирования на уровне символов таких форм единства, которые обеспечивают индивидов некой коллективной идентичностью, независимо от присущих им различий. Наиболее очевидными проявлениями данной стратегии являются флаги, гимны, эмблемы, лозунги и т. д.

Фрагментация. Отношения доминирования поддерживаются посредством разделения индивидов, т. е. всячески преувеличиваются различия между ними. В этом случае, например потенциальная позиция, представляется вредной и угрожающей, формируется образ врага, с которым неуместны какие-то обсуждения и переговоры.

Реификация. Содержание этого способа состоит в том, что условия доминирования поддерживаются представлением ситуации в конкретный момент как некоторого постоянного вневременного состояния. Это достигается с помощью различных грамматических конструкций. Например, трансформация глаголов в существительные, не «депутаты приняли решение увеличить коммунальные платежи», а «увеличение коммунальных платежей». Здесь же использование глаголов в пассивной форме, «принято решение».

Постмодернистская традиция, основанная на приоритете языка над опытом, оперирует всеми названными способами, для модернизма больше характерна рационализация, унификация и фрагментизация, при традиционализме чаще используется нарратив.

Таким образом, анализ предлагаемой элитой идеологии предполагает выделение в ней «основной темы», структуры и основных смыслов, что в совокупности позволяет нам судить об эффективности утверждения элитой идеологической гегемонии широкого или узкого диапазона средств к распространению идей на максимально возможную аудиторию.
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   18

Похожие:

Ю. А. Пустовойт Политическая элита российского общества: история и современность icon Политология
Структура и состав современного политологического знания. Политология и политическая социология, политическая экономия, история....
Ю. А. Пустовойт Политическая элита российского общества: история и современность icon Программа курса опубликована: Марченя П. П. Система взаимодействия...
Российского государственного гуманитарного университета профессиональной образовательной программы «Магистратура» (квалификация:...
Ю. А. Пустовойт Политическая элита российского общества: история и современность icon Исследовательская работа История деревни Чемошур Никитина Ксения...
Всероссийский конкурс юношеских учебно-исследовательских работ Российского общества историков-архивистов
Ю. А. Пустовойт Политическая элита российского общества: история и современность icon Задача партии подготовка необходимых политических, правовых и экономических...
Белорусская партия левых «Справедливый мир» (далее Партия «Справедливый мир») – политическая партия, объединяющая на добровольных...
Ю. А. Пустовойт Политическая элита российского общества: история и современность icon Философия и методология науки
Ооп впо (магистратура) «Франковедение: политическая история и историческая антропология» по направлению подготовки 030600. 68-«История»...
Ю. А. Пустовойт Политическая элита российского общества: история и современность icon П. П. Марченя // История коммуникаций на советском и постсоветском...
Российского государственного гуманитарного университета профессиональной образовательной программы «Магистратура» (квалификация:...
Ю. А. Пустовойт Политическая элита российского общества: история и современность icon Николай Михайлович Карамзин История государства Российского. Том V
«История Карамзина» — один из величайших памятников русской национальной культуры
Ю. А. Пустовойт Политическая элита российского общества: история и современность icon Идеи "Наказа" Екатерины II и особенности правосознания российского...
Любая правовая реформа, проводимая государством, становится жизнеспособной, если она получает поддержку общества. Русский теоретик...
Ю. А. Пустовойт Политическая элита российского общества: история и современность icon Рабочая программа модуля «История первобытного общества, История Древнего Востока»
Дисциплина «История Древнего мира» относится к вариативной части профессионального цикла (Б 2)
Ю. А. Пустовойт Политическая элита российского общества: история и современность icon Специальные дисциплины политическая конфликтология
Дисциплина «Политическая конфликтология» относится к циклу специальных дисциплин учебного плана направления подготовки 030200 Политология...
Литература


При копировании материала укажите ссылку © 2015
контакты
literature-edu.ru
Поиск на сайте

Главная страница  Литература  Доклады  Рефераты  Курсовая работа  Лекции