Экспертная рабочая группа
|
Скачать 0.58 Mb.
|
Взгляды узбекоязычного джихадизма
Введение Двадцатый век стал веком рассвета мирового атеизма. На господствующем фоне глобального представления о неизбежном и безвозвратном уходе всех религий в историю, примерно с середины, особенно, с последней четверти двадцатого века, самая молодая монотеистическая религия планеты – ислам начал проявлять неожиданную и даже странную, для внешнего мира, динамизм. В первой половине двадцатого века мусульманский мир искал свой путь развития между двумя мировыми системами-конкурентами: социализмом и демократическим капитализмом. Мусульманскими мыслителями в те годы даже были созданы разные, порой гибридные концепции, где часть идей была заимствована от ислама, а другая часть – от вышеупомянутых систем. Однако, вторая половина двадцатого века принес мусульманскому миру много разочарований, данная эпоха была наполнена испытаниями и трудностями, конфликтами и войнами. В последней четверти прошлого века мусульманский мир стал источником нескольких событий, ставшими причиной отмены глобального представления о том, что религии, раз и навсегда ушли из сознания и политической сцены человечества. Внутренний динамизм и политическое возрождение ислама имеют несколько основных направлений. Значительная часть исламского мира вновь и вновь обращался к исламу, видя в нем устойчивую идеологию СОЦИАЛЬНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ. Многие исторические события внутри мусульманских стран были и остаются связанными с тем, что ислам своими последователями воспринимается, как мерило социальной справедливости. Другое направление было связано с тем, что в конфликтных пространствах ислам неизбежно и закономерно рассматривался, как ИДЕОЛОГИЯ СОПРОТИВЛЕНИЯ. Это направление проявило себя в изнурительных процессах Северной Африки, Ближнего Востока, особенно Палестины и в иных территориях мусульманского мира. Интерпретация религии, как идеологии сопротивления имеет несколько векторов. Консервативные мусульманские мыслители во имя ислама напрочь отвергали социализм, национализм, либерализм. А практическая сторона сопротивления выражалась в физических столкновениях. Еще один вектор активности ислама проявлялся в том, что мусульмане рассматривали ислам, как ИДЕОЛОГИЮ ИНТЕРАЦИИ мусульманского мира. Интегризм (интеграция+изм), как политическая идеология, изначально была встроена в глубокое сознание исламской уммы в процессе ее становления. Ожидается, что это вектор политической активности ислама будет иметь особое значение в перспективе - в следующих этапах глобализации, когда мир будет вынужден искать более глобальные формы идентичности, форматы сотрудничества и интеграции. Все эти направления социально-политической активности мусульман были объединены в общую платформу, которую можно назвать ИДЕОЛОГИЕЙ АБСОЛЮТИЗМА, то есть, набором идей и директив, исходящие от самого Всевышнего и его последнего пророка (с.а.в.). Ислам как идеология сопротивления имеет долгую и сложную историю. Конец двадцатого и начало двадцать первого века ознаменованы феноменальным проявлением религиозно мотивированных сопротивлений или противостояний внутри и вокруг мусульманского мира. В Палестине, в событиях 11-сентрября 2001 года, в Ираке и Афганистане основной формой сопротивления / противостояния стал феномен джихадизма. Примечательно, что к концу двадцатого века «джихад» успел стать самостоятельным политико-философским течением внутри ислама, который не обращает внимания на чье-либо общественное мнение. Вторым после Ближнего Востока центром мирового джихадизма за последние десятилетия стал Афганистан. Здесь, вместе с бескомпромиссными пуштунами-талибами, в тесной координации воюют люди и группы, которые родились во вчерашней атеистической империи мира – СССР. Империя, которая пала, в том числе, после изнурительных походов и столкновений здесь же – в Афганистане. Вчерашние пионеры, комсомолы и члены компартии социалистических республик Средней Азии, особенно, Узбекской ССР – сегодня с оружием в руках воюют в Афганистане, теперь против США и НАТО. Моджахеды (люди, которые совершают джихад – прим. автора) из Узбекистана не просто воюют. За прошедшие годы, они успели сформировать устойчивую идеологию джихадизма. Сегодня на узбекском языке нет серьезной литературы или фундаментальных научных статьей по либерализму или социальной демократии, однако, интернет пространство в себе накапливает множество материалов на узбекском языке о джихадизме. Общество Узбекистана, на фоне жесткого, затяжного и экзистенционально безыдейного авторитаризма, испытывает небывалый духовно-интеллектуальный кризис. Узбекоязычные джихадистские организации, Исламское Движение Узбекистан и отделение «Маварауннахр» Союза Исламского Джихада, наоборот, предпринимают значительные шаги для привлечения к себе внимание узбекского общества, заполнить сознание мусульманского общества Узбекистана своими идеями. Мониторинг ситуации показывает, что ежегодно только Исламское Движение Узбекистан выпускает от 30 до 50 продуктов информационно-агитационного характера (видеофильмы и аудио файлы различных форматов и объемов; обращения; реакции; журналы и статьи; стихи; рассказы). Его полнометражные видеофильмы ныне выпускаются не только на узбекском, но и на русском, немецком, пуштунском, арабском, английском и турецком языках, эти продукции распространяются по многочисленным средствам массовой коммуникации. Институт джихада в исламе Большинство комментариев и анализов вокруг феномена джихадизма носит либо эмоционально окрашенный характер, либо находится в узкой идеологической или политической плоскости. В немусульманском массовом представлении джихад стал почти синонимом терроризма, бескомпромиссной борьбы религиозных радикалов. В свою очередь, околовластные религиозные ученые в мусульманском мире настаивают на позицию, что «так называемые моджахеды – заблудившиеся, которые замаскировавшись исламом, совершают свои преступления». Мусульманский мир в целом разделился на разные части, и между собой ожесточенно спорит о последствиях деятельности, мышлении и поведении джихадистских организаций и лиц. Как говорится, в войне нет романтики. Война, военные группировки и воины никогда не вызывают всеобщую симпатию. Когда речь идет о таком сложном феномене, как джихадизм и моджахеды, исследователи, общественные деятели и рядовые граждане часто довольствуются морально-нравственными оценками. Однако, задача беспристрастного исследователя не заключается в эмоциональной оценке джихада и его исполнителей. Исследователь должен стремиться дать адекватное объяснение противоречивой и сложной ситуации, которая бытует вокруг спорных понятий, как «джихад», «моджахед», а не пытаться идеологически мотивированно критиковать или оправдать стороны. Я хорошо осознаю, что затрагиваю непопулярную и даже рискованную тему. Многие мои друзья и уважаемые мною люди, как светских, так и религиозных взглядов, могут воспринимать данный доклад настороженно и неоднозначно. Однако реальность и проблемы существуют сами по себе, нельзя их избегать простым замалчиванием. Поэтому, я решил рассмотреть некоторые аспекты в идеологических взглядах Исламского Движения Узбекистана и отделения «Маварауннахр» Союза Исламского Джихада. Сами эти организации, их нынешнее состояние, количество и состав участников, их связи и планы не являются основным предметом данного исследования. Однако набор идей, которые формируются этими двумя организациями на узбекском языке, становится самостоятельным фактором, не зависящим от состояния вышеуказанных организаций. Известно, что идеи не умирают, и тем более, в условиях глобализации и информационализма. Что касается идеологии джихадизма, целесообразно определить этот феномен на фоне сложной и противоречивой ситуации, в которую данный институт ислама входит, и попытаться дать взвешенную оценку с тем, чтобы понять мышление, внутреннюю логику, механизмы, свойственные феномену джихада. То есть, необходимо именно такое определение джихада, в котором максимально адекватно отражались бы условия его возникновения, мотивы тех, кто к нему обращаются. Адекватное понимание предназначения института джихада с точки зрения ислама и мотивации сторонников его применения в тех или иных ситуациях дало бы возможность представлять целостную картину сложной реальности, и тем самым, способствовало бы принятию более ответственных и адекватных решений различного уровня. В условиях глобализации, когда вопросы безопасности, стабильности и развития во всем мире крепко переплетены, актуальность адекватного понимания условий возникновения и исчезновения подобных движений и организаций, становится условием обеспечения безопасности и развития. Ислам – эта цивилизация, направляющая свои взоры на другой мир, на следующую жизнь. Жизнь, которая, по мнению ислама, несомненно, наступит после смерти человека и человечества. Потусторонняя жизнь, имеющая вечный характер, по убеждению ислама, однозначно важнее, чем жизнь в этом мире. Краткосрочная жизнь в этом мире – является окончательным экзаменом для всех людей, является определяющим условием для их судеб в следующей жизни1. Тем самым, ислам старается максимально предупреждать каждого и всех, что есть другая - долговечная жизнь. Жизнь, в которой каждого человека, в соответствии с его мышлением и поведением, ожидает вознаграждение или наказание. Условием избегания мучительного наказания и получения вознаграждений является соблюдение богобоязненности и праведности. Праведность – это мышление и поведение человека / общества, максимально соответствующая тому одобряемому образу, который вытекает из первоисточников ислама (Коран и Сунна). Ислам, ради защиты мусульман от мучений и наказаний в последующей жизни, сильно позаботился о сильной и устойчивой системе обеспечения праведности. У каждой цивилизации, религии имеются свои заботы и страхи. В глубоком сознании ислама сидит забота и страх о судьбе человека в «ахира». Он настаивает, что какая-то быстротечная, не всегда осознанная, короткая жизнь человека в этом мире становиться решающим условием для его вечного состояния в другом мире. Согласно исламу, люди должны активно готовиться к «ахира». Ислам объявил себя последней религией единого Бога, воспринимает себя продолжателем иудаизма и христианства, утверждает, что предыдущие религии отклонились от праведной, строго монотеистической пути Всевышнего, что создает некорректируемую угрозу для безопасности их последователей в иной жизни. Ислам предоставляет несравненно больше, чем в иудаизме или христианстве, информацию о рае, аде, о смысле жизни, о Боге и его директивах по отношению к людям. Эта информация систематизирована в единую логическую структуру. Изменения хотя бы тональности в восприятии этой информации, нарушение систему ценностей, исламом оценивается, как преступление по отношению к судьбам людей в этой и иной жизни. Именно по этому, исламом предусмотрены институты, которые по всем флангам выставлены в целях защиты, как саму религию, так и состояния праведности. В период становления ислама, как религии в седьмом веке, джихад был сформирован именно в качестве одного из основных институтов, стоящих на страже религии и праведности. Очень часто мусульманские ученые увлекаются спорами вокруг понятия и разновидностей «джихада», (большой, средний и малый джихад), стремясь направить его толкование в то русло, адаптированное больше всего под общественное мнение местности. Очень часто, характеристики, даваемые как отдельным институтам ислама, так и всей религии, носят фрагментарный и ситуативный характер. Представляется, что джихад имеет целостную логическую структуру и охватывает в себе разные уровни. «Джихад», то есть «максимальные усилия / усердие» по сохранению, укреплению и наращиванию «праведности» имеет особо важное значение на первичном, индивидуальном уровне. «Большой джихад» - усилия, направленные на индивидуальный вектор мышления и поведение, с целью усиления религиозности индивида. Общество состоит из индивидов, а мышление и поведение отдельных индивидов образуют базу и фундамент для социальной культуры, политики государства и всего сообщества. Поэтому первоисточники ислама и исторический опыт мусульман были направлены на укрепление и наращивание центральной ценности ислама – веры и праведности. «Большой джихад» имеет структуру постепенного возрастания от индивида к обществу. «Среднее усилие» (то есть, «средний джихад») - это некий взаимный общественный контроль между мусульманами, цель которого не допустить отклонения от пути праведности всего мусульманского общества. «Малый джихад» - третий по значимости уровень совершения усилий ради интересов ислама и мусульман. Этот уровень джихада в целом можно назвать «оборонительным» от всякого рода внешних угроз. Необходимо адекватно оценить значимость количества и смысла упоминаний «джихада» в первоисточниках ислама. Следует отметить, что Коран и Сунна создали основательную доктринальную базу института «джихада», а правовая система ислама имеет целый раздел «фикх (право) джихада». «Малый джихад», то есть, военная форма джихада исламом изначально была заложена, как «военно-политическая доктрина» ислама. Данная аналогия достаточно адекватно раскрывает ту религиозно-правовую базу ислама, закрепленную в первоисточниках ислама и усиленную историческим опытом первых мусульманских государств. Необходимо подчеркнуть, что по своей природе, ислам является государствообразующей религией. Его сильная склонность к государственности со всеми вытекающими отсюда последствиями, стала особо отличительной характеристикой этой религии от остальных. Исходя из этого, ислам, в первых же веках своего становления, сформировал свою «военно-политическую доктрину». На современных этапах развития все государства имеют свои военные и военно-политические доктрины, и это естественно. Эти доктрины определяют теоретические, потенциальные и / или реальные угрозы и способы отражения этих угроз. Другие религии тоже имеют схожие военно-политические доктрины, например, иудаизм или христианство, предусмотревшие разные угрозы на веру и способы борьбы с ними, учредили понятие «священных войн» и когда-то реализовали эту идею. В истории ислама были случаи, когда «малый джихад» был истолкован, как правовая основа для миссионерских походов, или же, как превентивное нападение. Однако, в первоисточниках ислама выстроены четкие регламентации о степенях важности наступательного и оборонительного джихада с последующими уровнями мобилизации мусульман. Известно, что ислам имеет свою систему оценок мышления и поведения2. Согласно этой системе оценок, «превентивный/наступательный джихад» имеет статус «фарз кифая», то есть, в этом джихаде не обязательно участие всего мусульманского общества, от него освобождены женщины, финансово-материальные должники, дети, старики и иные социально уязвимые слои населения. А если произошло нападение на земли ислама извне, джихад приобретает совсем иной правовой статус, он становиться «фарз айн» - в этой оборонной войне обязаны участвовать почти все без исключения мусульмане. Из-за важности защиты и укрепления территорий исламской уммы, в первых же веках ислама в религиозной юриспруденции сформировался раздел «фикх джихада». Этот раздел фикха подкреплен весьма авторитетными, взаимодополняющими источниками мусульманского права: стихов Корана, высказываний пророка (с.а.в.), умозаключения авторитетных имамов и мыслителей ислама. Согласно «фикху джихада», если нападение произошло на какую-то часть земли, допустим, на пункт «А», то для всех мусульман в радиусе 85 км джихад становится «фарз айн» - персональной обязанностью высшей степени. А для мусульман за пределами 85 км – «фарз кифая» до тех пор, пока сил для обороны в установленном радиусе этого конфликта достаточно. Если сил не достаточно – зона, объявляемой «фарз айн» расширяется до тех пор, пока нужды на необходимые ресурсы не будут удовлетворены. «Фикх джихада» четко устанавливает условия, необходимые для объявления джихада, дозволенные и недозволенные формы, методы ведения боев, устанавливает кодекс поведения воинов (моджахедов), а также правила, касающиеся прав пленных и врагов. В целом, в этом разделе фикха даны ответы на многие вопроса. Например, «можно ли сжечь спелый урожай, если им могут воспользоваться враги», или «как поступать с домашним скотом, если приходиться срочно покидать местожительства и нет возможности взять их с собой» и т.д. Современная идеология джихада состоит из нескольких важных компонентов. Это, в первую очередь, религиозно-политическая оценка ситуации конкретной мусульманской территории, например, Афганистана, Палестины или Ирака. В этих оценках, с точки зрения религиозных стандартов, ситуация анализируется очень критически. Задача от такой критической оценки одна - обосновать необходимость введения в действии института джихада. Следующим важным компонентом является собственно фикх джихада, который регламентирует все процессы, протекающие в рамках этого феномена. Приведем простой пример из реальной ситуации: ситуация в Афганистане. С точки зрения ислама, Афганистан – мусульманское государство с мусульманским населением. Претензии к поведениям талибов, с точки зрения ислама, не могут служить оправданием для свержения «исламского эмирата» и «оккупации страны неверными». На самом деле, ислам обязывает во всем руководствоваться религиозными категориями. Тем самым, с точки зрения классического ислама и мусульман, строго соблюдающих каноны классического ислама, «Афганистан оккупирован со стороны не мусульман». Жестокость, неадекватность талибов даже по отношению к мусульман Афганистана, с точки зрения религиозных источников, не может быть правовым основанием для их свержения внешними, немусульманскими силами. Исходя из этого, религиоцентризм ислама и консерватизм части мусульманского мира устанавливает, что «в Афганистане назрела ситуация для введения в действие института джихада», что и было сделано. Как обычно, вокруг какого-то одного вопроса мусульмане руководствуются разными приоритетами. Такая же ситуация наблюдается и в Афганистане. Для мусульман дальних расстояний ситуация в Афганистане может быть оценена, как вопрос геополитики, или же геоидеологии. Они либо сохраняют нейтралитет, либо негативно относятся к операциям НАТО. Эти категории людей не хотят принять во внимание устойчивость исламского фактора в Афганистане, и что состояние ислама и мусульман в этой стране лишь трансформируется в более сложное, но мирное и динамичное русло. Но для мусульман самого Афганистана, знавших, что такое режим Талибана, приоритетом может быть не только религиозный фактор, но и вопросы безопасности, стабильности и свободы от жестоких принуждений. «Религиозная оппозиция» (по выражению российских экспертов) или «повстанцы» (по выражению сил коалиции) в Афганистане, то есть, талибы, и их многочисленные компаньоны давно объявили джихад против сил коалиции и правительства страны. Система определения легитимности ситуации в Афганистане у талибов достаточно проста: при талибах Афганистан официально был «Исламским эмиратом Афганистан», власти руководствовались (а точнее, имитировали, что руководствовались) исключительно шариатом. Достаточно или не достаточно, но был взять курс претворения в жизнь слов Всевышнего. Однако эмират был свергнуть силой. Объявленной талибами джихад против сил коалиции, для определенных социальных и религиозных слоев мусульманского мира и регионов, молчаливо воспринимается как легальная, легитимная форма сопротивления. Стоит обращать внимание на глобальную динамику восприятия и изменений феномена джихада внутри мусульманского мира. К сожалению, пока не доступны социологические или иные исследования, дающие основания для точных сравнительных анализов изменений хотя бы за последние два века. Однако, индивидуальные наблюдения дают основания полагать, что изменения более чем очевидны. Такие измерения условно можно было бы назвать «индексом динамики джихада». В начале прошлого двадцатого века почти все мусульманские территории столкнулись с внешними силами. Мусульманское население современной Центральной Азии, тогда еще Туркестана, столкнувшись с силами царской, а позже красной армии, сформировали свои силы сопротивления. Терминология, мотивация и идеология тогдашних сил сопротивления народно-освободительных сил (в годы бывшего СССР их называли «Басмачами» на узбекском языке или «грабителями» в переводе на русский язык) Туркестана против оккупации царской и красной армии, ныне хорошо известны. Если сравнивать их терминологии, мотивацию и идеологию с нынешними силами сопротивления в Афганистане, то выводы однозначны: на лицо продолжающийся процесс кристаллизации, углубления и расширения идеологии джихада. Данный вывод также действителен и по отношению к многочисленным событиям и движениям Ближнего Востока, Северной Африки и иных континентов мусульманского мира. Однако тут стоит подчеркнуть, что здесь речь идет о грубом сравнении состояний этих идеологий, а не о популярности и расширения движений сопротивления. Глобализация способствовала и способствует легкому обмену, объединению и трансформацию всяких идей, в том числе и идеологии джихада. Известный американский политолог Збигнев Бжезинский, анализируя последствия глобализации, часто повторяет одну мысль. По его утверждению, главная особенность и даже проблема глобализации – это не экстремизм и не терроризм, а всеобщая политическая активизация масс. «Пробуждение масс» - так он охарактеризовал стремительную активизацию людей по всему миру за последние несколько десятилетий. СМИ, интернет и современные информационные технологии становятся катализаторами пробуждения и политизации самых широких слоев населения земного шара. Также, по мнению З. Бжезинского, терроризм – это только инструмент и симптом болезни. Исторически, в мусульманских обществах была сформирована система, в которой, имамы и иные религиозные деятели играли основную роль в интерпретации первоисточников ислама, а подавляющее большинство не спорило с религиозными деятелями. Это была своеобразная «монополия религиозного класса над религиозной сферой». Такая традиционная система общественных отношений не допускала независимых, произвольных, индивидуальных интерпретаций Корана и Сунны. Контроль властей вкупе с религиозными авторитетами над обществом, в том числе по интерпретации первоисточников религии был настолько сильным, что отклонение от установленного религиозного курса почти не допускалось. Этому также способствовали принципы ислама о недопустимости вольных интерпретаций, однозначно негативное отношение к тенденциям, квалифицируемых как «разделение исламской Уммы», «тафрик» (сектантство). В условиях локализма (который в противовес глобализации олицетворяет локальность обществ, государств и регионов, сильная ограниченность их взаимовлияния), устойчивая традиционная система религиозных авторитетов, тщательно контролирующая интерпретацию первоисточников ислама, не допускала возникновения обстоятельств, могущих оспаривать их авторитет. Состояние мусульманских обществ до глобализации было настолько традиционным, что все в обществе «знали свои места» - общественное мнение и массовое сознание находились в стабильной «гармонии», статус властной и религиозной иерархий был почти неоспоримым. Глобализация предоставила людям не только знание об окружающем мире, дала возможность глубже осознать свои проблемы, но также предоставила альтернативы, которые раньше мусульманские общества не могли себе представить: альтернатива взглядов, мышлений, поведений, а также альтернатива интерпретаций. Ныне, религиозные авторитеты не могут контролировать свои общества так, как это было в условиях локализма: уже существует жесткая конкуренция интерпретаций ситуации в мире и первоисточников ислама. Более того, находясь в разных географических местностях, но в интегрированном религиозном пространстве, как например, в Афганистане, Ближнем Востоке или в Узбекистане, исламские ученые, исламисты и моджахеды виртуально спорят между собой. Каждая сторона по-своему приводит неопровержимые доказательства своей правоты. А арбитром выступает сложная система исламского религиоцентризма, и реальность, складывающаяся в обсуждаемых территориях. Возрождение и расширение идеологии джихадизма, несомненно, являются продуктом глобализации. Представим себе, например, ситуацию столкновения мусульман с не мусульманами на Ближнем Востоке в 18 веке. И тогда мусульманские улемы и правители, исходя из сложившихся обстоятельств, объявили джихад. Но этот призыв оставался исключительно локальным в силу многочисленных факторов. Но в современных условиях, между такими призывами и мусульманскими обществами нет каких-либо препятствий. Глобализация предоставляет верующим не только свободу альтернативного толкования первоисточников, но и разнообразную, ранее недоступную информацию, вызывающей у мусульман напряженность. Сюда стоит добавить год за годом нешуточно усиливающуюся идеологию джихадизма. Наблюдения показывают, что развитие идеологии джихадизма неразрывно взаимосвязано с критическим осмыслением текущей ситуации в мусульманском мире, статуса ислама и мусульман на глобальном уровне. Джихадизм является симбиозным продуктом религиозной психологии восприятия жизни, смерти и потусторонней жизни и осознанием текущих проблем мусульманских обществ. А спорные с точки зрения ислама методы (как например, фидаиййа - самопожертвование) объявления джихада вытекают из представлений моджахедов о несопоставимой мощи оппонентов и сверх критической оценки текущей ситуации мусульман. Главный момент в объяснении социальных и религиозных корней психологии джихадизма заключается не в том, что в мышлениях мусульман были конструированы совсем новые элементы, а в том, что сильно изменились пропорции тех элементов, которые уже существовали. Механизмы интерпретации ислама, как идеологии сопротивления против «внешних угроз» не являются новым феноменом, и существовали раньше. Но внутреннее содержание этого феномена находится в быстрой трансформации. Это в первую очередь касается возникновения и расширения феномена «фидаиййа» (самопожертвование). Выработка идеологии джихадизма и интерпретация первоисточников ислама являются процессами, зависящими от отношения мусульман к конкретной ситуации. Исламский мир географически огромен, социокультурно разнообразен, а экономические ресурсы мусульманских обществ и геополитическая целесообразность исламских государств тоже сильно влияет на умонастроения, как рядовых граждан, так и влиятельных религиозных кругов. Это обуславливает максимальную противоречивость их интересов, и недопонимания одной части мусульманского мира другой. Если некоторые регионы или общества мусульманского мира будут мечтать и добиваться политических свобод, то для другой части «сопротивление во имя ислама» будет оставаться приоритетом. Естественно, все эти противоречивые процессы и феномены, исходя из религиоцентризма ислама, будут протекать под исламскими символами. Основным интерпретирующим фактором первоисточников ислама являются не религиозные авторитеты, а социальные, политические и религиозные ситуации. Сознание и потребности религиозных лиц и мусульманских обществ стабильно выступают в роли тех инструментов, интерпретирующих первоисточников. А сознание и потребности всегда находятся в движении, изменении. То, что вчера было невозможным, завтра может стать реальностью. Допустим, некий имам по имени «Х» всегда жестко критикует джихадистов за их неразборчивость в выборе средств, за неприемлемое поведение по отношению к другим религиозным авторитетам. Однако получив новую информацию из полей сражения между джихадистами и их немусульманскими оппонентами, его мнение может кардинально меняться. Теперь он может проявлять больше понимания к джихадистам. Общественное мнение и отчасти массовое сознание обществ мусульманского мира напоминает живой организм: общества определенно адаптируются на условия своей почвы и исходя из своих пониманий, интересов и приоритетов, вырабатывают свои позиции. При этом, центральные ценности и интеграционный потенциал ислама всегда сохраняются. Если привести пример вышесказанному, то часть обществ Афганистана, Ирака и особенно приграничные мусульманские общества Ближнего Востока закономерным образом более склонны рассматривать ислам, как идеологию сопротивления, и в восприятии института «джихада» они по умонастроению существенно могут отличаться от остальной части мусульманского мира. Однако, для большинства мусульман в стабильных обществах нужен мир, они склонны осуждать сторонников применения джихада. Впрочем, ислам, устанавливая военно-политические измерения объявления «джихада», также установил географические классификации конфликтной местности с тем, чтобы определить степень ответственности участия мусульман. В исламе есть механизм выявления целесообразностей. Внутри ислама конструирована очень устойчивая логическая система восприятия окружающего мира, мышления и поведения. При возникновении новых обстоятельств, ислам настаивает исходить из целесообразности приоритетных задач. Именно целесообразность становиться отправной точкой легитимизации всех форм мероприятий «обоснования и сопротивления» джихадизма, в том числе «фидоийлик» (самопожертвование). Теперь о причинах, способствующих притоку новых членов к джихадистским организациям, как ИДУ и СИД в Афганистане. Их можно разделить на внутренние и внешние факторы. Информационные материалы обеих организаций ярко иллюстрируют, что ежегодно к ним присоединяются определенное число новых членов из дальних стран, как например, из Северной Африки или благополучной Европы – их количество не очень большое, но все равно, они есть. Это, помимо постоянных притоков из стран региона: Пакистан, Узбекистан, Таджикистан, Россия, Турция, Киргизия и Казахстан. Достоверно известно, что путь джихада выбирают вполне состоятельные, находившие свое место в жизни, люди. Здесь сложно указать на общий фактор, объединяющий социокультурно разных людей в одно единое в ряды ИДУ или СИД. Представляется, что даже уровень религиозности не является тем индикатором, способствующим их выбору образа жизни: ведь среди джихадистов есть люди, которые, в момент прибытия в ряды джихадистских организаций были знакомы с основами религии достаточно поверхностно. Вместе с тем, здесь можно было бы предложить гипотезу, согласно которому, люди из дальних расстояний присоединяются к ИДУ, СИД и вообще, талибам, под воздействием следующей сложной комбинации факторов. Во-первых, неудовлетворенность в индивидуальной жизни / или поиск новых ощущений. Во-вторых, ярко выраженная религиозная идентичность, иногда это сочетается с политизированным сознанием. В-третьих, обстоятельства, принуждающие покидать родной дом. И наконец, представление о / доступ к информации о джихадистских организациях в Афганистане и способах присоединения к ним. Большинство людей, избирающие путь джихада, хорошо осознают, что они идут на войну, что там их рано или поздно постигнет биологическая смерть. Именно поэтому, прибыв в ряды джихадистов, их психология трансформируется в особое состояние, их мышление и поведение обуславливаются предсмертными мотивами, у них наблюдается форсированное усиление компонентов религиозных взглядов и ожиданий от Бога.
Что касается внутренних факторов, способствующих увеличению членов ИДУ и СИД за счет граждан Узбекистана, то они очевидны. Не все вышеперечисленные гипотезы подходят для реалий Узбекистана. Здесь, подавляющим фактором является «обстоятельства, вынуждающие покидать родной дом и страну». Я долго наблюдаю за ИДУ и СИД, и полагаю, что это фактор является постоянной причиной присоединения к ИДУ и СИД примерно для 60 % членов организаций из числа граждан Узбекистана. Приведенная здесь цифра не имеет статистических доказательств, однако, фактом является то, что избегая репрессий, люди бегут, и предпочитают смерть на свободе и войне, чем в тюрьме в результате пыток. Термин «репрессия» имеет тяжелую смысловую нагрузку. Политику официальных властей Узбекистана по отношению религиозных лиц нельзя назвать иначе, кроме как «последовательная и жесткая репрессия». Репрессивный комбайн официального Ташкента, который уже не в состоянии остановиться, преследуют тысячи и тысячи верующих – большинство из них не исламисты, и тем более, не джихадисты, а просто люди со сравнительно высоким уровнем религиозности. Это такой грозный комбайн, моторы которого перегрелись, а тормоза давно сломались, он уничтожит все, что попадется на его пути. Раньше люди часто бегали от этого комбайна на север – в Казахстан, и через нее в третьи страны. Но совсем недавно Казахстан стал проявлять больше понимания к своему соседу. В середине этого года из Алматы в Узбекистан были экстрадированы 29 беженцев, ищущие убежище от репрессий. Казахстан их вернул, зная, что они не джихадисты, не террористы и не экстремисты. Их экстрадировали в то время, когда Казахстан был председателем Совета Министров Иностранных Дел Организации Исламской Конференции. В этих условиях, путь бегства на север, для верующих людей Узбекистана, является закрытым. Ситуация в Киргизии еще хуже. Там, неким гарантом безопасности человека становится срез глаз, характерная внешность и знание киргизского языка. Прошлогодняя попытка устроить полномасштабный геноцид в отношении узбеков закончилась более «скромными» результатами – лишь преступлением против человечности. Наблюдения показывают, что данное обстоятельство также повлияло на расширение численности количества членов ИДУ и СИД. Последние информационные продукты обоих джихадистских организаций указывают на то, что после прошлогодних событий в Оше и Джалалабаде, некоторые пострадавшие этнические узбеки избрали путь отмщения и джихада. Вместе с тем, стоит отметить, что ИДУ и СИД всегда были интернационалистскими организациями, они всегда критиковали национализм. В рядах ИДУ и СИД есть этнические пуштуны, тюрки, татары, чеченцы, киргизы, казахи. Например, один из полевых командиров ИДУ является этническим киргизом, который прекрасно владеет как киргизским, так и узбекским языками. После прошлогодних июньских событий в Киргизии именно он огласил позицию ИДУ о том, что при новых обстоятельствах на юге стране вступает в силу принцип фикха джихада «О введении в действие джихада в Киргизии с целью защиты мусульман от насилия и несправедливости». Это было примерно через три-четыре месяца после тех трагических событий. При этом, в оценках ИДУ всегда подчеркивается, что киргизы – все таки, мусульмане. А проблемой в Киргизии, по мнению ИДУ и СИД, является марионеточная и неверная власть республики. Здесь примечательны слова одного человека из Узбекистана, ныне находящийся в одной из стран Ближнего Востока. Его высказывания весьма удачно раскрывают полуофициальную позицию ИДУ и СИД, и феноменальным образом показывают параметры лишения религиозной легитимности властей Киргизии: «Это незамужняя женщина - выскочка, которая открыто похвасталась своим неверием и отрицанием Всевышнего, Создателя, и считает себя атеисткой, ради власти не уставала прыгать, как таракан. Во власти этой нации оказались такие люди, которые открыто не верят, или делают вид, что верят. Они никакие не мусульмане. Эти пришельцы массово убивали узбеков в их родной, исторической земли… Эти неверные массово убивали внуков имама Бухари, Термизи, Харезми…». Вместе с тем, было бы неправильно полагать, что ИДУ лишено националистических или этнических взглядов. В мышлении и поведении ИДУ гибкая форма узбекоцентризма сохраняется внутри оболочки исламоцентризма. Если вернутся к арифметике расширения членов джихадистских организаций, в Узбекистане имеется такое обстоятельство, что иногда некоторым верующим мужчинам не остается иного выхода, кроме как выбрать маршрут на юг – Афганистан, и присоединиться к ИДУ или СИД. Допустим, ежегодное количество новых членов только из одного Узбекистана, в зависимости от разных периодов, составляет примерно от 50 до 130 человек. Такое разовое количество (130 человек) в отдельности ежегодно может стать причиной смерти от 15 до 30 солдат сил коалиции, и до 50 солдат и полицейских Афганистана, Пакистана. Общее количество ежегодных жертв конфликта со стороны сил коалиции, военных и полицейских Афганистана и Пакистана, и тем более, случайных жертв среди мирного населения, хорошо известно. Официальный Ташкент наверно уже устал повторять, что «Афганский вопрос не имеет военного решения! Необходим поиск политических решений!». Однако, внутри страны делается все, в результате чего узбекоязычные джихадистские движения за пределами страны только нарастали. Ташкент не предпринимает и не думает предпринять ни одного шага для достижения политического решения проблемы внутри Узбекистана. В этом вопросе политический режим в Узбекистане не в состоянии думать о чем-либо ином, кроме как об удобных для него репрессиях. Жестко преследуя дома даже не джихадистов, а просто религиозных лиц, Ташкенту даже не стыдно говорить о «политических решениях в Афганистане». Удивительно то, как на это сморит мировое сообщество, особенно, либеральный Запад. Наверно Западу кажется, что, как бы это не показался недемократичным, руководство Узбекистана занимается уничтожением радикалов. Но с другой стороны, в ходе обеспечения насильственного, а не выстроенного в глубоком убеждении общества светскости, в сознании общества происходят сложные реакции. Выполнение задачи «сохранить узбекское общество в очищенном, и безупречном светском виде», как это стараются делать власти Узбекистана, требует постоянного насилия и крови, причем, много крови. Двадцатилетняя борьба властей Узбекистана против «экстремизма и терроризма» не привела к уничтожению ИДУ, наоборот, джихадистских организаций и лиц из Узбекистана и вокруг него стало больше, сформировалась устойчивая идеология джихада на узбекском языке. Теперь эти организации являются составной частью более могущественного движения – талибов. В результате «политики насилия», в Узбекистане создана неконкурентоспособная и нелегитимная политическая система, светские устои государственности пропитаны насилием, а не убеждением. Правительство Узбекистана не смогло системно решать фундаментальные задачи по укреплению государственных устоев, наоборот, оно оставляет за собой сложные и далекие от своего решения, проблемы. Естественно, одним из центральных проблем такого характера является поиск баланса между свободой религии, безопасности и системным развитием страны. Стоит полагать, что участие запада в формировании гражданского общества и демократического государства в Узбекистане и всего центрально-азиатского региона – это не любезность и не миссионерская деятельность, а должно быть оценено и воспринято, как хладнокровный расчет по созданию прочных условий для региональной безопасности и стабильности. Ведь, если центрально-азиатский регион с шестидесятимиллионным населением столкнется с устойчивыми проблемами, то запад, особенно Европа, будет непременно ощущать их негативные последствия. Это помимо того, что силы коалиции уже сейчас теряют своих солдат на войне с талибами и их узбекскими коллегами. О мероприятиях по самопожертвованию Союз Исламского Джихада и Исламское Движение Узбекистана, как уже было сказано, на узбекском языке успели сформировать разные аспекты, в том числе, религиозно-правовые стороны идеологии джихада. К сожалению, в рамках настоящего доклада не представляется возможным системно проанализировать все материалы по рассматриваемой идеологии. Можно сказать коротко, что в узбекоязычных журналах ИДУ под названием «Кабоилда нима гап», и СИД под названием «Содиклар», были опубликованы в общей сложности сотни статьей, посвященные идеологию джихада. Вдобавок к этому, есть многочисленные видео и аудио материалы, которые тоже направлены на усиление теоретических и практических сторон реализации джихада. Со стороны идеологов ИДУ и СИД написаны или переведены десятки фундаментальных статьей и книг. Не имея возможности их хотя бы перечислять здесь, для описания глубины проделанных работ и намерений, здесь уместно привести некоторые выдержки от одной, достаточно интересной книги. Книга называется «Фидоийлик амалиётлари шариат тарозисида», что с узбекского языка переводится как «Мероприятия по самопожертвованию в измерениях шариата». Книга достаточно объемная – 85 страниц. Как сказано в названии, она посвящена религиозно-правовым аспектам реализации актов самопожертвования. Книга состоит из семи следующих разделов:
|
|||||||||||||
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 |
Экспертная рабочая группа анализ Данный анализ написан группой молодых экспертов, пожелавших не указывать свои имена |
|
Экспертное заключение Рабочей группы Общественной палаты РФ по ситуации... Рабочая группа создана после обращения в апреле 2007 г. Группы студентов социологического факультета мгу (od-группа), неудовлетворенных... |
|
Экспертная оценка рабочей программы в рамках реализации Федерального... Личностные, метапредметные и предметные результаты освоения конкретного учебного предмета |
 |
«В лесу родилась елочка – там ей и расти!» Рабочая группа Плюсы искусственных ёлок |
|
Отчёт о работе творческой группы 2012-2013 учебный год Творческая... Абота творческой группы. Творческая группа – добровольное профессиональное объединение педагогов, заинтересованных во взаимном творчестве... |
|
Книга рассчитана на широкий круг читателей и рекомендуется в качестве... Основы исламских знаний (вероучение, поклонение, нравственность). Перевод с турецкого. М.: Ооо «Издательская группа «сад», Благотворительный... |
|
Вопросы к экзамену по Детской литературе с практикумом по выразительному... Вопросы к экзамену по Детской литературе с практикумом по выразительному чтению(43 группа) |
|
Вопрос №1: Применяются ли в судебном разбирательстве ювенальные технологии,... Совете судей Российской Федерации образована Рабочая группа по вопросам создания и развития ювенальной юстиции в системе правосудия... |
|
Урок английского языка. Возрастная группа |
|
«Суфии. Люди пути. Беседы о суфизме»: ОАО "Издательская группа "Весь";... «Суфии. Люди пути. Беседы о суфизме»: ОАО "Издательская группа "Весь"; Санкт-Петербург; 2011 |