Интерпретация факта
- есть новый факт
|
1.
Многообразная интерпретация какого-то факта есть по сути установление возможного многообразия связей. Из этого можно сделать предварительный и очень важный вывод: интерпретация факта есть выражение возможности установления какого-то комплекса его связей с другими фактами.
Установление нового комплекса связей позволяет определить по новому сущность данного факта. Другое дело, что данный комплекс связей остается только в сфере возможности, но моделируемой сознанием и не осуществимо по каким-либо причинам в актуальном знании и в реальности.
Так, любая научная идея есть возможная интерпретации поведения факта в новой ситуации. Это означает, что ученый поставил факт в совершенно или частично иную систему фактов и тем самым построил модель возможного комплекса связей, которые и обусловили новый искомый факт. Но по техническим или каким-либо иным причинам реализация такого факта оказалась невозможной.
|
Интерпретация факта есть выражение возможности установления его связей с другими фактами.
|
Абстрактной интерпретации не бывает, она всегда предопределена каким-то общим фактом. Сколько бы человек ни строил интерпретаций и какими бы изощренными и необычными они ни были, они в обязательном порядке действуют в известной парадигме знаний как наиболее общем факте. Таким образом, интерпретация всегда ограничена актуальным знанием при сохранении ее неограниченности потенциально. Но именно интерпретация позволяет понять возможности факта и оперировать им как актуальным знанием.
Отсюда вытекает еще один важный вывод. Интерпретация, выступая самостоятельным фактом, на который человек опирается в своих действиях, тем не менее является специфической формой выражения общего факта. Ее специфика выражается в том, что данный факт есть только возможно истинный, и до тех пор, пока не подтвердится практикой, он таковым и остается. А это означает, что существование его как реального факта всегда остается под сомнением.
|
Интерпретация в обязательном порядке действуют в известной парадигме знаний как наиболее общем факте.
|
Огромная религиозная литература есть только интерпретация факта жизни Христа. Но это не вольная или свободная интерпретация. Она в обязательном порядке выражает общую парадигму, в данном случае идею спасения человека. Все вариации этой идеи как ее интерпретация есть только ее самовыражение и воплощение в других объективных фактах.
|
Вся религиозная литература есть интерпретация факта жизни Христа.
|
Факт распятия Христа только потому и приобрел столь широкое звучание, что в нем воплотилась богатая нравственная идея, включенная во множество других актуальных связей объективного мира, в котором существует человек. Но и понимание идеи спасения как факта и посредством факта распятия Христа позволяет с достаточной полнотой определить идею спасения как нравственный императив.
В истории религии и церкви не прекращаются попытки установить потенциальное многообразие связей посредством определения сущности факта спасения как краеугольного камня всей религиозной догматики во всяком случае православной церкви. И вряд ли можно утверждать, что данный процесс завершен. Когда эта идея окажется исчерпанной, т.е. понятой, религия, а соответственно и церковь, перестанут существовать.
Огромная пирамида знания, состоящая из сложной системы интерпретации факта распятия Христа и существования бога и сама выступающая фактом знания исходного факта, становится воплощением постоянной потребности человека и человечества в этом факте и в его интерпретации.
Посредством данной идеи человек решает какую-то свою задачу, знание которой и определяется знанием факта. В этом плане вопрос о том, зачем нужны религия и церковь и реальность факта распятия, становится бессмысленным, поскольку ответа на него нет, и не может быть, да он никому и не нужен.
|
Понимание идеи спасения как факта посредством факта распятия Христа позволяет с достаточной полнотой определить идею спасения как нравственный императив.
|
Вопрос бессмыслен не только потому, что религия является областью чувств и веры. В равной степени религия оказывается полем и рационального знания, воспринимаемого как чувственная интерпретация. Вопрос этот не имеет смысла только потому, что сам человек и человечество выступают одним из фактов в пирамиде фактов религиозной интерпретации. Не человек и человечество породили пирамиду интерпретации факта распятия, а именно данный факт определил сущность человечества. Факт распятия и спасения становится фактом в системе человек.
Вопрос о существования факта распятия Христа и существования Бога не имеет смысла еще и потому, что не позволяет, не допускает интерпретацию самого себя как факта существования, выступает как бы изначальным и тем самым конечным фактом и замыкается на самое себя. Факт, что Бог существует (или не существует) в рамках той или иной парадигмы (верующих и неверующих), сам по себе не интерпретируем и в этом смысле абсолютен и истинен.
Открытый факт позволяет наращивать необходимый объем знания. Церковь, выступая фактом жизни общества, становится открытым фактом, активно включается в разнообразные связи и взаимодействует с множеством субъектов как фактов общества.
|
Человек и человечество выступают одним из фактов в пирамиде фактов религиозной интерпретации факта бытия бога.
|
Поиски ответа на вопрос зачем нужна церковь оказываются на деле поисками определения интерпретируемых фактов, т.е. поисками сущности многообразных связей взаимодействующей церкви. Ответ на поставленный вопрос означает понимание того, каким образом церковь и религия оказываются взаимоувязанными в общей системе взаимодействующих субъектов и соответственно какую роль в обществе они играют. Но парадокс заключается в том, что как только это удается определить, мы получаем не ответ на вопрос, а новый факт, который в свою очередь требует специальной интерпретации. И так до бесконечности.
Таким образом, понять религию, церковь и пр. означает в первую очередь понять самого себя, а в факте распятия Христа определить свое предназначение. Человек пытается понять Бога посредством человека, сделав его ответственным за Бога. Человек стремиться понять самого себя посредством Бога, сделав его ответственным за человека. «И у Бога есть свой ад: это его любовь к людям»8. Почему это так необходимо человеку ¾ совершенно иная плоскость знания и бытия..
|
Поиски ответа на вопрос зачем нужна церковь оказываются на деле поисками определения интерпретируемых фактов, т.е. поисками сущности многообразных связей взаимодействующей церкви.
|
Человеку присуща интерпретация как стремление к пониманию. Оно стало его сущностью по отношению к самому себе. Человеку присуще отношение, которое становится частью понимания. И сколько бы человек ни рвался из собственных оков, сбросив их, он преображается в нечеловека. Он ограничен самим собой и становится тем, чем он есть только в силу того и потому, что добровольно надел на себя эти оковы.
Понимание ¾ его бич и мания величия, его рок и судьба, его счастье и трагедия, любовь к самому себе и к Богу как к себе подобному и другому человеку. Для него в этом смысле нет никакой разницы. Становясь фактом собственной жизни и собственной идеи, человек превращается в идею понимания, в ее раба и в ее часть.
Понимание превращается в смысл его существования, а понимание этого оборачивается для него трагедией. Он становится тем, от чего так энергично убегал и к чему так страстно стремился. Человек предполагает, что в понимании заключается смысл его существования, хотя на самом деле оно только средство для существования. Человек предполагает, что понимание ¾ это высший смысл, предначертанный судьбой, а на самом деле это только форма выражения судьбы и природы.
Человек, став человеком, потерял счастье неведения и небытия, но стал он им вопреки самому себе и не по собственному желанию. Человек обращается к Богу как к сверхчеловеку, чтобы понять себя, и ищет ответ у того, кто сам ищет ответ у человека: каким образом бог стал Богом. И Бог, и человек ищут ответ друг у друга как вечные странники, связанные более чем крепкими узами любви и необходимости.
|
Понять Бога означает понять самого себя, а в факте распятия Христа определить свое предназначение.
Человеку присуща интерпретация как стремление к пониманию.
|
2
|
|
Через интерпретацию факта устанавливаются его некоторые возможные связи с другими фактами. Ученый строит такую систему интерпретируемых частных фактов, которая позволяет ему гипотетически предположить о природе и сущности интерпретируемого основного факта. Основываясь на известном знании как на прошлом опыте, ученый мысленно включает знание, существующее в форме фактов, в новую систему фактов и тем самым строит гипотетический мир фактов.
Гипотетический мир фактов не что иное, как мир интерпретированных фактов. Он ничем не отличается по своей природе от любого другого интерпретируемого мира фактов за малым исключением: мир интерпретированных фактов есть возможно истинный мир с точки зрения его способности решить ту задачу, которую поставил ученый и для чего он и построил этот мир и провел интерпретацию. Решение задачи превращает возможно истинный факт в реальный и т.д.
|
|
Едва ли не вся познавательная и мыслительная деятельность человека сводится к поиску истинной интерпретации. Даже зафиксировав ту или иную интерпретацию как истинную, т.е. отражающую содержание интерпретируемого факта, человек не до конца уверен в том, так ли это на самом деле. Термин «интерпретация» свидетельствует о том, что человек предполагает, что его понимание сущности факта возможно истинное. Каким же образом факт из интерпретированного становится истинным?
|
Едва ли не вся познавательная деятельность человека заключается в поисках истинной интерпретации.
|
Дело в том, что интерпретация это, как мы уже говорили, не только как результат, но и процесс. Чаще всего ее толкуют как результат, поэтому и возникло понятие «интерпретируемый факт». По сути дела любой факт, как мы уже говорили, содержит в себе ограниченное множество фактов. Построение гипотетического множества фактов по существу есть процесс установления необходимых связей, которые и составляют сущность того основного факта, который является результатом данного процесса, интерпретируемый факт. Процесс может быть весьма длительным, и в результате получаем гипотетический факт, кардинально отличный от интерпретируемого факта. Но если процесс интерпретации как методология образования нового факта, является истинным, то результат всегда будет возможно истинным.
Например, когда историки говорят о том, что уход Андрея Боголюбского из Киева вглубь континента в Ростово-Суздальское княжество был обусловлен стремлением избежать пограничных войн и столкновений с киевской вольницей, которая к тому времени стала уже неуправляемой и мешала процессу образования единого русского государства, то это только возможное знание, хотя само по себе и является фактом.
В данном случае мы даже не говорим о том, что образование нового факта и его сущность определены некоторой совокупностью фактов, как правило, опускаемых историками при анализе того или иного факта истории. Так, уход Андрея Боголюбского из Киева был обусловлен рядом субъективных и объективных факторов. Историки выделяют только доминирующие факторы или даже один основной фактор. Но в любом случае каковы бы факторы или их совокупность ни были, они с необходимостью носят возможно истинный характер.
|
Если процесс интерпретации как методология образования нового факта является истинным, то результат всегда будет возможно истинным.
|
Уход Андрея Боголюбского из Киева является установленным фактом. Серия других фактов, также определенных как истинные, позволила выявить истинность данного факта достаточно однозначно. Однако причины ухода из Киева для историков не столь однозначны, поскольку не зафиксированы однозначно исходные факты. Поэтому любое предположение по этому поводу является гипотетическим, хотя по всем своим атрибутом и является фактом.
Исход Андрея Боголюбского из Киева можно интерпретировать с различных точек зрения: государственной, национальной, социальной, политической, психологической, личностной и т.д. И каждая такая интерпретация может быть вполне возможной и истинной. Но если окажется, что политическая интерпретация противоречит социальной, в рамках некоторой общей парадигмы, то это будет означать, что или обе, или одна из них неверные.
Так, Лев Гумилев, и не только он, предполагает, что татаро-монгольское нашествие не оказало большого влияния на исторические судьбы Руси и русского народа. Карамзин уверяет, что нашествие оставило на долгие годы глубокий след в истории России и русского народа. Тщательный анализ истории Руси, ее культуры, политики, государственного устройства, русского языка, проведенный отечественными историками, с большой убедительностью свидетельствует о том, что татаро-монгольское нашествие оставило ощутимый след в судьбах народа. Отсюда можно сделать предположение, что интерпретация Л. Гумилева не совсем верная.
Но такое можно утверждать только в том случае, если мы знаем о задаче, которую решал данный историк. Другими словами, интерпретация Л. Гумилева может быть вполне истинной, но только в рамках решаемой им задачи.
Недавно один современный историк, проанализировав историю образования России и русского общества, пришел к заключению, что собственно русских как нации и народа не существует, их и не было. Имеется только разновидность казаков, являющаяся стратой татаро-монгольского или какого-то иного сообщества. Для доказательства подбирается серия весьма убедительных исторических фактов. И все это для того, чтобы решить специальную задачу истоками современного Российского общества являются некоторые народности современного Закавказья.
Другой историк не менее убедительно доказывал, что татаро-монгольского нашествия вовсе не было, а была междоусобная гражданская война между русскими князьями и т.д.
В рамках решения конкретной задачи такая интерпретация привлекаемых фактов вполне возможна и полностью истинна. Для решения другой задачи, например для доказательства самобытности русского общества, данная интерпретация может восприниматься как ложная.
|
Серия фактов, также определенных как истинные, позволяет выявить истинность интерпретированного факта достаточно убедительно.
|
Сейчас не будем спорить о том, какая интерпретация абсолютно истинна. Это не наша задача. Но с научной точки зрения такая постановка вопроса неприемлема. Любая, даже самая маленькая нация, народность хочет видеть себя великой, хотя бы в своей истории, и никто не вправе ей в этом отказать. Другое дело, какую цель, какую задачу решает данная нация, специально интерпретируя факты истории другой нации. Эта цель может войти в противоречие с целями и задачами другой маленькой или большой нации. Тогда уже интерпретация своей и чужой истории приобретает не отвлеченно научный характер, а политический и трагично практический. Интерпретация факта порождает нередко лавину интерпретаций интерпретации фактов. Лавинообразная интерпретация факта ¾ это система логических умозаключений, которые воспринимаются как истинные.
Но здесь кроется роковая опасность. Цепочка логических умозаключений имеет особое свойство: чем больше она разворачивается и чем дальше уходит от истинного начального факта как истинной посылки, тем в большей степени (в геометрической прогрессии) нарастает ошибка и переходит в неверное знание. И в конце получается абсурдная интерпретация.
Сегодня можно наблюдать абсурд в стремлении бывших республик Союза доказать свою независимость и самобытность, выстраивая цепочку умозаключений из специально подобранных фактов.
|
Процесс интерпретации факта представляет собой систему логических умозаключений, которые воспринимаются как истинные.
|
Что такое первичный факт?
1
Если исследователь нового строит гипотетическую систему связи фактов, то историк или следователь стараются воспроизвести существующую систему интерпретированных фактов. Речь в данном случае идет о понимании и восстановлении сущности так называемого первичного факта. Иными словами, необходимо восстановить причинно-следственную связь явлений, которые породили существующий факт (систему фактов), с тем, чтобы определить сущность факта, его содержание и место в системе прошлых и настоящих фактов.
Ученый, заглядывая в будущее, выстраивает гипотетическую систему взаимосвязанных фактов. Историк или следователь, как, впрочем, и каждый из нас, при необходимости пытаются воспроизвести уже существовавшую цепочку взаимопревращений основного факта, чтобы понять его сущность и определить его место в данной системе взаимосвязи фактов. В первом случае это прорыв в будущее, построение новой системы фактов и определение своей роли в ней при решении новой, нетиповой задачи. Во втором случае человек пытается понять существовавшую систему фактов, с которой он столкнулся. Он действует в типовом поле знаний, но для него почему-либо неизвестном.
Однако, при этом, процесс интерпретации природы исходного факта и окружающей его системы фактов остается неизменным. Он один и тот же, меняется только вектор направленности. Суть процесса сводится к формально-логическому механизму построения рассуждения, т.е. к определенной логике взаимодействия фактов, которая воспроизводится в мышлении, и к его проверке на практике. Порядок построения силлогизма хорошо описан в логической литературе.
|
Если исследователь нового строит гипотетическую систему связи фактов, то историк или следователь стараются воспроизвести существующую систему интерпретированных фактов.
|
Проверка истинности вывода осуществляется в процессе взаимодействия человека как субъекта с фактом как объектом, которое протекает в форме вопросов и ответов, и постоянной корректировке истинности посылок. Другими словами, если логический вывод оказался неправильным, то цепь логических рассуждений повторяется с какого-то исходного момента, который представляет собой однозначно истинную посылку или исходный факт. Цепочка рассуждений (и соответственно вывод) оказывается неверной по одной простой причине, что она не соответствует реальному движению субъекта.
|
Проверка истинности вывода осуществляется в процессе взаимодействия человека с фактом, которое протекает в форме вопросов и ответов и постоянной корректировке истинности посылок.
|
Поэтому первичный факт есть условное понятие. Когда ученый-историк пытается понять «откуда есть пошла земля русская», то это означает ¾ необходимо понять законы причинно-следственных зависимостей, или характер и сущность связи фактов, которые породили один интересующий нас факт из серии других фактов. Объективно первичный факт не существует, поскольку все бытие есть сеть фактов. Но первичным, т.е. важным для нас, факт становится только потому и тогда, когда он определяет наши действия, наше поведение.
Например, преступление и его расследование есть один из таких важных фактов, который оказывает в определенных ситуациях весьма сильное локальное влияние и на наше окружение и на наше поведение.
|
Первичный факт ¾ это условное понятие.
|
2
|
|
Когда следователь ставит целью раскрыть факт совершения преступления, он тем самым пытается воссоздать, воспроизвести факты совершенного действия. Добивается он этого путем анализа интерпретаций факта, так называемыми очевидцами. Происходит серия забавных превращений факта, которые весьма интересно определяют сущность интерпретаций.
Во-первых, интерпретация никогда не бывает и не может быть адекватной по природе образования факта, если воспринимать интерпретацию как факт. Все очевидцы, причем самые непосредственные, никогда адекватно не описывают факт совершения преступления. Не случайно среди следователей распространена шутка: врет как очевидец.
Во-вторых, некоторые свидетели специально искажают факт. Это тоже интерпретация, которая решает свою задачу, нередко весьма отличную от задачи, решаемой следователем, но она имеет право на существование наравне с другими фактами.
В-третьих, следовать также проводит интерпретацию причем как первичного факта (так называемая версия или версии), так и интерпретации данного факта очевидцами, т. е. он проводит интерпретацию интерпретации.
Исходя из сказанного, складывается впечатление, что никому и никогда не удается со стопроцентной гарантией узнать, что же из себя представляет первоначальный факт, поскольку он растворяется во множестве других фактов как его интерпретации. Это так и не так.
Следователь все-таки заканчивает дело, докапывается до сути, и истина торжествует, если судить по детективным фильмам и книгам. При этом он опирается на неопровержимые улики, выступающие фактом. Когда преступнику предъявляют отпечатки пальцев на кинжале, несколько свидетелей подтверждают, что видели его на месте преступления, да к тому же он сам сознался, то этого, как правило, достаточно, чтобы дело передать в суд, а обвинительная сторона потребовала самого сурового приговора.
|
Первичным факт становится только потому и тогда, когда он определяет наше поведение.
|
Но выступает адвокат и говорит, что отпечатки пальцев, которые имеются на орудии преступления, не связаны с убийством. Эти два факта оказываются не связанными между собой причинно-следственной нитью, а являются случайным совпадением, пересечением двух совершенно различных линий фактов. В жизни это происходит довольно часто, на что мы, как правило, не обращаем внимания, но в случае расследования преступления такое совпадение может быть роковым для обвиняемого.
|
Первоначальный факт это опосредованная цепочка взаимосвязи множества других фактов.
|
Показания свидетелей, как доказывает адвокат, также не бесспорны. Если очевидец говорит, что он был на месте преступления, то необходимо понять, что же он на самом деле видел. А это не всегда просто.
Что вы видели? спрашивает адвокат очевидца.
Я видел, говорит очевидец, как преступник убегал.
А почему вы решили, что убегал преступник, а не какой-нибудь другой человек?
Потому что он бежал с места преступления.
А что вы делали до того, как увидели, что преступник убегает?
Я пытался раскурить сигарету, спички постоянно тухли на ветру.
И в какой момент вы увидели преступника?
Подняв голову, я нечаянно увидел убегающего человека и подумал, что это, наверное, преступник.
Почему вы так подумали?
Не знаю, возможно, потому, что там было совершено преступление.
А как вы об этом узнали?
Мне об этом потом сказали.
То есть, когда вам сказали, что на этом месте было совершенно преступление, вы подумали, что человек, который убегал с этого места, является преступником?
Я подумал, что вас может интересовать, что я видел. Возможно это поможет следствию.
Вы можете каким-либо образом описать того человека, который убегал с места происшествия, как он был одет, какого роста и пр.?
В общем-то я его не разглядел как следует, был занят сигаретой, но думаю, что он выглядел как и все, ничего особенного.
Большое вам спасибо за сообщение, возможно, оно поможет следствию.
Такое сообщение, возможно, и в самом деле поможет следствию, но нас интересует другое. В данном случае очевидец видел только то, что кто-то откуда-то и куда-то бежал. Все остальное является его домыслом, т.е. непроверенным фактом, например то, что убегал с места преступления преступник. Другой очевидец также с большой уверенностью может утверждать, что он видел, как тот же самый убегающий человек за минуту до этого находился на месте преступления. Но и эти сведения не могут быть определенным фактом.
Очевидцы осознанно или нет, в данном случае это не столь важно, подменили факты: они интерпретировали не факт убийства, а то, что обвиняемый убегал с предполагаемого места преступления. А это совершенно различные вещи. В своем сознании очевидцы соединили причинно-следственной связью факты, которые на самом деле в такой связи не находятся. Но что же тогда на самом деле видел свидетель?
|
Два факта причинно могут быть не связаны между собой, а являться случайным пересечением в данной точке двух различных событий.
|
Интересно, какую же задачу выполняет следователь при раскрытии преступления? В его расположении факт преступления в серии интерпретаций очевидцев и аналитиков. Он должен найти человека, который совершил преступление, и доказать факт преступления. Но на практике нередко это оказываются совершенно разные вещи.
Хотя преступления совершают люди, но нередко случается, когда преступление осуществляется как бы помимо и даже вопреки воли, желания и даже понимания невольных участников. Преступление совершилось как бы само собой, при этом все участники действовали строго по закону.
Наличие преступника тоже не всегда свидетельствует о факте преступления. Факт преступления должен быть выведен из серии взаимодействующих фактов, согласно строгой логике рассуждения и совершения действия. Если имеющиеся в распоряжении следователя факты, как говорятся, не стыкуются, т.е. не удается построить стройную систему взаимосвязи фактов, то преступления нет, сколько бы следователь или прокурор ни уверяли в обратном судью и всех заинтересованных субъектов.
Преступление как факт может быть производным ряда случайных действий, и в этом случае оно существует как бы независимо от субъектов преступления, хотя, безусловно, они его участники.
|
Преступление может быть производным ряда случайных действий и существовать как бы независимо от субъектов преступления, хотя, безусловно, они его участники.
|
Факт преступления может быть организован человеком или группой людей, специально поставивших такую задачу. Это означает, что люди специальным образом подобрали факты и организовали их взаимодействие, что в результате получилось то, что они хотели.
Порядок решения данной задачи в этом случае тот же самый, что и в любом другом случае, например при строительстве дома или женитьбе. Важно то, что человек в первом случае выступает элементом системы превращения фактов (спонтанное преступление), во втором (задуманное преступление)¾ как бы организатором ситуации.
Однако существуют различные системы раскрытия преступления или решения задачи. Человек может плыть по течению фактов, каждый раз оказываясь второстепенным фактом в какой-то, нередко ему неведомой системе взаимодействия и превращения фактов. Следователю вычислить участника преступления относительно легко, поскольку он является элементом общей системы преступления. Логика развития событий с неминуемостью приведет к интересующему участнику как ее части.
В случае, когда преступление организовано, для вычисления преступника необходимо выйти в другую, более общую систему, которая никакого отношения к данному преступлению не имеет, во всяком случае непосредственно.
|
Факт преступления должен быть выведен из серии взаимодействующих фактов, согласно логике рассуждения и совершения действий.
В одном случае человек выступает элементом системы превращения фактов, (спонтанное преступление), а в другом (задуманное преступление) ¾ как бы организатором ситуации.
|
Интерпретация очевидцами факта преступления и есть другая система фактов, которая и позволяет выйти на организатора преступления. Ликвидация некоторой общей системы фактов или смежных систем (очевидцев) позволяет надежно разрушить видимую логику преступления или, точнее, не позволяет восстановить логику преступления, логику взаимосвязи необходимых фактов и их превращения.
Водитель такси, ставший невольным участником преступления, «нечаянно» гибнет в автомобильной катастрофе, и с его гибелью пропадает звено в логической цепочке развития событий. Ее, конечно, можно восстановить. На логику преступления можно выйти через другую, более общую систему преступления, поскольку любая система фактов с необходимостью включена во множество (конечно, ограниченное) других систем фактов. Правда, найти более общую систему нередко удается с большим трудом, но это уже другая проблема, главное, что такая принципиальная возможность имеется.
Точно также мы поступаем и в жизни при решении своих задач, и трудностей здесь не меньше, чем у следователя при раскрытии преступления. Например, вы решили подзаработать на картошке и для реализации своего намерения построили систему специальных действий: поехали в деревню, купили картошку, привезли ее на рынок в город, однако прибыли не получи. Если не хотите прогореть во второй раз, то надо тщательно проанализировать логику развития объективных событий и найти ключевое звено.
Удачливый предприниматель потому и удачлив, что умеет воспроизвести необходимую систему фактов, определить природу интересующего его факта. Нередко для построения такой системы создаются большие научные институты, но и им не всегда удается решить задачу картошки. Далеко не каждый человек способен в принципе определить природу фактов. Людей, не способных определить природу фактов, называют не дееспособными, т.е. они способны решать только самые элементарные задачи, а другие задачи за них решают другие люди.
Факт должен быть определен, потому он и называется фактом, выступая доказанным, проверенным, положительным знанием, которым можно оперировать для решения специальных задач. Потому и добиваются следователь, ученый или удачливый бизнесмен определения фактов, чтобы на них можно было опереться как на фундамент.
|
На логику преступления можно выйти через другую, более общую систему преступления, поскольку любая система фактов с необходимостью включена во множество (конечно, ограниченное) других систем фактов.
Интерпретация всегда осуществляется в некоторой общей парадигме относительно данного факта.
|
3
|
|
Интерпретация всегда осуществляется в обязательном порядке в некоторой общей парадигме относительно данного факта.
Хорошо известно влияние средств массовой информации и общественности на мнения прокурора и судей. Не меньшее влияние они оказывают и на присяжных. Но общественность и СМИ оказывают влияние и на свидетелей. Общая оценка событий как интерпретация данного факта общественностью становится точкой зрения или отправной точкой и свидетелей. Другое дело, каким образом, под влиянием каких фактов сложилось общественное мнение. Но к делу о преступлении это уже не имеет никакого отношения. Общественное мнение оказывает на дело влияние и нередко весьма кардинальное. Устанавливается причинно-следственная связь, но с процессом вынесения приговора, а не с самим преступлением.
|
При интерпретации сам факт преступления никого не интересует, поскольку каждый решает собственные задачи, никакого отношения к преступлению не имеющие.
|
Все участники расследования постоянно употребляют слова «на самом деле». Его употребляют все, кто занимается интерпретацией факта. Однако в действительности этого самого «на самом деле» и нет.
Получается парадоксальная вещь, во всей системе интерпретации факта преступления самого факта преступления нет. Более того, он никого не интересует, поскольку каждый из участников обсуждения решает при этом собственные задачи, никакого отношения к преступлению не имеющие. Это касается и судьи, призванного объективно разобраться в сущности вопроса, заслушать все стороны и принять решение, ориентируюсь только на закон и факты. Но это очередной миф заинтересованных субъектов, в данном случае системы правосудия.
|
|
И дело не в корысти вовлеченных в процесс людей, а в том, что интерпретация факта ¾ это всегда другой факт, никакого отношения не имеющий к условному первоначальному факту. Правовые законы ¾ только точка отсчета для взаимодействующих субъектов и опять же только и исключительно при решении их собственных задач.
|
Законы являются только точкой отсчета для взаимодействующих субъектов.
|
Никто не спорит, что законы надо исполнять и пресекать их нарушение. Это одно из условий нормального существования общества. Но закон это только точка опоры фундамента общества, что будет построено на нем задача уже самих людей.
|
|
Самое важное ¾ это необходимость факта вынесения приговора как акта действия, позволяющего совершать какие-то другие действия. Основная и обязательная задача судьи заключается в вынесении приговора (добавляется справедливого, но это только «присказка»). Приговор может быть и не справедливым. Но это уже совершенно иная область взаимодействия заинтересованных субъектов. Главное, что решение принято, и открыт путь для дальнейшего превращения фактов.
|
Преступление в принципе не может быть доказано, поскольку всегда выступает частью бесконечной интерпретации.
|
4
|
|
Как мы уже говорили, обращение к первоначальному факту означает потребность человека самоопределиться в той системе отношений или взаимосвязи фактов, в котором он случайно или специально оказался. То, что мы называем первоначальным фактом, есть система взаимосвязи фактов, которая терминологически определяется как факт. Термином «преступная ситуация» (по следователю) на самом деле обозначена система взаимосвязи фактов, в которой оказался человек. Но обозначив и поняв ситуацию, человек прежде всего решает свою задачу, как правило никакого отношения к первоначальному факту не имеющую.
Не будем касаться возможности доказательства вины. Это тема особого разговора. Единственное, что необходимо сказать, так это то, что суд и вся следственная система никогда не доказывает вины обвиняемого, поскольку это просто невозможно, но всегда наказывает обвиняемого, поскольку это необходимо.
|
Законы являются только точкой отсчета для взаимодействующих субъектов.
|
Наказание ¾ это всегда действие, а доказательство ¾ это игра в факты, совершаемая по строгим логическим законам. Они не имеют никакого отношения друг к другу, во всяком случае не связаны казуальными отношениями.
В данном случае нас интересует процесс обращения или возвращения к так называемому первичному факту, поскольку мы это делаем постоянно. Возникает вопрос: почему мы постоянно к нему обращаемся, каким образом мы это делаем и в конечном счете, зачем это нам нужно при решении какой-то своей задачи?
Каким же образом человеку (например, следователю) удается восстановить логику событий? И почему его интерпретация фактов становится все-таки объективной, если она позволяет решать его задачи, или по другому извлечь уроки из прошлого и начать правильно действовать в будущем? Восстановить логику событий оказывается возможно только потому, что истина не является абсолютной, а логика развития событий не абстрактной.
|
Наказание ¾ это действие, а доказательство – понятийная игра, совершаемая по строгим логическим законам.
|
Первичный факт как и любой факт это своего рода фокус, в котором концентрируется и из которого «истекает» вся понятийная информация. При этом «втекает» одна понятийная информация, а «вытекает» уже совершенно иная. Понять логику событий означает найти такой факт, который как фокус, мог бы вобрать в себя всю исходную и выдать необходимую информацию. Это совсем не значит, что исходный, или первичный, факт существует объективно, вне времени и интересов человека. Именно последнее и определяет природу того или иного факта как первичного.
Определяя тот или иной факт как первичный, человек тем самым обозначает условную исходную точку в процессе реализации своих интересов и решения своих задач.
Заключение
Процесс интерпретации факта связан в первую очередь с особенностями мышления человека, познания им мира и построения его отношений с миром. Гибкая система интерпретаций позволяет приспособиться к постоянно изменяющейся внешней среде и решать те или иные свои задачи. Интерпретация ¾ это всегда возможно-истинное знание, которое берет начало в прошлом знании как факте.
Но принципиальное знание имеет понимание важности того момента, когда интерпретация становится доказанным фактом, переходит из состояния возможно истинного в истинный факт. Это тот самый момент, который позволяет гибко реагировать на изменяющуюся среду, что имеет важное значение при построении отношений с ней. Этот момент важен тем, что позволяет всегда вернуться назад и начать все сначала в отличие от свершившегося истинного факта, который такой возможности уже не предоставляет.
|
Первичный факт как и любой факт ¾ это своего рода фокус, в котором концентрируется и из которого «истекает» вся понятийная информация.
Момент перехода принципиально важен, потому что сохраняет возможность вернуться назад и все начать сначала, если интерпретация не позволяет решить поставленные задачи.
|
И последнее, понятие «интерпретация» только одно из выражений общего двухступенчатого, или двухэтапного, процесса познания: от концептуально-гипотетического к концептуально-истинному знанию9
|
|
|
