Ч 39 Человек-Волк и. Зигмунд Фрейд
|
Скачать 4.8 Mb.
|
|
стерном. Если он сдавал экзамены по праву, то получал лицензию на юридическую практику в любой части России, однако по-прежнему не мог занимать постов на государственной службе. В царской России антисемитизм был направлен не против еврейской расы, как это наблюдалось затем в гитлеровской Германии, а скорее против еврейской религии. Если еврей был крещеным и принятым в лоно православной церкви, ограничения прав евреев и numerus clausus на него не распространялись. Когда мы возвратились в Одессу, наш дом был уже свободен от интриг, Лола больше не показывалась вообще, а Саша лишь изредка заходил меня навестить. Однако отношения между Терезой и моей матерью так никогда и не наладились. За время нашего отсутствия мама еще больше привязалась к своей сестре, к Саше и к Лоле и сейчас проводила с ними основную часть своего времени. Поскольку мы с мамой всегда хорошо понимали друг друга, это ее отдаление причиняло мне страдания. Ситуация еще более усугубилась после того, как Тереза пригласила к себе в качестве компаньонки и учительницы русского языка пожилую даму немецкого происхождения. Эта женщина, которая также страдала от господствующих антинемецких настроений, менее всего подходила для того, чтобы сгладить отношения между Терезой и моей мамой. Я не переставал удивляться тому, насколько хорошо Тереза была информирована обо всем, что происходило в противоположном лагере. Она никогда не уставала цитировать те реплики, которые позволяла себе высказывать в ее адрес моя мать, рассказывать о тех подарках, которые делались Лоле, и тому подобное Все мои усилия убедить ее в том, что на подобные вещи не стоит обращать никакого внимания, а тем более постоянно о них думать, были безрезультатны Не помогали и мои напоминания Терезе о многочисленных' дорогих подарках, включая драгоценности из своей собственной коллекции, которые дарила ей моя мать по большим праздникам. Даже когда Тереза пыталась внести какой-то полезный вклад в ведение нашего домашнего хозяйства, это лишь подливала масла в огонь, поскольку мать считала такие действия вторжением в ее собственную сферу, хотя ее и не слишком интересовали все эти хозяйственные дела, полностью находившиеся в руках нашей экономки (между прочим, не очень хорошей). Основным хобби моей матери был английский язык, которому она с необыкновенным усердием посвящала себя многие годы, стремясь овладеть им в совершенстве Вскоре я отказатся от каких бы то ни было попыток восстановить в нашей семье мир, так как и мама, и Тереза всегда рассматривали эти попытки как доказательство пристрастности к противоположной стороне, что только усугубляло общую ситуацию. В довершение всего мы получили сообщение от родственников Терезы о том, что Эльза заболела пневмонией и ее поместили в санаторий легочных заболеваний. Тереза упрекала родственников, у которых жила Эльза, в том, что они недостаточно хорошо заботились о ребенке, ее мучили угрызения совести, так как она не выполнила свой материнский долг и пожертвовала Эльзой ради меня. К концу 1916 года внутренний кризис в России все более и более обострялся. Достоянием общественности стали сведения о том, что Распутин настаивает на сепаратном мире с Германией, что его влияние на царицу непрерывно усиливается и что по его усмотрению назначается и распускается кабинет министров. Убийство Распутина князем Юсуповым стало увертюрой ко всем последующим событиям. Вскоре после убийства Распутина Керенский выступил в Думе с речью, в которой публично обвинил царицу в прогерманских симпатиях. Развязался открытый конфликт между правительством и Думой. Правительство требовало, чтобы Керенский предстал перед судом. Однако Дума встала на защиту Керенского и на требование правительства ответила отказом, мотивируя его неприкосновенностью Керенского как депутата. Ничто из этого не публиковалось, и одесские газеты выходили с огромными бессодержательными статьями, по которым никто не мог определить, что же действительно происходило в Санкт-Петербурге. Через несколько дней мы узнали, что царь отрекся от престола и сформировалось Временное правительство, состоявшее из членов Думы во главе с Керенским. Как известно, осенью 1917 года произошла Октябрьская революция, а Керенский сбежал за границу. Поздней осенью того же года в Одессе ожидались вооруженные столкновения. Мне посоветовали не выходить в город. Тем не менее, однажды я должен был навестить своих друзей, живших относительно далеко от нашего дома. Когда я возвращайся домой, то был просто поражен изменениями, произошедшими в городе за короткое время. Город неожиданно опустел, и все двери, выходившие на улицу, были заперты. Прогулка по этому опустевшему городу оставляла какое-то жуткое ощущение. Наконец, мне необходимо было свернуть на улицу, которая проходила параллельно нашей и по которой можно было добраться до нашего дома, повернув либо направо, либо налево. Когда я окинул взглядом улицу, я ужаснулся, увидев, что по обе стороны - и справа, и слева - она заблокирована вооруженными людьми. Они расположились по обеим сторонам улицы и как раз в тот момент открыли взаимный огонь. Вначале я не знал, что мне делать. Затем я вспомнил, что слева, "приблизительно в ста метрах отсюда, находятся небольшие ворота, ведущие в сад. Я вспомнил, как Саша говорит, мне о том, что иногда эти ворота оставляют открытыми и что используя этот сокращенный путь, можно, пройдя через садик сразу же выйти на нашу улицу. Стоит ли мне попробовать свернуть налево, рискуя при этом найти садовые ворота запертыми? Не будет ли безумным продолжать сейчас движение вперед, непосредственно между двумя линиями огня? В этой ситуации мне пришлось стать фаталистом Итак, я перешел через параллельную улицу и свернул налево. Вокруг меня со свистом и шипением проносились пули, но я, продолжая идти размеренным шагом, добрался, наконец, до садовых ворот и попробовал задвижку. Ворота подались, и уже в следующую минуту я был в саду. Радуясь тому, что мне удалось выйти не видимым из-под града пуль, я смог уже спокойно добраться до нашого дома. Весной 1918 года германские и австрийские войска заняли Одессу. Центральная Рада провозгласила Украину Независимым государством и во главе нового государства поставила так называемого гетмана. Этот титул возник еще в стародавние времена, когда гетмана как своего предводителя, управлявшего их территорией, избирали казаки. Древние государства казаку были довольно непрочными политическими образованиями; они неизменно находились в состоянии войны со своими соседями пока не стали частью великого российского государства, с когда были связаны национальной культурой и православной церК0ВЬЮ. В отношении того, какими конституционными правами обладал гетман, хранилось осторожное молчание. Однако, этот вопрос и не имел особого значения, поскольку все исполнительние функции оставались в руках Центральной Рады. Что касется самого гетмана, то он был потомком исторической личностии хорошо известного украинского генерала, носившего тот же самий титул Немцы оккупировали Киев, а в Одессе и в южной части Украины остались австрийцы. Тем временем состояние Эльзы значительно ухудшилось. Ее поместили в больницу для туберкулезных больных Фрайбург-им-Брайсгау Ей был сделан пневмоторакс, но он не дал желаемого эффекта, так как в результате перестало функционировать левое легкое. Эльза хотела, чтобы мать приехала к ней как можно скорее; мы также получили письмо от директора больници с информацией о тяжелом состоянии Эльзы и советов её матери прибыть без промедления. При всех этих обстоятельствах было неудивительно, что единственным желанием Терезы стало как можно скорее получить визу в Германию. Это было не так легко — казалось, прошли недели, прежде чем Терезу вызвали, наконец, в Германское консульство. Придя туда, мы предъявили письмо от доктора. В консульстве у меня спросили, собираюсь ли я также получать въездную визу. Сначала я об этом не думал, однако ответил утвердительно, так как могла возникнуть необходимость в моем посещении Терезы и Эльзы во Фрайбурге. Как только документы Терезы были готовы, уже ничто более не могло ей помешать уехать к Эльзе. Я провожал ее до самого Киева, откуда она уже одна отправилась в Германию. Тереза уехала из Одессы в сентябре 1918 года. В ноябре того же года в Центральной Раде произошел военный переворот. Гетман сбежал в Германию, а немецкие и австрийские военные соединения были расформированы. С каждым днем мы все реже и реже видели австрийцев на улицах Одессы, так как солдаты и офицеры стремились как можно скорее попасть к себе домой. А это было, учитывая сбой в работе всех транспортных средств, не так легко. Вскоре в Одессе появились англичане и французы. Союзники решили, что оккупацию должна осуществлять Франция, и французские войска бросили якорь в одесском порту. Так как Польша получила независимость, в Одессе можно было увидеть людей и в польской форме, большое количество польского населения записалось добровольцами на военную службу в польской армии. Время от времени, проходя по городу, я встречал тучного польского капитана, а может быть и полковника, который бросался в глаза своими белыми, торчащими в разные стороны усами. В его внешности было нечто женоподобное; он переваливался с ноги на ногу, подобно утке, и всякий раз при взгляде на него я не мог сдержать улыбку. Наше состояние было почти полностью инвестировано в правительственные долговые программы, находясь на депозитном счету одесского отделения Русского Государственного банка. Случилось так, что долговые обязательства сгорели при пожаре. Кроме того, происходила постоянная девальвация денег. Во время немецко-австрийской оккупации была введена независимая украинская валюта, курс которой, как ожидалось, скоро должен был резко упасть. Наследство, оставленное мне отцом, по-прежнему находилось в управлении моей матери, однако большую часть наследства, полученного от дяди Петра, я инвестировал в закладные бумаги. Мои должники, пользуясь девальвацией валюты, были крайне заинтересованы в возвращении мне значительной части платежей. Как это часто случается во время и после войны, некоторые люди из-за инфляции теряют свои деньги и разоряются, 8 то время как на наших глазах формируется класс нуворишей. Для меня было загадкой, каким образом при существующей нехватке потребительских товаров можно было покупать и тут же перепродавать целые вагоны товаров, и как подобные сделки могли осуществлять люди, которые, насколько мне было известно, не обладали ни средствами, ни опытом ведения бизнеса. Меня серьезно беспокоил рост инфляции, и я ломал себе голову над тем, куда инвестировать средства, полученные от моих должников. Поскольку я не разбирался в вопросах бизнеса, то пытался проконсультироваться у бизнесменов и банкиров, однако получал лишь уклончивые ответы. Поскольку помощь экспертов также ни к чему не привела, я решил обсудить этот вопрос с доктором Д. В начале войны доктор Д. записался добровольцем на фронт в качестве офицера медицинской службы, поскольку, по его словам, психоаналитик должен пройти через все. Когда после своего возвращения из Вены я встретил доктора Д. в военной форме и гладко выбритым, он показался мне совершенно незнакомым, человеком, настолько изменилась его внешность. Со времени, проведенного вместе в Вене, я запомнил его со светло-рыжей бородой, благодаря которой он казался меньше ростом, чем был на самом деле, и одетым в черный костюм с белым галстуком. В период непрекращающихся ссор между моей матерью и Терезой я почувствовал необходимость с кем-то поделиться и обратился к доктору Д. Он принял сторону Терезы. Он называл ее «немецкой Татьяной» (Татьяна — персонаж из романа Пушкина «Евгений Онегин»). Сейчас я решил посоветоваться с доктором Д. относительно инвестирования своих средств. Я увидел, что его внешний вид вновь претерпел определенные изменения Он был одет в старое рваное солдатское пальто, с которым, очевидно, никогда не расставался. Борода, которую он вновь отрастил, была неухоженной и вместе с волосами создавала вокруг лица своеобразный венок, из которого из-под очков с толстыми стеклами на вас смотрела пара любопытных и слегка осуждающих глаз. Поскольку у доктора Д. всегда был в запасе так называемый «готовый» ответ, он без колебаний дал мне совет, что, учитывая мою полную неосведомленность в вопросах бизнеса и мое везение в азартных играх в Женеве, наиболее удачной «инвестицией» для меня было бы баккара. Впервые я побывал в казино, когда находился вместе с доктором Д. в Женеве. Мы остановились у стола для игры в баккара, где было столько людей, что вначале мы решили ограничиться ролью зрителей. Банк удерживал худощавый пожилой джентльмен, который все время выигрывал. «Немец, который не говорит по-французски»,— кто-то произнес шепотом рядом со мной. Джентльмен действительно сидел не говоря ни слова. Он сохранял корректную манеру поведения, но1, не мог сдержать довольной улыбки, то и дело появлявшейся .на его лице. Поскольку он продолжал выигрывать, толпа вокруг него постепенно начала рассасываться. Казалось, немцу действительно сказочно везло, и вскоре не оставалось почти никого, кто бы желал продолжить с ним игру. В этот момент доктор Д. прошептал мне: «Садись за стол, сейчас самое время». Вначале я колебался, но затем последовал его совету. Тем временем все уже отказались от игры, и я один вынужден был играть против немца. Оказалось, что доктор Д. был прав. В тот момент, когда я начал играть, удача отвернулась от немца. Он проигрывал, а я выигрывал. Его лицо все более и более омрачалось, однако, несмотря на это, он продолжал. Когда он потерял все, что выиграл перед этим, он резко встал и вышел из комнаты. Вместе с доктором Д. мы заходили в казино еще несколько раз. Я не играл с такими высокими ставками, как в первый раз, но постоянно выигрывал, и у меня, таким образом, не было сомнений в моей удачливости. После этого путешествия я никогда более не участвовал в карточной игре. Сейчас же мы с доктором Д. отправились в игорный клуб, который он часто посещал. Этот и последующий визиты, казалось бы, подтвердили, что моя удачливость в игре все еще при мне. Так как в карты играли также и в доме поверенного Н., друга доктора Д., и поскольку здесь собиралась узкая компания, что нам с доктором Д. больше импонировало, мы вместо клуба начали ходить сюда. Я выигрывал и здесь, что окончательно заставило меня поверить в мою счастливую звезду. Однажды ночью мы играли до двух часов, и, как всегда, я был удачлив и удвоил первоначальные ставки. Из-за позднего часа мы уже собирались уходить, но мистер Н. захотел продолжить игру. В этот момент к нашему столу подошел некий доктор Ш. и, остановившись у стола, стал внимательно следить за игрой. Я был едва с ним знаком. Мне было известно лишь то, что он имел репутацию удачливого бизнесмена и что во всех его деловых начинаниях ему всегда сопутствовали везение и успех. Не могу сказать почему, но в присутствии этого человека я почувствовал себя крайне неуютно. Меня неожиданно охватило ощущение опасности. Вначале это было смутное предчувствие, которое затем развилось в уверенность относительно того, что доктор Ш. принесет мне неудачу. У меня было единственное желание, чтобы он как можно скорее ушел. Однако доктор Д. по-настоящему заинтересовался нашей игрой. Когда он предложил к нам присоединиться, в игре сразу же наступил тот переломный момент, которого я так боялся. Я терял в пользу доктора Ш. одну ставку за другой и закончил игру, потеряв несколько тысяч рублей. Я пришел домой в глубокой депрессии и с ощущением того, что моей удачливости в игре этим был положен конец. Я вспомнил Женеву и подумал о том, что события повторяются, только в обратной последовательности. На следующий день мне удалось восстановить свое душевное равновесие. Неужели так сильна была надо мной магическая власть доктора Ш., что он способен был лишить меня моего счастья в игре? Я успокоил себя мыслью о том, что в конце концов каждый игрок рано или поздно должен быть готов к проигрышу. Меня охватило единственное желание — доказать себе, что эпизод с доктором Ш. не имеет ни малейшего значения. Чтобы это доказать, я должен был отыграть ту сумму, которую ему проигран. И лишь после этого моя удача, думал я. безусловно, снова вернется. Я перестал ходить к г-ну Н., так как не хотел там встречаться с доктором Ш., и, кроме того, существовало множество других возможностей попытать счастья. Поскольку времена были очень смутными и никто не мог сказать, что принесет завтрашний день, люди в Одессе жили в тот период одним днем. На каждом углу как грибы разрастались игровые казино и различные притоны. Однако с того рокового вечера у г-на Н. невезение буквально преследовало меня. Всякий раз я возвращался из клубов с пустым кошельком и постепенно научился смотреть на это невезение как на неизменный атрибут моей жизни. Когда мои убытки достигли довольно внушительных размеров, я начал ощущать, что азартные игры являются для меня убыточным предприятием, и сказал себе, что было бы просто неразумно продолжать бросать вызов судьбе. Наконец я полностью отказался от игры и избавился от этой страсти раз и навсегда. После отъезда Терезы в Германию уже прошло несколько месяцев. Поскольку между Одессой и Германией была прервана почтовая связь, новости от Терезы приходили лишь в том случае, если кто-нибудь, выезжая в Одессу, брал письмо с собой, что случалось крайне редко Новости в этих письмах большей частью были удручающими. Эльзе стало еще хуже, и едва ли оставалась какая-то надежда на то, что удастся сохранить ей жизнь. Тереза писала мне также, что у нее заканчиваются деньги, но, к сожалению, не было никакой возможности переслать их в Германию. Таким образом, я решил сам отправиться во Фрайбург-им-Брайсгау. У меня уже были въездные визы в Германию и Австрию, но, так как я хотел ехать в Германию через Бухарест и Вену, мне были необходимы не только въездные визы, но и транзитная виза в Румынию. После долгой борьбы мне удалось получить обе визы. Мне необходимо было запастись для путешествия значительными средствами. Поскольку я ехал в Австрию и Германию, мне посоветовали взять с собой валюту этих стран. Возможно, в этом совете и было рациональное зерно, но, скорее всего, он был дан потому, что банки стремились избавиться от валюты стран, проигравших войну, обменяв ее на доллары или английские фунты, которые непрерывно росли в цене. Совершенно не разбираясь в подобных вопросах, я последовал совету банкира и купил равное количество австрийских крон и немецких марок. Так как Одесса была почти совершенно отрезана от Центральной Рады, нам было неизвестно, что происходит в Германии и Австрии. Например, нам говорили, что в Вене крупные беспорядки, что все там стоит вверх дном, и люди, выезжая, берут с собой лишь самое необходимое. Моей первоначальной целью был румынский порт Констанца, к которому я, добирался на борту французского пассажирского корабля «Евфрат». Отправление корабля несколько раз откладывалось, однако нам наконец сказали, что назначена окончательная дата. Я попрощался с матерью и уехал из дома, взяв с собой лишь небольшой чемоданчик. Мой двоюродный брат Григорий, который держался в стороне от распрей между матерью и Терезой, был единственным человеком, проводившим меня на пристань. В этот раз пароход действительно вышел из гавани по расписанию. На корабле находилось несколько греков, направлявшихся в Афины, французские офицеры, возвращавшиеся во Францию, два джентльмена из румынского консульства в Одессе, а также одесский бизнесмен В. Незадолго до прибытия в Констанцу, В. доверительно сообщил мне, что, по имеющимся у него сведениям, когда мы сойдем на берег в Констанце, все русские и австрийские деньги будут конфискованы, поскольку импорт этих валют в Румынию запрещен. Что мне оставалось делать? Половина моих денег были австрийскими кронами. У меня не было времени все хорошенько обдумать, и я быстро решил отдать мои австрийские кроны на хранение французскому офицеру — с тем, чтобы позже он их выслал мне в Германию. Но к какому из офицеров обратиться? Наконец, я выбрал человека зрелых лет, который, на мой взгляд, больше других внушал доверие. Я узнал, что в цивильной жизни он был администратором парижского дома одежды, что еще более подтвердило правильность сделанного мною выбора. Он немедленно выразил свою готовность помочь мне, и я вручил ему мои деньги. После того как мы сошли на берег в Констанце, начали проверять наши паспорта. Двух джентльменов из Румынского консульства, предъявивших свои дипломатические паспорта, пропустили без всяких проблем. Однако я и В. были задержаны румынской полицией. Нам объяснили, что визы, выданные Румынским консульством, уже не действительны и что граждане России, как с визами, так и без них, без промедления должны быть возвращены на родину. Нам показали небольшой пароход, на котором приблизительно через два или три дня нам предстояло совершить обратное путешествие в Одессу. Все наши протесты были безрезультатны. Нашим ночлегом была брошенная на пристани охапка сена. К нам была приставлена вооруженная охрана, и мы все время должны были находиться в поле ее зрения. Так как полицейский, подобно большинству румын, говорил по-французски, я смог довольно хорошо с ним изъясняться. Однако все мои попытки убедить его, что румынская полиция не должна игнорировать или отменять инструкции своих собственных иностранных представителей, были обречены на* неудачу, и мы с В. продолжали прогуливаться вдоль пристани недалеко от нашей охраны 'или, растянувшись на куче соломы, оплакивали свою судьбу. К счастью, стояла прекрасная теплая погода, и мы ничего не имели против ночи на открытом воздухе. Осознав, что с полицейским мне так и не удастся добиться какого-либо прогресса, я наконец открыто попросил его проводить нас к его начальству. Мне показалось, что он несколько смягчился и, появившись на следующий день, сообщил, что собирается удовлетворить мою просьбу. Поскольку Румыния находилась в то время под оккупацией Франции, теперь наш случай должен был рассматривать французский офицер таможенного контроля. Полицейский проводил нас с В. к следующему пункту таможенного контроля. Мы предъявили наши документы французскому офицеру, который был здесь первым лицом, и он нашел их в полном порядке. Не зная румынского, я не понял, что он сказал полицейскому. Вероятно, он приказал оставить нас в покое и впредь не мешать нашему перемещению. Результатом этой беседы стало то, что полицейский обеими руками схватил наши чемоданы и поспешно вынес их за пределы зоны прибрежного контроля Уже в следующее мгновение он исчез, не проверив содержимого наших чемоданов и даже не поинтересовавшись, какую валюту мы привезли в страну. Если бы я мог догадаться об этом заранее, мне бы легко удалось сохранить мои австрийские кроны. А сейчас они находились уже на пути во Францию, где их предстояло предъявить властям и получить обратно лишь через два года. Из-за тотальной девальвации австрийской валюты, которая произошла за этот период, полученной мною суммы хватило ровно настолько, чтобы купить себе один обед. Не ожидая такой необыкновенной удачи, мы с В. были сейчас буквально переполнены радостью от того, что снова могли свободно перемещаться по всей Констанце. В, неплохо ориентировался в этом городе (где ему иногда приходилось останавливаться), право выбора гостиницы для ночлега я предоставил ему. На следующий день, попрощавшись с моим попутчиком и товарищем по несчастью, я последовал в Бухарест. Вся территория от Констанцы до Бухареста напоминала один огромный военный лагерь, где повсюду были»румынские и французские войска. Бухарест произвел на меня относительно благоприятное впечатление — во всяком случае, центр города. Его не без причины называли «маленьким Парижем» Это был город красивых зданий, элегантных магазинов и интенсивного уличного движения. В то же время все выглядело гораздо менее привлекательно, если вы удалялись от центра города. Через день после своего приезда я случайно встретился с одним знакомым, от которого узнал, что спустя два или три дня после моего отъезда французы эвакуировались из Одессы, и туда вступила Красная Армия. Я узнал, что в Бухаресте функционирует межсоюзническая комиссия, которая обладает полномочиями принимать окончательное решение относительно того, кто может, а кому запрещено покидать Румынию. Я должен был обратиться в эту комиссию и предъявить свои документы. Меня охватили сомнения. Сколько времени займет у межсоюзнической комиссии рассмотрение моего случая? И что я буду делать в Бухаресте, если не получу разрешения на въезд в Германию? Я бродил по улицам в самом угнетенном состоянии. Через две недели я получил от межсоюзнической комиссии разрешение продолжать свое путешествие. Наконец, я стоял у поезда, который должен был доставить меня в Вену. К моему удивлению, перед тем же поездом я увидел польского капитана или полковника, которого так часто встречал в Одессе, того самого, который обращал на себя внимание своими белыми торчащими усами и смешным поведением С ним был и другой офицер в польской форме Между нами сразу же завязался разговор Первый представился как полковник де ля Т. У другого, которого я видел впервые, было какое-то польское имя. Оба служили раньше русскими офицерами и, кроме русского, не знали никакого другого языка. Мы сели в одно купе, где вместе с нами ехала одна молодая француженка, преподававшая в Бухаресте французский язык. Так как, несмотря на причудливую французскую фамилию, де ля Т. не знал ни слова по-французски, мне временами приходилось брать на себя роль переводчика, помогая полковнику и французской леди вести диалог. И я был чрезвычайно удивлен, когда де ля Т. неожиданно попросил меня перевести французской леди вопрос — не желает ли она выйти за него замуж? Если согласна, она должна сообщить ему свой парижский адрес, с тем чтобы они смогли встретиться и обсудить подробности свадьбы. Француженка, которой я передал предложение о вступлении в брак, приняла его с большим восторгом и с очаровательной улыбкой вручила полковнику клочок бумаги с парижским адресом. Когда мы уже приближались к Вене, полковник становился все более и более серьезным и наконец сообщил мне, что он наблюдал за француженкой в течение всего путешествия и увидел в ней такие «вещи», которые ему не понравились. Следовательно, я должен был дать ей понять, что он забирает свое брачное предложение обратно. Я попытался сделать это с большой деликатностью, и когда французская леди поняла, что из женитьбы ничего не выйдет, лицо ее приняло очень расстроенное и грустное выражение. Я находился в Вене всего лишь несколько дней и воспользовался этой возможностью, чтобы встретиться с профессором Фрейдом. Он был очень рад снова меня увидеть и подарил мне копию Sammlung kleiner Schriften гиг Neurosenlehre (Сборник кратких сочинений по теории неврозов)13, опубликованных в 1918 году,— с дарственной надписью, сделанной его собственной рукой (датируемой 04.12.19). Когда мы начали говорить о военных событиях, профессор Фрейд заметил, что у нас сложилось «неправильное отношение к смерти». Как я мог заключить, он рассматривал это явление под углом зрения, совершенно отличным от общепринятого. Из Вены, где ощущалась ужасная нехватка продовольствия, я отправился во Фрайбург-им-Брайсгау, прибыв туда во время сильного снегопада 1 мая 1919 года. Наконец-то я снова увидел Терезу и Эльзу. Я испытал сильное потрясение, увидев, что Тереза, которая уезжала из Одессы с прекрасными черными волосами, стала совершенно седой. Насколько глубоки должны были быть ее страдания из-за Эльзы, если в течение всего лишь нескольких месяцев они привели к таким переменам. Несмотря на протесты докторов и предостережения об опасности инфекции, Тереза настояла на том, чтобы находиться в больнице в одной комнате с Эльзой. Считая это своим материнским долгом, она была с девочкой до последних часов ее жизни. Что касается Эльзы, то, как это часто случается с туберкулезными больными, она не отдавала себе отчета в серьезности своего состояния и все еще надеялась выздороветь. Я заметил, что он;* еще выходила и живо интересовалась всем окружающим. Несмотря на тяжелую болезнь, она всегда оставалась ко всем добра и дружелюбна, и все в больнице ее любили. С самого начала мы с Эльзой прекрасно нашли общий язык, и так как она любила меня и мной восхищалась, то была просто счастлива увидеть меня во Фрайбурге. Я спросил у директора по медицинской части, есть ли какой-нибудь шанс спасти Эльзу. Он ответил, что пора оставить все надежды Через два с половиной месяца после моего приезда во Фрайбург Эльза умерла. Мы переправили ее тело в Мюнхен, где оно было затем захоронено. Теперь для нас с Терезой начались превратности жизни в изгнании. |
Похожие:
 |
Мемуары «человека-волка» «Человек-волк» «Человек-волк», знаменитый пациент (1910—1914) Зигмунда Фрейда, прожил до преклонных лет в Вене. Воспоминания о своем детстве в царской... |
|
Зигмунд Фрейд Толкование сновидений Я целовал ее. Храню молчанье о прочем, как поклялся ей. И мать покойная моя была при этом |
|
Зигмунд Фрейд Тотем и табу. Психология первобытной культуры и религии Охотно признаю, что ближайшим поводом к моей собственной работе послужили эти оба источника |
 |
Образовательная система «Школа 2100» И. Крылов. Басни: («Лисица и виноград», «Квартет», «Ворона и лисица», «Мартышка и очки», «Кот и повар», «Кукушка и петух», «Волк... |
|
Анна Фрейд Детский психоанализ Е. Строганова Е. Журавлева Ю. Климов С. Малчкова С. Игнатова, Л. Васильева М. Аввакумов |
|
Магические слова. К. Бессер-Зигмунд В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Евангелие от Иоанна, 1: 1) |
|
«Человек среди учений. Человек среди религий»: Шандал; С. П; 2003 isbn 5-94861-011-x Множество философских и религиозных учений окружает человека. Каждое из них утверждает свою исключительную правоту и отвергает любые... |
|
Список литературы на лето для 4 класса Русские народные сказки: «Морозко», «Финист – ясный сокол», «Иван – царевич и серый волк» и т д |
|
Литература к лекциям по смеховой культуре История вопроса: анализ смеха как явления в 20 веке (Фрейд, Бергсон,международные конференции по смеховой культуре) |
|
Список рекомендуемой литературы для летнего чтения во 2 классе «Царевна Несмеяна», «Летучий корабль», «Марья Моревна», «Иван-царевич и серый волк», «Финист – Ясный сокол» |