Секция литературы
V научно-практическая
конференция школьников «Шаг в науку»
Муниципальное общеобразовательное учреждение
«Средняя общеобразовательная школа №64»
г. Новокузнецк Радищева, 24 Т.31-12-87
Дуэль и дуэлянты
в жизни и творчестве А.С.Пушкина
Янкевич Леонид Яковлевич,
МОУ «СОШ № 64», 8А класс
Руководитель
Вера Николаевна Сомова,
учитель русского языка
и литературы
г. Новокузнецк, 2009
Оглавление
Введение
История появления дуэли в России
Отношение правителей к дуэлям в России и в Европе
Правила дуэли.
Отношение А.С.Пушкина к дуэли
Сцена дуэли в «Капитанской дочке»
Дуэль в рассказе «Выстрел»
Последняя дуэль А.С.Пушкина
Заключение
Литература
|
3
3
4
5
7
8
11
12
21
22
|
Введение
Узнав из изучаемых в школе произведений XIX века о дуэлях, о трагическом конце их участников, о бессмысленной смерти талантливых, выдающихся людей, мне захотелось подробнее исследовать эту тему. Неужели дуэли были так необходимы?
Темой моего исследования стала тема дуэли в русской литературе, в частности в творчестве А.С.Пушкина. Цель – рассмотреть, какую роль играли дуэли в художественных произведениях. Объектом исследования стали произведения А.С. Пушкина: «Капитанская дочка», «Выстрел».
История появления дуэли в России
Русское дворянство появилось как военная каста. Дворянин - человеком с оружием. Дворянское общество можно рассматривать как относительно замкнутое объединение людей со своими целями, проблемами, историей. Внутри этого общества зародилась своя система ценностей, понятие чести. Русское дворянство так органично впитало идею чести, что дворянин из «человека с оружием» превратился в «человека чести». Дворянин, лишившийся чести, в глазах общества становился изгоем в государстве. Если честь играла столь большое значение в жизни дворянства, то понадобился инструмент для ее восстановления. Таким инструментом явилась дуэль.
«Дуэль - происходящий по определенным правилам парный бой, имеющий целью восстановление чести, снятие с обиженного позорного пятна, нанесенного оскорблением». Дворянские дуэли явились элементом новой петербургской культуры поведения. Их появление явилось следствием перехода от Московской Руси к петербургской России.
В Московской Руси государство регулировало отношения между подданными. Боярину или дворянину допетровских реформ в голову не приходило смывать оскорбление кровью. Подданные больше доверяли государству и традиции и меньше связывали понятие чести со своей личностью. Реформы Петра I уничтожили эти представления. Знаменитая формула «знатное дворянство по годности считать» порождала у хорошо служащего офицера самоуважение и сознание своей личной ценности, но одновременно он чувствовал себя рабом без намека на личное достоинство по отношению к царю и государству. Петр мечтал о самостоятельных, инициативных людях - гордых и свободных в деловой сфере и одновременно - рабах в сфере общественной. Борьба этих двух взаимоисключающих начал в умах дворян привела к образованию свободного дворянского меньшинства, достигшего наивысшего уровня самосознания в декабристах. Появление дуэлей в России было неотъемлемой частью бурного процесса образования дворянского авангарда.
Дворянин, оставляя за собой право на дуэль, резко ограничивал влияние государства на свою самостоятельность. По праву дуэли равны были все благородные, вне зависимости от знатности, богатства, служебного положения. Право на поединок стало для русского дворянина свидетельством его человеческого раскрепощения. Он получил право сам решать свою судьбу. Для дворянина самоуважение оказалось важнее жизни. Но именно это не нужно было деспотическому государству. Самоуважение несовместимо с состоянием раба.
Отношение правителей к дуэлям в России и в Европе
Петр I предусмотрел появления дуэлей и понял их реальный смысл. «Патент о поединках» появился в «Уставе военном» раньше, чем поединки успели распространиться в России. Петр явно ориентировался на германское антидуэльное законодательство. В конце ХVII в. в Германии был издан императорский закон о дуэлях, где предусматривалась смерть всех участников поединка и конфискация их имущества. Петровский закон говорит о том же, но предусматривает смерть и для секундантов.
Во Франции дуэль была объявлена оскорблением величества. Главным источником формирования дуэльной традиции Петр считал европейские офицерские нравы. Он понимал, что появление в русской армии иноземных офицеров, обучение русских дворян в Европе неизбежно приведут в Россию дуэльный обычай и делал все возможное, чтобы его нейтрализовать. Тем не менее, европейское влияние сказывалось все сильнее. В сентябре 1711 года Канон Азотов, надзиравший за молодыми дворянами, постигавшими морское дело во Франции, сообщил о дуэли на шпагах двух гардемаринов. Узнав об этом, Петр приказал передать их во власть французскому судопроизводству. Легче лишиться их, но не приносить извне дуэльной заразы.
Право на дуэль, вопреки мнению Екатерины II, оказалось не слепым подражанием, а потребностью общественного самоутверждения, средством защиты своей личности от всеобъемлющих претензий деспотического государства.
Правила дуэли.
До самого конца XVIII века в России еще не стрелялись, но рубились и кололись. Дуэль на шпагах или саблях куда менее угрожала жизни противников, чем обмен пистолетными выстрелами. «Паршивая дуэль на саблях», - писал Пушкин Дегильи.
По кодексу «Дуэль не должна ни в коем случае, никогда и ни при каких обстоятельствах служить средством удовлетворения материальных интересов одного человека или группы людей, оставаясь всегда орудием удовлетворения интересов чести». Только в сфере чести, в личных отношениях идеальная дуэль должна была служить регулятором и выходом из крайних положений. На практике же в российских условиях - дуэль служила для разрубания узлов в самых различных сферах жизни.
В России дуэль подразумевала наличие строго и тщательно исполняемого ритуала. Дуэль начиналась с вызова. Ему предшествовало столкновение, в результате которого какая-либо сторона считала себя оскорбленной. С этого момента противники не должны были вступать ни в какое общение. Это брали на себя их представители – секунданты. Выбрав себе секунданта, оскорбленный обсуждал с ним тяжесть нанесенной ему обиды, от чего зависел и характер будущей дуэли - от формального обмена выстрелами до гибели одного или обоих участников. Принимая вызов, оскорбитель показывает, что считает противника равным себе и, следовательно, реабилитирует его честь.
Примирение происходит после обмена выстрелами или ударами шпаги, без каких - либо кровавых намерений с какой-либо стороны. Если оскорбление было более серьезным, таким, которое должно быть смыто кровью, дуэль может закончиться первым ранением, чьим – не играет роли, поскольку честь восстанавливается фактом пролития крови. Наконец оскорбленный может квалифицировать оскорбление как смертельное, требующее для своего снятия гибели одного из участников ссоры.
Роль секундантов сводилась к следующему: как посредники между противниками, они должны были приложить максимальные усилия к их примирению. Даже на поле боя они должны были предпринять последнюю попытку в этом. Если примирение считалось невозможным, секунданты составляли письменные условия и следили за строгим исполнением всей процедуры.
Европейский кодекс требовал: «Дистанция между противниками никогда не должна быть менее 15 шагов». Это было для Европы минимальным расстоянием, а обычным считалось 25-35 шагов. В русских поединках минимальным было 3 шага, а средним расстоянием - 8-10 шагов.
Отношение А.С.Пушкина к дуэли
Человек дворянского авангарда, выходя на поединок, защищал и свою репутацию реального или потенциального общественного деятеля. Он чувствовал себя защитником и средоточением идеи независимости. Пушкин ставил рядом «независимость и честь». Для него в понятие чести входило все это: и независимость дворянина, и способность оказаться на стороне невинно угнетенного, и верность своему долгу вне зависимости от выгоды, и личное бесстрашие в защите своих правил и представлений. Для дворянина следование велению долга определялось понятием чести, а сознание долга, в свою очередь, формировало это понятие. Недаром, видя нравственное и общественное падение дворянства в николаевские времена, Пушкин считал необходимым учить новое поколение дворян «чести вообще». И здесь право на дуэль представлялось ему суровым, но великим средством воспитания. Это право всю жизнь оставалось для Пушкина гарантией окончательной независимости. Отрицая мятеж как средство переустройства мира, он не исключал его неизбежности и необходимости в обстоятельствах чрезвычайных.
Для Пушкина в дуэли главными были суть и результат, а не обряды, его мало интересовала ритуальная сторона поединка. Об этом говорит и его дуэль, где он предложил противной стороне подобрать самой ему секунданта - хоть лакея.
Сам он был на четырех поединках, из коих первые три кончились эпиграммой, а четвертый - его смертью.
Все четыре раза он стрелялся через барьер, давая своему противнику, где можно было, первый выстрел, а потом сам подходил к барьеру и подзывал противника (страшной особенностью русской дуэли, требовавшей от дуэлянтов железного хладнокровия, было право сохранившего выстрел подозвать выстрелившего к барьеру и расстрелять на минимальном расстоянии как неподвижную мишень). Обычно дуэлянты высокого класса не стреляли первыми. Так поступал и А.С. Пушкин.
В последние годы дуэль оказалась для Пушкина узаконенной требованиями чести формой мятежа с оружием в руках.
Сцена дуэли в «Капитанской дочке»
Дуэль, во всем многоразличии своих проявлений, запечатлена в русской литературе XIX - начала XX веков, от Бестужева-Марлинского и Пушкина до Чехова и Куприна. Писатели сосредотачивают свое внимание на психологии дуэлянта, на его преддуэльных размышлениях и переживаниях, на его состоянии и поведении во время поединка; художественные характеристики существенно дополняют документальное знание.
В «Капитанской дочке» поединок изображен сугубо иронически. Ирония начинается с княжнинского эпиграфа к главе:
- Ин изволь и стань же в позитуру.
Посмотришь, проколю как я твою фигуру!
Хотя Гринев дерется за честь дамы, а Швабрин и в самом деле заслуживает наказания, но дуэльная ситуация выглядит донельзя забавно: «Я тотчас отправился к Ивану Игнатьичу и застал его с иголкою в руках: по препоручению комендантши он нанизывал грибы для сушенья на зиму. “А, Петр Андреич! – сказал он, увидя меня. – Добро пожаловать! Как это вас Бог принес? по какому делу, смею спросить?” Я в коротких словах объяснил ему, что я поссорился с Алексеем Иванычем, а его, Ивана Игнатьича, прошу быть моим секундантом. Иван Игнатьич выслушал меня со вниманием, вытараща на меня свой единственный глаз. “Вы изволите говорить, - сказал он мне, - что хотите Алексея Иваныча заколоть и желаете, чтоб я при том был свидетелем? Так ли? смею спросить”. – “Точно так”. – “Помилуйте, Петр Андреич! Что это вы затеяли? Вы с Алексеем Иванычем побранились? Велика беда! Брань на вороту не виснет. Он вас побранил, а вы его выругайте; он вас в рыло, а вы его в ухо, в другое, в третье – и разойдитесь; а мы уж вас помирим. А то: доброе ли дело заколоть своего ближнего, смею спросить? И добро б уж закололи вы его: Бог с ним, с Алексеем Иванычем; я и сам до него не охотник. Ну, а если он вас просверлит? На что это будет похоже? Кто будет в дураках, смею спросить?”».
И эта сцена «переговоров с секундантом», и все дальнейшее выглядит как пародия на дуэльный сюжет и на саму идею дуэли. Это, однако же, совсем не так. Пушкин, с его удивительным чутьем на исторический колорит и вниманием к быту, представил здесь столкновение двух эпох. Героическое отношение Гринева к поединку кажется смешным потому, что оно сталкивается с представлениями людей, выросших в другие времена, не воспринимающих дуэльную идею как необходимый атрибут дворянского жизненного стиля. Она кажется им блажью. Иван Игнатьич подходит к дуэли с позиции здравого смысла. А с позиции бытового здравого смысла дуэль, не имеющая оттенка судебного поединка, а призванная только потрафить самолюбию дуэлянтов, несомненно, абсурдна.
«Да зачем же мне тут быть свидетелем? – вопрошает Иван Игнатьич. – С какой стати? Люди дерутся; что за невидальщина, смею спросить? Слава Богу, ходил я под шведа и под турку: всего насмотрелся».
Для старого офицера поединок ничем не отличается от парного боя во время войны. Только он бессмыслен и неправеден, ибо дерутся свои.
«Я кое-как стал изъяснять ему должность секунданта, но Иван Игнатьич никак не мог меня понять». Он и не мог понять смысла дуэли, ибо она не входила в систему его представлений о нормах воинской жизни.
Причиной этой дуэли явилось оскорбление Швабриным Маши, девушки, которая нравилась Гриневу. Швабрин оболгал ее, Гринев называет его «мерзавцем», а тот вызывает его на дуэль. Уже тут Швабрин проявляет цинизм. Узнав о разговоре Гринева с Иваном Игнатьичем о секунданте, заявляет: «Зачем нам секунданты?» (опять цинизм).
Так как о поединке узнала Василиса Егоровна, то он не состоялся. Василиса Егоровна возмущена, назвала Швабрина «душегубом, который из гвардии выписан и в бога не верует», велела отнять шпаги и в чулан спрятать. Иван Кузмич с ней соглашался. Швабрин и здесь сохранил свою важность. Тайно дуэль повторяется второй раз, где Швабрин воспользовался тем, что Гринев оглянулся на зов Савельича, Швабрин бесчестно нанес роковой удар. Этот эпизод является предсказанием последующих событий повести. Швабрин в последующем становится на сторону Пугачева, чтобы сохранить себе жизнь. Он совершает предательство и проявляет жестокость, нарушил клятву офицера, честь дворянина. Поэтому в конце повести остается наказанным – погибает.
Гринев же проявляет благородство на всех этапах дуэли, действует по правилам, на дуэли ведет себя честно. Благородно поступает с Марией Ивановной, несмотря на все трудности грозных событий, рискуя жизнью, освобождает Марью Ивановну, остается верен долгу дворянина.
Петр Андреевич – человек иной формации – ощущает свое право на это не совсем понятное, но притягательное деяние.
Поединок окончился бы купанием Швабрина в реке, куда загонял его побеждающий Гринев, если бы не внезапное появление Савельича. И вот тут отсутствие секундантов позволило Швабрину нанести предательский удар.
Именно такой поворот дела и показывает некий оттенок отношения Пушкина к стихии «незаконных», неканонических дуэлей, открывающих возможности для убийств, прикрытых дуэльной терминологией.
Возможности такие возникали часто. Особенно в армейском захолустье, среди изнывающих от скуки и безделья офицеров.
Дуэль в рассказе «Выстрел»
Негативные варианты дуэли изображены у Пушкина в повести «Выстрел». Герой произведения ищет предлог для драки, дабы утвердить свое первенство в гусарском полку; в нем чувствуются бретерские замашки. Его противник - богатый граф, «любимец счастья» - демонстрирует наигранное презрение к смерти: ест черешни под дулом пистолета. Как люди, действующие в угоду своему самолюбию, они стоят друг против друга.
Для дуэлянтов не смерть важна, а защита чести. Противник Сильвио принимает вызов, так как пощечиной нанес оскорбление и дает возможность смыть его. Казалось бы, Сильвио готов убить противника, так сильно было волнение злобы. Он даже отказался от первенства выстрела, так как не надеялся на верность руки. Спокойствие, хладнокровие противника все изменили. Сильвио хотел уловить хоть одну тень беспокойства, но не увидел. Тем более противник стрелял так спокойно, что на вершок от головы прострелил фуражку Сильвио. После выстрела и вида не подал, что ждет ответного выстрела, продолжая, есть черешню и выплевывать косточки.
«Зачем лишать жизни того, кто ею не дорожит?» - подумал Сильвио и опустил руку с пистолетом. Противник разрешает Сильвио оставить выстрел за собой.
Сильвио ждал этого момент несколько лет, не рискуя своей жизнью. И вот Сильвио узнает, что противник женится. Он был уверен, что на сей раз перед свадьбой не увидит того спокойствия, равнодушия, каким противник обладал в прошлый раз. Так и получилось. На просьбу ускорить выстрел Сильвио ответил: «Не буду стрелять, я доволен: увидел твое смятение, робость, заставил выстрелить. С меня довольно. Передаю тебя твоей совести».
Так благородно окончилась дуэль. Это наказание, возмездие.
Последняя дуэль А.С.Пушкина
22 - летний корнет Кавалергардского полка, чужеземец, у которого было два имени и три отечества, Дантес ворвался в мирную, полную творческого труда жизнь Пушкина еще за два с половиной года до катастрофы.
Француз по происхождению, Дантес приехал в Россию через несколько лет после июльской революции во Франции, свергнувшей династию Бурбонов, с определенной целью сделать карьеру. Здесь он стал приемным сыном голландского посланника в Петербурге барона Геккерена.
Ему было оказано в Петербурге особое внимание. Император Николай I сам представил Дантеса офицерам полка. Взяв его за руку, он сказал: «Вот вам товарищ. Примите его в свою семью, любите... Этот юноша считает за большую честь для себя служить в Кавалергардском полку; он постарается заслужить вашу любовь и, я уверен, оправдает вашу дружбу».
К своим обязанностям по полку он относился небрежно и за недолгую службу свою был подвергнут сорока четырем взысканиям.
Из письма А. Н. Карамзина брату: «Начинаю с того, что советую не протягивать ему руки с такою благородною доверенностью: теперь я знаю его, к несчастью, по собственному опыту. Дантес был пустым мальчишкой, когда приехал сюда, забавный тем, что отсутствие образования сочеталось в нем с природным умом, а в общем - совершеннейшим ничтожеством как в нравственном, так и в умственном отношении. Если бы он таким и оставался, он был бы добрым малым, и больше ничего; я бы не краснел, как краснею теперь, оттого, что был с ним в дружбе, - но его усыновил Геккерен по причинам, до сих пор еще не известным обществу. Геккерен, будучи умным человеком и утонченнейшим развратником, какие только бывали под солнцем, без труда овладел умом и душой Дантеса, у которого первого было много меньше, нежели у Геккерена, а второй не было, может быть, и вовсе. Эти два человека, не знаю, с какими дьявольскими намерениями, стали преследовать госпожу Пушкину с таким упорством и настойчивостью, что, пользуясь недалекостью ума этой женщины и ужасной глупостью ее сестры Екатерины, в один год достигли того, что почти свели ее с ума и повредили ее репутации во всеобщем мнении».
Дантес обладал безукоризненно правильными, красивыми чертами лица, но ничего не выражающими, что называется, стеклянными глазами. Ростом он был выше среднего, к которому очень шла полу рыцарская, нарядная, кавалергардская форма. К прекрасной внешности следует прибавить неистощимый запас хвастовства, самодовольства, пустейшей болтовни... Дантесом увлекались женщины не особенно серьезные и разборчивые, готовые хохотать всякому вздору, излагаемому в модных салонах.
Уже в 1834 году Дантес встретился с Пушкиным. Поэт иногда смеялся, слушая его каламбуры, но Дантес был ему противен своей развязной манерой, своим невоздержанным с дамами языком. Дантесу нравилась Наталья Николаевна. Он стал оказывать ей исключительное внимание, а ей, легкомысленной и кокетливой, льстило ухаживание блестящего кавалергарда.
Это даже не вызывало ревности Пушкина. Он любил жену и безгранично доверял ей. Не приходится удивляться, что, при царивших тогда в свете нравах, Наталья Николаевна простодушно и бездумно рассказывала мужу о своих светских успехах, о том, что Дантес обожает ее.
Дантес между тем открыто ухаживал за женой Пушкина. Злорадные усмешки и перешептывания за спиной Пушкина усиливались. Он ни на минуту не подозревал жену, но положение его в обществе с каждым днем становилось все более трудным.
В ухаживаниях Дантеса поддерживал его приемный отец - голландский посланник в Петербурге барон Геккерен. Это был сластолюбивый старик, всегда двусмысленно улыбавшийся, отпускавший шуточки, во все вмешивающийся. И одновременно контрабандист, превративший дом голландского посольства в Петербурге в международный центр спекулятивной торговли антикварными вещами.
Пушкин видел, как росло и крепло увлечение жены Дантесом, знал из ее доверенных и простодушных рассказов подробности их встреч на балах и вечерах, но, убежденный в ее чистоте, до времени лишь наблюдал и не принимал никаких решений. Равнодушным он, конечно, оставаться не мог. Но до удобного момента откладывал свое вмешательство.
4 ноября 1836 года момент этот наступил. Группа светских бездельников занималась тогда рассылкой анонимных писем мужьям-рогоносцам - так шутливо называли мужей, чьи жены изменяли им. Пушкин получил по почте три экземпляра анонимного клеветнического письма, оскорбительного для чести его самого и жены.
Такое же письмо получили в тот день в двойных конвертах, для передачи Пушкину, семь - восемь его друзей и знакомых. Текст всех этих писем был одинаков: «Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д. Н. Нарышкина, единогласно избрали г-на Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь граф И. Борх».
На другой день после получения письма, 5 ноября, Пушкин послал вызов Дантесу, считая его виновником нанесенной ему обиды.
В тот же день к нему явился приемный отец Дантеса, барон Геккерен, с просьбой отсрочить дуэль на 24 часа, а на следующий день был у него снова и просил об отсрочке уже на две недели. Пушкин оставался непоколебимым, но, тронутый слезами и волнением Геккерена, согласился.
Но через несколько дней выяснилось, что еще до вызова на дуэль Дантес намеревался жениться на сестре Натальи Гончаровой Екатерине Гончаровой. Это новое обстоятельство Дантес и Геккерен довели до сведения Пушкина, но он считал его невероятным. Всем было известно, что Екатерина Гончарова влюблена в Дантеса, но тот был увлечен ее сестрой, женой Пушкина.
Геккерен содействовал усилиям друзей Пушкина отстранить дуэль, но Пушкин увидел в этом трусливое стремление Дантеса вообще уклониться от поединка. Такой образ действий был ему противен, он афишировал низость Дантеса и ни на какие компромиссы не шел.
Геккерен между тем стал настаивать на необходимости встречи Пушкина с Дантесом, чтобы выяснить, не расценивается ли желание Дантеса жениться на сестре жены Пушкина трусливой попыткой избежать дуэли. Пушкин, однако, от встречи с Дантесом отказался.
Встретившись вечером 16 ноября у Карамзиных с Соллогубом, он попросил его завтра же зайти к д'Аршиаку, секунданту Дантеса, и условиться с ним относительно материальной стороны дуэли.
- Чем кровавее, тем лучше. Ни на какие объяснения не соглашайтесь! - подчеркнул Пушкин.
Он говорил резко, был настроен решительно, и Соллогуб так объяснил впоследствии его поведение: «Он в лице Дантеса искал или смерти, или расправы с целым светским обществом».
Однако обстоятельства сложились так, что Пушкин вынужден был отказаться от дуэли. Но Дантес требовал, чтобы Пушкин письменно сообщил причины отказа, не касаясь при этом его намерения жениться на Екатерине Гончаровой. Пушкин написал письмо, удовлетворившее секунданта Дантеса, и вопрос о дуэли отпал.
Дантес полагал, что после этого он будет иметь возможность бывать у Пушкина и встречаться с Натальей Николаевной. Напрасно, - запальчиво сказал Пушкин. - Никогда этого не будет. Никогда между домом Пушкина и домом Дантеса ничего общего быть не может.
Встречаясь с Натальей Николаевной на балах и вечерах он по-прежнему оказывал ей исключительное внимание, и сама Наталья Николаевна вела себя легкомысленно. Раздражению и возмущению Пушкина не было предела. Поэт хотел публично оскорбить Дантеса на балу у Салтыкова, но Дантеса предупредили, и он на бал не явился.
Как-то вечером Наталья Николаевна возвращалась из театра. Шедший позади Геккерен спросил ее, когда же она, наконец, оставит своего мужа. Наталья Николаевна тогда же рассказала об этом Пушкину, и тот решил действовать.
Пушкин переписал набело подготовленный черновик письма и отправил его по назначению - барону Геккерену, в здание голландского посольства. В письме этом, по выражению Вяземского, Пушкин излил все свое бешенство, всю скорбь раздраженного, оскорбленного сердца своего. Дуэль становилась неизбежной.
Поздно ночью к Пушкину явился д'Аршиак, секундант Дантеса, и передал ему письмо с вызовом на дуэль. Оно было подписано Геккереном, а внизу была приписка Дантеса: «Читано и одобрено мною». Пушкин принял вызов, даже не прочитав письмо.
Жуковский кратко обозначил в своем дневнике состояние Пушкина в день роковой дуэли, причем особенно подчеркнул его настроение: «Встав весело в 8 часов - после чаю много писал - часу до 11-го. С 11 обед - ходил по комнате необыкновенно весело, пел песни...» Веселое настроение Пушкина в день дуэли, конечно, не отражало внутреннего состояния готовившегося к дуэли поэта. Это было нервное возбуждение, безмерная усталость, стремление любым путем выйти из создавшегося положения и большая выдержка, позволявшая ему за несколько часов до дуэли работать над статьями для «Современника», писать ответные письма.
Секунданты выработали и подписали условия дуэли. Один экземпляр остался у д'Аршиака для Дантеса, второй Данзас взял с собой для Пушкина.
Условия дуэли:
Противники становятся на расстоянии двадцати шагов друг от друга и пяти шагов (для каждого) от барьеров, расстояние между которыми равняется десяти шагам.
Вооруженные пистолетами противники, по данному знаку, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьера, могут стрелять.
Сверх того принимается, что после выстрела противникам не дозволяется менять место, для того, чтобы выстреливший первым огню своего противника подвергся на том же самом расстоянии.
Когда обе стороны сделают по выстрелу, то в случае безрезультатности, поединок возобновляется как бы в первый раз...
Секунданты являются непременными посредниками во всяком объяснении между противниками на месте боя.
Секунданты, нижеподписавшиеся и обличенные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый за свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий».
Помимо того, во избежание новых распрей, секунданты не должны были допускать никаких объяснений между противниками и одновременно не упускать возможности к их примирению.
Пушкин принял условия дуэли, даже не ознакомившись с ними. Выпив стакан лимонада, он вышел с Данзасом на улицу, оба сели в сани и отправились через Троицкий мост к месту дуэли, за Черной речкой, близ так называемой Комендантской дачи. На дворцовой набережной они встретили ехавшую в санях жену Пушкина, Наталью Николаевну. Встреча эта могла предотвратить дуэль, но жена Пушкина была близорука, а Пушкин смотрел в другую сторону.
Подъехали к Комендантской даче одновременно с Дантесом и д'Аршиаком. Пока выбирали площадку для дуэли, Пушкин сидел на сугробе и равнодушно смотрел на эти приготовления, но выражал нетерпение. Когда Данзас спросил его находит ли он удобным место дуэли, он ответил: «Мне это решительно все равно, только, пожалуйста, делайте все это поскорее...
... Все было готово. Противники встали на свои места. Данзас махнул шляпой, и они начали сходиться. Пушкин сразу подошел вплотную к своему барьеру. Дантес выстрелил, не дойдя одного шага до барьера.
Пушкин упал.
Я ранен, - сказал он.
Пуля, раздробив кость верхней части правой ноги у соединения с тазом, глубоко ушла в живот и там остановилась, смертельно ранив.
Секунданты бросились к Пушкину, но когда Дантес хотел подойти, он остановил его: - Подождите! Я чувствую достаточно сил, чтобы сделать свой выстрел...
Дантес стал на свое место боком, прикрыв грудь правой рукой. На коленях, полулежа, опираясь на левую руку, Пушкин выстрелил. Пуля, не задев кости, пробила Дантесу руку и, по свидетельству современников, ударившись в пуговицу, отскочила. Видя, что Дантес упал, Пушкин спросил у д'Аршиака:
- Убил я его?
- Нет, - ответил тот, - вы его ранили в руку.
- Странно, - сказал Пушкин.
- Я думал, что мне доставит удовольствие его убить, но я чувствую теперь, что нет.
Дантес хотел сказать несколько слов примирения, но Пушкин перебил его словами: - Впрочем все равно. Как только поправимся снова начнем...
Пушкин испытывал жгучую боль, говорил отрывистыми фразами, его тошнило, обмороки довольно часто следовали один за другим. Карету трясло, когда его везли домой, приходилось не раз останавливаться. Ехавшему с ним Данзасу Пушкин сказал:
- Кажется, это серьезно. Послушай меня: если Арендт найдет мою рану смертельной, ты мне это скажи. Меня не испугаешь. Я жить не хочу...
Наконец подъехали к дому.
Приехал известный в то время доктор Арендт, придворный врач.
- Скажите мне откровенно, - обратился к нему, медленно произнося слова, Пушкин, - каково мое положение.
- Я должен вам сказать, что рана ваша очень опасна, и на выздоровление ваше я почти не имею надежды.
Пушкин кивком головы поблагодарил Арендта, просил только не говорить об этом жене. К заявлению врача о безнадежности своего положения отнесся с невозмутимым спокойствием. Просил врача и не подавать одновременно жене больших надежд.
Можно ли было спасти Пушкина? На этот вопрос ответили известные советские хирурги. Через сто лет после смерти поэта, в 1937 году, академик Н. Н. Бурденко сообщил Академии наук, что меры, принятые врачами Пушкина, были бесполезны, а в наши дни даже хирург средней руки вылечил бы его.
Набережная Мойки и все прилегающие к ней улицы вплоть до дворцовой площади были заполнены толпами народа. Чтобы поддерживать порядок на улицах пришлось вызвать воинский наряд. В передней какой - то старичок сказал с простодушным удивлением: «Господи, боже мой! Я помню, как умирал фельдмаршал, а этого не было! « Пульс стал падать и скоро совсем не ощущался. Руки начали холодеть. Минут за пять до смерти Пушкин попросил поворотить его на правый бок и тихо сказал: Жизнь кончена!
- Да, кончено, - сказал Даль, - мы тебя поворотили...
- Кончена жизнь!.. - произнес Пушкин внятно. - Теснит дыхание...
Это были последние слова Пушкина. Часы показывали два часа сорок пять минут ночи. Дыхание прервалось.
- Что он? - тихо спросил Жуковский.
- Кончилось! - ответил Даль.
Прекрасная голова поэта склонилась. Руки опустились. Всех поразило величавое и торжественное выражение его лица. Доктор Андреевский закрыл ему глаза.
На поединок с Геккерном он выходил за честь страны как ее главный представитель. Он не хотел, чтоб его репутация и честь были запятнаны. Наоборот, чтоб они были неприкосновенны во всех углах России, где известно его имя.
Пушкин не хотел дуэли. Дуэль спровоцировали боявшиеся ее Геккерны, а подтолкнула к ней вся общественная жизнь.
Пушкин настаивал на русской дуэли. Дуэль была не совсем равной.
На место, на котором, должен был стоять Геккерн-старший, пришел Геккерн Дантес – не трус, но никудышный офицер, впервые оказавшийся у барьера. Может быть, потому-то сорвавшийся на первый и не по правилам выстрел. С другой стороны был опытный, ледяного спокойствия боец, прекрасный фехтовальщик, отличный стрелок. Даже смертельно раненный, Пушкин стрелял точно. Бог рассудил иначе.
Семейная жизнь радовала (имел четверых детей), но была осложнена отношениями с двором и светским обществом (в конце 1833 Пушкину был пожалован придворный чин камер-юнкера; поданное им летом 1834 прошение об отставке было взято назад, т. к. грозило отлучением от государственных архивов). Петербургская жизнь вводила в расходы, не искупаемые высокими гонорарами за редкие публикации. Ориентированный на культурную элиту журнал «Современник» (1836; четыре тома; среди авторов Жуковский, Гоголь, Ф. И. Тютчев), как и «История Пугачева», успехом у публики не пользовался. Духовная независимость Пушкина, его культурно-государственная стратегия, установка на особые отношения с государем, личная честь и презрение к бюрократическо-аристократической черни обусловили вражду со «свинским Петербургом» (от сервильных литераторов и светских шалопаев до министра народного просвещения С. С. Уварова). Получив 4 ноября 1836 анонимный пасквиль, Пушкин посылает вызов Ж. Дантесу, публично ухаживавшему за женой поэта. Дуэль была расстроена, Дантес вынужден жениться на Е. Н. Гончаровой, свояченице Пушкина, однако его поведение после свадьбы и светская реакция на «историю» показали, что кризис не разрешился. 25 января 1837 Пушкин отправляет приемному отцу Дантеса, нидерландскому посланнику Л. Геккерну, письмо, ответом на которое мог быть только вызов на дуэль. 27 января около 5 вечера Пушкин был смертельно ранен. После двух неполных суток физических мук, благословив близких, простившись с друзьями, получив от императора обещание взять жену и детей «на свое попечение» (было исполнено), исповедовавшись и причастившись, Пушкин умер.
В конце января 1837, получив известие о трагической гибели Пушкина, Лермонтов отозвался на это ужасное событие стихотворением «Смерть поэта», где дан отклик русского народного поэта на великую утрату, понесенную его родиной.
От лица всего передового, что было в русском обществе того времени, от лица широких народных масс Лермонтов выражает глубокую скорбь по поводу смерти Пушкина, гнев и презрение к убийцам великого поэта.
Заключение
Отношение Пушкина к дуэли противоречиво: как наследник просветителей XVIII века, он видит в ней проявление «светской вражды», которая «дико… боится ложного стыда». В «Евгении Онегине» культ дуэли поддерживает Зарецкий – человек сомнительной честности. Однако в то же время дуэль – и средство защиты достоинства оскорбленного человека. Она ставит в один ряд таинственного бедняка Сильвио и любимца судьбы графа Б***. Дуэль – предрассудок, но честь, которая вынуждена обращаться к ее помощи, - не предрассудок.
Литература
Востриков, А.В. Мифо - логика дуэли [Текст] / А.В. Востриков // Историко-краеведческий сборник, Москва - Санкт-Петербург, 1993г.
Гордин, Я.С. Дуэли и дуэлянты [Текст] / Я.С. Гордин // Санкт - Петербург, «Пушкинский фонд» - 1996г.
Марченко, Н.А. Литературный быт пушкинской поры. [Текст] / А.С. Пушкин // Литература в школе – 1999 - №1 .
Пушкин, А.С. «Выстрел» [Текст] / А.С. Пушкин // Кемеровское книжное издание - 1976г. Пушкин, А.С. «Капитанская дочка» [Текст] / А.С. Пушкин // Северо-Западное книжное издание, 1972г.
Энциклопедия замечательных людей и идей
|
