Modern Russia: a transitional society the transitional forms of family relationships




Скачать 353.09 Kb.
Название Modern Russia: a transitional society the transitional forms of family relationships
страница 1/3
Дата публикации 07.06.2014
Размер 353.09 Kb.
Тип Документы
literature-edu.ru > Культура > Документы
  1   2   3
Социология. Психология. Философия
© 2009 г. Gavrov Sergey1
Российский институт культурологии МК РФ

Russian Institute for Cultural MK RF
http://filosofia.ru/76529/

Gavrov@gmail.com


Modern Russia: a transitional society - the transitional forms of family relationships




Современная Россия: переходное общество – переходные формы семейных отношений




Abstract

This article discusses the process of liberation of man from the pressure of social and natural environment, the consequences of this process in respect of the family. We consider the transitional forms of family and relationships characteristic of contemporary Russia.
Аннотация

В статье рассматривается процесс освобождения человека от давления социального и природного окружения, последствия этого процесса в отношении института семьи. Рассматриваются переходные формы семьи и семейных отношений характерные для современной России.
Keywords

family, family relations, modernization, Russia, the post-Soviet period.
Ключевые слова

семья, семейные отношения, модернизация, Россия, постсоветский период
Семья представляет собой относительную,

но не абсолютную цель.

Абсолютная цель природы человека

заключается в том, чтобы стать личностью2.


Макросоциальные процессы, направленные на переход от традиционного общества к обществу современному (модерну), совокупность которых принято называть модернизацией, изменили сначала облик Европы, а затем и всего мира. Формирование модерна (современности) явилось следствием многих политических, экономических и интеллектуальных трансформаций, взаимно усиливающих и обуславливающих друг друга.

Нас более всего интересуют модернизационные изменения, происходящие в сфере семейных и брачных отношений. Естественно, что процессы макросоциальных изменений нельзя рассматривать без сравнения с тем, что было до модерна, с формами бытования семейных и брачных отношений в период премодерна, традиционного общества. Иными словами, нам важно понять, от чего, от каких институциональных форм семьи мы идем, и что произошло с ними в процессе модернизационных трансформаций.

Известный американский социолог и футуролог Э. Тоффлер характеризует современное общество как общество «второй волны», перехода от доминирования сельскохозяйственного производства к промышленной революции. Из всего многообразия процессов, составляющих общество модерна по Тофлеру, нам более всего интересен процесс изменения семьи, формирование современной нуклеарная семьи, состоящей из двух поколений (родители и дети)3.

Эта характеристика новой двухпоколенческой, состоящей только из родителей и детей нуклеарной семьи кажется на первый взгляд чуть ли не случайной, но она выражает в себе самый главный процесс и результат модернизации. Человек модерна все больше становиться личностью, все более эгоистической и все менее склонной жить в парадигме служения любым социальным общностям, будь то нация, соседская община, или даже семья. Это случилось не сразу, не единомоментно. Это результат длительного, многовекового процесса модернизации.

В рамках нашего учебного пособия мы и рассмотрим, как все это происходило, как эволюционировал институт семейных отношений.

Возникшие в процессе модернизации гражданское общество и государство формируют взаимно поддерживающие друг друга институциональные структуры. Процессы формирования воли и мнений в рамках гражданского общества лучше всего отвечают трем нормативным условиям: эгалитарной взаимности, добровольному самопричислению, свободе выхода и ассоциации4.

Сказанное в полной мере относится и к человеку в рамках современной семьи. Эгалитарная семья (семья, основанная на равенстве участников) сегодня стала нормативной в ареале христианской/постхристианской цивилизации, свобода выхода – развода и прекращения семейных обязательств – также получила максимальное распространение, так же, как свобода самопричисления – свобода выбора брачного партнера, вне зависимости от его (ее) принадлежности к определенной страте общества.

Мы знаем, что история Европы и Америки с конца Средних веков – это история все большего обособления индивида. Этот процесс начался в Италии в эпоху Возрождения и, по-видимому, достиг своей наивысшей точки только сейчас. Потребовалось больше четырехсот лет, чтобы разрушить средневековый мир и освободить людей от самых явных ограничений. Во многих отношениях индивид вырос, развился умственно и эмоционально; степень его участия в культурных достижениях приобрела невиданные прежде масштабы5.

Важно помнить, что общество модерна состоит из граждан, обладающих неотчуждаемыми правами: гражданскими, политическими, социальными, и универсализация этих прав стала результатом борьбы тех, кто был их лишен. А современник и коллега К.Г. Юнга, психолог и психотерапевт доктор Э. Нойманн утверждает, и мы вполне солидарны с его позицией, что анализ обнаруживает западную личность в постоянном движении как вперед, так и назад, но с устойчивым продвижением в направлении, определенном в самом начале: к освобождению человека от природы и сознания от бессознательного6.

Действительно, все более выделяясь из природного окружения, человек получает все большую степень свободы, его деятельность все меньше зависит от запрограммированности природных ритмов. Это великое освобождение человека, как и любой сложный макросоциальный процесс, несет в себе разное, то, что можно оценивать не только как достоинства, но и как естественно вытекающие из них недостатки.

В переплетении модернизационных процессов для нас особенно важны революция в солидарности и идентичности личности, поскольку большинство форм, в которых обычно проявляет себя солидарность, в том числе брак и семья, больше не получают адекватной поддержки в общественном мнении и опираются только на индивидуальное моральное чувство или желание признания7.

Еще раз подчеркнем самое важное. Сегодня человек в ареале христианской/постхристианской цивилизации во все большей степени становится личностью, неспособной жертвовать во имя любых социальных общностей, ставить общие (групповые) интересы выше частных. Чем выше уровень образования и материального комфорта, прежде всего среди женщин, тем ниже уровень рождаемости, эта корреляция абсолютна, проявляясь в разных регионах земли, в том числе и в странах третьего мира.

Одновременно диверсифицируются формы семейных отношений, в некоторых странах Европы и Северной Америки легализованы однополые браки, причем нетрадиционные семьи получают тот же объем юридических прав, что и традиционные, в том числе и право усыновления детей. Эти процессы ставят под сомнения ценностные основания, на которых длительное историческое время основывалась западная цивилизация.

Но несмотря на всю глубину и масштабность наблюдаемых социокультурных трансформаций, все больше меняющих человека и общество, гендерные роли, семейные отношения и содержательное наполнение семьи, она «остается местом наиболее глубоких и значимых человеческих связей, местом наиболее долгосрочных надежд и наиболее бескомпромиссных конфликтов»8.

Сегодня скорость исторической и социокультурной динамики перманентно возрастает, наиболее развитая часть мира переходит от индустриальной к постиндустриальной экономике и соответствующему новому положению вещей типу социальной организации. Эти процессы самым серьезным образом сказываются на семье и семейных отношениях. Потому и важность научного анализа и изучения в рамках специализированных учебных курсов эволюции институциональных форм семейной организации и отношений, современного состояния семьи в ареале христианской/постхристианской цивилизации, в том числе и в России, не вызывает сомнений.

Так, известный английский социолог-феноменолог Д. Уолш вполне справедливо полагает, что характеристики явлений, исследуемых демографией (возрастная структура, размер семьи, миграция, численность населения), представляются так, будто это строго объективные данные. Однако анализ показывает, что и для их объяснения необходима интерпретация связанных с ними социальных значений9. Таким образом, сегодня предмет изучения демографии включает в себя также изменение мнений, мотивов, установок, ценностных ориентаций, причем не только в инструментальном аспекте достижения цели или удовлетворения потребности.

Рассматривая столь сложную и всеобъемлющую тему, как исторически обусловленная трансформация институтов брака и семьи, мы не можем пройти и мимо огромного массива гендерных исследований. Мы знаем, что актуализированные в XIX в. процессы женской эмансипации дали мощный толчок как собственно самому женскому движению, так и многочисленным научным исследованиям, посвященным «женскому вопросу», даже паллиативное решение которого оказало самое серьезное влияние на трансформацию семьи и семейных отношений.

Предваряя более детальное изложение и анализ заявленной проблематики, отметим, что источником инноваций, динамики семейных отношений и форм организации семьи являются как внешние (экзогенные), так и внутренние (эндогенные) факторы. И наблюдаемый в период модернизации западных и незападных обществ перманентно ускоряющийся процесс цивилизационного, межкультурного, социального метаболизма вызывает все большую неопределенность, амбивалентность в состоянии социокультурных систем, открывая тем самым дорогу переменам, конкурирующей множественности инноваций. Семья как первичная социальная группа оказывается на острие этих макро- и микросоциальных трансформаций.

Итак, по ряду важнейших направлений, в том числе урбанизации, индустриализации, демографической революции переход от общества доиндустриального типа социальной организации к современному обществу во многом уже состоялся, другой вопрос, что удалось достигнуть определенных количественных показателей нового общества, тогда как их качественное наполнение во многом отличается от референтного для общества модерна. Российское общество по-прежнему представляет собой сложное переплетение элементов отсталости и развития, традиционализма и модернизации, динамики и застоя. Сосуществование этих противоречивых элементов создает амбивалентную социокультурную среду, в которой протекают социальные и политические процессы новейшей российской истории. В то же время в течение XX века в России сформировалась традиция модерна и стала частью повседневной жизни – модерн перестала быть частью будущего.

Современное российское общество сохраняет внутреннюю амбивалентность, его нельзя характеризовать как сугубо традиционное, но в полной мере оно не является и обществом модерна, что отчетливо проявляется в нормах, ценностях, моделях поведения и образе жизни в наименее успешных, образованных и доходных стратах общества: «Значительная часть выпавших из общинно-государственной системы индивидов не связывается рыночной и гражданской связью, а превращается в “перекати-поле“, оставаясь по сути элементами старой распределительной (но уже не жестко регламентированной, а хаотизированной) системы»10. Заметим, что следование традиционалистским стратегиям жизненного поведения человека, обращение к опыту прошлого как источнику для решения сегодняшних частных и социальных проблем происходит в моменты резкого ускорения социокультурной динамики, проявляясь в спонтанных архаических по своей генеалогии адаптационных реакциях личности.

Для значительной части российского общества продолжает оставаться традиционным восприятие необходимой и излишней меры труда и потребления, представление о мере естественных человеческих потребностей. В традиционном обществе человек работал для удовлетворения первичных, ограниченных потребностей, не проявляя, как правило, склонности к производству и потреблению сверх этой минимально необходимой нормы, перманентное расширение потребностей, использование в повседневной жизни различных, в том числе технических, новшеств могло восприниматься как патология, свойственная узкому кругу аристократии. Характерен взгляд крестьянина на труд как единственно справедливый источник собственности, признание принадлежности права на землю крестьянской общине, приоритет общинного блага и признание общей семейной собственности11.

А известный русский писатель, экономист, теоретик кооперативных форм развития народного хозяйства А.В. Чаянов писал о том, что «огромная область народного хозяйства в виде сельскохозяйственного производства построена в большей своей части не на капиталистических началах, а на началах трудового семейного хозяйства, которому свойственны иные мотивы хозяйственной деятельности и даже иное понимание выгодности»12.

Выгодность – это прежде всего все то, что способствует элементарному биологическому и социокультурному воспроизводству патриархальной семьи, бесчисленной смене поколений людей, ее темпоральной трансляции в вечности. Докапиталистическая (натуральная) форма ведения семейного хозяйства оказалась массово востребованной в постсоветский период.

Так, крестьяне развили в себе виртуозные способности к выживанию, к противостоянию обстоятельствам и вызовам судьбы. Эти способности бесценны именно в экстремальных условиях, когда семейная экономика вынуждена развернуться на самое себя, замкнуться в кругу родственных социально-экономических структур, стремительно нарастить сеть горизонтальных, стихийно-кооперативных связей с родственниками и односельчанами. Эти способности буквально из ничего сотворили сегодня некую самодельную гарантийно-страховую систему, цель которой – физическое и социальное выживание.

Именно такая судьба ожидала значительную часть населения России, обратившуюся в постсоветский период к докапиталистическим технологиям выживания, когда во имя гарантированного сохранения минимума ресурсов, необходимых для простого биологического воспроизводства жизни, отвергаются более рискованные, инновационные модели поведения. В постсоветский период до 70–80% наших соотечественников выбрали модель адаптации к реформам, которая находится за рамками капиталистической рыночной экономики, до предела уменьшив потребляемый пакет товаров и услуг, перейдя к натуральным формам самообеспечения. Семейная экономика этой, к нашему сожалению, подавляющей части российского общества складывалась как экономика выживания, основу которой составили натуральные формы самообеспечения и максимальная экономия на всем.

Именно в этой, социально незащищенной и низкодоходной части российского общества в течение большей части 90-х годов прошлого века происходил процесс горизонтальной сегрегации, означающий сосредоточение женщин в определенных профессиях и сферах деятельности при их относительной выключенности из других сфер.

Так, женщины, как правило, составляют большинство специалистов в образовании, здравоохранении, социальном обеспечении. Они преобладают среди армии офисных клерков, торговых служащих, работников общественного питания и бытового обслуживания, значительная часть женщин трудится на монотонных конвейерных линиях. Именно на такое положение вещей указывают результаты ряда исследований, проведенных и российскими социологами.

Видный специалист по теории организации У. Ханди рекомендует, чтобы при составлении портфеля трудовых усилий и вознаграждения за них должно было быть учтено по меньшей мере пять форм труда, пять составляющих профессиональной жизни.

  1. Работа по найму – вам платят деньги за время, проведенное на работе.

  2. Работа за гонорары – вам платят за результат.

  3. Работа по дому – приготовление пищи, уборка, ремонт, покупки и т.д.

  4. Неоплачиваемая работа – добровольный труд.

  5. Работа, связанная с обучением, – образование, профессиональная подготовка, учеба13.

Как мы знаем, и наше знание подтверждается репрезентативными социологическими исследованиями, проводившимися как российскими, так и западноевропейскими социологами, третий пункт этого списка в рамках семейных отношений практически полностью ложится на плечи «слабого пола», кроме того, существует как профессиональная специализация по отраслям экономики, так и некоторый разрыв по оплате труда мужчин и женщин в рамках одной и той же отрасли экономики.

Разделение труда по принципу половой принадлежности и традиционной гендерной роли, которые играют мужчина и женщина, распределение, в результате которого внешняя по отношению к семье хозяйственная деятельность была делом мужчин, а домашнее хозяйство – делом женщин, привело к экономической зависимости женщин от мужчин, что нашло отражение в характере распределения обязанностей между ними.

Женщина… выступает как представительница мира приватного, внутреннего, влажного, нижнего, непрерывного. Поэтому ей пристала домашняя работа, т.е. занятия частные, скрытые, зачастую незаметные или унизительные.

Самая грязная и самая монотонная работа является женским делом… практика разделения труда, диктуемая мужской гегемонией, формирует как у мужчин, так и у самих женщин габитус, способствующий оправданию и закреплению этой гегемонии. В результате и сами женщины проникаются андроцентрическим видением мира и самих себя. Отношение женщин к самим себе и к своему положению пронизано символическими значениями, на которых зиждется мужская гегемония, являясь, таким образом, неотъемлемой частью того символического насилия, жертвами которого они становятся.

Сохранение подобного положения вещей, пролонгация гендерно обусловленного материального неравенства тормозит достижение женской частью российского населения экономических основ для независимой социальной и личной жизни, создание семьи преимущественно по любви, но не по материальному расчету. Это торможение не фатально, оно способно лишь на временное замедление гендерной динамики, содержательное наполнение которой, несмотря на все локальные различия, совпадает в разных регионах земли.

Следует также учитывать, что львиная доля статистических данных, показывающих ухудшение материального положения женщины и сосредоточенности ее профессиональных усилий в низкодоходных секторах экономики относится к тем примерно 70% наших соотечественников, чье материальное положение либо стагнировало, либо, в той или иной форме, ухудшилось в постсоветский период. В этих социальных стратах и положение мужчины оставляет желать лучшего.

Но есть еще и группа наших более успешных соотечественников, группа, которая в состоянии дать своим детям хорошее образование, востребованную и хорошо оплачиваемую на отечественном/мировом рынке труда профессию. Иными словами, эта часть общества может вкладывать необходимые материальные средства в биологическое и социокультурное воспроизводство новых поколений. Но если много вложено, то можно и ожидать адекватную отдачу, и отдача эта заключается в том, что радикально повышается качество этой части российского социума. Индивид становится личностью, следуя по пути, по которому уже прошли общества наиболее развитых стран Европы и Северной Америки. Там, где женщина в массовом порядке может добиться успешной профессиональной карьеры, достигнув должного уровня материальной независимости, она часто просто не спешит вступать в брак.

Женщины вступают в брак и рожают первого ребенка во все более зрелом возрасте. Они откладывают создание семьи до тех пор, пока не получат образования и не найдут свою первую работу. В 1988 году средний возраст первородящих матерей составлял 26 лет, самый зрелый возраст за всю историю США14.

За сравнительно короткий исторический отрезок времени женщина вышла за рамки своей традиционной ролевой семейной функции, начав работать вне дома, получая образование, профессиональную квалификацию, активно пополняя не только ряды наемных работников, но и создавая собственные предприятия, главным образом в сфере услуг. Для современной женщины как в России, прежде всего в выигравшей от постсоветских реформ части общества, преимущественно сконцентрированной в российских мегаполисах – Москве и Петербурге, так и в «старой Европе», труд является не вынужденной необходимостью, а ценностью, причем едва ли не основной. Так, согласно опросу, проводившемуся в январе 1985 г. среди француженок, «53% их них заявили, что женщина чувствует себя счастливее, если она работает, и только 12% предпочитали не работать. Девочки-подростки, наблюдая за работающими матерями, говорят о том, что “труд украшает женщину“; “работающая женщина привлекательна, полна жизни“; “лишить женщину работы – значит превратить ее в подобие полумертвого автомата“»15.

В самые последние годы в России произошло некоторое сокращение разрыва доходов мужчин и женщин, объясняемое большей социокультурной адаптивностью, гибкостью моделей поведения, которое во все большей степени демонстрируют представительницы «слабого пола» России. И здесь лидируют стремление к получению образования, востребованного на современном российском рынке труда, профессиональная переподготовка. Согласно социологическим исследованиям, в рамках которых рассматривался феномен повышенной социальной адаптивности российских женщин, вступление в новый рынок труда сопряжено с освобождением от все новых и новых форм отношений в семье, с соседями, с коллегами по профессии, а также от привязанности к региональной культуре и ландшафту. Они ведут к высвобождению индивида из социальных классовых связей и устоявшихся отношений между мужчинами и женщинами.

Если несколько абстрагироваться от российской социокультурной эмпирики по низкодоходным группам населения, которая в избытке была представлена в течение пореформенного периода, а рассматривать освобождение женщины, достижение участниками семейных отношений эгалитарных позиций как длительный исторический макропроцесс, то вырисовывается следующая картина. Впервые перед массой женщин открылся широкий выбор возможностей, появилась альтернатива бесплатному домашнему труду, которая позволила изменить складывавшиеся веками жизненные стереотипы.

Женщина становится все более независима от мужчины материально, занимая высокие позиции в социальной и профессиональной иерархии. Это путь к большей свободе от представителей противоположного пола, ведь именно на материальной зависимости и на внеэкономическом принуждении к труду держалась патриархальная семья, с ее коллективизмом и жертвенностью женщины, ограниченной пространством «церкви, детей и кухни». Освобождение от абсолютного диктата этих символических, социобилогических и профессионально специализированных пространств становится великим шагом на пути к обретению личной свободы, формированию независимой, гедонистической личности «конца истории».

Еще один важный аспект рассматриваемой нами проблематики трансформации семейных отношений в контексте все большей автономизации человека в отношении природного и социального окружения. Прежде всего, для того чтобы в условиях современного общества добиться политического, экономического и социального равенства, женщина должна в полной мере руководствоваться принципом репродуктивной свободы.

Равенство для женщин означает помимо всего прочего обретение влиятельных позиций во всех сферах общественной жизни. Поскольку процесс воспитания детей требует много времени и энергии, чем в большей степени женщина вовлечена в этот процесс, тем труднее для нее получить хорошее образование и добиться успеха в карьере. Социальные традиции не способствуют тому, чтобы мужчина активно участвовал в процессе воспитания детей, и неудивительно, что основной груз в этом деле ложится на плечи женщины.

Необходимо чтобы женщина свободно принимала решение о том, иметь или не иметь детей и если иметь, то когда. Лишение индивида возможности свободно принять решение о том, чтобы не иметь детей, означает вмешательство в его личную жизнь и нарушение принципа уважения личности. Мы вполне солидарны с позицией К. Стронгка, рассматривающего проблему этических вопросов современной репродуктивной медицины – женщина должна получить всю полноту контроля над репродукцией человека. Без достижения этой свободы обо всех прочих аспектах освобождения женщины говорить просто бессмысленно.

Теперь обратимся к истории и современному состоянию данного вопроса. Распространены утверждения о том, что сокращение детности и, как следствие, сокращение населения России происходило лишь начиная с 90-х годов ХХ века. Это утверждение абсолютно мифологично. В течение ХХ века, отличающегося радикальным ускорением социокультурной динамики, произошло резкое снижение рождаемости, прежде всего у народов, исторически придерживавшихся различных направлений христианства. Одной из причин распространения демографической революции в России стало ускоренное заимствование западноевропейской модели семьи.

Первые признаки снижения рождаемости в России появились к началу XX века, но они были едва заметны. Революция, Первая мировая и Гражданская войны значительно понизили уровень рождаемости, но уже к середине 20-х годов ХХ века она практически вышла на уровень, характерный для Российской империи до начала Первой мировой войны. Строго говоря, только коллективизация смогла окончательно разрушить массовую крестьянскую патриархальную семью, как, впрочем, и уничтожить крестьянство центральных областей России. В результате большевикам понадобилось всего несколько десятилетий, чтобы совершить демографическую и санитарно-гигиеническую революцию, пройдя путь, который на Западе занял куда большее время.

После окончания Второй мировой войны процесс сокращения рождаемости в славянской части бывшего СССР происходил сопоставимыми темпами с Западной Европой, с ее динамичной экономикой, высоким уровнем жизни, медицинского обслуживания и образования, значительно опережая мусульманские регионы страны и наших ближних и дальних восточных и южных соседей. Депопуляционные тенденции в России стали особенно наглядны начиная с 60-х годов ХХ века.

К концу 50-х – началу 60-х годов прошлого века Россия и другие европейские республики СССР по уровню рождаемости практически не отличались от стран западного мира. В Советском Союзе средняя величина семьи колебалась от трех человек в прибалтийских республиках (Латвии и Эстонии) до 7–9 среди сельского населения Туркменистана и Таджикистана. В распределении семей по величине выделялись три региона: с преобладанием малых семей – Прибалтийские страны, Украина и большая часть России; с преобладанием средних семей включает Белоруссию, Грузию, Молдавию; с преобладанием больших семей включает страны Средней Азии, Армению, Азербайджан16.

Именно тогда тенденции отрицательного естественного прироста населения стали нормой сначала для российского села, прежде всего в Центральной России, в Нечерноземье, и постепенно распространились и на города центральной части страны. Несмотря на то, что в селе дольше сохранялись патриархальная семья и диктуемые ей нормы детности, село в массовом порядке подпитывало населением российские города, само постепенно приходя в полное запустение.

Уже к концу 70-х годов ХХ века источники поддержания положительного демографического баланса и в сельской, и в городской местности исчерпали себя… быстро стареющая возрастная структура населения на фоне низкой рождаемости, не уменьшающейся смертности и стабилизации миграционных потоков подготовила тенденцию к отрицательному приросту почти на всем пространстве России. К началу 90-х годов большинство российских регионов оказалось перед лицом неотвратимой реальности отрицательной демографической динамики. Коэффициент суммарной рождаемости в России не только достиг, но и опустился значительно ниже уровня замещения убывающего населения. В других регионах бывшего СССР эти процессы смягчались высокой рождаемостью.

В стране свершился так называемый «второй демографический переход», характеризующийся меньшим количеством и более поздним возрастом вступления в брак, более поздним рождением ребенка, значительным количеством детей, родившихся вне брака. В настоящее время в России преобладают нуклеарные семьи, имеющие детей или без них. Традиционные, патриархальные семьи, состоящие из двух или более супружеских пар, составляют сегодня порядка 4,3% от общего числа семей.

Мы наблюдаем значительный рост числа семей, состоящих из 2-х человек, стагнацию, с небольшой тенденцией к росту семьи из 3–4-х человек и радикальное уменьшение количества многочисленных семей, состоящих из пяти и более человек. Мы видим увеличение количества неполных семей (один ребенок и один родитель) и семей бездетных, а количество патриархальных и многодетных семей постоянно сокращается.

Явно наметившаяся тенденция к доминированию нуклеарной семьи с одним ребенком, дополняющаяся ростом количества неполных семей, распадом патриархальной и многодетной семьи обусловлена следующими факторами:

  • ростом числа ранних браков вследствие снижения возраста вступления в брак и общего изменения половозрастной структуры населения;

  • тенденцией к обособлению молодых семей;

  • тенденцией к малодетности;

  • накоплением в населении семей с одним родителем (неполных).

Сегодня в России преобладающим является тип нуклеарной семьи, состоящей из супружеской пары с детьми или без них (82%). Сравнительно велика и выросла за 80–90-е годы доля семей, состоящих из одного родителя с детьми. Такие семьи образуются в связи с разводом или смертью одного из супругов, а также в результате рождений вне брака. Абсолютное число одиноких и отдельно проживающих членов семьи составляет, по данным переписи 1989 г., 17 млн. человек, или более 12% населения.
  1   2   3

Добавить документ в свой блог или на сайт

Похожие:

Modern Russia: a transitional society the transitional forms of family relationships icon Evolutionary change in legal education in the usa from the beginnings to the modern
Эволюционные изменения в юридическом образовании в США от истоков до современности
Modern Russia: a transitional society the transitional forms of family relationships icon Gerald Durrell "My family and other animals"
Так вот, иногда я успевала еще до завтрака целых шесть раз поверить в невероятное
Modern Russia: a transitional society the transitional forms of family relationships icon Сейерс М., Кан А. Тайная война против Советской России
Оригинал: Sayers M., Kahn A. E. The Great Conspiracy. The Secret War against Soviet Russia. — Boston: Brown & Co, 1946
Modern Russia: a transitional society the transitional forms of family relationships icon Сейерс М., Кан А. Тайная война против Советской России
Оригинал: Sayers M., Kahn A. E. The Great Conspiracy. The Secret War against Soviet Russia. — Boston: Brown & Co, 1946
Modern Russia: a transitional society the transitional forms of family relationships icon Книга известных мастера тибетского буддизма посвященная медитации...
Книга известных мастера тибетского буддизма посвященная медитации и работе над собой
Литература


При копировании материала укажите ссылку © 2015
контакты
literature-edu.ru
Поиск на сайте

Главная страница  Литература  Доклады  Рефераты  Курсовая работа  Лекции