Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы




Скачать 2.18 Mb.
Название Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы
страница 1/12
Дата публикации 16.09.2014
Размер 2.18 Mb.
Тип Документы
literature-edu.ru > Лекции > Документы
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12
Первая лекция
3 июня 1912 г.
Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы поставили перед собой тему, которая принадлежит к числу наиболее значительных, наиболее достойных рассмотрения и теософской жизни, в теософском мировоззрении, в теософском образе мыслей. Мы избрали, так сказать, самый значительный объект, какой только, по общему признанию, возможен для человеческого познания,— а именно, самого человека. И можно сказать, что для теософского рассмотрения именно сам человек должен представлять собой наиболее достойный внимания предмет исследования. И в теософском мировоззрении необходимо снова почувствовать нечто от того, что соприкоснувшийся с древней теософией греческий дух вкладывал некогда в само слово «антропос» (человек). «Взирающий на вершины» — так можно было бы перевести на современный язык это слово, если бы мы хотели перевести его правильно. «Взирающий на вершины» есть в то же время определение человека, которое находит своё выражение в греческом слове «антропос», то есть ищущий в высотах жизни своё происхождение» и «только в высотах жизни находящий своё истинное начало». Это - есть человек, по ощущению греческого мира. И, чтобы познать человека, как такого рода существо, для этого мы и имеем, собственно говоря, теософию.

Она есть то мировоззрение, которое от частностей чувственого бытия, от частностей внешней жизни хочет подняться к тем вершинам духовных переживаний, которые, по истине, могут нам показать, откуда человек приходит и куда, собственно, человек направляется. Таким образом, вполне понятно, что как для всякого рассмотрения мира вообще, так для теософии в особенности, человек eсmь, наиболее достойный внимания объект исследования.

В этом цикле лекций мы будем рассматривать человека духовно с трёх точек зрения, с каких до сих пор рассматривали всегда в каждом более глубоком мировоззрении. И хотя во внешней жизни не все три точки зрения имели одинаковое значение, но мы будем рассматривать человека в ряде лекций с точки зрения оккультизма, с точки зрения теософии и с точки зрения философии.

Сегодня нам нужно прежде всего условиться относительно того, что понимаем мы под этими тремя точками зрения. Когда мы говорим об оккультизме, то мы говорим о том, что в настоящее время весьма мало известно в более широких кругах современного мира; и, нужно сказать, что для внешней жизни, для жизни каждого дня оккультизм, собственно, В его изначальном облике был в течение всего развития человечества до сих пор чем-то, некоторым образом, закрытым. Ибо оккультизм исходит из того, что для познания своего истинного существа, - для того, чтобы пережить существ, — человек не может остановиться на обычном способе созерцания, — на способе созерцания, свойственном обычному сознанию, но должен перейти к другого рода созерцанию, к другого рода познанию.

Обращаясь к сравнению, мы живём в каком-нибудь месте, то мы видим отдельные переживания, которые испытываются людьми; и каждый, кто живёт в таком месте, — если оно достаточно велико, — знает, в сущности, только частности, — только то, что вообще может быть пережито в этом месте, что может быть увидено в этом месте. Даже внешне, если кто-нибудь хочет иметь общий вид местности, должен найти себе хотя бы некоторую возвышенность, чтобы с неё обозреть в общей картине то, чего он не может увидеть внизу с отдельной точки зрения. Если он хочет найти связь и иметь общую картину интеллектуальной, моральной и прочей жизни этой местности, то он должен духовно перенестись на более высокую точку зрения, чем та, которую могут ему дать обычные переживания повседневности.

То же самое должен сделать человек, если он хочет выйти за пределы опытов, переживаний обычного сознания. В сущности, они дают всегда только часть того, что составляет всю совокупность, всю связь жизни в целом. Но для человеческого познания это означает ничто иное, как то, что это человеческое познание должно подняться над самим собой, должно найти себе местопребывание, которое лежит выше обычного сознания, выше обычного познания. Само собой разумеется, что вследствие этого для такой, лежащей, так сказать, вне обычной жизни точки зрения, стираются подробности в их особенно интенсивных красках, в их особой нюансировке. Когда мы поднимаемся на какую-нибудь возвышенность, чтобы обозреть местность, то мы также видим только общую картину и отказываемся тогда от отдельных нюансов, которые даёт нам отдельное переживание. От различных подробностей, от различных индивидуальных особенностей заставляет нас отказаться эта точка наблюдения, выходящая за пределы обычного созв;ания. Но зато она даёт именно для познания человеческого существа, для познания всей природы человека то, что здесь необходимо,— то, что одинаково во всех людях, то, что составляет, собственно, основу человеческой природы и что человек ощущает кик самое важное для своей жизни.

Эта точка зрения может быть достигнута только благодаря тому, что человеческая душа пройдёт через известное развитие, что она достигнет того, что обычно можно назвать «ясновидческим познанием». Сообщении об этом ясновидческом познании вы найдёте в соответстующей литературе. Вы найдёте там указания, что должны пред принять отдельные души, чтобы прийти к этому ясновидческому познанию. Вы найдёте, что там говорится о том, что для желающего достигнуть этого ясновидческого познания обычные средства познания — созерцание при помощи чувств, размышление при помощи обыкновенного рассудка и суждения — являются недостаточными, и нам будет указано, что эти силы должны быть преодолены и что зместо них необходимо развить совсем новые, лежащие в зачатке в душе средства познания.

Из этой литературы вы, без сомнения, также узнаете, что можно различать три ступени при подъёме к этому ясновидческому или оккультному познанию. Первая ступень есть ступень имагинативного познания, вторая – ступень инспиративного и третья — ступень интуитивного познания. Если бы мы хотели в общественной форме охарактеризовать то, что постигается путём этого самопознания, к которому приходят посредством имагинации, инспирации и интуиции, то мы должны были бы сказать: Благодаря этому человек получает возможность созерцать вещи, которые ускользают от обычного сознания. Достаточно только указать на противоположность междy бодрствованием и сном, и мы можем в общедоступной форме наглядно пояснить, что достигается человеком благодаря оккультному познанию, благодаря ясновидческому созерцанию. Во время бодрствования человек видит чувственный мир как своё окружение и судит о нём при помощи своего рассудка и других своих познавательных сил. Для обычного сознания наступает угасание сознания, когда человек переходит в состояние сна. Но человек не перестаёт существовать, когда он засыпает, и он также не возникает заново, когда пробуждается. Человек живёт также и в течение того времени, которое протекает между засыпанием и пробуждением. Но только человек не имеет достаточной внутренней силы, достаточной крепости и энергии душевной силы, чтобы воспринимать в состоянии сна то, что имеется тогда в его окружении. Можно сказать: познавательные силы человека таковы, что должны быть обострены действием физических органов, — органов чувств и нервной системы, — для того, чтобы в обычном сознании он что-нибудь видел в своём окружении.

Ночью, когда человек находится вне своих органов чувств и всей нервной системы, тогда имеющиеся в душе первоначальные силы слишком слабы для того, чтобы воспрянуть и воспринимать и созерцать окружающее. Перевести то, что ночью является слишком слабым для восприятия своего окружения, привести это в такое состояние, чтобы при известных условиях — не всегда — оно могло в состоянии обычного сна воспринимать то, что нас во сне окружает, — достигнуть этого можно при помощи средств, которые даются в целях обучения в оккультном познании. Так что человек может воспринять тогда дальнейший, новый, можно было бы сказать, — если бы это слово не было бы, в известном смысле, всё же неподходящим, — внешний, по сравнению с прежним, мир.

Следовательно, в основном, это есть изменение души, которое означает укрепление, увеличение энергии внутренних душевных сил. Когда произойдёт это изменение, это укрепление, то человек знает, из чего, собственно, состоит то, что при засыпании выходит из физического тела и при пробуждении снова входит в физическое тело. И он знает тогда: в том, что во время сна выходит из тела, содержится внутреннее ядро его существа, которое с рождением вступает в физическое тело и, когда человек проходит через врата смерти, снова выступает ив физического тела. И тогда человек также знает, как: он живёт в духовно-душевном мире в период между смертью и новым рождением. Короче говоря, человек учится познавать духовно и учится также познавать свое oкружение, которое здесь духовно и которое ускользает от обычного сознания. Но в этом духовном мире лежат истинные первопричины бытия, причины также всего физического, чувственного бытия, так что, благодаря оккультному способу познания, человек достигает способности созерцать первопричины бытия. Но он достигает этой способности только после того, как сначала претворит себя в другого рода познающее существо, чем то, каким он является в обычном сознании.

Следовательно, оккультизм может быть доступным для человека только, если он начнёт действительно применять к себе те приёмы, которые предлагаются ему в оккультном познании. Дело обстоит так,- на это указывается также в литературе и об этом говорилось уже в этих лекциях,— дело обстоит так, что до сих пор в развитии человечества далеко не каждый мог воспитывать себя таким образом, чтобы взирать непосредственно в духовный мир, то есть указанным образом проникать к первопричинам бытия. Средства, дающие возможность проникнуть к первопричинам бытия, давались всегда в более тесных кругах, где строго следили за тем, чтобы человек имел сперва подготовительное воспитание, которое делало его зрелым для принесения к своей душе методом оккультного познания, прежде чем ему будут предложены высшие способы оккультного познания.

Легко понять, почему это так должно быть Ибо высшее оккультное познание ведёт к основам бытия, вводит в те миры, из которых, некоторым образом, создан наш мир, так что вместе с этими оккультными познаниями человек достигает также известных способностей, которых обычно он не имеет. Проникая к первопричинам бытия, человек получает возможность совершать вещи, которых он не может выполнить средствами обычного познания. И есть один такой факт, который делает это вполне ясным. Мы ещё будем обсуждать этот факт более подробно. Сегодня же мы только отметим его, чтобы показать, почему не каждому могли быть даны оккультные методы познания. Это есть тот именно факт, что во время земного развития человеку необходимо должен был быть привит эгоизм. Без эгоизма человек не мог бы выполнить своей земной задачи, ибо она заключается именно в том, чтобы от эгоизма развиться до любви и любовью облагородить эгоизм, преодолеть, одухотворить. В конце земного развития человек будет пронизан любовью. Но он может в свободе развиться до этой любви только благодаря тому, что сначала его существу был привит эгоизм. Но эгоизм действует в высшей степени опасно и вредно, именно, когда он предпринимает нечто, лежащее за пределами мира обычного сознания. Если эгоизм, которым проникнута, в сущности, вся человеческая история, порождает непрерывный ряд зол уже в обыкновенной, чувственной жизни, то всё же нужно сказать, что вред, причиняемый эгоизмом в обыкновенной жизни, совершенно ничтожен по сравнению с теми величайшими повреждениями, которые он производит, когда может полностью действовать с помощью средств оккультного познания.

Потому необходимой предпосылкой было всегда, чтобы те, кому давались средства оккультного познания, обладали столь строго подготовленным характером, чтобы, несмотря ни на какие, даже сильнейшие соблазны мира, никогда не пожелать действовать в духе эгоизма. Это есть первое, глубоко значительное требование при подготовке к оккультному познанию: чтобы характер тех людей. которые допускались к этим познаниям, не позволял им злоупотреблять этими оккультными познаниями в эгоистическом смысле. Этим, естественно, создавалось такое положение, что постепенно с ходом развития человечества только немногие могли быть избраны для принятия в те оккультные школы, которые в древние времена назывались мистериями или ещё как-либо иначе, и что таким образом, только этим немногим давались средства к тому, чтобы подняться к такому оккультному познанию. Оккультные познания, которых достигли тогда эти немногие, имели совершено определённые свойства, совершенно определённые особенности. То, что я хочу привести сейчас как особенность оккультного познания, это изменяется, в известном отношении, именно в наше время; но это было свойственно, в основном, всем в правильном смысле так называемым оккультным школам. В этих оккультных школах, где людям преподавались средства оккультного познания, было необходимо, среди многих вещей, которые требовали преодоления для того, чтобы преодолеть именно эгоизм,— было необходимо также следующее: не говорить обыкновенными словами в мистериях, в оккультных школах; не объясняться посредством обычных слов, как объясняются в жизни внешнего сознания.

Ибо известного рода, хотя и более тонкий, можно сказать высокий, эгоизм всё-таки проникает в человека благодаря тому, что он пользуется словами, мыслями и понятиями, которые употребляются во внешней жизни. Здссь вступают в силу все те же вещи, которые не позволяют человеку явиться человеком вообще, но заставляют его быть членом определённого народа,— со всеми эгоизма ми, которые свойственны ему именно потому, что он вполне правомерно для внешней жизни любит свой народ. Для внешнего сознания это вполне естественно, и так это должно быть, чтобы люди имели эти более тонкие высшие оттенки эгоизма; и в известном отношении, эти высшие эгоизмы суть даже нечто наиболее похвальное в жизни.

Но для высших, всеобщих человеческих познаний, которые надлежит искать за пределами жизни обычного сознания, мы не смеем приносить также и этих высших, утончённых эгоизмов. Поэтому подготовка в оккультных школах происходила так, что сначала создавался, так сказать, общечеловеческий язык. В этих школах применяли не язык обыкновенной жизни, но такой язык, который действует на людей иначе, чем всякий другой язык, на каком говорят в том или другом месте. Это был язык, который действовал не в словах и мыслях, как преподают в обычной науке, а в символах. Для тех, кто знает математику, совершенно ясно, что она имеет всеобщее значение благодаря тому, что были избраны символы, которые могут быть применяемы повсеместно. Благодаря тому, что были избраны эти символы,— что люди возвысились, так сказать, до создания такого языка, который говорит в символах,— они поднялись над тем, что примешивается к нашему суждению к нашему обыкновенному сознанию как эгоизм, как высшие оттенки эгоизма. Но благодаря этому в отношении того, что хотели изобразить и сказать, эти люди могли быть поняты так же лишь теми, кто сперва изучил этот всеобщий язык, эти символы. Этот язык состоял из символов, которые можно было нарисовать, которые выполнялись движениями рук в ритуалах, выражались сочетанием красок и т.д. И главное в этих школах было не то, что сообщалось в словах,— ибо это была лишь подготовка,— а то, что говорилось на языке символов, независимо от обыкновенных человеческих слов и независимо также от обыкновенных человеческих мыслей. Итак, первое в оккультных школах,— это было создание символического языка.

В древнейшие времена посвящённые участники мистерий считали строгой обязанностью не открывать во вне ничего из всеобщего языка мистерий, из всеобщих символов, ибо, узнав символы и будучи достаточно проницательным, человек мог неподготовленным подойти к способам оккультного познания. Создание символов было средством говорить на всеобщем человеческом языке. Сохранение символов в тайне было средством не допустить до незрелых людей то, что эти символы выражали.

Таким образом, уже благодаря самой необходимости говорить или пользоваться языком символов создавалась невозможность широкого распространения знания мистерий. Поэтому истинное мистериальное знание, подлинный оккультизм был всегда хранимым в оккультных школах, доступным путём оккультного обучения познанием человечества, и сообщение этого познания человечества ограничивалось выше охарактеризованными более тесными кругами.

Но есть, некоторым образом, ещё другая причина, почему повсеместно не могло быть сообщаемо то, что представляет собой оккультизм. Ибо если, с одной стороны, человеку необходимо сперва стать свободным от эгоизма, прежде чем он смеет проникнуть в тот мир, который ему должен открыться, то, с другой стороны, человек оказывается не в состоянии,— после того, как сила познания в нём изменяется, и он приходит благодаря самовоспитанию к тому, чтобы созерцать в этом, совсем иначе построенном мире,— не в состоянии уже пользоваться обыкновенными человеческими понятиями и человеческими идеями.

Создание символов имеет ещё и эту вторую задачу и цель: создать средства выражения для того, чего действительно нельзя выразить в обыкновенных человеческих словах и понятиях. Ибо оккультизм берёт человеческое существо там, где оно не связано с чувствами и мозгом, а находится вне чувств и мозга. Но все обыкновенные слова отчеканены такими, как они возникли из деятельности мозга и из внешнего созерцания; и как только человеку открывается оккультное познание, так он сразу же чувствует, что не может выразить его обыкновенными словами. Оккультные познания таковы, что они достигаются вне физического тела. Выговорить их средствами, полученными через физическое тело, является в начале оккультных познаний вообще ещё невозможным.

Однако, оккультное познание совсем не есть нечто, существующее лишь для того, чтобы быть знанием для некоторых любопытствующих людей, но он есть содержание того, что является в то же время самым необходимым, самым существенным для человечества. Оккультное познание есть переживание первооснов бытия, — первооснов человеческого бытия, прежде всего. Поэтому оккультное познание всегда должно было проникать в жизнь, должно было сообщаться жизни. Вследствие чего должны были быть изысканы способы делающие возможным внести оккультные познания в жизнь, делать понятной для людей их своеобразную природу.

Первый способ сделать оккультные познания понятными для человека, — есть и всегда было то, что мы называем теперь теософией. Переводя оккультные познания в теософию, мы отказываемся от существенной особенности оккультных познаний, — а именно от того, чтобы говорить только с помощью самых возвышенных средств. Мы переходим к тому, чтобы облечь эти оккультные познания в обыкновенные человеческие слова и человеческие понятия. Поэтому в качестве теософии оккультизм выступает таким образом, что при сообщении его какому-либо народу берутся представления и понятия этого народа, чтобы облечь в них общечеловеческие оккультные познания. Но благодаря этому оккультное познание специализируется, так как тогда оно становится сообщениями, облечёнными в слова только одной части человечества. И, таким образом, произошло то, что те, которые в оккультных школах пришли к обладанию оккультным знанием, специфицировали и дифференцировали его именно потому, что они должны были облечь ого в обособленный язык данного народа, ибо они должны были облечь в язык народов то, что в оккультном познании является общим достоянием человечества.

В мистериях, — при перенесении общего дли всего человечества достояния оккультизма в особые формы отдельного народного языка или отдельной народной души, — всегда сохранялась цель и намерение оставаться как можно более общечеловеческим.

Но, в то же время, нужно было сделать себя понятным, нужно было высказываться на языке, которым говорит народ, нужно было высказываться в понятиях, которые образовал этот народ. Поэтому отдельные теософы, которые выступали в человечестве, должны были считаться с необходимостью быть понятыми для той специальной цели и в той специальной области, о которой они говорили.

Совсем нелегко выразить на отдельном языке, в определённых формах понятий всеобщее оккультное достояние человечества. И всё же в значительной степени это происходило в различных областях земли и исторической жизни. И если оккультизм в собственном смысле есть то, к чему человек приходит, когда применяет к себе средства ясновидческого самовоспитания и, таким образом, поднимается до высшего созерцания, то теософия есть то, что выступает навстречу человеку в понятиях и идеях, которые он имел уже прежде и в которые только облечены оккультные познания.

Если только оккультные познания правильно облечены в обыкновенные понятия и идеи, то они будут понятны также и для того, кто имеет здоровую силу суждения и даёт себе труд понять эти вещи. Поэтому теософия является совершенно понятной при добром усилии для здорового человеческого ума. Не следует говорить: только тот может уразуметь оккультизм, кто сам придет к оккультному видению. Когда оккультные истины облечены в формы понятий,— как в теософии, — то они будут понятны для здорового человеческого ума.

Но существуют известные законы развития человечества, о которых мы будем ещё говорить, и которые с течением времени делают необходимым — можно было бы сказать — изменять, дифференцировать, в свою очередь, также и теософию. Между тем, как, возвращаясь в более ранние времена человеческого развития, мы находим у древнейших народов (не у тех упадочных народов, которые непонимающая себя самоё антропология называет «первобытными народами», а у тех древнейших народов, которые показывает нам теософия), — мы находим мистерии и тайные школы, передающие немногим отдельным лицам оккультные знания, и, наряду с этим, то, что возвещается всем как теософия, как облечённые в идеи народа оккультные познания, — в позднейшие времена это несколько изменяется. Тогда теософская форма, — бывшая в древности почти единственной, в которой человек мог подняться до первопричин,— переходит в религиозную форму, которая всюду считается с тем, что хотя теософия и может быть понята здоровым человеческим умом,— если он будет достаточно широк, — но что с постепенным развитием исторической жизни люди не всегда смогут занять эту всеобъемлющую точку зрения здорового человеческого ума. Так что следовало позаботиться о тех человеческих душах, которые в силу самой внешней жизни, не имели возможности взять точку зрения здорового человеческого ума на той высоте, как это было в древности и как это необходимо для того, чтобы сделать оккультные истины понятными. Было необходимо для тех душ, которые не могли уже достигнуть до всеобъемлющей точки зрения, создать для познания ими первопричин бытия род познания через веру.

Из своего рода познания через чувство, которое развивалось также в мистериях, вышла религиозная форма познания, которая со временем стала более популярной, более доступной, чем первоначальная теософская форма. Поэтому если мы вернёмся в прошлое развитие человечества, то найдём как древнейшую форму мира.............не религию собственно, как её понимают теперь Мели мы вернёмся в первую послеатлантическую эпоху, а древнейшую индийскую эпоху, то найдём, в сущности, оккультное тайноведение, распространённое так широко, что народ мог принимать участие в; этом познании и форме теософии. Для древнейшей индийской эпохи религии, н сущности, совпадает с теософией. Религия не инлнется там чем-то отдельным, обособленным от теософии. Поэтому если мы проследим развитие религии в прошлом, то найдём в её исходной точке теософию. Но с ходом развития человечества всё больше должна была выступать религиозная форма и являлась необходимость отказаться также от того, чтобы человек понимал своим здоровым человеческим умом то, что может предложить теософия. Тогда теософские истины были переведены в истины веры.

И когда от древнейших времён мы переходим к более поздним, то видим, что вместе с христианством происходит величайшее изменение,— изменение теософской формы в религиозную. Во внешних христианских исповеданиях, которые развивались в ряде столетии, очень мало заметна, прежде всего, теософия. Тогда древний характер теософии совсем отступает, и мы видим, что и развитии христианства рядом с верой появляется геология, а не теософия, которую теологи преследуют даже с известной ненавистью, во всяком случае — с антипатией и неприязнью. Таким образом, МЫ ВИДИМ, ЧТО с течением времени христианство развивает, наряду с популярной верой, именно теологию, а не теософию, и, наоборот, отвращается от всего теософского.

Третья форма, в которую облекалось затем стремление человека проникнуть к первопричинам бытия, есть философия. Между тем как оккультное познание достигается человеческим существом, — поскольку оно свободно от физического тела, — и между тем как теософия передаёт оккультные познания во внешних мыслях и во внешних словесных выражениях, философия стремится достигнуть до мировых основ теми средствами познания, которые хотя и являются наиболее тонкими и изощрёнными, но которые связаны всё же с орудием мозга. Философия, какой она выступает в собственно философский период развития человечества, не хочет — в противовес теософии — давать чего-либо, добытого, прежде всего, вне человеческого тела; но она хочет подойти к первопричинам бытия средствами обыкновенного познания, которые применяются в теле.

Так что находить философские истины человек стремится, хотя и тончайшими средствами, какие только имеются в теле, но всё же именно теми средствами познания, которые связаны с телом.

Поэтому философия имеет, в сущности, ту же цель, что и оккультизм и теософия: а именно, прийти к первопричинам бытия; но философия стремится с помощью мышления, — тех средств исследования, которые связаны с мозгом и с внешним восприятием, проникнуть к первопричинам бытия так далеко, как это вообще возможно для этих средств исследования.

Но благодаря тому, что философия действует с помощью утончённейших, изощрённейших средств познания,— хотя и таких средств познания, которые связаны с мозгом и с внешним чувственным восприятием, — она является опять-таки уделом только немногих людей. Только немногие пользуются этими тончайшими средствами познания. Мы слишком хорошо знаем, как философия есть то, что не может стать популярным, что большинством людей ощущается как нечто чрезмерно трудное, если не просто скучное.

Но мы должны именно принять во внимание, что философия действует связанными с чувствами средствами познания и избирает из этих средств наиболее тонкие, изощрённые. Благодаря тому, что в философии человек пользуется теми средствами, которые связаны с его личностью, философия без сомнения, есть нечто личное. Но, с другой стороны, благодаря тому, что, поднимаясь до утончённейших средств познания, человек имеет всё же случай до известной степени снять с себя личное, философия становится чем-то всеобщим.

Заметить всеобщее в философии может только тот, кто глубже войдёт в неё. Что она есть нечто личное, к сожалению, люди замечают слишком скоро. Между тем, как тот, кто глубже войдёт в область философии, находит основные причины, которые одинаковы у видимо столь различных мыслителей, как древние греческие философы Парменид и Гераклит; люди отмечают прежде всего разницу между последними и столь им враждебным собратом, как Шопенгауэр. Кто берёт философию с внешней лишь стороны, тот видит только то, что разбивает философию на различные точки зрения, и он не видит последовательности в развитии этих личных, человеческих точек зрения.

Так философия становится, в известном смысле, противоположностью оккультизма; ибо философию человек должен добывать своими личными средствами; до оккультизма же он достигает только тогда, когда освободится от личности. Поэтому тот, кто философски совершенно правильно ставит свою личность перед людьми, е таким трудом может быть понят другими. Но когда удаётся оккультизм облечь в общеупотребительные слова и идеи, то известное понимание находится почти по всей земле. Оккультизм именно устраняет всё личное. Он не есть философская система, которая исходит из личности, а, напротив, то, что исходит из вне-личного и поэтому становится общепонятным. Когда оккультизм делает усилие, чтобы стать теософией, то он имеет стремление — и, в известном смысл, может этого достигнуть — говорить к каждому человеческому сердцу, к каждой человеческой душе.

Из той характеристики, которую я дал вам как введение, как род подготовки, вы можете усмотреть, какие особенности во вне будут иметь оккультная, теософская и философская точка зрения.

Оккультная точка зрения в своих результатах всегда одна и та же для всего человечества. Поистине, не существует различных оккультных точек зрения. Различных оккультных точек зрения действительно не существует так же, как не существует различных математик. По какому-либо вопросу в оккультизме нужно только иметь истинные средства, чтобы достигнуть познания; тогда достигают того же самого познания, которого достигает всякой другой, кто имеет правильные средства. Поэтому не верно, что в оккультизме могут существовать разные точки зрения в высшем идеальном смысле, как не может быть разных точек зрения в математике.

Поэтому оккультизм, также и в отношении опыта, где бы он ни проявлялся, был всегда единым оккультизмом. И если в теософиях, которые выступали и которые представляли собой внешнее деяние оккультизма, оказывались различия, то это происходило именно потому, что для одного народа, для одной эпохи человечества надлежало избрать иное одеяние, чем для другого народа и для другой эпохи человечества. В этом одеянии и в образе мыслей состоят различие теософий на земле.

То, что может лежать в основе оккультизма, — это повсюду одно и то же. Благодаря тому. Что были различными, смотря по наряду и по эпохе. Оккультизм не знает таких различий, как религия; не знает такой дифференциации, при которой он мог бы быть побуждаем к сопротивлению, к вражде против другого. Этого, именно, нет в оккультизме, так как он есть то, что может быть достигнуто повсюду как единое достояние человечества. Поскольку теософия должна стараться, особенно в наше время, быть отвечающим современности отделением оккультизма, она должна иметь стремление воспринимать в себя как можно меньше тех различий, которые выступили в человечестве. Она должна стремиться, насколько это возможно, быть верным выражением оккультных содержаний и оккультных положений. Поэтому она должна по необходимости стремиться, именно, преодолеть отдельные мировоззрения и религиозную дифференциацию, в частности.

Всё больше и больше должны мы учиться тому, чтобы не иметь теософии с какой-нибудь определённой окраской. Ибо постепенно в развитии человечества произошло так, что, благодаря религиозным — я не хочу сказать — предрассудкам, а благодаря предвзятым ощущениям и мнениям, теософии получили свои особенные окраски и оттенки. Но в идеале теософия должна быть всегда выражением оккультизма. Поэтому не может быть буддийской, или индуистской, или зороастрианской, или христианской теософии. Конечно, для отдельных народностей должны быть приняты во внимание своеобразные представления и понятия, с которыми выходят навстречу оккультизму. Но в то же время, в идеале, - теософия должна быть чистым выражением оккультных истин. Поэтому, в известном смысле, отступлением от великих положений оккультистов всего мира был, например, факт появления в отдельных кругах Средней Европы теософии, которая назвала себя христианской. В действительности, христианской теософии не может быть так же, как и буддистской, или зороастрианской.

По отношению к религиям теософия должна стать на точку зрения объяснения религиозных истин, на точку зрения понимания их. Тогда оказывается, что религиозные истины как таковые суть особые формы, особые выражения той или другой стороны единого оккультизма и что постигнуть самый оккультизм можно только, если брать его независимо от всех этих различий.

Мы уже отметили, что вышесказанное следует рассматривать как идеал. И если понятно, что отдельные теософские одеяния оккультизма будут всегда принимать различные формы в мире, хотя все оккультисты едины в своих познаниях, то, с другой стороны, опять-таки именно в наше время должна быть создана возможность общего для всех высказывания об оккультизме. Это достигается только, когда есть действительно добрая воля к тому, чтобы снять те особые различия, которые проистекают из предвзятых мнений и ощущений. Но можно сказать, что в известном отношении, мы должны быть рады уже к тому, если достигнем свободных от расхождения суждений о самых элементарных вещах оккультного познания. Это будет возможно в более широком объёме, прежде всего, в отношении важнейших оккультных познаний о реинкарнации и карме. Поскольку теософия распространится и станет выражением оккультных познаний, она будет прежде всего стремиться распространить на земле великие истины о реинкарнации и карме. И тогда эти истины снимут укоренившиеся на земле религиозные предубеждения.

Дальнейшим идеалом было бы осуществление в человечестве того дела мира, которое установило бы единство и гармонию в отношении высших областей оккультного познания. Но это — трудно достижимый идеал. Достаточно вспомнить, как глубоко современный человек,— в своих понятиях, в своём воспитании,— погружён в религиозные предубеждения и предвзятые мнения, чтобы понять, как трудно дать в теософии что-нибудь не окрашенное религиозной предвзятостью, но являющееся, насколько это возможно, истинным км ряжением оккультизма.

В известных границах будет понятно, что буддист, пока он стоит на точке зрения буддистского исповедания, будет всегда отклонять точку зрения христианина. И если теософия примет буддистскую окраску, то, естественно также, что эта буддистская теософия будет относиться враждебно или без понимания к оккультизму. Столь же понятно, что в области, где господствуют христианские формы, будет, в свою очередь, трудно прий ти к объективному познанию, скажем, тех сторон оккультизма которые нашли своё выражение в буддизме. По п идеале надлежит понять как одно, так, так и другое, и установить полное гармонии и мира понимание по всей земле.

Буддист и христианин, если они станут теософами,— поймут друг друга, найдут точку зрения гармонического примирения. Перед теософом возникает как идеал образ единого оккультизма, освобождённого от религиозных предрассудков. Христианин, ставший теософом, поймёт буддиста, который говорит ему: “Невозможно, чтобы Бодисаттва, который есть человеческое существо, проходившее ряд воплощений и только в одном случае, в момент смерти Судходханы, ставшее Буддой,— невозможно, чтобы после того, как он стал Буддой, он мог бы вернуться в человеческое тело; ибо с достоинством Будды достигнута столь высокая ступень человеческого развития, что данный индивидуум не нуждается уже в возвращении в человеческое тело!”

Христианин скажет буддисту: «Хотя до сих пор христианство ничего не открывало мне о таких существах, как Бодисаттва, но, поднявшись до теософии, я учусь познавать, что не только ты, имеющий эту истину из своего познания, но что и я также должен признать эту истину». Теософ будет стоять перед буддистом, говоря: «Я знаю, что такое Бодисаттва; я знаю, что буддист говорит полную истину об известных существах, - истину, которая могла быть высказана именно там, где распространялся буддизм; я понимаю, когда буддист говорит: «Будда не возвращается в телесный организм». Христианин, ставший теософом, понимает буддиста, ставшего теософом. И, встречая буддиста, христианин может сказать ему: «Если проследить содержание христианского исповедания, если исследовать его, как оно исследовалось в оккультных школах в отношении лежащих в основе его оккультных фактов, то оказывается, что под существом, которое обозначали именем Христа (это имя могло быть неизвестно другому, то есть буддисту), разумели сущность, до Мистерии Голгофы никогда не бывшую на Земле, сущность, которая проходила иные пути, чем земные инкарнации, которая затем должна была однажды быть в физическом теле и, что главное,— в этом физическом теле прошла через смерть,— и именно совершенно определённым образом (распятие и воскресение); сущность, которая через эту смерть стала тем, чем она стала для известной части человечества и должна стать для всего человечества; сущность, которая не может опять появиться в физическом теле, ибо это противоречило бы всей природе Христа».

Когда буддист, ставший теософом, услышит это от христианина, то он скажет: «Так же, как ты понимаешь, что я никогда не могу допустить, что Будда, — после того, как он стал Буддой,— вернётся в физическом теле, как ты понимаешь меня благодаря признанию того, что было дано мне как истина, так и я признаю ту часть истины, которая была дарована тебе. И стремлюсь познать то, чего ты не можешь найти в своём исповедании, — а именно, что в начале христианства стоит не учитель, а деяние; ибо оккультист ставит в исходный пункт христианства не Иисуса из Назарета, а Христа», и он ставит в исходный пункт Мистерию Голгофы.

Буддизм отличается от христианства тем, что он имеет в своей исходной точке учителя; христианство — имеет деяние, искупительное деяние Голгофы через смерть на кресте. Не учение, а дело является предпосылкой христианского развития. Это понимает буддист, ком который стал теософом. И он принимает,— дабы установить гармонию в человечестве,— то, что даётся как оккультная основа христианства. Буддист нарушил бы гармонию, если бы захотел применить к христианству свои буддистские понятия. Как христианин, когда он становится теософом, обязан понять буддизм, исходя из буддизма, и не переиначивать понятий о Бодисаттве и Будде, а понимать их такими, как их содержит в себе буддизм, так обязанностью буддиста является принять христианские понятия такими, как они есть, ибо они образуют оккультные основы христианства. И как нельзя сближать то, что обозначается именем Христа, с тем, что по природе своей стоит ниже, — с наименованием Бодисаттвы, так же нельзя, оставаясь верными идеалу теософии, давать в ней что-либо иное, кроме отблеска единого оккультизма.

Перенесение на Христа особенностей Бодисаттвы означало бы препятствие для великой умиротворяющей миссии теософии. Но эта миссия будет достигнута, если теософия будет стремиться приблизить к человечеству единые первоосновы бытия в той научной форме, которая отвечает нашему времени. Если мы на Западе без предубеждения поймём буддизм, или браманизм, или зороастрианство, если христианство будет понято в надлежащей форме, тогда через некоторое время станет возможным познать основы христианства и найти последователей для познания таким образом идей христианства.

Люди не всегда поднимались до признания того факта, что в исходной точке христианства стоим деяние и что поэтому нельзя говорить о возвращении Христа в физическом теле. Поэтому в течение столетий постоянно всплывали воззрения, которые говорили о возвращении Христа. Они были всегда преодолеваемы и будут всегда преодолеваемы, ибо они противоречат великой единой жизненной миссии теософии, которая должна быть единым выражением оккультизма. Оккультизм всегда был единым и не зависит ни от какой буддистской и христианской окраски, и поэтому может объективно понять как мусульманство, так и зороастрианство, и буддизм; может также понять и христианство.

Это даёт нам понимание того факта, каким образом в предыдущем развитии человечества всеобщий оккультизм принял в теософии столь различные формы. Мы увидим, почему в наше время великий идеал должен заключаться не в том, чтобы одна религиозная форма одержала верх над другой, но чтобы различные религиозные формы поняли друг друга. Но предварительным условием для этого является взаимное действительное понимание,— понимание оккультных основ, которые являются одними и теми же во всех религиях.

Этим я попытался дать вам род введения, род подготовки к тем значительным исследованиям, в начале которых мы стоим.
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12

Добавить документ в свой блог или на сайт

Похожие:

Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы icon Конспект лекций «Логистика. Конспект лекций»
Конспект лекций соответствует требованиям Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования
Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы icon Конспект лекций по курсу "Информатика и использование компьютерных...
Конспект лекций предназначен для студентов филологического факультета и факультета гуманитарных и социальных наук рудн. Конспект...
Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы icon А. З. Свердлов Курс лекций по социальной работе и благотворительности Часть II
Курс лекций по социальной работе издается по решению Редакционно-издательского совета Санкт-Петербургского государственного университета...
Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы icon "Сексуальные оргии правителей древности", "Гомосексуальные отно
Отнюдь. Это темы лекций для пятикласс- ников, предлагаемые к изучению в школе авторами курса Основы сексоло
Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы icon Слова, которые я хотел бы высказать в связи с проведенным в сентябре...
Среди курсов (1)*, проведенных в Гётеануме между 4 и 23 сентября, был также курс для священников Общины христиан. Он был в самом...
Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы icon Юрия Норштейна "Снег на траве"
Мы начинаем публикацию фрагментов книги Юрия Норштейна "Снег на траве", составленной из лекций, прочитанных во время учебных занятий...
Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы icon Конспект лекций для студентов специальности 1-25 01 04 «Финансы и...
...
Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы icon Курс лекций для студентов специальности 080 402 «Информационные технологии проектирования»
Автоматизированное проектирование сложных объектов и систем: Курс лекций для студентов специальности 080402 «Информационные технологии...
Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы icon Руководство свободного плотника
Сравнивать не с чем. Это не просто глаза какой-то там «смерти», это наши собственные глаза: настоящие, подлинные, твои и мои. Если...
Мои милые теософские друзья! В предыдущих циклах лекций мы говорили уже с вами на различные темы теософского мировоззрения. А настоящим циклом лекций мы icon Владимир Александрович Миндолин
Мы попробуем сделать сейчас краткое введение в русский социум Х-ХI веков. Работая потом с текстами лекций, с хрестоматией, отвечая...
Литература


При копировании материала укажите ссылку © 2015
контакты
literature-edu.ru
Поиск на сайте

Главная страница  Литература  Доклады  Рефераты  Курсовая работа  Лекции