Алексей Давыдов Пушкин и становление «срединной культуры» в России
|
Скачать 99.55 Kb.
|
|
Алексей Давыдов Пушкин и становление «срединной культуры» в России (Выступление на международной конференции «Пушкин в культурном пространстве Востока и Запада», Уральск, Казахстан, 19-21 октября 2006) Чем дальше я ухожу от времени Пушкина, вглядываясь в трехвековую динамику русской культуры, тем более я понимаю, что поэт начал в России новую эпоху, в которой мы все сейчас живем и которую я называю пушкинской. Что же произошло в русской культуре с появлением в ней пушкинского мышления? Культура дуальна: день-ночь, зима-лето, рождение-смерть, мужчина-женщина, плюс-минус, добро-зло, и мышление наше как часть культуры тоже дуально, и воспроизводится культура в нашем мышлении через эту дуальность. Но не только. Чем более жизнь становится динамичной и сложной, тем более дуальность становится недостаточной для эффективного воспроизводства культуры и тем более субъект культуры пытается вырваться за ее статичные рамки, выйти в «сферу между» полюсами в поисках третьего, динамичного альтернативного смысла. Если измерять культуру оппозицией «Бог (авторитарно-соборное всеобщее) – человек (единичное, несущее смысл соборности-авторитарности и одновременно противостоящее соборности-авторитарности)», то традиционная динамика представляется как метание в поисках высших ценностей между полюсами авторитарности и соборности. Анализ способности культуры к модернизации требует поиска ее способности к выходу за рамки статичной дуальности в «сферу между» ними через третий, альтернативный смысл, в основании которого находится представление о динамичной личности. «Сфера между» это смысловое пространство, в котором рождается особенное. Пушкин первый российский писатель, который начал творить в «сфере между». Не на полюсе Бога и не на полюсе народа, а в «сфере между» ними начал он новое для России дело – поиск смысла личности. Начиная с Пушкина, представление о независимости человека от всех социальных ролей и смыслов, оказывается в фокусе борьбы идей, становится фактором общественного сознания. Нет, индивидуальные отношения, принцип личности не победили в России ни тогда, в пушкинские времена, ни сейчас, в XXI веке. Но, благодаря Пушкину, этот принцип в обществе начал обсуждаться, с ним общество стало все более считаться. Его то «сбрасывали с парохода современности», то обожествляли. Но ни втаптывание в грязь, ни славословие не замутнили значения пушкинского вклада в развитие российского мышления. 1. Логика изучения русской культуры в допушкинской русской литературе. Само появление художественной литературы в XVIII в. в России, ее выделение из религиозной литературы ознаменовало колоссальный сдвиг в общественном сознании. Субъект культуры, ранее понимаемый только религиозно, стал пониматься двояко – и религиозно, и светски. Он, с одной стороны, продолжал находиться на небесах, но, с другой стороны, общественное сознание обнаружило его в противоположном полюсе – в человеке (в народе). Двойственная интерпретация субъекта породила новый тип рефлексии и новую культурную форму – светское просвещение народа как субъекта культуры. Отсюда просветительско-критическое содержание басен И. Крылова, которыми зачитывалась Россия, писем Новикова, опубликованных в «Живописце», комедий Фонвизина, на представлениях которых до судорог ухохатывались Екатерина II и ее двор. Но просветительский анализ не вышел за рамки дуальности «Бог (вождь) – человек (народ)». Спецификой просветительства стала беспощадная критика недостатков человеческого субъекта (народа) с позиции их отсутствия у статичного небесного субъекта, альтернативой порокам человека стала способность Бога любить всех. Арбитром в этой критике и поиске нравственной альтернативы порокам стала Библия. Критика просветителями русского человека имеет непреходящее значение. Но поиск альтернативы Богу как субъекту в облагороженном народе устарел, едва появившись. Дворянин, помещик, начальник должны были, уподобляясь Богу, полюбить мужика, крепостного, подчиненного, а те, в ответ, должны были полюбить своих владельцев, господ. В идеале в масштабе России должна была родиться гармоничная христианская община с патриархом во главе как субъект культуры, где все друг друга любят. Нечего и говорить, что этот идеал XVIII в. к периоду, когда творил Пушкин, по свидетельству Белинского, был в литературе прочно забыт. Элементы просветительского направления в критике народа проявились в XIX в. в творчестве Гоголя, Достоевского, Л. Толстого. Логика просветительства была взята на вооружение советской литературой, опиравшейся на ценность соборного народа и авторитарную ленинскую партию, ставших новом Богом и строивших в масштабах России советско-народническую патриархальную общину. Модернизационная альтернатива, воздвигнутая на принципах библейской, либо народнической любви, несмотря на всю ее кажущуюся надежность, была непродуктивной, потому что не создала нового субъекта, противостоящего традиционным статичным субъектам – авторитарному Богу и соборному народу. Призыв церкви и новых «учителей церкви», начиная с А. Хомякова, к традиционному субъекту – народу вернуться к Богу в тысячелетнюю церковь, был недостаточен. Просветительское обращение к народу в XIX в. типа «-Над кем смеетесь? -Над собой смеетесь!», либо в XX в. со страниц, например, михалковского «Фитиля», либо в XXI в. в стиле, например, артистов объединения «Аншлаг» также недостаточно. После Пушкина все более становится ясным, что в поисках нового нельзя только критиковать традицию. Но одновременно надо апеллировать и не к авторитарности и не к соборности, а к личности, ищущей новую меру осмысления традиционных полюсов и прорвавшейся в «сферу между» ними. В личности, в ее единичности, в ее противоречивости, в ее тяге к динамике находится точка нового роста и основание для качественного сдвига в представлении о субъекте культуры. В этом сдвиге – суть перехода России к современной литературе и к современной культуре. Анненков П. В. заметил, что «уже с Карамзина началось движение в сторону от торжественных родов поэзии… на встречу к мелким предметам человеческого существования, к анализу сердечных движений, к описанию того, что угнетает, тревожит и поддерживает отдельное лицо, незаметную единицу в государстве… общественным делом становилось теперь частное воззрение, частное горе, частная жалоба».1 Началось движение русской мысли по пути развития мировой культуры. Но значимый сдвиг в этом направлении начал Пушкин, и пушкинская тенденция в русской литературе. Как же рождалось в литературе новое представление о русской культуре, русском человеке – ее субъекте, и путях развития русскости? 2. «Сфера между». Человек «ни то, ни се» и еретик-«самозванец» как субъекты переходной культуры. Модернизация, развернувшая в России с XVIII в., обострила столкновение в русской культуре двух субкультур – консервативной, тяготеющей к воспроизводству общинно-самодержавной культурной архаики, и инновационной, тяготеющей к модернизации общества на основе ценности личности и индивидуальных отношений. Этот конфликт стал основной характеристикой переходного периода, начавшегося с петровских реформ и продолжающегося сегодня, в XXI в. Этот переход обнажил наш главный недостаток – неспособность, слабую, недостаточную способность русского человека быть реальным субъектом процесса модернизации. Поэтому в художественной литературе развернулась невиданная ранее критика архаики русского человека как субъекта русской культуры. Появились образы, оценивающие русскую субъективность как социальную патологию. Это общество, в котором господствует «зверь», «хищник», «лихой человек» Новикова; «общество, проклятое Богом» Фонвизина, в котором доминирует «животное» начало Крылова; «фамусовское общество» Грибоедова; «инвалид в любви», «пародия» человека Пушкина; «нравственный калека» Лермонтова; «мертвые души», человек «ни то, ни се» Гоголя; образ совокупного идиота и лицемера Салтыкова-Щедрина; общество нравственных «уродов» Гончарова; человек «недоделанный», «вывихнутые» Тургенева; «темное царство» Островского; «подпольный человек», «бесы», которых можно понять через надрыв, карамазовщину Достоевского; человек, который не способен жить Чехова; полубезумный поэт Иванушка – надежда России и др. многочисленные персонажи романа «Мастер и Маргарита», «шариковщина» Булгакова; «навозопроизводитель» и «навозошаротолкатель» Пелевина; «голубчики» и «перерожденцы» Толстой; «слипшийся ком» Ерофеева и др. Начиная с пушкинских Пленника, Алеко, Онегина, Сальери, царя Бориса, в литературе появилось представление о субъекте, застрявшем в «сфере между» и мечущемся между крайностями. Через анализ «застревания» развернулась критика архаики субъекта русской культуры с позиции ценности независимости личности от всех социальных ролей и смыслов. В «застрявших» персонажах царствует стихийность, природность, неуправляемые эмоции, противоположно действующие нравственные тенденции, растерянность перед сложностью жизни. И отсюда нравственная аморфность, человеческая незрелость, культурная незавершенность, опустошенность, неупорядоченность и саморазрушение. Беда этого типа субъективности в том, что он статичен и не способен к самообновлению. «Застреванию» субъекта, безуспешно пытающегося стать личностью в «сфере между», надо было противопоставить способность личности к социально-нравственному протесту против себя архаичной, к успешному преодолению этой сферы. Русская литература, начиная с Пушкина, делает и эту работу. Появились альтернативные образы: Черкешенка, Татьяна, Дон Гуан, Донна Анна, Вальсингам, Самозванец, Моцарт, Тазит, Поэт, Пророк Пушкина; Демон, Арсений, Мцыри, Пророк, Поэт Лермонтова; Смех, Иисус Гоголя; Штольц, Ольга, Вера, Тушин Гончарова; Соломин Тургенева; Профессор Преображенский, Воланд и его свита, мастер, Маргарита Булгакова, Бенедикт Толстой, Лиса-сверхоборотень Пелевина. Все эти персонажи можно обобщить как разрушителей традиционных культурных норм, создателей нового, еретиков и «самозванцев». «Самозванство» это попытка личности бросить вызов себе исторически сложившейся как абсолюту, себе традиционной как абсолюту, себе как символу неизменности тысячелетиями накопленного опыта, это попытка критики властных полюсов и выхода в смысловое пространство между ними. «Сфера между» в мышлении Пушкина, становится полем, в котором рождаются новые формы культуры. У него это сложная и опасная сфера, но это единственный путь, встав на который, человек может ощутить себя личностью, а культура – выжить в меняющихся условиях. Именно в этой сфере рождается вопрос «Быть или не быть?». Смысл выбора – станет ли русский человек, наконец, еретиком и «самозванцем», сформирует ли в себе способность изменяться, быть открытым, динамичным, эффективным. Либо продолжит передавать свою субъективность традиционным полюсам-абсолютам и бесконечно метаться между ними, останется «пародией», «нравственным калекой», «уродом», человеком «ни то, ни се». 3. Пушкинское творчество как логика формирования новых форм русской культуры. «Срединная культура» в России. Пушкин первый в России начал анализировать индивидуальное понимание смысла любви, веры, творчества, красоты, ratio. В его творчестве рождалось новое, личностное представление о субъекте. Но это представление складывалось особенным образом – через формирование новых, «срединных» форм культуры в «сфере между» полюсами-абсолютами. Любовь. «Черти с рогами, скупцы с мешками, сварливые жены, толстые мельники и пройдохи дьяки – все эти литературные типы были до крайности просты и отчетливы. Моралью кормили до отвала, суповой ложкой. Разглагольствовали звери – домашний скот и лесные твари, - и каждый из них изображал собой человеческий атрибут, был символом порока или добродетели. Но, увы, литература не удержалась на этой дидактической высоте, ее грехопадением была первая любовная песня»2 - так, по В. Набокову, происходил этот грандиозный переход от просветительского понимания субъекта к гуманистическому, от полюсов традиционного добра к смыслу личности как новому основанию русской культуры. В процессе этого перехода изменилось представление о сущности любви. Любовь начинает осмысливаться как творчество и как проблема. Содержание проблемы – в поиске ценности личности через смысл любви. Любовь все более теперь движется в поисках своего уникального содержания в интеллектуальном поле между смыслами «есть любовь» и «нет любви», формируя новое многообразие культурных форм. Осознание любовью своей самоценности достигает такого уровня, что возникает (и эмоционально, и рационально) процесс относительной автономизации любви от ценностей семьи, государства, морали. Возникает любовь-диссидент, любовь-самозванец, любовь-еретик, через смысл творчества изменяющая свое привычное место в иерархии ценностей. Сделав инновационные смыслы любви и красоты сферой трансцендентного, Пушкин поднял ценность любви между мужчиной и женщиной на высоту нового культурного основания. Любовь в интерпретации Пушкина через нацеленность на свободный синтез ежеминутно, ежечасно и прежде всего стала противостоять сложившимся смыслам самодержавно-родовой архаики. На страницах литературных произведений проявился инновационный смысл любви – по самой своей природе любовь это всегда в какой-то мере отпадение от сложившейся культурной нормы и выход в новое смысловое пространство, победа любви это всегда в какой-то мере победа над миром, традиционностью и в какой-то мере прорыв в новое качество. Пушкин сказал, что мера любви – в устранении ее традиционной меры и что любовь является подлинной, лишь если сама становится мерой себя. Но личность в России формировалась не только через модернизацию смысла любви. Это процесс разворачивался и через поиск индивидуального пути к Богу. Бог. В литературе формировались разные варианты интерпретации нового общественного субъекта. Например, религиозные писатели (Гоголь, Достоевский, Л. Толстой, Лесков и др.) говорили, что человеку просто надо верить в Бога и этого достаточно, чтобы почувствовать себя личностью и субъектом культуры. Писатели-атеисты (Горький, народнические писатели, «пролетарские писатели») отстаивали точку зрения Добролюбова, Чернышевского, Ленина – достаточно, чтобы человек перестал верить в Бога и начал верить в революционный народ, в партию рабочего класса как в Бога, чтобы почувствовать себя личностью и понять себя как субъекта культуры. В обоих случаях способность быть личностью заменялась способностью верить в абсолюты. В творчестве Пушкина впервые в русской культуре божественное проделало путь Иисуса – спустилось с небес и воплотилось в человеческом. Возник синтез небесного и человеческого в способности человека к любви и творчеству. Этот переход лишь на первый взгляд религиозно безобиден. Но по существу, он наносит смертельный удар и религиозной и народнической антропологиям, переводя субъекта культуры с церковных и народнических небес… – нет, не на землю, а в «сферу между», в рефлексию личности, в ее способность нести творческое в себе, в то, что можно назвать условной небесно-земной, богочеловеческой «серединой», «срединной культурой». Вклад Пушкина в критику засилья традиционности и поиск альтернативы – новой интерпретации любви, веры, смыслов божественного, творчества, ratio, личности еще, по сути, не осмыслен. «Срединная культура» в России только начинается. Ее суть в том, что русский человек только начинает понимать себя через сущность личности – через смысл, формированию которого Пушкин посвятил все свое творчество. 1 Анненков П. В. Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху. СПб., 1874. С. 225-226. 2 Набоков В. Лекции по русской литературе. -М., 1999. С. 402. |
Добавить документ в свой блог или на сайт
Похожие:
 |
Алексей Давыдов Поверить Лермонтову Личность и социальная патология... Новозаветность и гуманизм. Вопросы методологии |
|
Алексей Давыдов Между мистикой и ratio Проблема изменения типа русской... Русская культура: что надо менять и зачем? |
|
Алексей Давыдов Когда я читаю Магжана… Сразу вспомнил стихотворение Ауэзхана «Вечер памяти – 93». Оно о Магжане. Подчеркнуто гражданская позиция. И грусть, боль за страну,... |
|
Кеда Алексей Иванович, член Союза писателей России Русский язык как источник державности, культуры и совершенствования личности в современном обществе |
|
Алексей Давыдов И. С. Тургенев: «Живые мощи»1 ... |
|
Алексей Давыдов Русская художественная литература в условиях глобализации Откуда это смакование ситуацией, когда «башню сорвало», «крыша поехала»? «Тонкий эстет», воспитанный на русской классике и советском... |
|
2014 год Год культуры в России Года российской культуры в Великобритании и Северной Ирландии и Год британской культуры в России |
|
Урока литературы в 10 классе. Тема: Творчество А. С. Пушкина. Своеобразие... А. С. Пушкин занимает особое место в культуре России. Он создал художественные ценности мирового уровня, стал символом русской духовной... |
|
Успенский Б. А. Избранные труды. Т семиотика истории. Семиотика культуры Трансляция, аккумуляция и трансформация европейской культуры в семиотической структуре российского общества XVIII века является определяющим... |
 |
Урок №15. Тема. А. С. Пушкин. Детские годы поэта. Стихотворение «Няне» А. С. Пушкина, оказавшими влияние на становление личности поэта; воссоздать атмосферу эпохи начала XIX века |