З. Б. Кипкеева




Скачать 2.34 Mb.
Название З. Б. Кипкеева
страница 6/13
Дата публикации 28.09.2014
Размер 2.34 Mb.
Тип Документы
literature-edu.ru > История > Документы
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13
ГЛАВА III. КУЛЬТУРА И БЫТ В КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОЙ ДИАСПОРЕ В ТУРЦИИ
§ 1. Культурно-бытовые традиции в жизни карачаево-балкарской диаспоры
Изучение зарубежных диаспор народов Северного Кавказа актуально не только для восстановления более полной истори­ческой картины прошлых веков. Исследование быта и культуры диаспоры как этнической группы, проживающей за пределами своей исторической родины, дает уникальный материал для оп­ределения этноса и его самоидентификации в новых историчес­ких условиях, вне ареала исконного расселения.

Карачаевцы и балкарцы в Турции ощущают реальную угрозу деэтнизации, т.е. потери основных составляющих неповторимой национальной самобытности. На этом этапе в судьбе малочис­ленного этноса происходят необратимые явления: утрачивается древняя материальная культура, не получают развития никакие формы национальных социальных институтов, умирают за не­востребованностью многие традиции.

На примере карачаево-балкарских обычаев в Турции попы­таемся выявить некоторые основные характеристики националь­ной самобытности, ещё сохраняющиеся в условиях надвигаю­щейся ассимиляции: язык, культуру и самосознание.

Потомков карачаевских и балкарских переселенцев 1884 -1886 и 1905 - 1906 годов, сохранивших устойчивую связь со своей национальной общиной, насчитывается в настоящее время око­ло 30 000 человек. Благодаря расселению в мононациональных селениях и тесным родственным отношениям, они до сих пор сохранили многие обычаи и традиции своих предков: экзогам­ные браки, подчинение старшим по возрасту, почитание жен­щин, строгость в воспитании детей, взаимопомощь, гостепри­имство, трудолюбие, миролюбие и т.д.

Особый интерес представляют в этом отношении культурные традиции, которые можно определить как «социальные институты для развития и функционирования данной общности»1. Они же яв­ляются последним, самым устойчивым элементом самобытности этноса, сохраняющимся в условиях деэтнизации. Традиции несут в себе не только культурологическое, но и функциональное значе­ние. Прежде всего, это свадебный обряд, аккумулировавший в себе многие специфические особенности национальной культуры.

Рассмотрим подробнее карачаево-балкарскую свадебную церемонию, которую мы наблюдали в с. Башюйюк (район г. Конья) в 1989, 1997 и 1998 годах, а также воспользуемся заметка­ми турецких исследователей карачаевского происхождения Невруза Илмаза и Левента Итеза, описавших некоторые моменты национального свадебного обычая.

В карачаево-балкарской диаспоре хорошо сохранились обы­чаи, способствующие знакомству и общению молодых, поэтому браки совершаются по взаимному согласию и осознанному вы­бору. Брак малознакомых девушки и парня осуждается как по­спешный. Не принято здесь сватать девушку, предварительно не заручившись ее согласием. Так называемое «умыкание», или по­хищение невесты, случается крайне редко, только в случае упорного несогласия на брак родителей девушки, но при ее же­лании.

Традиционный карачаево-балкарский брачный обычай тре­бует обязательного сватовства, сговора, согласия молодых и их родителей, выполнения всех свадебных обрядов: избегание же­нихом и невестой будущих родственников (тил тутхан), скрыва­ние жениха во время свадьбы (болуш юй), дарообмен между роднёй (берне и сый), торжественное открывание лица невесты (ау алгьан), национальные танцы, игры, забавы (той), отдель­ное торжество по случаю приглашения зятя в дом родителей жены (кюёу кёргюстген) и т.д. Только в этом случае признается, что брак совершен по карачаевскому обычаю (къарачай адет).

Парень, получив согласие девушки, оповещает о своем же­лании вступить с ней в брак родителей. Но не лично, а через сестру или сноху. Родители решают, когда и кого посылать сва­тами (келечиле) в дом девушки, сами в сватовстве не участвуют. Обычно в роли сватов выступают двое-трое наиболее уважае­мых мужчин из числа близких родственников.

В доме девушки встречают сватов подчеркнуто приветливо и доброжелательно, угощают. Отец и мать благодарят за визит почетных людей, но окончательного ответа не дают, ссылаясь на то, что они еще не знают воли дочери. Через несколько дней сватовство повторяется, родители девушки на этот раз говорят, что должны посоветоваться с родственниками. Это восприни­мается как фактическое согласие. На третий раз сватов торже­ственно встречают не только родители, но старшие и почетные родственники со стороны матери и отца девушки. Они выслу­шивают сватов, дают официальное согласие или же несогласие на брак, поздравляют, произносят традиционные здравицы (алгъышла). Сватовство считается завершенным, этот акт называ­ется сговором (сёз тауусхан). Здесь же обговариваются размеры калыма (къалын) и день помолвки.

Помолвка (нишан) в кавказской среде заимствована из ту­рецкой культуры. Проходит она в ресторане, а в селах собира­ются в «салоны», специальные помещения для культурных ме­роприятий. Жених и невеста обмениваются кольцами. Близкие родственники и друзья преподносят подарки, обычно это золо­тые браслеты или деньги.

К этому дню приурочивают и приглашение священнослу­жителя (эфенди) для совершения религиозного обряда бракосочетания (некях). После этого обрученные уже не принимают участия в молодежных встречах или праздниках. Встречаться друг с другом могут только при свидетелях. Будущих родственников старательно избегают.

Что касается калыма, или «выкупа за невесту», то надо от­метить, что этот обычай претерпел значительную трансформа­цию. Старшее поколение эмигрантов еще помнит, что размеры калыма были значительны: конь, золотые украшения и деньги. Объясняли это необходимостью обеспечить женщину в случае вдовства или развода. Кстати, это не противоречило и мусуль­манскому праву (шариат). Затем в диаспоре сумму в качестве калыма определили чисто символической, чтобы он не мог быть препятствием для вступления в брак. Попытки увеличить по своей инициативе размеры калыма пресекались старейшинами, кото­рые говорили: «Элге адет болмасын» (в народе обычаем пусть не станет). В последние годы «калымом» называют золотые укра­шения, которые дарят невесте родители и родственники жени­ха. Например, на наблюдаемой нами свадьбе в с. Башюйюк в августе 1997 года женились выходцы из этого селения Ахмед Зю-гюль (Хубийланы) из Стамбула и Юмран Сабанчи (Теуналаны) из Голландии. На вопрос сватов о калыме, отец невесты ответил: «Элде джюрюген адетча болсун» (Пусть будет так, как принято в селе). Золотые браслеты, цепочки, кольца, преподнесенные Юмран, весили 1 кг. Это было названо «калымом» как дань тра­диции, функциональное значение которой полностью утрачено.

Случаи разводов здесь крайне редки, а если супруги расхо­дятся или муж умирает, то в любом случае женщина не возвра­щается в родительский дом, а живет самостоятельно. Раздел имущества, как и раздел наследства, происходит по цивилизо­ванным нормам закона. Как и большинство молодых супругов, Ахмед и Юмран сразу после свадьбы отправились в свадебное путешествие, а затем вернулись в свое собственное жилье в Стам­буле. Родители жениха помогли сыну, хотя он единственный сын в семье, снять отдельную квартиру, а родители невесты купили мебель. Все подарки родственников, обычно это золотые укра­шения и электробытовые приборы, остаются молодоженам.

Можно сказать, что обычай выплаты калыма, как потеряв­ший свое практическое значение и не имеющий культурологи­ческой привлекательности, в карачаево-балкарской диаспоре уже утрачен. Сохраняются только те обычаи, которые способствуют образованию новых семей. Калым же в современной жизни к этой категории не относится.

Что касается подарков (берне) и приданого (юй керек), то они остаются важным элементом при заключении брака, но полностью принадлежат жене. Состоит из постельных, столо­вых, бытовых принадлежностей и подарков родственников. Не утрачен и старинный обычай, связанный с приданым, «къурукъ», (буквально переводится как «жердь»). За день до свадьбы во дво­ре дома невесты вывешивается на общее обозрение все ее при­даное.

Функциональное значение этого обычая в том, чтобы пока­зать благосостояние девушки и ее мастерство, умение рукодель­ничать. Здесь обязательно присутствуют платки, салфетки, по­крывала, полотенца, вышитые руками самой невесты. Украше­нием «къурука» считается наличие старинных шелковых шалей с бахромой, расшитых узорами вручную (чилле джаулукъ), ко­торые сохранились от национального свадебного наряда. Но в основном все здесь фабричного производства. Женщины всего селения могут приходить во двор, где вывешен «къурукъ», чтобы посмотреть приданое, похвалить его и поздравить родителей не­весты.

Между помолвкой и свадьбой проходит несколько месяцев. Свадьбы играют в августе, обычно два дня: в субботу и воскресе­нье. В первый день в доме жениха собираются родственники, друзья, соседи, а сам он скрывается. Молодежь во дворе или под навесом устраивает под гармонику танцы (той). Дети играют в различные национальные игры (оюн). Во дворе кипят котлы с мясом жертвенных баранов (къурманлыкъ). За угощение на свадьбе отвечает специально назначенная для этого одна из близ­ких родственниц, хорошо знающая национальные обычаи и блю­да. Ее называют хозяйкой дома (юй бийче). Так в старину назы­вали в патриархальных карачаевских семействах, состоявших из нескольких семей женатых братьев, живущих в родительском доме, самую старшую или авторитетную женщину. Обычно это была мать братьев или одна из снох2. Интересно, что на Кавказе карачаевцы используют это слово в значении «супруга». В Тур­ции горцы оставили за ним значение «главная в доме» или «отве­чающая за домашнее хозяйство», употребляя только во время национальных торжеств, когда готовят угощение для большого количества гостей. В обыденной жизни слово «юй бийче» пере­шло в разряд историзмов.

Тяжелую работу на свадьбе выполняют молодые парни, как правило, - зятья жениха. Они режут жертвенных баранов, рубят • мясо, разжигают огонь и т.д.

Молодежь в это время устраивает во дворе «той» (танцы). Людей, не умеющих танцевать национальные танцы, здесь прак­тически нет. В диаспоре с детства обучают карачаевским танцам «Тюз тепсеу», «Абезек», «Ючеулен», «Шамиль», «Джангыз», «Мычхы», «Асхак», «Чобан», «Апсуа», «Каретейна», «Зийа Бий». На гармошке играют мужчины, и обязательно стоя. Вокруг гармониста иногда собираются в кружок парни и сопровождают танцы лирическими или шуточными песнями в адрес девушек. Танцуют незамужние девушки и неженатые парни, исключение делается только для близких родственников или почетных гостей. В круг обычно выходят по три пары сразу. Отметим, что для участия в танцах съезжается молодежь даже из самых дальних городов страны и из-за границы. В родных селах парни и девуш­ки из Германии, Голландии, США знакомятся друг с другом, общаются, делают свой выбор. Здесь же стараются сыграть свои свадьбы, если их родители выходцы из одного села. Поэтому сва­дебному тою придают очень большое значение и сохраняют всю атрибутику бережно и ревниво. Можно сказать, что в диаспоре обрядовая сторона традиционного «тоя» не претерпела никакой трансформации. И это несмотря на то, что для турецкого мен­талитета карачаевский той до такой степени чужд и предосудите­лен, что в присутствии гостей-турок молодежь свои танцы не начинает.

Гости же других кавказских национальностей с удовольстви­ем принимают участие в танцах, которые в таком случае прини­мают характер соревнования. Несмотря на многие общие чер­ты, у карачаевцев, адыгов, осетин, абазин есть отличительные моменты в манере танцевать, в темпераменте, в отдельных дви­жениях, в темпе музыки. Все это служит поводом для подшучи­вания над национальными особенностями друг друга и выделе­ния отличительных черт каждого этноса.

На второй день утром еще до прибытия невесты накрывают столы. Гостей угощают по очереди: сначала стариков, затем от­дельно мужчин и женщин и в последнюю очередь молодежь. Длительных застолий здесь не бывает, т.к. спиртное не подается. Каждый из приглашенных обязательно должен отведать кусок мяса жертвенных баранов (къурманлыкъ).

В это время жених со своей сестрой, а невеста в сопровожде­нии подруг отправляются в ближайший городок, где встречают­ся в специализированном салоне для новобрачных. Невесте де­лают прическу, макияж, надевают свадебный наряд. Жених и невеста фотографируются для обязательного свадебного альбо­ма. Этот обычай, надо отметить, очень красивый. Хотя он нару­шает ход карачаевской свадьбы, т.к. молодые не должны встре­чаться в этот день, а тем более показываться вместе на людях. Это современное новшество, связанное с расширением сферы бытовых услуг, прочно вошло в свадебную церемонию всех на­родов Турции.

После посещения салона невеста возвращается к себе до­мой, а жених скрывается в доме родственников или соседей (болуш юй), что буквально означает «помогающий дом». Там он временно поселяется на время своей свадьбы.

Машины, на которых поедут за невестой дружки жениха, украшают коврами и лентами. Так в старину снаряжали коней для свадебного поезда. С тех пор сохранился и древний карача­евский атрибут - знамя жениха (киёу байракъ). В настоящее вре­мя это длинная жердь, на которую навешаны парчовая ткань, полотенца, платки. Знамя везут с собой дружки жениха (киёу нёгерле). Среди них назначается главный (тамада), он должен быть старше остальных по возрасту и хорошо знать горские обы­чаи. Объехав все село, свадебный поезд подъезжает к дому неве­сты, играют национальные мелодии на гармошке, поют свадеб­ную песню «Орайда».

У ворот дома невесты собирается почти все село, чтобы по­смотреть на приезд за невестой, на игры и танцы дружков жени­ха. Их встречают шутками, насмешками, пытаются кого-либо из них «умыкнуть» для последующего выкупа. Пока молодежь веселится во дворе, старших торжественно проводят в дом.

Часа через два дружки жениха направляются к дверям ком­наты невесты и поют песню «Орайда», призывая ее выйти. Вы­ходит она в сопровождении двух женщин, держащих ее под лок­ти. По традиции это снохи, одна со стороны невесты, другая со стороны жениха. Значительная роль в свадебной церемонии от­водится снохе невесты (къыз нёгер къатын), она выступает как наставница и проводит со своей подопечной несколько дней. В старину эту роль играла «дигиза» (нянька), которую отец невес­ты посылал с дочерью, чтобы она помогала молодой женщине освоиться в новой семье.

Когда свадебный поезд с невестой отправляется в путь, им устраивают различные препятствия с требованием обрядовых выкупов. Объехав все улицы, одаривая местных детей, перегора­живающих дорогу, машины подъезжают к дому жениха. Здесь собираются старейшины рода, гости. Невесту выводит из маши­ны тамада и старается провести ее так, чтобы она наступила на кровь жертвенного животного, зарезанного в ее честь (къурманлыкъ). Старшая из женщин подходит к невесте с благопожеланием: «Огъурлу, хайирлы аякъ бла келгин», что можно перевес­ти как: «Да приди ты, ступая доброй, «прибыльной» ногой», - и обнимает ее. Кто-либо из самых красноречивых мужчин, держа перед собой ритуальную чашу (гоббан или бал аякъ) с медовым напитком (бал суу), громко, нараспев произносит нартские здра­вицы (алгъыш) в честь невесты. Затем эфенди читает молитву (дуа).

После этого женщины выносят во двор на большом подно­се конфеты и деньги. Их разбрасывают над головами всех со­бравшихся. Наконец, старшая из родственниц выполняет риту­ал «ау алгьан»: снимает с головы невесты покрывало, которое закрывало ее лицо. Родители и близкие родственники жениха обнимают невесту. Ее торжественно вводят в дом. Здесь она ос­тается со своей наставницей и несколькими девушками в приго­товленной для новобрачных комнате (отоу).

Карачаево-балкарская традиция требует, чтобы невесту в дом жениха сопровождали юноши из числа ее близких родственни­ков (къыз нёгер джашла). Они исполняют роль телохранителей и почетных гостей на свадьбе. В старину, когда свадьбы длились 7 - 10 дней, их количество достигало 40 - 50 человек. Им предос­тавляли ночлег и угощение на несколько дней. Уезжали они толь­ко после брачной ночи. В настоящее время в Карачае и Балкарии бывает 5-7 «къыз нёгеров». В диаспоре этот обычай сочли слишком обременительным для семьи жениха и лет 20 назад исключили из свадебного сценария. Вот как пишет об этом ис­следователь Невруз Илмаз: «Из-за них в доме было тесно, дру­гих гостей не было возможности разместить. Они вели себя вы­зывающе, проходили на лучшие места, требовали угощения, во время танцев танцевали с лучшими девушками... Утром после брачной ночи от них избавлялись с облегчением. Такие гости были в тягость. Сейчас никто не посылает «къыз нёгерле». Этот обычай, может быть, был и ценен как фольклорный, но он ни на что не годился. Очень хорошо, что он исчез»3. Отметим, что парни в роли «къыз нёгеров» вели себя столь требовательно и шумно не из-за невоспитанности. По обычаю, таким образом они испытывали гостеприимство и терпение хозяев.

В Карачае и Балкарии этот обычай еще сохранился и «по традиции все время своего пребывания в доме жениха дружки невесты считаются самыми дорогими гостями. Что бы они ни говорили, как бы требовательно и вольно ни вели себя - им все позволено»4. С присутствием «къыз нёгеров» связано немало различных игр, шуток, забав. Старший из «къыз нёгеров» - «та­мада» нес ответственность за поведение остальных. Ведь в слу­чае непозволительных или скабрезных шуток они компромети­ровали род невесты. Надо сказать, что ценность этого обычая не столько фольклорная, сколько этнографическая. Он позво­ляет глубже рассмотреть корни свадебной обрядности. Очевид­но, что большая группа мужчин, которые должны вести себя агрессивно, скорее напоминает войско.

Об этом говорит и свадебный атрибут «къыз нёгеров» - знамя невесты (келин байракъ), с которым они прибывают в дом же­ниха. Все это подтверждает глубокую древность карачаево-бал­карского свадебного церемониала. Этим можно объяснить и торжественный прием с обильным угощением после обряда «ау алгьан» гостей со стороны невесты (джыйин), торжественную раздачу подарков родне и многое другое.

Интересно, что родственники невесты (кроме родителей) при­езжают на свадьбу группой до ста человек, привозят приданое не­весты и богатые подарки всем членам семьи жениха, включая его бабушек и дедушек, а также родных дядей и теток. Обычай идет со времен большой патриархальной семьи, когда вместе с родителя­ми жили взрослые сыновья со своими женами и детьми. Хотя дав­но уже карачаевцы и балкарцы живут малыми семьями и часто отдельно от родителей, подарки близким родственникам жениха делаются как дань традиции чтить родственные отношения.

Надо отметить, что степень родства у карачаевцев и балкар­цев до сих пор как на родине, так и в Турции определяется ина­че, чем у других этносов. Счет ведется не с родных, а с двоюрод­ных братьев или сестер. О них говорят «бирде турадыла», т.е. «в первой степени находятся», о троюродных - «экиде турадыла», т.е. « во второй степени находятся» и т.д.

После отъезда гостей во дворе молодежь устраивает танцы (той), а дом освобождают для брачной ночи. Жених тайком при­ходит к невесте ночью в сопровождении своего дружка (киеу нёгер). Они должны пройти в комнату невесты незамеченными дружками невесты (къыз нёгер).

Невеста ожидает его в компании своей наставницы (къыз нёгер къатын), которая должна подготовить новобрачную к брач­ной ночи, постелить постель. Молодых оставляют одних. Зак­рыв дом снаружи, дружка жениха (кюёу нёгер) сторожит у двери всю ночь. В старину бытовал обычай досаждать новобрачным, шуметь под окном, забрасывать что-нибудь в форточку. Сейчас это забыто, но дружка жениха по-прежнему начеку. Утром он уводит жениха в «болуш юй» так же незаметно, как и привел.

В «отоу» заходят ее наставница и одна из снох со стороны жениха. Они должны взять простыню и отнести к пожилым жен­щинам, чтобы они убедились в непорочности невесты. Надо сказать, что этот обычай в диаспоре почти не поддерживают, не видя в нем никакой необходимости. Исследователь Невруз Ил-маз по этому поводу отмечает: «Здесь среди карачаевцев еще не было случая, чтобы невеста оказалась не девственной. Я думаю, что нет в мире женщин, более берегущих свою честь, чем кара­чаевки»5.

В диаспоре воспринимают обычай проверять простыню как оскорбляющий честь и достоинство девушки и отказываются от него. Таким образом, теряется и функциональное значение на­ставницы, тем более, что современная молодежь теоретически достаточно осведомлена в вопросах секса. Поэтому в последние годы начал исчезать и специфический карачаево-балкарский обы­чай присутствия рядом с невестой замужней женщины из числа ее снох.

Например, в августе 1998 года мы были на свадьбе у Джабаевых в с. Башюйкж. Невеста оставалась в доме жениха без на­ставницы (къыз нёгер къатын) и без телохранителей (къыз нёгер джашла).

Вечером, после обряда «ау алгьан», во дворе собирается на «той» почти вся сельская молодежь и гости из других мест. Здесь не бывает нетрезвых, да и за столы молодые обычно не садятся. Девушки и юноши становятся друг против друга, чинно ожидая своей очереди танцевать. Первый танец по обычаю всегда «Абезек». Это парный круговой танец, на который каждый парень приглашает девушку. Затем на остальные танцы она обычно сама выходит к своему партнеру. Музыка, движения, неповторимая стилистика и каноны старинного «тоя» сохранены без малей­ших изменений.

Глубокой ночью, после танцев, молодежь, разделившись по возрастным группам, собирается в отведенных для них комна­тах в доме жениха или его родственников на «посиделки». Этот обычай, полностью забытый на родине, в Турции сохраняется карачаевцами и балкарцами особенно ревностно. Называют его «накьырда». В русском языке эквивалентами этого слова явля­ются «шутка», «острота», «насмешка». Они верно передают ат­мосферу обычая, когда парни и девушки могут свободно заигры­вать друг с другом, подшучивать. Особенностью этих шуток яв­ляется то, что они не могут иметь каких- либо последствий и моральных обязательств, т.е. произносятся для игры.

Тем не менее при знакомстве или «испытании чувств», если юноша еще не готов сделать серьезное предложение или девуш­ка не может пока сделать свой выбор, обычай «объяснений в шутку» помогает молодым лучше узнать друг друга и проверить свои чувства. У карачаевцев есть поговорки: «Накъырда - кертини келечиси» (Шутка - посредник правды), «Накъырданы арты керти болур» (Конец шутки может оказаться правдой).

Всю ночь девушки и парни проводят, соревнуясь в остро­словии и находчивости. Наиболее удачные остроты, прибаутки, реплики становятся своего рода фольклором и передаются из уст в уста. Самые талантливые сочиняют стихи и песни, подра­жая образцам народных любовных (инар) и шуточных (чам) песен. Также здесь играют в национальные игры. Например, в «колечко» (джюзюк): ведущий вкладывает кольцо в закрытые ладони одной из девушек, а кто-то должен отгадать, кому имен­но оно попало. Проигравший обычно поет или танцует. Главное условие этих посиделок в том, что все шутки, песни, остроты должны быть на тему любви. Поэтому в диаспоре бытует еще одно название этого обычая - «сюйген» (влюбленный, влюбить­ся). Отметим, что молодежь собирается именно в чо время, ког­да у новобрачных наступает брачная ночь.

Обычай «накъырда» или «сюйген» языческий. Вероятно, он связан каким-то образом с обычаем демонстрировать просты­ню после брачной ночи. Описывая сохранившиеся традиции у карачаевцев в Турции, автор книги на турецком языке «Карача­евцы - один из северокавказских народов» Левент Итез отмеча­ет, что еще в середине XX века на ночных посиделках играли в игру-ребус «Чаршаф, будай саттым, бир - эки - юч, казан капак» (Покрывало, пшеницу я продал, один, два, три, крышка котла.), а девушку и парня, обменивающихся шуточными объяснения­ми в любви, планами на совместную жизнь, называли «сюйген» (влюбленными)6.

Шутки, песни, объяснения любовного характера проходят в форме состязания: кто остроумнее, тот побеждает. Иногда юно­ша состязается сразу с несколькими девушками, а девушка - с двумя парнями. Это - игра, которая позволяет молодым преодо­левать скованность, отчужденность, не навлекая на себя обви­нений в нескромности.

По горскому этикету предосудительным является уединение молодых, разговоры наедине. В этом нет противоречия с му­сульманскими этическими нормами, которые выражены в по­словице «Если мужчина и женщина сойдутся в каком-либо мес­те наедине, то третьим становится шайтан». Карачаевцы и бал­карцы также осуждают уединенные встречи, называют их «уллу айиб» (большой стыд). Поэтому свадебные игры «накъырда» привлекают молодежь как возможность, вполне легитимную, встретиться друг с другом и пообщаться в непринужденной, ве­селой компании. Встречи наедине становятся, таким образом, излишними.

Отметим, что турецкий менталитет абсолютно не воспри­нимает карачаево-балкарский обычай «накъырда», находя его предосудительным. Шутки на тему любви или супружества не приняты в турецком обществе, любые слова на эти темы пони­маются однозначно как ухаживание с целью жениться. На та­ком фоне раскованность и непринужденность горцев выглядит как весьма характеризующий элемент национального ментали­тета.

Турецкий историк карачаевского происхождения Невруз Илмаз, исследуя национальные обычаи горцев в Турции, отме­тил, что «накъырда» - весьма распространенный обычай не толь­ко в среде карачаевцев и балкарцев, но и у некоторых других кавказцев. «Из кавказских народов карачаевцы, балкарцы, ка­бардинцы, осетины, абазины и кумыки не только признают, но и считают «адетом» (обычай) - шутки, остроты, комплименты в отношениях между молодыми. Не понимают и не поощряют этого обычая чеченцы, ингуши и большинство дагестанских на­родов»7.

Невруз Илмаз видит причину такой разницы в том, что в Дагестан, Чечню и Ингушетию раньше проник и утвердился ислам, и обычай «накъырда» был попросту «забыт». Но, скорее всего, особенности в менталитетах кавказских народов намного глубже и уходят корнями в их этногенез.

О том, что обычай подшучивать характеризует национальный характер, свидетельствуют карачаево-балкарские пословицы, сохранившиеся в среде потомков мухаджиров. Например: «Чам-ланыучуну джашау къысха, чамчыны джашауу узун» (У того, кто сердится, жизнь короткая, у шутника жизнь длинная).

Культ рода, свойственный горцам, диктует свои законы в морали и этике свадебных обрядов. Обязательным условием для любовных шуток «накъырда» является отсутствие родственных связей между девушкой и парнем. Поэтому знакомство и разго­вор начинается с выяснения фамилий и перечисления родствен­ников по отцовской и материнской линиям до седьмого колена. А на юношу, оказавшегося родственником, накладывается обя­занность покровительствовать девушке как сестре. Девушка, если ей по какой-либо причине не нравится юноша и она не желает с ним играть, чтобы не обидеть его, прибегает к самому верному способу: объявляет его братом. После этого юноша уже не мо­жет с ней заигрывать.

Законы родовой экзогамии, т.е. запрет на брак внутри рода, традиционно сильные у карачаевцев и балкарцев, в Турции под­верглись жесткому испытанию. Во-первых, турецкое общество никогда не было им подвержено, здесь обычны браки между дво­юродными братьями и сестрами. Поэтому нет такого культа родственных отношений, как у горцев. Уединение и даже совме­стное пребывание в одной комнате девушки с родственником считается предосудительным, как и с любым посторонним муж­чиной.

Уезжая из своих сел и расселяясь смешанно с турками, кав­казские эмигранты подверглись в какой-то мере ассимиляции и культурному влиянию коренного населения. Во-вторых, сама карачаево-балкарская диаспора так немногочисленна, что род­ственными отношениями, если считать до седьмого колена, ох­вачено большинство. В настоящее время не редкость браки меж­ду четвероюродными (ючде тургьан) братьями и сестрами. Един­ственный выход - это межнациональные браки. В настоящее время в них состоят почти 2/3 карачаевцев и балкарцев. В боль­ших городах еще больше. Например, в крупном городе Адане из 20 исследованных семейных пар в 16 муж или жена турецкой национальности. В таких семьях общим языком является ту­рецкий, горские этические нормы и обычаи уступают турецким. Как следствие, меняется менталитет детей, они утрачивают на­циональное своеобразие и самоидентифицируются как турки.

Таким образом, стремление к сохранению своей этничности вынуждает карачаевцев и балкарцев, в историческом прошлом активно вступавших в межнациональные браки, поддерживать обычаи и традиции, способствующие созданию семей с партне­рами своей национальности. Это предубеждение против межна­циональных браков есть естественное стремление противосто­ять процессам деэтнизации, т.е. потере своих этнических черт.

Несмотря на единую религию, схожесть языка и благопри­ятные условия для совместного проживания в инонациональ­ной турецкой среде, карачаевцы и балкарцы на протяжении века упорно сопротивляются ассимиляции.

Почти полное отсутствие национальных традиций в матери­альной культуре, преобладание городского населения над сель­ским в диаспоре, увеличение межнациональных браков, постепенное утрачивание родного языка - вполне естественный про­цесс в исторической судьбе малочисленного этноса, не имею­щего своего государственного или административного статуса в Турции.

На этом фоне национальные культурные обычаи выступают как элемент важнейшей характеристики этнического самоопре­деления: ощущения своей самобытности и стремления к ее со­хранению .

Это тем более очевидно по сравнению с глубокой трансфор­мацией в материальной культуре.

Важнейший компонент самобытной культуры карачаевцев и балкарцев в диаспоре - традиционный быт - претерпел значи­тельные изменения, особенно во второй половине XX века. В процессе эволюции и неуклонной ассимиляции в окружении намного превосходящего по численности местного этноса по­томки мухаджиров утратили почти полностью специфические особенности в хозяйствовании, типах поселений и жилищ, пище и одежде.
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13

Литература


При копировании материала укажите ссылку © 2015
контакты
literature-edu.ru
Поиск на сайте

Главная страница  Литература  Доклады  Рефераты  Курсовая работа  Лекции