Ольга Ларькина Ящик Пандоры, или Пропавшие дети Сказочная повесть не только для детей Утверждая идеалы добра
|
Скачать 2.05 Mb.
|
Принцесса Рита Рита могла бы поклясться, что в те мгновения, когда Вика выходила из магазина, в глубине его были видны сверху донизу набитые игрушками стеллажи, но когда сама она вошла в «Ящик Пандоры», то не смогла удержать удивленно-восхищённого вздоха. Ух ты! – никаких игрушек здесь не было, зато вдоль всего длиннющего зала тянулись ряды великолепной, потрясающей, суперской одежды! О, какие чудесные платья, юбочки и блузки, бриджи и капри висели на вешалках! Гламур!.. А от наряженных как на бал манекенов просто невозможно было глаз отвести. Особенно хорош был один… Рита даже вздрогнула: издали он походил на неё саму – даже лицо, казалось, было скопировано с Ритиного. Но как преобразилось это лицо искусно сделанным макияжем! Косметика – блеск! – это вам не с блошиного рынка. А белокурые волосы завиты крупными локонами – и, сверкая золотистыми блёстками чудесного лака, они волной ниспадают на немыслимо воздушное платье самой настоящей принцессы! Пена кружев, узорное золотое шитьё, жемчужины и бриллианты… – вот это платье! – Нравится? – Рита и не заметила, как к ней откуда-то сбоку подошла продавщица, изящная дама в строгом, но – уж Рите ли не знать! – жутко дорогом костюме явно от лучшего парижского модельера. Ни в одном бутике Рита не встречала не то что продавщиц, даже и моделей, одетых так элегантно, с таким безупречным вкусом! А та продолжала самым приветливым тоном: – Правда, красивый наряд? А ты знаешь, он ведь сделан специально для тебя! Нет, правда-правда! Ты же видишь, как похож на тебя этот манекен! – Но это же… это же стоит кучу денег! – прошептала Рита, облизывая вмиг пересохшие губы. – Ещё какую кучу! – продавщица весело подмигнула девочке. – Твоё счастье: я не возьму с тебя ни гроша. Ведь это платье – твоя мечта, и она обязательно сбудется! – Без денег? Как это? – недоверчиво протянула Рита, а глаза её уже загорелись радостью. – Очень просто. Сейчас мы сделаем тебе такую же причёску и макияж, а потом – приоденем. А взамен я попрошу у тебя сущий пустячок! Можно даже сказать – милую шалость. Ты ведь лю-у-бишь пошалить! – она лукаво погрозила девочке пальцем, а глаза её смеялись. – Может быть, Нинка и не будет в восторге от твоего сюрприза, зато собачки порезвились вдоволь! Рита покраснела до корней волос. Откуда продавщица узнала о её проделке? Здесь ведь даже нет окон, выходящих на пустырь… – Ну-ну, успокойся! – женщина покровительственно похлопала Риту по плечу. – Мы никому ничего не скажем. Это будет наша с тобой маленькая тайна. Кстати, мы до сих пор незнакомы! Можешь называть меня – леди Пандора. – А я Рита. Так что я должна сделать? – Так, ничего особенного… Я ведь тоже большая любительница розыгрышей и шалостей! Что же нам с тобой этакое отчудить? – Леди Пандора замерла на мгновение, словно придумывая какую-то очень интересную выходку. – А, есть!.. Ты можешь войти в комнату своей бабушки? – Без проблем. Она ещё часа два будет ходить по рынку. Пока всё не перещупает, не перепробует, ко всему не приценится – домой не придёт. – Ну вот. Значит, зайдёшь в её комнату и на книжной полке над кроватью возьмёшь самую толстую книгу… – Библию? – вопросом перебила её Рита. – Да, – чуть нахмурилась и вроде бы даже слегка поёжилась продавщица. – Именно эту книгу. Возьми – и облей клеем её страницы! Вот будет забавно, когда бабуля не сможет открыть её. Ну что: по рукам? – она протянула Рите обычный баллончик с канцелярским клеем. – По рукам, – нехотя выдавила девочка. Не слишком-то нравилась ей эта затея. Если бы подшутить над кем-то чужим! – но это ведь родная бабушка. Она, конечно, расстроится до слёз. Да и Рите никак не отвертеться, не свалить вину на кого-то другого. Сам собой ведь клей не может пролиться на книгу, стоящую высоко на полке, а глупых сестрёнок-братишек или шустрого котёнка у Риты нет. Попадё-от!.. Впрочем… – Только не вздумай меня обманывать! – сдвинула брови леди Пандора. – Пора бы уже понять, что от меня ничего не скроешь. И если ты просто выльешь клей куда-нибудь в мусор, а мне принесёшь пустой баллончик, то и ты от меня ничего не получишь. Сделки не будет. – Я всё сделаю, – Рита заискивающе посмотрела на продавщицу, взяла баллончик и повернулась к выходу. – Поторопись! – властно сказала леди Пандора. Рита пулей вылетела из магазина. Дома никого не было, и Рита вошла в комнату бабушки. Вообще-то заходить сюда без бабушки ей было строго-настрого запрещено – после того как она ещё пятилетней крохой нечаянно разбила любимую бабушкину вазочку. Но теперь – хочешь не хочешь – пришлось зайти. Рита зябко вздрогнула, вспомнив, каким колючим стал взгляд у леди Пандоры, когда сама она только прикинула в мыслях, что можно ведь и не бедокурить с бабушкиной книгой, а сказать, будто всё сделала. Мама говорила, что по выражению Ритиных глаз всегда может догадаться, что дочка задумала какую-то каверзу. Так ведь то - мама, она ее знает с пеленок. Ну, как видно, Пандора еще лучше мамы разбирается в лицах... И почему это ей захотелось склеить именно Библию? Есть ведь и другие книги, женские детективы и дешёвые романы. Их-то бабушка читала гораздо чаще, чем Библию. С тяжёлым сердцем подошла Рита к бабушкиной кровати, протянула руку к полке. Взяла Библию, и с полки слетел нечаянно задетый крохотный листочек. Рита подняла его с кровати и прочла: «Сорокоуст о здравии отр. Маргариты». Внизу стояла круглая печать с крестом в серёдке. Что-то ёкнуло в сердце у Риты: выходит, бабушка год назад заказала о ней в церкви какую-то службу? Отр. – это ведь значит отроковица. Отроковица Маргарита… Бабушка и по вечерам, случалось, отрывалась от любимых сериалов и по молитвослову молилась о дочери с зятем и, конечно, о своей ненаглядной внучке. А она… Вот чем она отплатит за бабушкину доброту, за лакомства и подарки, за всё-превсё!.. Но платье! Платье принцессы!.. Можно всю жизнь прожить – и никогда даже пальчиком не потрогать такую красоту. А тут – достанется даром!.. И Рита решительно отвернула крышку баллончика, а потом, опрокинув его над книгой, быстро выдавила на страницы всё его содержимое. Но это был вовсе не клей! Что-то чёрное и вязкое шлёпнулось на страницы – и они мгновенно оплавились в обугленный тёмный ком. Рита в ужасе отдёрнула руки, и изувеченная книга упала на пол. «Я всё объясню бабушке… Она поймёт, когда увидит мой наряд, должна понять, – лихорадочно мчались мысли в голове Риты, пока она, захлопнув дверь, сбегала по лестнице. – А может быть, вернуться, забрать то, что осталось от книги, и выкинуть, пока никто не увидел, что с нею стало? Вечером выпрошу денег у папы, а утром куплю бабуле новую книгу. Может, она и не успеет хватиться…» Но возвращаться сейчас не было смысла. Не зря же леди Пандора велела поторопиться. А вдруг, пока она бегает туда-сюда, платье достанется кому-то другому? И Рита ещё быстрее помчалась к «Ящику Пандоры». И успела. Тревога девочки была напрасной: леди Пандора ждала её, сидя в уютном кресле, и платье по-прежнему украшало манекен. – Ну вот и умница, – мягко промолвила леди Пандора и встала, освобождая место для Риты. – Садись, будем тебя прихорашивать! Рита уселась перед туалетным столиком с небольшим трельяжем и множеством прехорошеньких флакончиков, баночек и тюбиков. Леди Пандора умело взялась за дело, и через несколько минут из зеркала на Риту глядела точная копия очаровательного манекена. Только вместо шикарного платья – её обычная майка-топик с открытым животом. – А теперь самое главное, – произнесла Пандора. – Нет, раздеваться не надо. Просто закрой глаза… Ещё чуть-чуть подожди… Готово! Рита открыла глаза. Вместо маленького столика теперь перед ней было большое, во весь рост, зеркало. И в нем отражалась сказочная красавица-принцесса! Она, Рита! И была она ещё прекраснее, чем манекен: голову венчала тоненькая золотая диадема, усыпанная сверкающими бриллиантами. Из-под длинного, до полу, платья виднелись под стать ему роскошные туфельки, на руках были натянуты полупрозрачные кружевные перчатки. Удивительно, но она даже не почувствовала, как произошло это перевоплощение! Рита капризно улыбнулась: стоит ли забивать голову ненужными вопросами? Главное, все во дворе – да и, наверное, во всем городе – просто умрут от зависти. Это ведь не колбасный пир глупой Нинки-Кулебяки или какие-то там игрушки, которыми сейчас утешается Вика. – А кстати, – о, как изменился её голос в этом наряде: он звучал теперь с ленивой царственной грацией, и Рите это очень нравилось! – чем расплатилась Вика за кукольный домик? – Вообще-то я обычно держу в тайне свои сделки, но Вика не догадалась попросить меня об этом, – рассмеялась леди Пандора. – Она отдала мне свою Феклушу. – Феклушу? – Рита видела в зеркале, как изящно изогнулись в изумлении её брови. Надо было знать, что значила для Вики Феклуша. Это была её единственная слабость. Ещё Викина мама в своём детстве сшила Феклушу из лоскутков, сделала ей глуповатое, но задорное веснушчатое личико, смешно торчащие в стороны косички из пакли и тоненькие ручки-ножки, пришитые к тряпичному тельцу. Два года назад Викина мама умерла, и с тех пор Вика всюду таскала с собой мамину куклу. Феклуша терпеливо сидела в душном портфеле, пока Вика была на уроках; если Вика гуляла – растрёпанные косички куклы торчали из специально пришитого кармана. Феклуша прижималась к её щеке, когда Вика ложилась спать. И вдруг – она добровольно лишилась своего сокровища! – Хочешь увидеть, как это произошло? – леди Пандора нажала на кнопку пульта, и незамеченный прежде телевизор осветился голубоватым светом. На экране во всём великолепии красок возник тот самый интерьер магазина игрушек, который промелькнул перед Ритой за миг до того, как она впервые вошла в «Ящик Пандоры». И посреди неслыханного кукольного богатства стояла совершенно растерянная, не похожая на саму себя Вика. – Мне очень нравится кукольный домик, – робко промямлила она. А продавщица (но это же была не Пандора – нет, не леди Пандора, а самая обычная тётенька в скромном халатике и косынке) поощрительно улыбнулась девочке – и только по этой улыбке Рита с изумлением узнала Пандору. И ещё больше удивило её, когда Пандора неожиданно повернулась лицом прямо в невидимую камеру и очень по-свойски подмигнула, словно знала, что всё это будет наблюдать со стороны кто-то, с кем ей куда интереснее, чем с ошеломлённой игрушечной роскошью Викой. Во всяком случае, это подмигивание уж точно предназначалось не Вике. – Какой домик тебе хочется – этот? Или этот? А может быть, вот этот – самый большой и красивый? – с приклеенной к лицу улыбкой вопрошала Пандора. И Вика пролепетала: – Да, этот… Самый большой… – Ты сделала удачный выбор, – одобрила Пандора. – В этом домике есть решительно всё: мебель и посуда; а какие в нём постельки, какие шторы на окнах… Видишь эти чудесные машины в гараже, примыкающем к дому? Для Барби красавец-ягуар, для Кена – паккард, а их старшие дети Филипп и Сэнди обожают свой красный кадиллак! У крошки Эллис пока только коляска, но какая хорошенькая!.. Правда, сейчас малышка сидит на горшочке. Вот она, в туалете. Влей ей в ротик немножко водички, и ты увидишь, как вода польётся в горшок. Пандора демонстрировала гардеробы, в которых на настоящих, только маленьких, вешалках-плечиках теснились гламурные кукольные платья, блузки, шубки; холодильники – в них было всё, что и должно быть у любящей покушать семьи; крохотные, но совершенно настоящие телевизор и компьютер – можно не сомневаться, если кукольная ручка нажмёт на кнопку пульта, на экране телика в самом деле начнётся выбранный мультфильм, а крошечный мобильник в руке у Филиппа, вполне возможно, через мгновение-другое соединит его с неведомой подружкой, живущей в таком же милом домике… – Я давно прошу папу купить мне домик, но ему всегда не до моих просьб, – словно оправдываясь, сказала Вика. А Пандора усмехнулась: – Ну уж такой-то домик он точно не смог бы тебе купить. Так что сама видишь – тебе повезло! Этот домик – твой, вместе со всем, что в нём есть. – Простите, но у меня с собой слишком мало денег, – смешалась Вика. – Скажите, сколько всё это стоит? Я сейчас сбегаю и принесу. – Столько денег нет в твоей копилке, – покачала головой Пандора. – И значит, обойдемся без них. Я попрошу взамен только одну – ничего не стоящую – вещицу. Вот эту тряпочную куклёху, – небрежно показала она на торчащую из Викиного кармана Феклушу. – Фе… Феклушу? — ахнула Вика. – Нет, нет, я лучше принесу что-нибудь другое, но Феклушу отдать не могу. – А я ничего другого не возьму, – рассердилась Пандора. – Не хочешь – не надо. Ты сама ко мне пришла, сама выбрала кукольный домик – самый лучший домик! – а теперь… Нет – так нет. Выход там, – она махнула рукой в сторону двери, а сама оскорблённо отвернулась. – Но если… Нет, ну я же не отказываюсь… – в глазах у девочки блеснули слёзы. – Просто это ведь… Это не просто кукла… – Ну да – память о маме, – насмешливо сощурилась Пандора. – Вот и играй этой глупой тряпкой! – Почему же, – обиделась Вика, – у меня есть хорошие куклы. Вэнди, Сара и Люк… – Как же, знаю: китайская штамповка. Куда им равняться с такими игрушками, – Пандора величественно показала на кукол, которые смотрелись самыми настоящими, только уменьшенными, девочками. Такие красивые куклы, длинноногие, в модных нарядах… – И – домик, Вика! У тебя никогда в жизни не будет такого домика для кукол. Да что – у тебя: разве у кого-нибудь в вашем дворе или классе ты видела что-нибудь подобное? Приходилось признать: все домики, которые до сих пор видела Вика (да и Рита тоже), не шли ни в какое сравнение с этим. Вика ещё попыталась поспорить: что угодно – только не Феклушу! Но Пандора и слышать не хотела ни о чём другом. И девочка, ещё чуть помедлив, достала из кармана Феклушу (Рите показалось, что тряпочные ручки в ужасе взметнулись, закрывая вышитое личико) и не глядя протянула её Пандоре. На лице продавщицы мелькнуло злорадно-торжествующее выражение. Мелькнуло и исчезло. – Фи, какой хлам, – произнесла она высокомерно и бросила Феклушу в картонную коробку у прилавка. И тут же отдала Вике роскошный двухэтажный кукольный домик. – Ну, ступай, ступай. Да не оступись!.. Экран погас, и Рита поняла, что уже слегка злоупотребляет временем радушной хозяйки. Да и самой ей не терпелось поскорее поразить всех своим великолепным нарядом. Звонко постукивая каблучками, она вышла из магазина, небрежно сжимая в руке пакет с собственными джинсами и майкой, с новенькими кроссовками, в которых ещё недавно так гордо щеголяла. Эх, надо было ещё сумочку попросить! – подосадовала она на свою оплошность. И… ощутила в руке приятно лёгонькую сумочку. Изящную, до малейших завитков в узорах подходившую к её платью. И только пакет с вещами портил вид: разве принцессы носят в руках такое убожество? Рита пренебрежительно бросила пакет чуть в сторону от тропинки: вот уж позже вернусь, тогда и заберу. И величаво поплыла в своем сказочном наряде в глубь двора, и с радостью увидела, как вытягиваются лица у всех, кто был на детской площадке. Зависть, восхищение, немое обожание… В новом наряде Рита в одно мгновение стала признанной королевой двора. И ни на секундочку её не потревожила мысль о том, что надо бы поскорее убрать следы сотворённого дома безобразия. Пока бабушка не вернулась. Волшебная искорка Джек звонко тявкнул и вырвался из Аниных рук, пушистым комочком прокатился по тротуару и забавно засеменил, стараясь догнать бабочку-белянку. – Джек, вернись сейчас же! – Аня догнала щенка и крепче прежнего прижала к себе. Джек попытался выскользнуть снова, но это ему не удалось. – Сидеть, Джек! – строго скомандовала хозяйка, и щенок, тихонько вздохнув, уткнулся носом в тёплую подмышку, щекотно засопел, да ещё и вздумал лизаться! Аня свободной рукой погладила Джека и с нежностью ощутила, как он доверчиво прильнул к её груди. Какой он хороший, маленький дружок! Сколько Аня себя помнила, у неё никогда не было друзей или подруг. Стоило с кем-то подружиться, потянуться к хорошей девочке, как уже на другой день та начинала командовать Аней: подай мне совок! Убери в шкаф мои игрушки! Аня обижалась: разве может один друг помыкать другим! И новые подружки сразу отворачивались от неё, дразнили и подстраивали пакости. Так было в садике, ещё хуже стало в школе. В пятом классе ненадолго сблизилась с Викой: когда её мама тяжело заболела, Вика притихла, растеряв командирские нотки, – и как-то незаметно для себя нашла настоящее сочувствие и поддержку у тихони Аньки. Вика могла доверить Ане самые сокровенные мысли – ей и в голову не пришло бы выболтать Викины секреты. А однажды сама Аня поделилась с подругой своей тайной: – Знаешь, Вика, а я люблю ходить в церковь! Правда, сейчас мы очень редко там бываем, на Рождество и на Пасху. А когда жива была бабушка, она часто водила меня с собой на Литургию и на Всенощную… – Вы чё – всю ночь стояли в церкви? – ужаснулась Вика. – Да нет, что ты! Это только так называется: Всенощная. Бабуля говорила, что раньше, много-много лет назад, вечерние службы и взаправду шли до самого утра. А теперь часа полтора-два – и кончаются. Ну, правда, как раз на Пасху мы с ней до утра были в церкви. Но как там было хорошо – время незаметно летело! – Я тоже крещёная, – похвасталась Вика и показала красивый крестик на золотой цепочке. – Только в церковь мы вообще не ходим. Даже на Пасху нам соседка святит куличи, а мы не ходим. Мама говорит, в церкви тесно и душно, молятся и поют непонятно. И вообще Бог должен быть в душе, – произнесла она взрослым тоном. Аня не стала спорить, но неожиданно предложила: – А давай сегодня после уроков сходим вместе в церковь? Поставим свечи к иконам и помолимся. – О чём? – округлила глаза Вика. – О твоей маме, – еле слышно прошептала Аня. – Чтобы она выздоровела. – А можно? – обрадовалась подруга. И уже не могла дождаться, когда же кончатся уроки. В церковь решили идти сразу после школы, иначе взрослые – им только попадись – заставят сначала пообедать, потом сделать все уроки, а там найдутся и другие неотложные дела… Нет уж, надумали – так надо идти! И девочки проехали на трамвае две лишние остановки, потом ещё прошли пешком три квартала – туда, где сияли позолотой купола построенного недавно храма. Раньше Ане с бабушкой приходилось ездить в самый центр города. А когда проезжали мимо этого тихого скверика, бабушка всегда крестилась и надолго умолкала, уходя в молитву. Аня однажды спросила, почему бабушка всегда молится в этом месте. И услышала, что в годы бабушкиного детства здесь стоял красавец-храм с золотыми куполами и крестами, с колоколами, звучавшими на всю округу. – А потом лихие люди разрушили наш храм, – голос бабушки дрожал от готовых пролиться слез. – Но светлый Ангел плачет над разорённым алтарём храма, он и сейчас здесь – и молится о том, чтобы снова воссияла церковь… От этих слов у Ани стало тепло и так хорошо на сердце. И с тех пор она, проезжая мимо пустующего сквера, тоже всегда крестилась и про себя молилась: «Господи, сделай, пожалуйста, так, чтобы церковь вос-си-яла!.. А то Ангел плачет…» – Господь услышал мои молитвы, и твои услышит, – сказала она Вике. – Вот увидишь, как быстро поправится тетя Люба! Они постояли перед храмом, степенно перекрестились трижды – Аня заметила, что её подруга крестится всей ладонью, да ещё и не в ту сторону. – Так крестятся во всех сериалах. А что, неправильно? – огорчилась Вика. Пришлось Ане показать подруге, как надо складывать пальцы в троеперстие, как чётко осенять себя крестом. – Сначала кладёшь пальцы на лоб, потом вниз… немножечко повыше, чем пупок, потом на правое плечо и от него – на левое. Бабушка мне говорила, что от правильно наложенного креста бесы отлетают, как от удара острым мечом! А в самом храме было тихо. Утренняя служба давно закончилась, до вечерней было далеко. Только на центральном подсвечнике горела поставленная кем-то свеча и возле больших икон теплились лампады. Денег, оставшихся у девочек от завтрака, как раз хватило на две тоненькие свечи. И, зажигая их от горящей свечи, Аня и Вика молча молились, как могли, о том, чтобы Викина мама больше не болела, чтобы ей стало хорошо. Из алтаря вышел усталый старичок в чёрном подряснике. Увидев девочек, подошёл: – Что, молитесь о хороших оценках? Вика отрицательно замотала головой, а Аня вместо ответа зачем-то сложила вместе ладошки и поклонилась старичку: – Благословите, батюшка! – Ишь ты, – усмехнулся старичок, — а я не батюшка! Я простой алтарник и благословлять не могу. Так о чём вы молитесь? – О тёте Любе, Викиной маме, – ответила Аня. – Чтобы она не болела и чтобы ей стало хорошо. – О рабе Божией Любови?.. – он перекрестился, помолчал немного. – Молитесь, девочки, молитесь! Только всё ведь в воле Божией, а она всегда – благая. Что бы ни случилось. – Как это – «что бы ни случилось!» – Вика вздернула подбородок. – Мы и свечи поставили, и помолились, чтобы мама не болела. И она должна выздороветь! И, повернувшись, с гордо поднятой головой вышла из храма. Ане пришлось догонять подругу. А через неделю тётя Люба умерла. За день до этого соседка позвала к ней батюшку, он исповедал и причастил умирающую. Теперь она лежала с таким радостным, просветлённым лицом, словно наконец-то избавилась от мучившей боли. Ей, похоже, и правда было хорошо… Но Вика билась в истерике: – Я молилась, а Он… Почему Он не вылечил маму? Я не пойду больше в церковь! И крестик не буду носить! Она рванула цепочку – и тонкие звёнышки распались, крестик упал на пол. Аня подняла его, протянула Вике, – но та что есть силы ударила её по руке: – Не хочу! Не хочу больше с тобой дружить! Ты обманщица! – она захлебывалась рыданиями. – Ты говорила: Бог услышит! – а мама умерла! – Вика, не гневи Бога, – строго одёрнула её соседка. – Ты же не знаешь, почему твоя мама ушла к Богу именно сейчас. Господь так милостив, что забирает нас тогда, когда мы готовы прийти к Нему. Твоя мама очистилась страданиями, ведь до болезни она никогда не молилась… – Вот и я не буду молиться! – закричала Вика. – А тебя, глупая Анька, я больше знать не хочу! С тех пор Аня и не пыталась с кем-нибудь подружиться. Как-то так вышло, что и в церкви она за эти два года больше ни разу не была. Крестик, как Вика, конечно же, не снимала, но молиться почти перестала. Иногда, если чувствовала, что может схлопотать двойку, беззвучно шептала: «Господи, помоги! Господи, ну пусть меня не вызовут!» – и чаще всего ей удавалось тихой мышкой отсидеться до конца урока. Но потом недоученное всё равно вылезало, как невыполотый сорняк на грядке. И двойки вперемешку с тройками ехидно скалились со страниц дневника. Аня не была ни лентяйкой, ни тупицей. Просто на уроках она чаще всего витала в мечтах: «Вот бы сейчас открылась дверь, и завуч завела бы в наш класс новенькую ученицу, – мечтала Аня. — Она – эта Новенькая – была бы такая красивая, высокая, очень умная и добрая. Татьяна Петровна сказала бы ей: выбирай, с кем ты хочешь сидеть. И Вика сразу подвинулась бы, приглашая сесть на свободное место. Но девочка через весь класс прошла бы ко мне на «камчатку» и спросила: у тебя свободно? Можно, я сяду с тобой?.. И мы подружились бы с ней, и вместе шли бы из школы, потому что Новенькая поселилась бы в нашем доме. И вместе играли бы во дворе, и обменивались книжками, и играли с кутятами…» – Ковалёва, я тебя третий раз спрашиваю, что получилось в ответе! – обрывал её грёзы окрик учительницы. – Да ты, вижу, и не начинала решать задачу… Давай дневник, Ковалёва! И в дневнике появлялась ещё одна двойка, да вдобавок с припиской: «Опять не работала на уроке!» Мама брала в руки дневник дочери, и на лице её заранее было написано: уж конечно, ничего хорошего в этом помятом и растрёпанном дневнике нет! А как ему не быть растрёпанным, если на переменках мальчишки так и норовили поиграть в футбол Аниным портфелем? Или треснуть кого-то по голове её учебником, даже если идти за ним надо было от самой первой парты? От футбольных баталий с портфелем ломались лежащие в нём шариковые ручки. Анины руки, а частенько и лицо, были в чернильных пятнах, и какими только прозвищами не награждали её ребята! «Неряха, недотёпа, клякса-вакса», – случалось Ане слышать и ещё более обидные словечки. И не было, не было, не было у неё друга! Кроме разве что дворовых собак – как и она, не нужных никому и никем не любимых. Кроме мамы да маленького ушастенького Джека, с которым так хорошо вдвоём. Но маме всегда некогда, а глупенький щенок не умеет слушать сказки. Ему бы только играть да носиться по двору с заливистым лаем! Ах, если бы найти настоящего друга! В глаза золотисто брызнуло солнечным лучом, упавшим на что-то блестящее и раздробившимся на колкие, мелкие, ослепительные кусочки света. Нет – это так сверкают золотые буквы: «Здесь сбудется твоя мечта!» Но разве может быть такой магазин, в котором сбываются мечты? Разве здесь можно приобрести друга? Или – всё-таки можно?.. Надпись над дверью манила: зайди, а вдруг… А вдруг там окажется добрая фея или волшебник в расшитом звёздами халате, – и они помогут ей наконец-то найти друга! Ведь очень может быть, что где-то не так уж и далеко страдает от одиночества такая же грустная девочка. Что плохого, если – крибле, крабле, бумс! – кто-то подскажет одной из них, где найти другую!.. С бьющимся сердцем Аня толкнула двери и вошла… да нет же – вышла на ромашковую полянку! У магазина не было ни стен (кроме той, что с дверью и надписью о мечте), ни крыши. Только душистые цветы и ярко-голубое небо! И не было здесь ни волшебника, ни феи. Стройная девушка в простеньком белом сарафанчике в горошек спокойно и приветливо смотрела на Аню. Глаза у неё были синие, под стать небу, на плече лежала свободно заплетённая русая коса, а над светлыми бровями вилась золотистыми кудряшками лёгкая чёлка. И ещё Аня разглядела на лице девушки несколько едва заметных золотистых веснушек. Вся она была такая лёгкая, воздушная, такая милая! – Привет! – сказала она Ане, как старой знакомой. – Я верно угадала: ты – Аня? Я знаю, у тебя самая замечательная мечта, лучше которой нет ничего на свете: найти друга! На мгновение у Ани упало сердце. Неужели вот сейчас девушка скажет: я – твой друг? Она очень хорошая, но… – Конечно же, ты хочешь подружиться со своей ровесницей, – ласково промолвила девушка. – Тебе нужен такой друг, который бы тебя во всём понимал. И у которого есть всё, чего тебе самой так не хватает в жизни. Ведь правда? Ты умница, что пришла сюда, ведь я помогу найти тебе именно такого друга. Вернее, подругу. Смотри! И всё-таки она оказалась волшебницей! Один взмах руки – и перед Аней прямо среди ромашек и колокольчиков оказалось большое зеркало в резной золочёной раме. И из его глубины на Аню испытующе смотрело не просто её отражение – девочка в зеркале явно жила своей собственной жизнью. Одетая в такое же точно платьице, как то, что надела Аня, в такие же лёгонькие босоножки, она и стояла в той же позе, но взгляд её больших зеленоватых глаз проникал в самую душу, словно спрашивал: ну что – ты будешь моим другом? От этого чуточку кружилась голова и по коже бежали мурашки. Девушка повела рукой, и зеркало быстро уменьшилось, превратилось в крохотную сверкающую искорку, малый осколочек зеркального стекла. Ане стало до слёз жаль исчезнувшего видения. Что же, ей предлагают подружиться с собственным отражением? Часами стоять у зеркала и глупо любоваться своим курносым носом?.. – Это не просто отражение, – девушка заметила её огорчение. – Яна (так зовут твоего двойника) настоящая личность. Мыслящая, тонко чувствующая, знающая о тебе всё! Даже то, что сама ты давно забыла или чему не придаёшь значения. И я помогу вам встретиться. Если этот осколочек приложить к большому зеркалу в твоей квартире, исчезнут грани между двумя мирами, и вы с Яной встретитесь! Скажи, ты хочешь иметь такую подругу? – Хочу… – у Ани от волнения перехватило горло. – И Яна тоже так давно мечтает о встрече с тобой! Ты – её единственная надежда! Милая Аня, – сказала девушка проникновенно, – как я счастлива, что могу исполнить твою мечту! Вот только… Да нет… – она была в явном замешательстве. – Ну кто придумал это глупое правило! – воскликнула она чуть не плача. – За всё – понимаешь, за всё! – надо платить. И за то, что ты обретёшь друга, тебе придётся отдать щеночка. Я знаю, как он тебе дорог. Но что же я могу поделать! И потом… – она радостно оживилась, – ты же сама хотела отдать его в хорошие, добрые руки. Вот и получится, что ты и получишь друга, и щенка определишь. Джек словно понял, что говорят о нём, и завозился, встревожился, шёрстка его вздыбилась от непонятного испуга. – Не бойся, маленький, – стала уговаривать его Аня. – Эта девушка хорошая, добрая, она будет тебя любить… – Во всяком случае, определю его в подобающее место, – сказала девушка и выхватила из Аниных рук упирающегося щенка. Он жалобно взвизгнул, но девушка сердито сдвинула брови: – И нечего визжать! Тебя обменяли – на друга. Ведь это так, Аня? – Так… – несколько ошеломлённо подтвердила Аня. Что же выходит, она обменяла щенка, как какую-то вещь? И что это за дружба, купленная такой ценой? Но девушка уже вложила ей в руку сверкающую искорку. – Не потеряй! Да помни: ты сама сделала свой выбор! Отчего-то Ане стало неуютно в этом магазине под открытым небом, и она поспешила уйти – скорее, чтобы больше не слышать захлёбывающийся лай брошенного щенка. И руки девушки почему-то уже не казались ей добрыми. Может быть, потому что оказались до жути холодными, как лёд. |
Похожие:
 |
«Здоровье свыше нам дано, учись, малыш, беречь его» для детей 5-7лет... «Взрослым кажется, что дети не заботятся о своем здоровье… Нет. Детям совершенно так же, как и взрослым, хочется быть здоровыми и... |
 |
Список книг по внеклассному чтению для будущих пятиклассников Летопись. Повесть временных лет (фрагменты). Призвание варягов. Выбор веры. Крещение Владимира. Повесть о Никите Кожемяке. Повесть... |
|
Собственный предмет нравственной философии есть понятие Е она кроме различных ощущений приятного и неприятного соединяется с более или менее сложным представлением желательных или нежелательных... |
|
Список книг для чтения в 8 классе Из древнерусской литературы: «Повесть о житии и о храбрости благородного и великого князя Александра Невского», «Повесть о Шемякином... |
|
Пресс-релиз дети. Семья. Творчество В дни весенних каникул с 21 по 25 марта 2014 г в Квц «евразия» пройдет выставка – ярмарка «дети. Семья. Творчество», где будет представлены... |
|
Ольга Грейгъ Тайная доктрина третьего рейха «Тайная доктрина Третьего Рейха, или Во что верил Адольф Гитлер / Ольга Грейгъ»: М.: Эксмо : Алгоритм, 2009. — 400 с.; 2009 |
|
Антарова Конкордия Наука радости 1 Побеждай любя — и ты победишь все. Ищи радостно — и все ответит тебе. Жизнь, вся жизнь Вселенной, всегда утверждение. Строить можно,... |
|
Литература для детей Тематика: Книги для детей Таро Гоми. У них нет страха перед правильным, красивым контуром, который часто можно встретить в обычных раскрасках. И они с удовольствием... |
|
Маленькие повести и рассказы «Повесть» применяли для обозначения прозаических (а иногда и стихотворных) произведений, не обладающих ярко выраженной экспрессивностью... |
|
Чаадаев, утверждая своё мнение, что у России нет истории, то есть... Столь высокоорганизованный, столь органический язык не только — дверь в историю, но и сама история. Отлучение от языка равносильно... |