1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза




Скачать 2.89 Mb.
Название 1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза
страница 4/16
Дата публикации 02.10.2014
Размер 2.89 Mb.
Тип Документы
literature-edu.ru > История > Документы
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   16
5. Понятие «текст». Категориальные признаки «текста»
В изучении теории текста существовует два подхода:

1. Западноевропейские школы – стремление построить формализованную грамматику текста (моделирование структур, схемы, правила).

2. Отечественная лингвистика – стремление создать общую теорию текста путем изучения конкретных речевых актов, закономерностей их функционирования, организации, описание категориальных признаков каждого типа текста.

В характеристике текста существенен параметр объема, причем текст не является суммой свойств предложений.

Текст представляет собой некое образование, возникшее, существующее и развивающееся в письменном варианте литературного языка. Только в этом варианте расчлененность текста, эксплицитно выраженная графически, выявляется как результат сознательной обработки языкового выражения. Устная разновидность, напротив, стремится к конкретности, однозначности, интонационной недвусмысленности; а текст – не спонтанная речь, он лишь имплицитно рассчитан на слуховое восприятие. Текст – завершенное произведение, состоящее из названия и ряда сверхфразовых единств, объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи и имеющий прагматическую установку.

Текст обладает двойственной природой – статичность (текст – последовательность дискретных единиц) и динамичность (возможность воспроизведения текста).

Описание какого-либо явления требует анализа определенных параметров: в области грамматики возникли грамматические понятия, образованные из философских категорий. Грамматическое значение – это значение определенной грамматической формы; грамматическая категория – обобщенный класс форм, выражающий определенные грамматические понятия; грамматическое понятие – логико-философская категория, преломленная в языковом сознании и определившая предмет грамматики.

Различные исследователи стремились к определению категорий текста. Ц.Тодоров выделил три категории: вербальная образуется конкретными предложениями, формирующими текст; синтаксическая определяется взаимоотношениями частей текста; семантическая отражает глобальный смысл текста и определяет части, на которые текст распадается. Н.Э.Энквист выделяет другие параметры: тема – основное содержание текста; фокус – выделение маркированных элементов; связь – средство объединения отрезков высказывания. Но категории этих исследователей относятся к речи вообще, без них нет процесса коммуникации. Категории текста реализуются в конкретных формах текста по-разному в зависимости от каждого функционального стиля и не все они могут быть представлены, тогда как модель текста абстрактна (в художественном произведении эстетико-познавательная функция трансформирует все другие функции языка).

Прежде чем указать на категориальные признаки текста следует указать на то, что текст как факт речевого акта системен (это завершенное сообщение со своим содержанием). Причем содержание - информация текста в целом – не может быть приравнено к смыслу (мысль, сообщение в отдельном предложении), и даже к сумме смыслов, хотя выводится из них. Содержание имеет свои формы предикации, без которой нет акта коммуникации, есть лишь номинация отдельных явлений.

Категориальные признаки:

информация;

членимость;

когезия (внутритекстовые связи);

континуум;

автосемантия (зависимость и самостоятельность отрезков текста);

ретроспекция;

проспекция;

модальность;

интеграция и завершенность.

Все категории текста, обязательные и факультативные, переплетены и взаимообусловлены. Выделение какой-либо одной из них для целей исследования влечет за собой ее обособление, в результате которого яснее выступают онтологические и парадигматические характеристики данной категории.

Информация – получение новых сведений. Виды информации:

Содержательно-фактуальная (СФИ) – сообщения о фактах, эксплицитна по своей природе (вербальная).

Содержательно-концептуальная (СКИ) – индивидуально-авторское понимание отношений между явлениями, описанными СФИ. Не всегда она выражена с достаточной ясностью. Это категория преимущественно присуща художественным текстам. СКИ – понятие, несводимое к идее произведения; здесь к замыслу автора прибавляется содержательная интерпретация, которая снимает энтропию (= мера неопределенности) эстетико-познавательного плана.

Содержательно-подтекстовая (СПИ) – скрытая информация, извлекаемая из СФИ благодаря способности единиц языка порождать ассоциативные и коннотативные значения, а также благодаря способности предложений внутри СФИ приращивать смыслы. В основе СПИ лежит способность человека к параллельному восприятию действительности (чтение художественных произведений).

Выделяют ситуативную СПИ (возникает в связи с фактами, описанными ранее) и ассоциативную СПИ (возникает в силу привычки сознания связывать сказанное с личным опытом).

Многое в толковании художественного произведения строится на пресуппозиции – это те условия. При которых достигается адекватное понимание смысла предложения. Она делает возможной экспликацию подтекста (подтекст – это способность предложений порождать дополнительные смыслы благодаря структурным особенностям, своеобразию сочетания предложений, он имплицитен). Буквальное относится к подтекстовому так же, как и тема относится к реме.

Членимость. Целостность восприятия – основное условие художественного творчества – не мыслима без осознания соподчинения и взаимозависимости частей. Результатом интеграции частей текста является его цельность. Интеграция осуществляется в процессе осмысления, аналитического рассмотрения видов соотношения отдельных частей. Выявления системы членения текста имеет своей задачей еще и преодоление линейного плана восприятия текста (этим обусловлено появление таких категорий, как ретроспекция, проспекция, континуум, переакцентуация и т.д.).

Существует несколько видов членения:

объемно-прагматическое (том, часть, глава, абзац, СФЕ);

контекстно-вариативное (речь автора = повествование, описание, рассуждение; и чужая речь = диалог, цитация, несобственно-прямая речь).

Оба вида членения взаимообусловлены и имплицитно раскрывают СКИ; членение может служить и для актуализации отдельных моментов СФИ.

Когезия. Это особые виды связи, обеспечивающие континуум, т.е. логическую последовательность (темпоральную и/или пространственную) взаимозависимость отдельных сообщений, фактов, действий. В литературно-художественных текстах логические, психологические, формально-структурные виды когезии очень тесно переплетены. Нередко когезия влечет за собой изменение смысловых соотношений двух сцепляемых отрезков (лексический повтор внутри СФЕ). Когезия может достигаться различными средствами: грамматические (союзы, союзные слова, причастные обороты), логические (формы перечисления), ассоциативные (ретроспекция, коннотация, субъективно-оценочная модальность), образные (вызывают представления о чувственно воспринимаемых объектах действительности), композиционно-структурные (нарушения последовательности, логической организации), стилистические (последовательно повторяющиеся стилистические особенности), ритмико-образующие.

Континуум. Эта категория связана с понятиями времени и пространства. Сам термин означает непрерывное движение во времени и пространстве, но континуум как категория текста – это определенная последовательность фактов, событий, развертывающихся во времени, причем развертывание событий неодинаково протекает в разных типах текстов.

Континуум художественного текста основан обычно на нарушении реальной последовательности событий, т.е. он не обязательно обеспечивается последовательностью событий. Переплетение планов повествования предопределяет и членения отрезков текста. Континуум в его разбиении на эпизоды – важная грамматическая категория текста (континуум - дисконтинуум). Средством реализации континуума служит когезия.

Категория континуума как категория текста, проявляющаяся в разных формах течения времени, пространства, событий, представляет собой особое художественное переосмысление категорий времени и пространства объективной действительности.

Автосемантия отрезков текста. Это формы зависимости и относительной независимости отрезков текста по отношению к содержанию всего текста или его части. Единицы текста – СФЕ (сверхфразовые единства) – играют неравноценную роль: они могут различаться по признаку предикативности / релятивности и внутри, по степени зависимости от части излагаемого текста или от всего текста.

В пределах простого предложения автосемантия его отдельных членов реализуется путем обособления и различных форм вставочных элементов, в которых независимость приобретает разную степень отчуждения от синтаксических и/или содержательных сторон.

Особой самостоятельностью внутри единий текста, а иногда и в целом тексте обладают сентенции, т.е. такие предложения внутри высказывания, которые, прерывая последовательность изложения фактов, событий, описаний, представляют собой некие обобщения, лишь косвенно связанные с этими фактами, событиями, описаниями.

Ретроспекция и проспекция. Это по существу формы дисконтинуума. В большинстве текстов ретроспекция проявляется имплицитно, она основана на способности памяти удерживать ранее сообщенное и сцеплять его с сообщаемым в данном отрезке повествования.

Ретроспекция – грамматическая категория текста, объединяющая формы языкового выражения, относящие читателя к предшествующей содержательно-фактуальной информации. Ретроспекция проявляется двояко: предшествующая информация уже была изложена в тексте или она сообщается, прерывая поступательное движение текста. Она может не всегда сразу сознаваться как один из приемов актуализации отрезка высказывания, опосредованно способствующий декодированию СКИ. Решающий фактор – повторение, только при повторении можно адекватно воспринять художественное произведение, ретроспекция предполагает некоторую переакцентуацию единиц текста. Ретроспекция тесно связана с континуумом (прерывистость повествования обычно проявляется в виде размышлений автора, смены планов повествования, проспекции и ретроспекции) и нередко реализуется посредством дейектических элементов (указания: «как было сказано ранее»).

Подобно ретроспекции проспекция – один из примеров повествования, который дает читателю возможность яснее представить себе и обусловленность событий и эпизодов. Зная, что произойдет в будущем, он глубже проникает в СКИ, поскольку настоящее предстает перед ним в несколько ином плане. Проспекция свойственна не только художественным, но и научным текстам.

Модальность текста. Отношение говорящего к действительности (основной признак модальности) в той или иной мере характерно для любого высказывания; оно может быть выражено самыми различными средствами языка.

Модальность часто рассматривается как выражение реальности/ирреальности высказывания, связанное с личной оценкой предмета мысли (Н.Ю.Шведова выделила еще и объективно-модальное значение и субъективно-модальное значение). Текстовая модальность выражается не только грамматическими и лексическими средствами, но реализуется и в характеристике героев, в своеобразном распределении предикативных и релятивных отрезков высказывания, в умозаключениях, в актуализации отдельных частей текста и в ряде других средств.

В научных текстах модальность можно определить как нулевую. В художественном тексте модальность играет существенную роль в СКИ, а наиболее прямым средством, реализующим модальность в предложении, является эпитет. Когда эпитет становится многократно повторяемым стилистическим приемом, он начинает вскрывать и текстовую модальность(например, литературные портреты).

Интеграция и завершенность. Интеграция – состояние связанности отдельных частей в целое, а также и процесс, ведущий к такому состоянию. Применительно к тексту интеграция – это скорее процесс, чем результат. Объединяя смыслы отдельных сверхфразовых единств, содержания отдельных глав в единое, интеграция нейтрализует относительную автосемантию этих частей, подчиняет их общей информации, заключенной в произведении. Результат интегрирования связан с категорией завершенности. Интеграция в какой-то степени является функцией объема текста. Интеграцию нельзя смешивать с когезией: когезия (синтагматична) – грамматические, семантические, лексические формы связи, а интеграция (парадигматична)– это объединение всех частей текста в целях достижения его целостности. Интеграция может строиться как средствами когезии, так и на ассоциативных и пресуппозиционных отношениях. Текст можно считать завершенным тогда, когда с точки зрения автора его замысел получил исчерпывающее выражение, вне зависимости от того, разгадал ли читатель этот замысел.
6. Основные направления в русском языкознании XIX-XX вв. Актуальные аспекты изучения русского языка на современном этапе
План ответа:

  1. Русский язык как объект научного осмысления.

  2. Основные направления в русском языкознании XIX-XX вв.

  3. Актуальные аспекты изучения русского языка на современном этапе: антропоцентрическая направленность лингвистических исследований, когнитивный и функциональный подходы в лексикологии и грамматике, языковая прагматика, этнолингвистика.


Сравнительно-историческое языкознание является наиболее разработанной область лингвистического компаративизма, объектом которой являются семьи и группы родственных, т.е. генетически связанных, языков и которая ставит своей целью установить регулярные, закономерные соответствия между родственными языками и описать их эволюцию во времени и пространстве на основе доказательства общности их происхождения из одного языка-основы (или праязыка). Одни его представители акцентируют сравнительное (сопоставительное) начало, напоминающее во многом подход типологический, а другие языковеды — начало историческое (эволюционное, генетическое).

Сравнительно-исторический метод выступает как основной инструмент исследования, служащего цели воссоздать модели праязыковых состояний отдельных семей и групп родственных языков мира, их последующего развития и членения на самостоятельные языки, а также построить сравнительно-исторические описания языков, которые входят в ту или иную генетическую общность. В состав его главных приёмов входят: определение генетической принадлежности языковых данных; установление системы соответствий и аномалий на разных уровнях в сравниваемых языках; моделирование исходных праязыковых форм (архетипов); реконструкция первоначальных и промежуточных языковых состояний; хронологическая и пространственная локализация языковых явлений и состояний; предпринимаемая на этой основе генеалогическая классификация языков.

Сравнение является доминирующим приёмом, оно базируется на системном подходе к языку и используется преимущественно на фонетико-фонологическом и морфологическом уровнях (сравнение генетически тождественных форм словоизменения и словообразовательных способов, аффиксальных и корневых морфем, находящихся в их составе звуков-фонем). При обращении только к фактам данного языка на разных временных срезах используются приёмы внутренней реконструкции. Особые трудности представляют, во-первых, проблема реконструкции архаичных значений слов и, во-вторых, проблема реконструкции в области синтаксиса. Сравнительно-историческое исследование может строиться как в ретроспективном, так и в проспективном направлении (от исторически засвидетельствованного состояния к первоначальному и от первоначального состояния к более позднему). В качестве основы для сравнения привлекается язык с древнейшей письменной традицией (в индоевропеистике первоначально санскрит, в современных работах часто хетго-лувийские / анатолийские языки).

Лингвистический компаративизм выступал в XIX веке в виде двух направлений. Во-первых, это историко-геиетическое направление (сравнительно-историческое языкознание, компаративистика в узком смысле), обязательно учитывающее при сравнении языков фактор времени, а также зачастую и фактор пространства. Во-вторых, это направление типологическое, отвлекающееся в определённой степени от факторов времени и пространства, в которых существуют языки. Генетический и типологический подходы пересекались в деятельности одних языковедов, в деятельности же других либо акцентировалось только сравнение ради выяснения общих и различительных признаков языков, либо внимание сосредоточивалось на поиска путей происхождения и развития языков.

В российском языкознании первой половины 19 века был весьма ощутим акцент сравнительного аспекта по сравнению с историческим (генетическим), что объяснялось и неактуальностью для славянских языковедов проблемы языка-источника, и серьёзным интересом к идеям универсальной логической грамматики.

Благодатной почвой для утверждения в науке о языке принципа историзма явилось русское славянофильство. Сильное воздействие на русских мыслителей оказали философия истории Гегеля и идеология романтизма. Следует отметить, что сторонники сравнительного подхода скорее ориентировались на форму, а сторонники исторического подхода — на значение.

Первым представителем сравнительно-исторического языкознания в России явился Александр Христофорович Востоков (1781—1864). Он известен как поэт-лирик, автор одного из первых научных исследований русского тонического стихосложения, исследователь русских песен и пословиц, собиратель материала для славянского этимологического материала, автор двух грамматик русского языка, грамматики и словаря церковнославянского языка, издатель ряда древних памятников. В 1815 он обратился к занятиям языком памятников древнеславянской письменности. В 1820 им публикуется "Рассуждение о славянском языке", содержащее реконструкцию звуковых значений букв юс большой и юс малый и заложившее основы сравнительного славянского языкознания. В этом труде рассматриваются вопросы о периодизации истории славянских языков и их месте среди индоевропейских языков. А.Х. Востокову принадлежит подготовка теоретической и материальной базы для последующих исследований в области исторического словообразования, лексикологии, этимологии и даже морфонологии. Вклад А.Х. Востокова был сравнительным по методу и историческим по цели.

Другим основоположником отечественного сравнительно-исторического метода был Фёдор Иванович Буслаев (1818—1897), автор многих трудов по славяно-русскому языкознанию, древнерусской литературе, устному народному творчеству и истории русского изобразительного искусства. Его концепция формировалась под сильным влиянием Я. Гримма. Он сопоставляет факты современного русского, старославянского и других индоевропейских языков, привлекает памятники древнерусской письменности и народных говоров. Ф.И. Буслаев стремится установить связь истории языка с историей народа, его нравами, обычаями, преданиями и верованиями. Исторический и сравнительный подходы им различаются как подходы временной и пространственный. "Снятие противоположности" сравнительного и исторического подходов происходит в работах Ивана Ивановича Давыдова (1794—1863), Осипа Максимовича Бодянского (1808—1877), Измаила Ивановича Срезневского (1812—1880), Петра Спиридоновича Билярского (1817—1867), Михаила Никифоровича Каткова (1818—1887), Петра Алексеевича Лавровского (1827—1886), знакомых с трудами немецких философов и даже слушавших их лекции в Германии. Завершается синтез лишь в последующий период А.А. Потебнёй. В их работах сочетаются "морфологизм" сравнительного подхода и "фонетизм" исторического подхода. Эти языковеды осознают базисную роль фонетики в сравнительно-историческом исследовании. Они понимают различие между буквой и звуком. Ими по сути дела открываются оттенки (комбинаторные варианты) фонем, что предварило последующие открытия Я.К. Грота, В.А. Богородицкого, А,И. Томсона, а в конечном итоге И.А. Бодуэна де Куртенэ и Л.В. Щербы.

А.А. Потебня и Харьковская лингвистическая школа

Александр Афанасьевич Потебня (1835—1891) был крупным и оригинальным учёным синтетического склада, совместившим в себе философа, языковеда, историка литературы, исследователя фольклора и мифологии, принадлежащим в равной степени украинской и русской науке. Его характеризовал широкий круг лингвистических интересов (философия языка, синтаксис, морфология, фонетика, семасиология русского и славянских языков, диалектология, сравнительно-историческая грамматика, проблема языка художественных произведений, эстетическая функция языка). Он занимался теорией словесности, поэтикой, историей литературы, этнографией, фольклором. А. А. Потебня знал, кроме родных украинского и русского, ряд древних и новых языков (старославянский, латинский, санскрит, немецкий, польский, литовский, латышский, чешский, словенский, сербскохорватский). Его основные работы: "Мысль и язык" (1862), "Два исследования о звуках русского языка" (1864—1865), "Заметки о малорусском наречии" (1870), "Из записок по русской грамматике" (1874 — части 1 и 2; посмертно, 1899 — часть 3; 1941 — часть 4), "К истории звуков русского языка" (1874—1883), "Объяснения малорусских и сродных народных песен" (2 тома — 1883 и 1887), "Значения множественного числа в русском языке" (1887—1888). "Этимологические заметки" (1891). Издавалось им со своими примечаниями "Слово о полку Игореве".

Лингвистические взгляды А.А. Потебни складывались под сильным влиянием В. фон Гумбольдта и X. Штайнталя. Он сближает и вместе с этим разграничивает задачи языкознания и психологии. Для него сравнительный и исторический подходы неразрывно связаны. Сравнительно-историческое языкознание представляет собой форму протеста против логической грамматики. Язык понимается как деятельность, в процессе которой беспрерывно происходит обновление языка, изначально заложенного в человеке в качестве творческого потенциала. А.А. Потебня утверждает тесную связь языка с мышлением и подчеркивает специфичность языка как формы мысли, но "такой, которая ни в чём, кроме языка, не встречается". Логика квалифицируется как наука гипотетическая и формальная, а психология (а тем самым и языкознание) как наука генетическая. Язык трактуется как средство не выражать уже готовую мысль, а создавать её.

А.А. Потебня предвосхищает соссюровское противопоставление синхронии и диахронии. Он призывает к изучению явлений языка в их взаимосвязи, взаимообусловленности (т.е. в системе).

Особой заслугой А.А. Потебни является разработка "ономатопоэтической теории языка", в соответствии с которой мыслительно-речевой акт считается индивидуально-психическим творческим актом, признаваемым или отвергаемым при его восприятии и порождающим новую мысль, а не воспроизводящим уже готовую истину. Основным фактором развития языка признается смена поэтического мышления мышлением прозаическим. А.А. Потебня призывает к исследованию языка в связи с историей народа, с обращением к фольклору и художественным ценностям, составляющим достояние национальной культуры. Он постоянно обращается к понятиям народ и народность. Язык выступает как порождение "народного духа" и вместе с тем как источник национальной специфики народа ("народности"). Учёный стремится придать своим исследованиям культурно-исторический характер (эта линия продолжается в работах Е.Г. Кагарова, О.М. Фрейденберг, Вяч. Вс. Иванова, В.Н. Топорова, Н.И. Толстого и др.). В поэтическом слове выделяются три составных элемента: внешняя форма (звучание), значение и внутренняя форма, т.е. образ.

Значительный вклад А. А. Потебня внёс в разработку синтаксиса, в рамках которого формировались оригинальные представления о слове, грамматической форме, грамматической категории. Историко-генетический принцип применяется им к анализу и осмыслению синтаксических явлений. Предложение предстаёт как пространство пересечения грамматических категорий. Его структура уподобляется структуре сформулированной в нём мысли. Процесс выявления эволюции типов предложения приравнивается к установлению исторической типологии мышления.

Вся деятельность А.А. Потебни была с Харьковским университетом, где при его активном участии и под его влиянием складывалась Харьковская лингвистическая школа, лингвистические основания которой разрабатывались ещё до А.А. Потебни Измаилом Ивановичем Срезневским (1812—1880) и Петром Алексеевичем Лавровским (1827—1886). Представителями этой школы, осуществлявшими разработку истории языка в широком культурно-этнографическом и поэтическом контексте, исторического синтаксиса, морфологии, семасиологии, лингвостилистики, лингвистической поэтики, диалектологии, были Александр Васильевич Попов (1808—1880), Митрофан Алексеевич Колосов (1839—1881), Дмитрий Николаевич Овсяннико-Куликовский (1853—1920), Михаил Георгиевич Халанский (1857—1910), Аркадий Георгиевич Горнфельд (1867—1941), Василий Иванович Харциев (1865—1937), Алексей Васильевич Вегухов (1868 или 1869—1943 или 1946), Борис Андреевич Лезин (1880—1942). Близки к её традициям были Иван Михайлович Белоруссов (1850—?), Антон Семёнович Будилович (1846—1906), Николай Кузьмич Грунский (1872—1951), Алексей Афанасьевич Дмитриевский (1856—1926), Антон Вячеславович Добиаш (1846 или 1847—1911), отчасти Борис Михайлович Ляпунов (1862—1943).

И.А. Бодуэн де Куртенэ и Казанская лингвистическая школа

Основные теоретические и методологические принципы языкознания 20 века начали складываться ещё в 19 веке. В их формировании особую роль сыграли И.А. Бодуэн де Куртенэ, Ф.Ф. Фортунатов и Ф. де Соссюр. Иван Александрович / Ян Игнацы Нечислав Бодуэн де Куртенэ (1845—1929), один из величайших языковедов мира, равно принадлежит польской и: русской науке. Он обладал широким научным кругозором. Его длительная (около 64 лет) творческая деятельность началась ещё в домладограмматический период. Он поддерживал научные контакты со многими видными языковедами мира. Ему принадлежит более 500 публикаций на самых разных языках. Он получил степени магистра (1870) и доктора (1874) сравнительного языковедения в Петербургском университете и преподавал в университетах Казани, Кракова, Дерпта (Юрьева), Петербурга и Варшавы. В науку И.А. Бодуэн де Куртенэ вступил в период борьбы в историческом языкознании естественнонаучного и психологического подходов, будучи реально независимым по отношению к господствовавшим лингвистическим школам и направлениям. Вместе с тем он оказал влияние на многих языковедов, объединив вокруг себя многочисленных учеников и последователей и сыграв существенную роль в созревании идей синхронного структурного языкознания. Он стремился к глубокому теоретическому осмыслению всех главных проблем науки о языке и объявил общее языкознание собственно языкознанием. Бодуэн не принимает "археологического" подхода к языку и призывает к изучению прежде всего живого языка во всех его непосредственных проявлениях, наречиях и говорах, с обращением к его прошлому лишь после основательного его исследования. Он признаёт научным не только историческое, но и описательное языкознание, различая состояние языка и его развитие. Ему свойственно диалектическое понимание языковой статики как момента в движении языка, в его динамике или кинематике. Он указывает на возможность видеть в состоянии языка и следы его прошлого, и зародыши его будущего. Он убеждён в нарастании черт системности в процессе развития языка, призывая искать эти черты в противопоставлениях и различиях, имеющих социально-коммуникативную функцию.

Бодуэн критически оценивает теорию "родословного древа" и механистические попытки реконструкции праязыка, призывая считаться также с географическими, этнографическими и прочими факторами и признавая смешанный характер каждого отдельно взятого языка.

Бодуэн тщательно описывает звуковую сторону диалектов ряда славянских языков и литовского языка. При этом он пользуется собственной фонетической транскрипцией с МНОЖЕСТВОМ дополнительных знаков.

Бодуэн строит первую в мировой науке о языке теорию фонемы. Он исходит из осознания неустойчивой природы звуков речи как явлений физических, ставя им в соответствие устойчивое психическое представление (названное взятым у Ф. Де Соссюра термином фонема, но трактуемое совершенно иным образом). Фонема понимается как "языковая ценность", обусловленная системой языка, в которой функцию имеет лишь то, что "семасиологизировано и морфологизировано". С теорией фонемы тесно связана его теория фонетических альтернаций (чередований). Бодуэн различает антропофонику, или собственно фонетику, занимающуюся звуками речи в физиологическом и акустическом аспектах, и фонологию, связанную с психологией. Постулируются два членения речи — психическое (на "единицы, наделённые значением" — предложения, слова, морфемы, фонемы) и фонетическое (на "периферические единицы" - слоги и звуки). В психическом представлении звука выделяются кинакемы и акустемы, к которым впоследствии пражцы возводят понятие различительного признака фонемы. Бодуэн подчёркивает, что морфема состоит не из звуков, а из фонем. Звуковые изменения в языке, по его мнению, обусловлены фонологическими (т.е. структурно-функциональными) факторами.

И. А. Бодуэн де Куртенэ акцентирует роль социологии, которая — наряду с индивидуальной психологией — должна служить объяснению жизни языка. Он подчёркивает необходимость обращения к объективной истории общества, обеспечивающего непрерывность общения между людьми во времени, от поколения к поколению. Различаются горизонтальное (территориальное) и вертикальное (собственно социальное) членение языка. Он проявляет глубокий интерес к жаргонам и тайным языкам, признаёт реальность языков отдельных индивидов и (по мало понятным причинам) отказывается признавать реальность общенародного языка. Язык характеризуется как орудие "миросозерцания и настроения". В этой связи Бодуэн призывает изучать народные поверья, предрассудки и т.п. Он понимает язык как главный признак, служащий определению антропологической и этнографической принадлежности людей. Он провозглашает равенство всех языков перед наукой. Ему присущ большой интерес к лексикографическим проблемам, проявившийся в работе над переизданием «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даля.

Бодуэн разрабатывает принципы типологической классификации славянских языков (по долготе—краткости гласных и по функции ударения), а также проводит типологические исследования других индоевропейских языков и урало-алтайских языков. Ему принадлежит пророческое утверждение о внедрении в будущем в языковедческие исследования математического аппарата. Поэтому он всемерно поддерживает шаги по созданию в стране лабораторий экспериментальной фонетики. Им создаются не только учебник, но и первый в университетской практике сборник задач по введению в языковедение.

И. А. Бодуэн де Куртенэ был создателем и многолетним руководителем Казанской лингвистической школы (1875—1883), в состав которой входили учёный с мировым именем Николай Вячеславович Крушевский, Василий Алексеевич Богородицкий, А.И. Анастасиев, Александр Иванович Александров, Н.С. Кукуранов, П.В. Владимиров, а также Василий Васильевич Радлов, Сергей Константинович Булич, Кароль Ю. Аппель. К основным принципам Казанской школы относятся: строгое различение звука и буквы; разграничение фонетической и морфологической членимости слова; недопущение смешивания процессов, происходящих в языке на данном этапе его существования, и процессов, совершающихся на протяжении длительного времени; первоочередное внимание к живому языку и его диалектам, а не к древним памятникам письменности; отстаивание полного равноправия всех языков как объектов научного исследования; стремление к обобщениям (особенно у И. А. Бодуэна де Куртенэ и Н.В. Крушевского); психологизм с отдельными элементами социологизма.

В работах представителей Казанской школы предвосхищаются многие идеи структурной лингвистики, фонологии, морфонологии, типологии языков, артикуляционной и акустической фонетики. Они ясно представлляли себе проблему системности языка (И.А. Бодуэн де Куртенэ и Н.В. Крушевский). Идеи Казанской лингвистической школы оказали влияние на Ф. де Соссюра, на представителей Московской фонологической школы и Пражской лингвистической школы.

Исключительно плодотворной была деятельность И.А. Бодуэна де Куртенэ и многочисленных его учеников по казанскому, петербургскому и варшавскому периодам. Сам учитель и его продолжатели серьёзно воздействовали на формирование языкознания 20 века. Переписка И.А. Бодуэна де Куртенэ и Ф. де Соссюра, широкий обмен идеями между ними позволяют говорить о несомненном приоритете И.А. Бодуэна де Куртенэ в решении большого ряда вопросов, связанных с утверждением структурализма, в формировании исследовательских программ Пражской школы функциональной лингвистики, Копенгагенской лингвистического кружка, в деятельности главы Массачусетской ветви американского структурализма (Р.О. Якобсон). Бодуэновско-щербовским направлением были заложены основы деятельностно-функционального языкознания второй половины 20 века.

Ф.Ф. Фортунатов и фортунатовское течение в языкознании

Неизгладимый след в истории русского языкознания оставил въедающийся учёный-лингвист, индоевропеист-компаративист, славист, индолог, лигуанист, знаток многих индоевропейских языков (ведийский, санскрит, пали, греческий, латинский, старославянский, готский, литовский, латышский, армянский, бактрийский), специалист в области сравнительно-исторической фонетики и акцентологии, палеографии и орфографии, теоретической грамматики, воспитатель блестящей плеяды языковедов Филипп Фёдорович Фортунатов (1848—1914), научная деятельность которого длилась 43 года (начиная с изучения литовских говоров в 1871 году). Ему принадлежат 37 научных трудов, изданных в основном в специальных журналах или литографическим способом (для студентов Московского университета); значительной по объёму была редакторская работа. Он создаёт первые в России систематические лекционные курсы индоевропейской и славянской сравнительно-исторической грамматики. Во многом Ф.Ф. Фортунатов был близок к методологическим принципам младограмматического направления, предлагая одновременно оригинальное решение многих теоретических вопросов. Многие существенные результаты в области сравнительной фонетики и сравнительной морфологии ставили Ф.Ф. Фортунатова впереди немецкой лингвистики периода младограмматизма. Он фактически различает синхронический и диахронический подходы. Им принимается младограмматический постулат о безысключительности звуковых законов и тут же подчёркивается необходимость при описании фонетических процессов учитывать структурные особенности языков и конкретные исторические условия, хронологию изменений в языке. Указывается на общественный характер языка и связь истории языка с историей общества. Ф.Ф. Фортунатова характеризуют внимание к живому языку, бережное отношение к произведениям народного творчества, подчёркивание важности для истории языка изучения территориальных народных говоров, нередко сохраняющих черты глубокой древности и различающихся между собой даже на незначительном расстоянии в этимологическом, фонетическом и лексическом отношении. Выдвигалось требование высокой степени точности фактического материала и его глубокого теоретического осмысления. Учёный стремился к созданию целостных описаний диалектов (на материале литовского языка, которым Ф. Ф. Фортунатов занимался всю жизнь). Изменения языка во времени характеризуются как способ существования языка. Ф.Ф. Фортунатов предполагал наличие диалектного членения, территориального варьирования и в общеиндоевропейском, на реконструкцию которого были направлены усилия А. Шлайхера и его последователей. Он отказывался сводить развитие языка к его дроблению на наречия и призывал считаться и с противоположным процессом сближения и соединения наречий. Им была предпринята разработка теории дивергентно-конвергентной эволюции языков. Он развивал также идею языковых ("общественных") союзов. Ему принадлежит призыв к различению внешних и внутренних факторов развития языка.

Ф.Ф. Фортунатову принадлежат специальные исследования в области древнеиндийского языка. Он сделал ряд открытий, касающихся состава индоевропейского вокализма, лабиального ряда заднеязычных, слабой ступени аблаута, связи долготы и характера слоговой интонации, относительной хронологии первой и второй палатализации в праславянском. Вёл он исследования и в области славяно-балтийской акцентологии. Он открыл закон передвижения ударения от начала к концу слова в определённых фонетических позициях (закон Фортунатова—Соссюра). Ф.Ф. Фортунатов активно разрабатывал учение о грамматической форме вообще и грамматической форме слова в частности. Он фиксировал наличие формы лишь там, где она имеет специальный морфологический показатель и выводил форму из наличия в языке соотносительных рядов слов, сходных и различающихся по формальным признакам. Допускалось существование слов, не имеющих формы. Ему принадлежит сугубо формальная классификация частей речи (без учёта семантических и функционально-синтаксических критериев). Получило развитие учение о формах словосочетаний. Предложение было отнесено к числу словосочетаний. Формализм как методологическое кредо Ф.Ф. Фортунатова и его последователей отразился впоследствии в иммантентизме Ф. де Соссюра и особенно Л. Ельмслева.

Вокруг Ф.Ф. Фортунатова сложилась Московская (фортунатовская) лингвистическая школа. Его учениками были: в России — Алексей Александрович Шахматов (1864—1920), Григорий Константинович Ульянов (1859—1912), Вячеслав Николаевич Щепкин (1863—1920), Михаил Михайлович Покровский (1868 или 1869—1942), Борис Михайлович Ляпунов (1862—1943), Виктор Карлович Поржезинский (1870—1929), Александр Иванович Томсон (1860—1935), Дмитрий Николаевич Ушаков (1873—1942), Николай Николаевич Дурново (1876—1937), Степан Михайлович Кульбакин (1873—1941), Евгений Фёдорович Будде (1859—1929), Михаил Николаевич Петерсон (1885—1962), Александр Матвеевич Пешковский (1878—1933), Василий Михайлович Истрин (1865—1937); из зарубежных учёных — Олаф Брок, Торе Торнбьёрнссон, Хольгер Педерсен, Николас ван Вейк, Краузе ван дер Коп, Поль Буайе, Ф. Сольмсен, Эрих Бернекер, Александр Белич, Йоан Богдан, Иосиф Юлиус Миккола, Матиаш Мурко. Эта школа внесла большой вклад в исследования в области реконструкции праславянского языка, присущих ему тенденций к палатализации и к открытому слогу, в области праславянской акцентологии, морфологии, этимологии, лексикологии. Они разграничивали буквы и звуки, графику, орфографию и орфоэпию. Ими создавались системные описания русских говоров и первые диалектологические карты восточнославянских языков. По инициативе А.А. Шахматова была образована Московская диалектологическая комиссия (1903—1931). В неё входили Н. Н. Дурново, Н. Н. Соколов, Д. Н. Ушаков, и она функционировала по существу в качестве лингвистического общества, объединявшего московских учёных и контактировавшего с Московским лингвистическим кружком. На её заседаниях выступали с докладами А.И. Соболевский, А.М. Селищев, Г.А. Ильинский, Н.Ф. Яковлев, Е.Д. Поливанов, Р.О. Шор, Р.И. Аванесов. Н.С. Трубецкой с опорой на учение Ф.Ф. Фортунатова об «общественных союзах» разграничил понятия языковых семей и языковых союзов. Фортунатовцы строго разграничивали формы словоизменения и словообразования. Они многое сделали в разработке основ современной морфологии, заменившей «этимологию» с её зыбкими границами между современным и историческим словообразованием, между собственно этимологией и морфологией. Был заимствован бодуэновский термин морфема. Критерий морфологического строения слова использовался в типологической классификации языков, которой был придан динамический подход. Чисто генетический подход к реконструкции древнейшего состояния языка был заменён подходом генетико-типологическим. Получил развитие теоретический синтаксис (А.А. Шахматов, А.М Пешковский, М.Н. Петерсон). Выделилась в самостоятельную дисциплину семасиология, исследующая законы семантических сдвигов с учётом системных связей — синонимии, места в семантическом поле, морфологического оформления (М.М. Покровский). Было принято противопоставление — вслед за И.А. Бодуэном де Куртенэ и Н.С. Трубецким — фонетики и фонологии. Наметилось разграничение сравнительно-исторической грамматики славянских языков и грамматики общеславянского языка, исторической грамматики и истории литературного языка. В научных исследованиях и университетском преподавании утверждался приоритет синхронического подхода кязыку. Был создан ряд университетских курсов по введению в языкознание, продолжающих традицию фортунатовского курса сравнительного языковедения (А.И. Томсон, В.К. Поржезинский, Д.Н. Ушаков, А.А. Реформатский, О.С. Широков). Методы исследования, выработанные в фортунатовской школе, в нашей стране переносились в финно-угроведение, тюркологию, кавказоведение, германистику.

Фортунатовская школа представляла собой школу формальной лингвистики, которая способствовала закладыванию основ лингвистического структурализма. Ее формализм заключался в стремлении исходить не из внешних по отношению к языку категорий логики, психологии, истории, физиологии, а из фактов самой языковой системы. Впоследствии многие представители этой школы отказывались от крайностей формализма, фортунатовской школы. Эта школа оказала влияние на деятельность Московского лингвистического кружка (1915—1924), Пражской лингвистической школы. Копенгагенского лингвистического кружка, массачусетской ветви американского структурализма (Р. О. Якобсон).

Московская фонологическая школа

В основном в русле фортунатовского направления, но с существенной опорой на идеи И. А. Бодуэна де Куртенэ, Л.В. Щербы, Н.С. Трубецкого происходило формирование и развитие Московской фонологической школы (Александр Александрович Реформатский, 1900—1978; Пётр Саввич Кузнецов, 1899—1968; Владимир Николаевич Сидоров, 1902 или 1903—1968; Рубен Иванович Аванесов, 1902—1982; Алексей Михайлович Сухотин, 1888—1942; давший итоговое обобщение её идей в 60-х—70-х гг. Михаил Викторович Панов, 1920). Представители МФШ опирались на учения И.А. Бодуэна о фонеме и альтернациях, на идеи Николая Феофановича Яковлева (1892—1974) и постоянно полемизировала с Ленинградской / Петербургской фонологической школой (Л.В. Щерба и его ученики и последователи), критикуя её за учёт "внеязыковых" факторов, в первую очередь за психологизм и интерес к звуковой субстанции. МФШ преимущественно ориентировалась на формальные, имманентно-структуралистские критерии. Здесь понятие фонемы было соотнесено с понятием морфемы (а не слова в тексте, словоформы, как в щербовской школе), что обусловило более абстрактный и в силу этого более удалённый от физической реальности уровень фонологического анализа. Было принято понятие нейтрализации фонологических оппозиций, выдвинутое пражцами. Было принято различать сильные и слабые фонологические позиции. Допускалась возможности пересечения в одной слабой позиции (позиции нейтрализации) двух или более фонем. Были введены понятия гиперфонемы, слабой фонемы, фонемного ряда.

Петербургская лингвистическая школа

Многие теоретические и методологические принципы концепции И.А. Бодуэна де Куртенэ повлияли на становление и развитие Петербургской / Петроградской / Ленинградской / Петербургской лингвистической школы, где его непосредственными учениками были Лев Владимирович Щерба (1880-1944), Евгений Дмитриевич Поливанов (1881-1938), Лев Петрович Якубинский (1892—1945). Им было присуще понимание языка как процесса коллективного мышления, как языковой деятельности, непрерывного процесса.

"Бодуэновцы" последовательно разграничивали в языковом мышлении сознательное и бессознательное, различали поэтическую и практическую речь. В целом развивался целевой подход к языку, ставший впоследствии основным в Пражской лингвистической школе. Последовательное развитие получила идея различения описания языка "со стороны", т. е. рефлексии над ним лингвиста, и исходя из "чутья говорящих на данном языке людей". Разграничивая историческое и описательное языкознание, они отводят приоритетную роль последнему. Фонетико-фонологические исследования петербургских учёных постоянно были связаны с исследованиями в области теории письма и с работой по созданию новых алфавитов. В основу была положена бодуэновская теория письма и письменной речи (Л.В. Щерба, С.И. Бернпггейн, Г.О. Винокур, В.В. Виноградов, Н.В. Юшманов, Е.Д Поливанов, Л.Р. Зиндер).

Одним из ведущих деятелей Петербургской школы был выдающийся языковед, оригинальный мыслитель, теоретик и +экспериментатор Лев Владимирович Щерба (1880—1944). Диалектологические исследования на материале тосканских диалектов в Италии и одного из лужицких диалектов на территории Германии были его первыми научными опытами. Они послужили формированию исходных идей о функциональной природе звуков речи, способствуя становлению широкого понимания языка, данного в опыте через непосредственно наблюдаемые акты социально обусловленной речевой деятельности (говорение, с одной стороны, и восприятие и понимание, с другой). Тексты/высказывания, по его мысли, образуют исходный для лингвистического исследования языковой материал. В текстах обнаруживается языковая система (язык в узком, специальном смысле слова). Речевые акты, тексты и языковая система представляют собой аспекты той же речевой деятельности. Он указывает на наличие индивидуальной психофизиологической языковой системы (речевой организации индивида), соотносящейся с общей для всех говорящих языковой системой. Грамматика определяется как сборник правил речевого поведения, а языковая система — как совокупность правил речевой деятельности.

Концепцию Л.В. Щербы характеризует ярко выраженный семантизм (функционализм), проявившийся также в исследованиях звуковой стороны языка и обусловивший создание оригинального учения о фонеме, оказавшего сильное воздействие на формирование фонологической концепции Н.С. Трубецкого и ряда других теорий фонемы. Всемерно подчёркивалась существенная роль функционального (смыслового) фактора в члененении звукового потока, выделении звуков речи и установлении состава фонем данного языка. Л.В. Щерба создаёт при университете лабораторию экспериментальной фонетики, где проводились и проводятся инструментальные исследования звукового состава многочисленных языков мира (и прежде всего своей страны). В школе Л.В. Щербы проводится требование применять строгие исследовательские методы (в частности метод лингвистического эксперимента, в котором угадываются черты будущего трансформационного метода) и одновременно допускается обращение и к "субъективному" методу (внутренней интроспекции лингвиста).

Им по-новому трактуется проблема классификации членов предложения и частей речи; выдвигается понятие синтагмы как минимальной интонационно-смысловой единицы речи; разрабатываются проблемы теории интонации и теории ударения; различаются полный и неполный (разговорный) стили произношения; создаются собственные системы общефонетической классификации гласных и согласных и собственная система фонетической транскрипции, опирающейся (как и транскрипция МФА) на использование знаков латинского алфавита. Л.В. Щерба вносит вклад в разработку проблемы двуязычия и признаёт смешанный характер всех языков Особенно важны его исследования в области теории письма, теориилексикографии, методики преподавания родного и иностранных языков. Он участвует в работе по составлению алфавитов ранее бесписьменных народов, сочетает активную научную деятельность с преподавательской и общественной работой. Интересны его опыты лингвистической интерпретации поэтических текстов. Л.В. Щерба был редактором большого ряда учебников и словарей (русского, французского, немецкого языков). Заслуги Л.В. Щербы широко признаны как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике.

Ярким представителем Петербургской школы был выдающийся языковед, получивший мировую известность ещё при окончившейся трагически жизни, Евгений Дмитриевич Поливанов (1891—1938). Он сочетал одновременное обучение на историко-филологическом факультете Петербургского университета и на японском разряде Восточной практической академии, занимался тибетским и китайским языками в магистерские годы, хорошо знал множество языков (французский, немецкий, английский, латинский, греческий, испанский, сербскохорватский, польский, японский, китайский, узбекский, каракалпакский, туркменский, казахский, киргизский, татарский, таджикский) и пассивно владел абхазским, азербайджанским, албанским, калмыцким, ассирийским, арабским, грузинским, дунганским, корейским, мордовским (эрзя). Защитив магистерскую диссертацию (1914), он преподавал японский и китайский языки в Петербургском университете (профессор с 1919).

Научное и жизненное кредо Е.Д. Поливанова формировалось под воздействием его учителей — И.А. Бодуэна де Куртенэ и Л.В. Щербы. Он был активным участником экспериментально-фонетических семинаров Л.В. Щербы и хорошо овладел техникой инструментальных исследований. На первом этапе Е.Д. Поливанов проводил исследования по японскому языку (диалектология, акцентуация, историческая фонетика).

Е.Д. Поливанов выступал как наиболее активный критик марризма, что повлекло за собой в условиях господствовавшего тогда тоталитаризма к трагической развязке. Первоначально он спокойно относился к выдвинутой Н. Я. Марром в 1922 году и окончательно оформившейся в 1926 году яфетидологии –стадиально-типологической теории яфетических языков как продуктов языкового скрещивания, в которой содержались и ценные идеи, и нелепые догадки об исторических связях языков. Н.Я. Марр произвольно возводил все языки к четырём первоначальным элементам – сал, бер, вн, рош. Но ученики и почитатели Н.Я. Марра возвели марровское учение в предмет культа и сделали его впоследствии (с конца 20-х гг. и вплоть до 1950 года) единственной официально признанной научной и политико-идеологической доктриной в советском языкознании. Е.Д. Поливанов критически выступил по поводу признания чувашского языка яфетическим. Серьёзная критика в адрес марристов была продолжена им в последующие годы в связи с выдвижением ими "нового учения о языке" (прежде именовавшейся яфетидологией) на роль единственно верной диалектико-материалистической марксистской лингвистики. Положительно оценивая достижения Н.Я. Марра в сравнительно-историческом изучении южнокавказских языков, он категорически не принимал и яфетическую теорию в силу её необоснованности языковыми фактами, и новые глоттогонические идеи и стадиальную теорию Н.Я. Марра, привязывающую типы языков к определённой социально-экономической формации. Он выдвинул своё понимание (тоже в духе марксистской идеологии) социальной природы языка и роли социального фактора в развитии языка. В эти годы и началась травля Е.Д Поливанова (а заодно с ним многих представителей фортунатовского и бодуэновско-щербовского направлений) сторонниками Н.Я. Марра – В.Г. Аптекарем, С.Н. Быковским, Ф.П. Филиным. Последовало изгнание его в Среднюю Азию (там он продолжил занятия тюркскими языками и преподавание; участвовал в многочисленных диалектологических экспедициях). Постепенно его лишали возможностей печататься. Были утрачены в связи с этим многие неопубликованные труды. Последовал арест его как "врага народа" (1937) и расстрел (1938). Полная политическая реабилитация его была объявлена в 1963 году.

Петербургская фонологическая школа

В русле бодуэновско-щербовского направления складывается и развивается Ленинградская / Петербургская фонологическая школа. Начиная с 1912 года, ученик И.А. Бодуэна де Куртенэ Л.В. Щерба разрабатывает развёрнутое учение о фонеме как минимальном элементе слова, связанном со смыслом. Известно длительное противостояние щербовской и Московской фонологических школ. Щербовская школа преимущественно ориентируется на учёт человеческого фактора в языке, раскрывающегося через призму психологизма и социологизма, в то время как Московскую школу характеризует заметная ориентация на формальный, имманентно-структуралистский подход.

В щербовской школе сегментация потока речи на отдельные звуки объясняется воздействием фонологической системы языка, опосредованной связью фонологических явлений со смыслом. К структурно-функциональным (т.е. в конечном итоге опять-таки не только строевым, но и семантическим) критериям щербовцы обращаются при отождествлении фонем (разграничивая фонематические и нефонематическне звуковые различия). Они различают оттенки (варианты) фонем (в терминологии дескриптивистов – аллофоны) обязательные и факультативные, а среди обязательных – основные и специфические, а также разграничивают комбинаторные и позиционные оттенки (варианты).

В фонемном анализе исследователь ориентируется не столько на морфемы, сколько на менее абстрактные текстовые слова (словоформы), что обеспечивает более тесную связь фонемы как элемента языковой системы и звука речи как её индивидуальной реализации. Система фонем определяется как система функционально значимых противопоставлений между ними. Щербовцы принимают понятие фонологического дифференциального признака и вместе с тем отказываются считать его минимальной фонологической единицей. Не все петербуржцы следуют классификации фонологических оппозиций по Н.С. Трубецкому и предлагают собственные классификации (Л.Р. Зиндер, Ю.С. Маслов). Представителями щербовской школы не допускается возможность пересечения двух разных фонем в одной позиции (в отличие от МФШ). Многие из них отказываются от понятия нейтрализации. Особый интерес представляют идеи Л.В. Щербы и Е.Д Поливанова об особом характере минимальной фонологической единицы в языках слогового строя. Основные положения учения о фонеме Л.В. Щербы и идей Е.Д Поливанова получили развитие в работах последователей (Маргарита Ивановна Матусевич, 1885—1979; Лев Рафаилович Зиндер, 1904—1995; их ученики Лия Васильевна Бондарко, Людмила Алексеевна Вербицкая, Мирра Вениаминовна Гордина, Лев Львович Буланин, Вадим Борисович Касевич). Близки к щербовским позициям были фонологические концепции Сергея Игнатьевича Бернштейна и Георгия Петровича Торсуева.
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   16

Похожие:

1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза icon Программа учебной дисциплины Современный русский язык: стилистика...
Образовательная программа магистратуры «Русский язык и культура в современном мире»
1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза icon Программа «Русский язык и культура в современном мире»

1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза icon Рабочая программа по кружку «Русский язык в современном информационном пространстве» 9 класс
Рабочая программа по кружку «Русский язык в современном информационном пространстве» в 9-ом классе является
1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза icon Программа практики текстологическая практика Магистратура по направлению...
Место практики в структуре ооп впо по направлению подготовки магистров «Филология»
1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза icon Рабочая программа учебного предмета «Русский язык» для учащихся 9 класса
Русский язык национальный язык русского народа, государственный язык Российской Федерации, язык межнационального общения народов...
1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза icon Подготовка к контрольой работе
Мой красивый русский подруга/ весна и осень/ часто/ переводить/русская литература/с русский язык/ на немецский язык/ без словарь./...
1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза icon Реализуемые программы 2013-2014 учебный год Русский язык Программа...
...
1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза icon Кеда Алексей Иванович, член Союза писателей России
Русский язык как источник державности, культуры и совершенствования личности в современном обществе
1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза icon 1. Понятие о русском языке. Этноязык и литературный язык. Основные варианты этноязыка
Русский язык — один из восточнославянских языков, один из крупнейших языков мира, национальный язык русского народа, в том числе...
1. Русский язык в современном славянском мире. Основные проблемы этно- и глоттогенеза icon Русский язык
В дальн дорогу, волнист тканью, син гранью, в стояч воздухе, птич мире, заяч следов
Литература


При копировании материала укажите ссылку © 2015
контакты
literature-edu.ru
Поиск на сайте

Главная страница  Литература  Доклады  Рефераты  Курсовая работа  Лекции