§ 4. Проблема носителя языка
Мозг – материальный субстрат языка и мышления, но является ли он их источником? По данному вопросу существует два мнения. Материализм предполагает, что мозг порождает сознание и его знаковую форму язык. В другом понимании, чаще всего обусловленном религиозным мировоззрением, мозг не является причиной языка и сознания. Он всего лишь инструмент, которым пользуется душа, пока находится в теле. Материалистическая точка зрения представлена в любом учебнике, поэтому остановимся подробнее на ее альтернативе.
Ребенок еще не говорит, а мышление у него функционирует. Это видно по реакциям уже в первые дни и даже часы жизни младенца. По данным Э.А. Александрян, уже в первом полугодии ребенок гораздо оживленнее реагирует на слово, чем на бессмысленное звукосочетание1. Реакция на смысл, который еще недоступен сознанию, показывает, что младенец знает о его существовании. Обнаружены отчетливые реакции на речь у ребенка с первых часов жизни2. Это говорит о том, что в жизни человека нет чисто биологической стадии. С первых минут поведение младенца включает собственно человеческие реакции, сформированные социумом и генетически транслируемые.
Двухгодовалый ребенок, почти не путаясь, избирает разные языки при разговоре с мамой и няней, говорящей на неродном для него языке3. Оба языка, на которых с ним разговаривают взрослые, известны ребенку лишь в ничтожнейшей своей части. Остальное пространство языков лежит еще за пределами сознания ребенка. Тем не менее, он не смешивает языковые коды. Младенцы опознают даже фонемы неродных языков: «Ребенок автоматически отбирает их, игнорируя такие звуки, как хлопки, шаги, чихания, рычание, чирикание»4.
Замечательно верно понял принцип овладения языком В. Гумбольдт: «Усвоение языка детьми – это не ознакомление со словами, не простая закладка их в памяти и не подражательное лепечущее повторение их, а рост языковой способности с годами и упражнением. Услышанное не просто сообщается нам: оно настраивает душу на более легкое понимание еще ни разу не слышанного; оно проливает свет на давно услышанное, но с первого раза полупонятое или вовсе не понятое и лишь теперь – благодаря своей однородности с только что воспринятым – проясняющееся для окрепшей меж тем душевной силы; оно стимулирует стремление и способность всё быстрее впитывать памятью всё большую часть услышанного, всё меньшей его части позволяя пролетать пустым звуком. Успехи здесь растут поэтому не как при заучивании вокабул – в арифметической прогрессии, возрастающей только за счет усиленного упражнения памяти, – но с постоянно увеличивающейся скоростью, потому что рост способности и накопление материала подкрепляют друг друга и взаимно раздвигают свои границы. Что у детей происходит не механическое выучивание языка, а развертывание языковой способности, доказывается еще и тем, что коль скоро для развития главнейших способностей человека отведен определенный период жизни, то все дети при разных обстоятельствах начинают говорить и понимать внутри примерно одинаковых возрастных пределов с очень небольшими колебаниями»1.
В гумбольдтианской концепции знание младенца объясняется наличием духа и души. Современная наука подвела под интуиции В. Гумбольдта экспериментальную базу. Профессор психологии В.П. Зинченко пишет: «Не давая определения души, зафиксируем, что душа и дух есть реальность. Они не менее объективны, чем так называемое объективное, например материя (в философском смысле)»2. Психологи признают, что без упраздненных материалистической наукой понятий души и духа феномены психической деятельности вообще и речевой в частности не объяснимы. Дело в том, что нейрофизиология экспериментально обнаружила в человеке некое интеллектуальное начало, бесконечно превосходящее по мощности головной мозг и опережающее чувственные анализаторы, поставляющие в него информацию.
Пропускная способность мозга 50 б/с (бит в секунду), компьютера – 105 б/с, однако люди думают быстрее. Чтобы управлять телом, мозг должен совершать 1011 элементарных операций в секунду. Он производит приблизительно десять. От командного центра (мозга) к исполнительным органам исходят импульсы. Перед импульсом возбуждения со скоростью в 8-9 раз большей (640-720 м/с) несется неизвестный «вестник», предупреждающий управляемые органы о скором поступлении приказа и необходимости подготовки к его исполнению1. Загадок еще много, но предварительный вывод однозначен. Мозг использует таинственной природы мощности, в сравнении с которыми он, самая сложная и совершенная система во Вселенной, выглядит медленным и неэффективным.
Современные ученые, расставшиеся с материалистическим мировоззрением, невидимым фактором человеческой личности называют дух: «Наука, исследующая разум и оставляющая за рамками изучения дух, не имеет шансов разобраться и в разуме. Максимум на что она способна, это прийти к искусственному или, что то же самое – к «инвалидному» интеллекту, поскольку она игнорирует действительную природу разума. Ибо разум есть реализация духа»2.
Приведем один из парадоксов психической деятельности. Доказано существование предпороговых раздражителей. Они не отражаются в ощущениях, но вызывают электрические ответы головного мозга3. Иными словами, в мозг попадает информация, которую не успевают зафиксировать органы чувств. Академик Грузинской ССР Д.Н. Узнадзе установил, что узнавание в процессе восприятия возможно лишь после объединения ощущений на основе какого-нибудь значения: «… Чувственные качества и качества формы раздражителя-объекта даны в своем окончательном виде не до акта узнавания, а только лишь после него. Предполагаемый предмет строится не основе чувственных признаков, а, напротив, только на основе этого последнего происходит окончательная консолидация чувственных признаков»4. Не органы чувств передают информацию интеллекту. Наоборот, он сам сообщает анализаторам признаки предмета. В результате в сознании появляется именно предмет, а не хаотичные чувственные впечатления.
Духу самому по себе не требуется сложного комплекса из мозга, нервной системы и чувственных анализаторов. Но заключенный в материальную оболочку, дух может использовать лишь средства, предоставленные ему телом. Он прочитывает информацию о предмете, на который направлено внимание человека, и передает ее интеллекту. На основе полученной информации ум конструирует в сознании данный предмет, и лишь в последнюю очередь об этом «узнают» чувства.
Опережающую активность духа хорошо иллюстрирует остроумный опыт. Прочитайте интернетовский текст: «По рзелульаттам илссеовадний одонго анлигйсокго унвиертисета, не иеемт занчнеия, в кокам пряокде рсапожолены бкувы в солве. Галвоне, чотбы перавя и пслоедняя бквуы блыи на мсете. Осатьлыне бкувы мгоут селдовтаь в плоонм бсепордяке, все-рвано ткест чтаится без побрелм. Пичрионй эгото ялвятеся то, что мы не чиатем кдаужю бкуву по отдльенотси, а все солво цликеом». Слово действительно сначала «схватывается» целиком, а потом разлагается на элементы в привычном порядке и направлении – от первой буквы к последней.
В идеалистическом представлении В. Гумбольдта язык – это непрерывная деятельность (energeia) духа: «Язык представляет собой постоянно возобновляющуюся работу духа…»1. Такая трактовка помогает объяснить «лингвистическое чудо» овладения языком. Душа ребенка не уступает по интеллекту взрослому. Просто у младенца еще нет технического приспособления для реализации своего интеллектуального и языкового потенциала. Становление мышления и языка связано с развитием коры больших полушарий. Неокортекс («новая кора») едва намечен у млекопитающих. У человека он покрывает полушария мозга слоем в 2-4 мм и отвечает за высшие нервные функции – сенсорное восприятие, мышление и речь.
С появлением неокортекса душа получает всё более совершенный инструмент для контакта с действительностью. Четырехмесячные дети воспринимают изменение световой волны, хотя еще не знают четырех основных цветовых категорий, обозначенных в русском языке словами красный, зеленый, синий и желтый. Дух и сенсорная система вынуждены ждать появления структур мозга, которые позволят ребенку выразить уже известное ему из опыта в символах языка.
Младенец не учит язык, а настраивает разумную силу души на окружающий языковой материал. Усовершенствование мозга позволяет ребенку без усилий усвоить массу информации, потому что, судя по разнице между необходимой по теории и реальной скоростью мозговых процессов, интеллектуальные ресурсы духа колоссальны. Посредством духа родной язык естественно врастает в душу и закрепляется за определенными участками мозга. Система языка, встроенная в мышление во младенческом возрасте, будет безотказно служить всю жизнь. Осваивать новую систему придется уже с трудом. Очень немногим людям удается выучить второй язык на уровне, сопоставимом со знанием родного. Ясно, что не дух и душа исчерпали свои возможности. Просто обнаружились ограничения их телесного биокомпьютера – мозга.
Вопросы и задания для самоконтроля:
1. Чем отличаются сознание и мышление?
2. Что такое «трудная» и «легкие» проблемы сознания?
3. В чем состоит парадокс возникновения сознания?
4. Какие точки зрения высказывались учеными на взаимоотношения языка и мышления?
5. Кто такие менталисты и вербалисты?
6. Какие виды мышления выделяет современная психология?
7. Приведите примеры самоорганизации языка?
8. В чем состоит парадоксальность работы головного мозга и психики?
9. Передайте суть гумбольдтовской точки зрения на усвоение языка младенцем. Как идеализм согласуется с данными психологии и нейрофизиологии?
Лекция № 5.
Язык и речь. Синхрония и диахрония языка.
§ 1. Язык и речь
§ 2. Синхрония и диахрония языка
§ 1. Язык и речь
Долгое время язык и речь не разграничивались. Языкознание началось с изучения письменных текстов, в которых язык и речь слиты воедино. Поэтому лингвисты довольно долго не могли осознать двойственный характер предмета своего изучения. В учебниках по языкознанию иногда указывается, что первым разграничил язык и речь В. Гумбольдт: «Так, В. фон Гумбольдт впервые наиболее ясно выделил в речевой деятельности язык как готовый ее продукт (Ergon) и язык как деятельность (Energeia)»1. Здесь нужно внести некоторое уточнение.
Прочитаем В. Гумбольдта сами: «По своей действительной сущности язык есть нечто постоянное и вместе с тем в каждый данный момент преходящее. Даже его фиксация посредством письма представляет собой далеко не совершенное мумиеобразное состояние, которое предполагает воссоздание его в живой речи. Язык есть не продукт деятельности (Ergon), а деятельность (Energeia)»2. Как видно из цитаты, Гумбольдт вовсе не выделяет Ergon. По В. Гумбольдту, язык как раз не Ergon, хотя и «нечто постоянное». Это нечто постоянное не выработанный в процесс речи знаковый продукт, а постоянно развивающаяся система. В лекции № 4 «Язык и мышление» уже указывалось, что в концепции Гумбольдта язык представляет собой непрестанную деятельность духа. Гумбольдт не признал бы отождествления Ergonа с языком, а Energeiи с речью.
Выдающийся лингвист И.А. Бодуэн де Куртенэ (1845-1929) считал язык научной фикцией. По его мнению, реально существует лишь речь, а язык – не имеющий собственного бытия конструкт, результат теоретических обобщений ученых («Язык и языки»). Сейчас принято говорить о реальности языка индивидуума – идиолекта.
Голоса противников дихотомического1 членения речевой деятельности на язык и речь раздаются до сих пор. Язык определяется как социальный феномен. Он одновременно принадлежит всем и никому в отдельности. Некоторым ученым материалистам это дает основания отрицать его реальность, т.к. для материалистического сознания реальность языка в определенной интерпретации означает философский идеализм. Согласно их точке зрения, реальностью обладает только речь конкретных людей, а язык лишь созданный учеными идеальный объект. Не признают необходимости различения языка и речи американские дескриптивисты. По мнению Г.В. Колшанского, признавать реальное существование системы языка – значит признавать бытие отдельной сущности языка. При такой интерпретации с уходом своего последнего носителя, язык остается как чистая идея, некий платоновский эйдос.
Современная лингвистика отказалась от методологической установки Ф. де Соссюра, разводившего язык и речь по двум наукам: «Итак, изучение речевой деятельности распадается на две части; одна из них, основная, имеет своим предметом язык, то есть нечто социальное по существу и независимое от индивида; это наука чисто психическая; другая, второстепенная, имеет предметом индивидуальную сторону речевой деятельности, то есть речь, включая фонацию; она психофизична. <�…> Можно в крайнем случае сохранить название лингвистики за обеими этими дисциплинами и говорить о лингвистике речи. Но ее нельзя смешивать с лингвистикой в собственном смысле, с той лингвистикой, единственным объектом которой является язык»2. Хотя разногласия по данному вопросу сохраняются, большинство лингвистов видит в языке и речи две реальности, которые необходимо изучать в их единстве.
Чем же различаются язык и речь? Речь воспринимается непосредственно. Всегда можно указать, где она «находится» и из чего состоит. Речь начинается в легких говорящего и заканчивается в ушах слушающего, т.е. она «находится» в воздушном пространстве между коммуникантами. Речь – это поток звуков, образующих законченную единицу общения (предложение). Обычно речь состоит из совокупности связанных по смыслу предложений (текста). Письменная речь складывается из букв, расположенных на определенном материальном носителе. А вот где находится язык и что он собой представляет?
Попробуем ответить на бытующий в среде лингвистов полушутливый вопрос: существует ли юкагирский язык, когда все 500 юкагиров спят? Правильный ответ таков: язык существует, речь – нет (при условии, что никто из юкагиров не имеет привычки разговаривать во сне)1. Теперь становится немного понятнее. Язык не «находится» в пространстве. Он хранится в сознании народа. Что же он собой представляет? Ясно, что не сенсорно воспринимаемые звуки, слова и предложения. Языковые единицы непосредственно не даны. Они абстрактны. Бытие абстрактных вещей выводится по их конкретным проявлениям. Никто не видел дружбу, но все видели друзей. Никто не видел и не слышал единиц языка. Их существование обнаруживается в речи.
Различие между языком и речью можно представить целым рядом метафор. Язык растворен в речи, как чертеж в построенном по нему доме. Язык – схема, речь – ее заполнение конкретным материалом. Язык –инструкция по сборке конструктора, речь – процесс сборки и получившийся в результате предмет. Язык – рецепт, речь – продукт. Здесь необходимо сделать оговорку. При выборе аналогий надо быть осмотрительным. Например, сравнение языка с ручкой, а речи с текстом на одном популярном лингвистическом портале явно неудачно2. Язык не кристаллизован в виде предмета. Он встроен в психику и постоянно изменяется вместе с сознанием говорящих на нем людей. Язык лучше уподобить движению невидимых элементарных частиц, конфигурация которых создает все видимые формы материальной действительности.
Можно продолжить эту аналогию. Из элементарных частиц (язык) состоит материальный мир (речь). Все элементарные частицы имеют свои хранящиеся в вакууме виртуальные прообразы. Тогда предпосылкой самого языка следует признать некий информационный банк идей, из которого человек получил разум и знаковую систему для его реализации. Когда-то греческий философ Платон (427-347) создал учение о мире идей, лишь временной тенью которого мир материальный. Сегодня, похоже, эйдетический мир (эйдос, греч. ειδος ‘идея’) обнаружила квантовая физика: «“Платоновские” небеса действительно есть, и они действительно населены «эйдосами» здешних вещей, а здешние вещи действительно представляют собой отбрасываемые «эйдосами» тени! Современная наука назвала эти эйдосы пси-функциями…»1. Математик и философ В.Н. Тростников трактует пси-функцию2, задающую координаты и импульс элементарной частицы, как ее идеальный прообраз.
Язык – система знаковых единиц, правил их образования, изменения, сочетания в отвлечении от конкретных мыслей, эмоций и желаний людей. Даже если человек спит (находится в обмороке или коме) язык у него сохраняется.
Речь – временнáя и пространственная последовательность знаковых единиц языка, организованных по его правилам в коммуникативную единицу и связанную с конкретными мыслительными, эмоциональными и волевыми актами людей. Способ реализации системы языка в конкретных коммуникативных ситуациях определяют потребности человека, его пол, возраст, уровень образования, мировоззрение. В широком смысле речью называется и мышление, осуществляемое с помощью языка. Иногда для такого использования языка применяется термин внутренняя речь. Это не проговаривание «про себя», а неграмматичный эскиз будущего высказывания, понятный только самому человеку.
Система языка непосредственно не дана. Она моделируется (описывается, реконструируется) по данным речи. Модель – это не точная копия самого объекта. Модель описывает одни его стороны, и не отражает другие. В кодовой модели языка он представлен как способ фиксации информации. Уровень здесь понимается как точка зрения на речевое сообщение. Иначе говоря, уровень – это то, на какие единицы оно членится (фонемы, слоги, морфемы, слова, буквы и т.п.).
Язык – это код, а речь – закодированное сообщение. Одно и то же сообщение можно закодировать различными кодами. На пасхальной службе на разных языках читается Евангелие от Иоанна, первый стих которого любят цитировать лингвисты в доказательство важности своей науки: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» – лат. «In principio erat Verbum, et Verbum erat apud Deum, et Deus erat Verbum» – укр. «У починї було Слово, й Слово було в Бога, й Бог було Слово» – нем. «Im Anfang war das Wort, und das Wort war bei Gott, und das Wort war Gott». Сравнивая переводы, видим, что один и тот же элемент экстралингвистической действительности (реалия) и мысли (понятие) кодируется в языках разными словами. Язык мысли (linquva mentalis) человеку непонятен. Язык перекодирует мысль в знакомую сознанию знаковую форму, а речь реализует полученный код на практике.
Различия языка и речи можно представить в виде дихотомических оппозиций:
1. язык идеален – речь материальна (внутренняя речь вторична, производна от внешней речи). Язык – факт неслышимого и невидимого сознания, речь – его материализованная форма. Данное противопоставление на другом философском языке описывается оппозициями № 2 и № 3.
2. язык – форма (схема) / речь – содержание. Языковая схема: nomen1 (имя в «первом» падеже – номинативе) – verbum finitum (личная форма спрягаемого глагола) – nomen4 (имя в «четвертом» падеже – аккузативе). Ее речевое воплощение: Студенты пишут диктант; Маша любит шоколад и т.п.
3. язык – сущность / речь – феномен (явление). Сущность – это не воспринимаемая органами чувств абстракция, выводимая из наблюдения конкретных фактов. По свойствам феномена делается заключение о его сущности. Сущность открывается в ее проявлениях. Например, молодой человек дарит девушке цветы: цветы – феномен, сущность поступка – симпатия (любовь). Воспринимается речь, и в соответствии с ней происходят некоторые изменения в мире – в сознании человека и / или его действиях. Речь – информационный феномен, язык – его концептуальная (понятийная) структура.
4. язык социален – речь индивидуальна. Язык принадлежит всему языковому коллективу в равной мере, но отдельные личности используют его ресурсы неодинаково.
5. язык объективен / субъективна. Данная оппозиция в других терминах описывает предыдущую. Речь – это субъективная реализация объективно существующей системы языка.
6. язык системен / речь асистемна. Слово асистемность слишком сильное для обозначения свойств речи и может вызвать неверную ассоциацию ее хаотичности. Степень речевой организованности все-таки очень высока и требует более сдержанного термина. Системности языка лучше противопоставить не асистемность, а транссистемность речи. Этот термин подразумевает, что в речи происходит трансформация системы языка, обусловленная экстралингвистическими факторами (ситуация общения, особенности личности коммуникантов). Причем все ситуативные отступления от языковых правил (неполные предложения, контекстуальные синонимы, окказионализмы и т.п.) запрограммированы в системе. В транссистемности речи реализуется потенциально вариативная и гибкая система языка. Изменчивость языковой системы делает язык уникальным средством накопления и преобразования информации. Благодаря способности языкового знака к варьированию язык зафиксировать в конечном наборе своих единиц бесконечный опыт.
В языке есть всё, что употребляется в речи. К нему неприменимы эпитеты богатый, выразительный, логичный и т.п. Это свойства индивидуального использования языка, т.е. речи. Подобными характеристиками язык может описываться только в сравнении с другими языками.
Граница между языком и речью очень эфемерна и проходит через предложение. Языковая схема реализуется в конкретном предложении в соответствии с коммуникативной задачей автора высказывания.
|
