Ю. В. Сергаева особенности сигнификации имен собственных (на материале английских антропонимов)
|
Скачать 142.88 Kb.
|
|
Слово, предложение и текст как интерпретирующие системы: Studia Linguistica. №8: Межвузовский сборник научных трудов. СПб.: Тригон, 1999. С. 62-71 Ю. В. Сергаева особенности сигнификации имен собственных (на материале английских антропонимов) Насколько оправданно говорить о сигнификации применительно к именам собственным? Ведь как известно, ещё средневековые логики-схоласты отделили назначение общих имен-апеллятивов - означивание, описание (сигнификацию) - от функции имен индивидных - собственно именования (указания). В этом смысле имя собственное вторично по отношению к апеллятиву, оно не связано непосредственно с понятием, не описывает денотат, а специализируется на его репрезентации независимо от класса и признаков. Тем не менее, эта проблема породила многие споры и вопрос о том, обладает ли имя собственное каким-либо значением, понятийностью или же это не имеющий смысловой структуры ярлык, способный лишь различать предметы, получил отражение во многих концепциях и продолжает интенсивно обсуждаться не только в области ономастики, но и в семантике, прагматике, лингвострановедении и социолингвистике [подробное изложение основных теорий см. Sφrensen, 1963; Суперанская, 1973, Руденко, 1988]. Согласно номенклатурной концепции, имя собственное - это асемантическое средство номинации, его цель - не описание, а индивидуализация внеязыкового объекта, т.е. оно не подразумевает характеристику предмета, а служит символом, непосредственно идентифицирующим отдельный индивид [Gardiner, 1954]. По терминологии Дж.С.Милля, собственное имя неконнотативно, то есть не несет никакой информации [Mill, 1986]. Полярная вышеизложенной концепция о существовании значения у имени собственного находит поддержку в работах многих лингвистов [Sφrensen, 1963; Белецкий, 1972; Бондалетов, 1983 и др.], более того, высказывается и мнение, что имя собственное обладает бесконечным и гораздо большим значением, чем имена нарицательные [Есперсен, 1958]. Существование таких диаметрально противоположных мнений по поводу семантики имени собственного объясняется тем, что представители указанных двух направлений по-разному толкуют значение словесного знака. Первые говорят о языковом значении, о связи слова с понятием, а вторые - о речевом значении, о способности имени передавать информацию об объекте. Дискуссия о семантике имени собственного, таким образом, связана с вопросом о тождественности / нетождественности значения и информационного объёма, который может включать языковую, речевую, энциклопедическую, фоновую, групповую, индивидуальную и другого вида информацию. Обращаясь в настоящей статье к языковому значению, мы считаем, что индивидуальный, не типизированный денотат, называемый именем, конечно же, имеет бесчисленное число черт и признаков, но эта информация ни в коем случае не может быть приравнена к значению имени собственного, которое в идеале «предназначено для денотации единичного, но не для сигнификации. Сигнификативное значение как первичная функция ему не свойственно» [Никитин, 1997: 135]. Однако подобно решению древнего софизма «Возможно ли сидящему ходить?», подразумевающему, что реально возможно, а номинально нельзя, имя собственное, будучи номинально асемантичным, реально определенно обладает некоторым значением, так как способно подводить единичный объект под какой-либо общий класс, сохраняя привязку к своему носителю и вне референтного употребления. Вопрос заключается в статусе такого значения, не имеющего единого толкования и определяемого то как денотативное, то как сигнификативное или элемент сигнификата. Ниже мы попытаемся рассмотреть данную специфику семантики имени собственного, используя в качестве иллюстративного материала английские антропонимы - личные имена людей (далее, говоря об антропонимах, мы будем иметь в виду имя в отличие от фамилии). По своей семантической структуре антропонимы распадаются на две большие группы: неоднозначные и однозначные [Schwarz, 1979]. Неоднозначные имена типа John конкретизируются только в определенном контексте, где они получают ясную (однозначную) референтную отнесенность. Однозначные имена типа Napoleon обладают денотативным, связанным с единичностью референта содержанием и вне контекста, несут в себе познавательную установку. Это имена с индивидуальными событийными коннотациями, они имплицитно содержат энциклопедическую информацию и те дополнительные сведения, которые являются отражением ассоциативных связей имени. Можно ли считать, что такие имена обладают сигнификативным значением? По-видимому, в этих случаях более уместно говорить не о значении, а о фоновой информации, или лексическом фоне имени, под которым в лингвострановедении понимают «всю совокупность непонятийных семантических долей, относящихся к слову» [Верещагин, Костомаров, 1990: 43], что сопоставимо с принятым в лексической семантике понятием импликационала. И хотя есть предложения использовать для определения семантики антропонимов такого рода особый термин, например, «фоново-коннотативное значение», которое содержит всё необозримое количество признаков носителя имени [Аникина, 1988], очевидно, что это значение обнаруживает связь с внеязыковым объектом и вызванными им ассоциациями, а не с понятием и потому не имеет сигнификативного содержания. Асемантичность личного имени составляет один из главных его парадоксов. Ведь если обратиться к происхождению, к этимологии имен, то обнаружится, что почти все личные имена не придумывались произвольно, а имели в своей основе какое-либо значение, другое дело, что это значение, или «внутренняя форма», не всегда осознается носителями языка, а является достоянием специальных словарей или справочников. Так, обращение к данным, например, The Cambridge Encyclopedia of English Language [CEEL, 1995: 150] и The Random House Dictionary позволяет выделить некоторые типичные этимологические значения английских имен собственных. Внутренняя форма личного имени может передавать:
Однако, несмотря на наличие этимологического значения, имя не используется для передачи этого смысла (исключение составляют специальные стилистические приемы) и не закрепляется только за теми, кто обладает отражаемыми в его семантике качествами. Человек по имени Thomas не обязательно должен иметь близнеца, а Maurice может и не быть смуглым, и в этом смысле имя действительно употребляется как ничего не значащий ярлык, его существование оправдано лишь удобством применения при общении. Тем не менее, у некоторых имен собственных может появиться связь с понятием и, как следствие, - абстрактно-обобщенные сигнификативные признаки. В таких случаях говорят о частичной или полной апеллятивизации имени. Наиболее ярким примером такого рода (в ряду различных случаев метонимической и метафорической сигнификации на базе имени собственного) могут служить так называемые репрезентативные имена, когда личное имя используется для выражения обобщенного понятия о типичном представителе определенного класса предметов, иными словами, это гиперонимизация на основе типизации. Такие имена могут репрезентировать различные национальности: например, John Bull (типичный англичанин); служить символами профессий: Jack Tar (матрос), G.I. Joe (американский солдат), Tommy Atkins (британский солдат) и др.; выполнять функцию заместителей личных имен как в обиходной речи: Jack and Jill (любые парень и девушка), Tom, Dick and Harry (первый встречный), так и в официальных документах: John Doe (Jane Doe) и Richard Roe (истец и ответчик). Указательная индивидуализирующая функция имен собственных такого рода ослаблена до минимума, они лишены связи с представлением о конкретном лице. В результате репрезентативные имена получают возможность описывать типизированный денотат, приобретают сигнификативное виртуальное значение. Однако репрезентативные имена составляют маргинальную область ономастики, так как наиболее близко приближаются к именам нарицательным. Идеальное же имя собственное специализируется на индивидуализирующей функции, никакое обобщение или описание обозначаемого объекта ему не свойственно. Но, как уже отмечалось, такова номинальная картина, а в реальности оказывается, что не только репрезентативные имена, но и многие традиционные личные имена могут оказываться способными к сигнификации - к описанию. Комментируя данное положение, М.В.Никитин пишет, что «На практике ... существует тенденция закреплять за разными классами вещей различные имена собственные, так что, зная это распределение, можно уже по имени собственному составить определенное представление об обозначенной вещи, о её классе и признаках» [Никитин, 1988: 24]. Так, существует, хотя и не всегда строгое, разделение личных имен на мужские и женские, антропонимы отличаются от зоонимов, а последние, в определенной мере, закрепляются за различными видами животных (напр., клички Rover, Fido, Bowser, Toby и Spot настолько прочно закрепились за собаками, Whiskers, Boots, Tigger или Tiger - за кошками, Polly - за попугаями, Pokey, Stardust - за лошадьми, что их упоминание часто даже не требует уточнения о каком домашнем животном идет речь). Что касается антропонимов, то имя может передавать понятие о классообразующих признаках в силу своей привязки к определенной нации, культуре и детерминированности по половому признаку. Так, имена, хоть и подвержены моде, сохраняют более-менее четкое разделение на женские и мужские. Редкий случай, когда имя является и по своей форме, и по звучанию универсальным (напр. Leslie), обычно даже при одинаковом звучании женский и мужской варианты имени различаются написанием: Frances (жен.) и Francis (муж.), Vivien (жен.) и Vivian (муж.). Чаще всего совпадения происходят при использовании полного и усеченного, уменьшительного вариантов, как правило, разных имен: например, Terry - мужское имя и уменьшительное от Theresa. Существуют также данные фонологических исследований более чем 1.500 личных имен, показывающие, что их распределение на мужские и женские в английском языке не абсолютно произвольно, а есть некоторые признаки, по которым имя может быть отнесено к тому или иному полу [CEEL, 1995: 153]. Эти признаки, конечно же, не проявляются во всех без исключения именах, а выделяются на уровне тенденций. К таким тенденциям относятся:
Таким образом, можно сделать вывод, что личные имена не только условно, в силу традиций, способны нести информацию о половой принадлежности носителя, но в какой-то мере идея женского и мужского рода заложена и в их внешней фонетической структуре. Такое исследование подводит также к гипотетическому предположению психологического характера - значит ли это, что имена можно ранжировать, «измерить» (по типу известного эксперимента Ч.Осгуда [Osgood, et al, 1957]), расположив их вдоль шкалы: типично типично мужское женское Вполне вероятно, что различные дериваты даже одного имени, как например, Kate, Kath, Katie, Katherine или Bet, Beth, Betty, Betina, Elizabeth займут на этой шкале разное место. В пользу сходного предположения высказывается в своем исследовании в области личных имен А.Вежбицкая [Вежбицкая, 1996: 89-103], об этом же говорит и данная в CEEL ссылка на проведенный американскими исследователями опрос-ранжирование, по результатам которого наиболее женственными («clear-cut feminine») признаются имена Sabrina и Christine, отвечающие, кстати, всем вышеназванным фонологическим тенденциям, а в высшей степени по-мужски («highly masculine») звучит имя Bob [CEEL, 1995: 153]. Очевидно также, что фонологические тенденции осознанно или интуитивно учитываются при создании («coining») новых имен или при заимствовании иноязычных антропонимов. Так, придуманные для литературных персонажей имена Miranda (У.Шекспир, «Буря») и Pamela (Ф.Сидни, «Аркадия») органично вошли в обиход и не воспринимаются как изобретенные. А отвечающая представлению о женском имени фонетическая структура заимствованных, например, из русского ономастикона антропонимов Natasha, Sonia, Tamara, Tatyana, Nina содействует постепенному росту их популярности среди англоязычного населения. При заимствовании не обходится без антропонимических курьёзов, и литератор А.Кторова, посвятившая несколько работ бытованию русских имен за рубежом, приводит несколько таких примеров. В одних случаях заимствуется дериват имени с уменьшительно-пренебрежительной коннотацией (Niurka Sodupe, Mishka, Trishka), в других - фамилия или имя и фамилия вместо личного имени (Rimsky Atkinson, Anna Karenina Sanchez). Мужское имя Vanya по аналогии с Tanya и Sonya переходит в разряд женских, топоним Odessa после успеха в 70-80х годах телефильма «Дело О.Д.Е.С.С.А.» послужил именем для многих девочек, особенно среди афро-американцев, а сочетания иноязычных имен с традиционными типа Goloobchik Edward Kon, Natasha Penelope Kvas, Cecilia Manya Koshmar звучат для русского уха просто анекдотично [Кторова, 1990]. Имя может сообщать не только пол своего владельца, но и, в некоторых случаях, указывать на его принадлежность к определенной этнической группе. Тот факт, что, начиная с 70-80-х гг. нашего столетия, составители списков наиболее частотных имен в США и Великобритании нередко разделяют показатели для белого и цветного населения, позволяет нам говорить об этническом своеобразии имен даже в рамках одной нации [см. напр., Dunkling, 1978]. Такие антропонимические исследования весьма актуальны для стран с многообразным этническим составом, так как несмотря на ассимиляцию, «сплавление» народов в одну национально-культурную общность, с равной силой идут и противоположные процессы - культурно-языковая лояльность, развитие субкультур, национальная самоидентификация. Обсуждая современное состояние американского общества в контексте национальных вопросов, историки, культурологи, социологи и другие исследователи вместо метафоры «плавильный котел наций» («melting pot of nations») все чаще используют выражения «многообразие культур», «культурный плюрализм» и т.п. («cultural diversity», «multiculturalism», «culture pluralism», «cultural authenticity») [Kochman, 1990; Segal D., Handler R., 1995 и др.], понимая под этим сохранение своеобразия различных этнических культур в рамках одного сообщества. Имя в этом случае становится одним из средств культурного самоопределения, «выполняет функцию своего рода национального паспорта» [Кабакчи, 1998: 48]. Национальная обусловленность антропонимов может проявляться как на уровне предпочтения каких-либо традиционных для англоязычного общества имен, что выражается в их частотности в конкретной этнической группе по сравнению с другой, так и при сохранении именем своего национального колорита. Представители некоторых этнических групп в США противятся модификации своих имен по стандарту общепринятых, рассматривая имя как едва ли не основной показатель принадлежности к своей субкультуре. В этом плане отличительны имена коренных американцев - индейцев, которые являются, по сути, описательными характеристиками, переведенными на английский язык: Tall Singer, Sitting Bull, Big Foot, Black Eagle, при этом даже при ассимилированном имени часто сохраняется племенное прозвище: George Yellow Wolf, John Horse, Tom Elk. Имена испаноязычной этнической группы также почти не подверглись изменениям в американской культуре: Manuel, Raul, Lourdes, Rosa, Marcia, Diego, более того, в последние годы появилась тенденция сохранять при написании имени исчезнувшие было диакритические знаки: Jose - Josй. О национальной принадлежности имен можно судить и по их морфологической структуре, например, префиксы De-, La-, Sha- чаще всего встречаются в афро-американских антропонимах: Dejuan, Deshawn, Delmore, Ladonna, Latoya, Latisha, Shakirra, Shakur, Shafaye. Что касается жителей Великобритании и США арабского и индийского происхождения, то сохранение ими своей системы имен обусловлено в большей мере религиозными причинами. Масштабность этого явления, а также трудность для остального англоязычного населения определить женское это имя или мужское, побудили авторов изданного в 1990 г. словаря A Dictionary of First Names поместить в приложении список традиционных арабских и индийских имен. Итак, анализ структуры значения антропонимов позволяет выделить в ней компоненты, несущие вне речевого контекста информацию о половой и этнической принадлежности носителя имени. В результате детерминированности такого рода, которая регулируется традиционно сложившимися нормативными ограничениями, имя получает возможность нести информацию о классе, входящем в его экстенсионал, а значит, получает сигнификативное содержание. Однако необходимо отметить, что статус и источники появления такого содержания у обычных личных имен, закрепленных за определенными классами носителей, несколько отличается от сигнификативного значения репрезентативных имен, практически лишенных указательной функции в пользу описывающей. Дело в том, что имя собственное принципиально отличается от апеллятива и приближенного к нему репрезентативному имени. Общее имя - апеллятив - обозначает, прежде всего, языковое понятие, а затем уже внеязыковой объект, т.е. сигнификат непременно входит в структуру его значения. Личное же имя получает возможность связываться с понятием, описывать обозначаемое лишь опосредованно, через своего внеязыкового носителя, что даёт нам право говорить здесь о действии так называемой вторичной, косвенной сигнификации [Никитин, 1997: 122-138], проявляющейся в способности знака нести информацию экстенсионального происхождения, давать абстрактно-обобщённое описание внеязыкового коррелята через сужение реальной сферы своего употребления до определенного класса. Данный вид сигнификации свойственен и апеллятивам с ограниченной сферой референтной приложимости (например, to moo (of cows), to philander (of men), nubile (of women), auburn (of hair), a troupe (of performers), a covey (of partridges) и т.п.), но если такое имя нарицательное, обладая первичной смысловой структурой, получает вторично-сигнификативный компонент в качестве дополнительного элемента к своему сигнификативному значению, то для имени собственного, специализирующегося на функции указания и не имеющего, по сути, понятийного содержания, вторичная сигнификация - единственный способ обрести некоторое виртуальное контенсиональное значение, возможность описывать свой денотат, подводя его под какой-либо общий класс, исчерпывающий объём экстенсионала имени. *** Аникина М. Н., 1988. Лингвострановедческий анализ русских антропонимов (Личное имя, отчество, фамилия): Автореф... дисс. канд. филол. наук. М. Белецкий А. А., 1972. Лексикология и теория языкознания. (Ономастика). Киев. Бондалетов В. Д., 1983. Русская ономастика. М. Вежбицкая А., 1996. Язык. Культура. Познание. М. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г., 1990. Язык и культура: лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М. Есперсен О., 1958. Философия грамматики. М. КАБАКЧИ В.В., 1998. Этика англоязычного межкультурного общения // Studia Linguistica. №7. Кторова А., 1990. Сладостный дар: Рассказы об именах, фамилиях и названиях в русской и иноязычной речи. Washington. Никитин М. В., 1997. Курс лингвистической семантики. СПб. НИКИТИН М. В., 1988. Основы лингвистической теории значения. м. Руденко Д. И., 1988. Собственные имена в контексте современных теорий референции.// Вопросы языкознания. № 3. Суперанская А. В., 1973. Общая теория имени собственного. М. CEEL, 1995. Crystal D. The Cambridge Encyclopedia of the English Language. Cambridge etc. Dunkling L. A., 1978. First Names First. London. Gardiner A., 1954. The Theory of Proper Names: A Controversial Essay. London - N.Y. Kochman T., 1990. Culture Pluralism: Black and White Styles, Cultural Communication and Intercultural Contact. Hillsdale, N.J. Mill J. St., 1986. Collected Works of J. St. Mill /Ed. by J.M. Robson et al./.: A System of Logic, Ratiocinative and Inductive. - Toronto, Buffalo. Оsgood Ch. E., Suci G., Tannenbaum P., 1957. The Measurement of Meaning. Urbana. Schwarz S.P., 1979. Naming and Referring: The Semantics and Pragmatics of Singular Terms. N.Y. Segal D., Handler R., 1995. U.S. Multiculturalism and the concept of culture // Identities: Global Issues in Culture and Power. - № 4. Sφrensen H., 1963. The Meaning of Proper Names. Copenhagen. Словари и справочные пособия Dictionary of First Names, 1990. Oxford. The Random House Dictionary of the English Language, 1988. N.Y. Источники и принятые сокращения CEEL - The Cambridge Encyclopedia of the English Language |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 |
Т. Е. Баженова особенности образования гипокористических имен собственных... Особенности образования гипокористических имен собственных в одном владимиро-поволжском говоре |
|
Омский государственный педагогический университет Iii лингвистические особенности перевода английских фразеологических единиц с зооморфизмами 47 |
|
«Говорящие имена в русской литературе 18-19 веков». Бимбаева Заяна, ученица 9 класса Выбор именно этой темы обусловлен очень большим интересом к говорящим именам в русской литературе. Я считаю, что глубокое и всестороннее... |
 |
Тема моей диссертации: "Наследие славянского язычества в поэзии А. С. Пушкина" Этой теме также посвящены труды Мелетинского, Кричинской, Афанасьева. А получить подробные сведения обо всех языческих божествах... |
|
Родины в поэзии А. А. Блока: эволюция, особенности идейно-художественного... ... |
|
Сергаева Ю. В. Вторичносигнификативный компонент значения и его отражение... Выходные данные статьи: Сергаева Ю. В. Вторичносигнификативный компонент значения и его отражение в словарях // Вопросы германской... |
|
Ю. В. Сергаева Традиция и креативность в номинации Язык. Текст. Культура. Сб научных трудов. – Спб, ргпу им. А. И. Герцена, 2007 с. 110-118 |
|
Курсовая работа Тема : Мужские неканонические имена XVII века г. Тобольска I. изучение природы антропонимики и семантическиХ типов антропонимов на базе тобольских памятников XVII века |
|
Главнейшие особенности развития русской литературы ХIХ века Европе не создавал столь крупных, во всем мире признанных книг, никто не творил столь дивных красот при таких неописуемо тяжких условиях…... |
|
Ю. В. Сергаева Русские имена как часть американского ономастикона Человек в пространстве смысла: Слово и текст. Сб научных трудов. – Спб, ргпу им. А. И. Герцена, 2005 с. 56-63 |