Е.: (Нострадамус резко оборвал меня, а Елена погрозила пальцем). Работа должна быть завершена в намеченные сроки! И она будет завершена!
Дл Проблема заключается в том, что у людей издательства совершенно другое мнение, и они считают, что процесс может продолжаться многие месяцы. Может быть, год, а может быть даже полтора. Вы должны понять, что существуют вещи, которые мне не подвластны!
Е.: (с чувством) Меня это не волнует!
Энергия, заложенная в этом заявлении, была настолько внушительной, что я даже подумала о его возможном негативном воздействии на качество магнитофонной записи. На фоне этого мощного выброса энергии голос Елены так сильно затерялся, что позже в процессе декодирования записи, его, практически, невозможно было разобрать. Я пожала плечами. Было очевидно, что спорить с Нострадамусом не имеет смысла, хотя я и продолжала придерживаться своего мнения, считая, что он действительно не разбирается в сложных нюансах издательской индустрии нашего времени.
Д.: Хорошо. Я попробую объяснить им необычайную важность работы, и тогда посмотрим, что из этого получится.
Е.: Поймите, настаивая, я высказываю не только свое мнение!
Д.: Могу вас уверить, что, с моей стороны, я сделаю все возможное, однако вы должны учесть, что в работу будут вовлечены и другие люди, так что не все будет зависеть только от меня.
Ел Этот посторонний эффект будет незначительным.
Д.: Меня также беспокоит отъезд Елены и, в связи с этим, возможность утери контакта с вами.
Ел Мы попытаемся связаться с вами через другой носитель, с которым вам еще предстоит поработать в будущем.
Затем Нострадамус проинструктировал меня в деталях, как именно направлять нового носителя в место нашей следующей встречи.
Д.: Хочу вам сообщить, что у нас будет еще одна возможность использовать Елену в качестве связывающего звена..
Е.: К тому времени я дам вам дополнительные инструкции.
Д.: Я искренне надеюсь, что наш контакт не нарушится в результате отъезда Елены, и в такой ситуации мне остается лишь надеяться, что ваш план сработает.
Е.: Он должен сработать!
Д.: С вашей помощью, возможно, это и произойдет.
Е.: Мы это понимаем.
С чувством глубокого разочарования, я полностью вывела Елену из состояния гипноза, и, несмотря на восхищенные отзывы Вал о результатах сеанса, меня все еще не покидало чувство, что с отъездом Елены контакт будет полностью утерян. Ситуация казалась мне «дохлой», так как в этом плане я не видела никакой перспективы на будущее. Успокаивало лишь одно, что впереди в запасе был еще один сеанс, на котором за один день мы надеялись провести такую же интенсивную работу. Вместе с тем, меня беспокоил факт, что упущено драгоценное время. Было обидно сознавать, что мы могли бы работать над этим захватывающим проектом уже давно, если бы знали о его содержании заранее. Конечно, в этой ситуации не следует искать виновных. Просто непредвиденные обстоятельства нашей повседневной жизни постоянно накладывают отпечаток на развитие тех или иных событий. Ведь кто мог знать, что вся эта история войдет в такой непредвиденный, странный и головокружительный вираж. Кроме того, время было упущено в самом начале проекта, когда проводник Елены, Энди, запретил мне работать с ней, мотивируя свой запрет ее неподготовленностью.
По-видимому, чрезмерное напряжение, вызванное участием в столь непривычном проекте, вспугнуло Елену, и поэтому она решила выйти из него, что и стало причиной скоротечности исследований. Проблема заключалась еще и и том, что Елена не была достаточно образована в области современной метафизики и поэтому не решилась взвалить на себя всю ношу ответственности за подобный эксперимент, и в этом отношении я могла ей посочувствовать, так как понимала, что не все новички способны пойти на это. Я бы, наверно, поступила аналогичным образом, хотя следует признать, что любознательность во мне всегда преобладала над логикой поведения.
Придя в себя, Елена рассказала мне следующее: «Неожиданно я оказалась как будто внутри какой-то странной серой взвеси. Ощущения были очень необычными, как если бы ваш голос, Долорес, становился все тише и тише. Мне на минуту даже показалось, что я вас теряю. Ваш голос доносился как бы из глубины длинного туннеля».
И это все, что ей удалось вспомнить. Я объяснила Елене, что именно произошло в этот момент и как мне удалось выправить положение. Затем я оставила ее наедине с Вал и уехала домой, так как было уже около двух часов ночи. Только что закончившийся сеанс произвел на меня неизгладимое впечатление. Простившись с ними, я ни словом, ни жестом не выдала своего волнения по поводу результатов сеанса. Конечно, подобного рода предсказания мне приходилось слышать и ранее из «уст» других ясновидцев, однако когда информация такого плана поступала от самого Нострадамуса, в ней, безусловно, уже звучал минорный аккорд безнадежной трагедии ожидающей нашу непокорную цивилизацию.
Я ехала домой в состоянии глубокой депрессии. Фраза Нострадамуса: «...цивилизация перестанет существовать в привычном понимании этого слова» продолжала будоражить мой мозг. Означало ли это, что все наши надежды и мечты, устремленные в вечно иллюзорное будущее, тщетны, так как будущего в принципе и не будет? Зачем тогда вообще жить? Зачем пытаться что-то делать, если и так все предрешено судьбой? И кому вообще будет интересно читать мои книги? Я думала, что в создавшемся положении они вряд ли произведут должный эффект. Тогда зачем все это? Ведь если все будет лишено всякого смысла и цели, то исчезнет и радостное чувство познания истины. Тогда, возможно, Елена права в том, что, очевидно, не стоило пытаться приподнимать завесу над нашим будущим лишь за тем, чтобы заранее узнать, что оно уготовило для нас. Сможет ли человечество правильно оценить полученную информацию и поставить под контроль стихийные бедствия такого масштаба, тем более, когда заранее известно, что это невозможно?! Не лучше ли прикинуться страусом, зарывшим голову в песок? Чувство безысходности не покидало меня, и казалось, что эту катастрофу уже никто и никогда не способен будет предотвратить. Если Нострадамус был прав, и нашей планете действительно предстояло незначительно изменить угол своего осевого вращения, а вместе с ним и траекторию движения вокруг Солнца, тогда последствия такого сдвига действительно окажутся столь драматическими, что выбравшимся из развалин, уцелевшим остаткам человеческой расы, очевидно, придется строить новую жизнь, начиная с нуля. Стоило ли тратить столько сил на достижение благородной цели, если и конечном итоге все с такой легкостью и быстротой будет уничтожено! И есть ли альтернатива всему этому? На это, к сожалению, у меня не было готовых ответов. К тому же было уже два часа ночи - неподходящее время для философских рассуждений. Я знала только одно: перспектива разрушения пашей родной цивилизации, несмотря на все ее погрешности, представлялась зловещей и не воспринималась разумом. Может быть, мне не следовало настаивать на продолжении сеансов? Ведь то, что сообщил мне Нострадамус, было ужасно. Нужно ли было мне узнавать еще что-то большее?!
На следующее утро, проснувшись, я увидела в окне сияющее солнце. Исходящий от него золотистый свет дальше образовывал роскошный веер сверкающих лучей, который радовал красотой и совершенно не резал глаза. Это было нечто! Я видела солнце, слегка поднявшееся над горизонтом — чудесное явление, которое сопровождалось изо дня в день на протяжении всей моей жизни. Но на этом фоне воспаленные мысли, блуждавшие в моей голове накануне, угасли, упрятавшись в темную кладовку ночи, и на смену им приш ли более светлые и ободряющие мысли: «Да, восход солнца будет существовать вечно, и жизнь будет продолжаться изо дня в день наперекор этим ужасным предсказаниям!» Сделан это простое открытие, я поняла, что другой альтернативы для нас не существует, и человеческая раса будет продолжать жить и творить, не взирая ни на что. Люди не будут отказываться от радостей повседневной жизни в угоду трагическим предсказаниям Нострадамуса. В противном случае, это бы означало предать саму жизнь, а значит и все связанные с ней ценности. И если бы сегодня человека спросили, хотел бы он жить по-другому, если бы знал, что умрет завтра, думаю, ответ был бы отрицательным, потому что в нас прочно доминирует сила привычки, которую практически невозможно искоренить. Я думаю, что многие, узнав о надвигающейся катастрофе, удвоили бы, а то, может быть, и утроили бы свои усилия для завершения уже начатого дела. Кроме того, никто не может с точностью определить, сколько же времени до заката нашей цивилизации нам все-таки отведено. Завтра я могла бы оступиться с тротуара и попасть под машину, и в этот день мир, в привычном понимании этого слова, перестал бы существовать для меня. Окружающая нас действительность представляется нам реальной только тогда, когда мы в ней физически обитаем. И тут я почему-то подумала о судьбе людей, некогда населявших древнюю Помпею. В тот злополучный день извержение Везувия скрыло под вулканической лавой этот чудесный город, оборвав в одночасье тысячи и тысячи жизней. Никто не предупредил и жителей Хиросимы о надвигавшейся беде, когда в считанные секунды яркая вспышка атомного взрыва стала для многих концом их существования. И несмотря на то что идея о таком трагическом конце вгоняла меня в глубокую депрессию, я все же начинала понимать, что надо жить, пока живется. Продолжать любить и быть любимым. Человек должен любить окружающий его мир и наслаждаться им, пока это еще возможно! Он должен учиться смотреть на вещи глазами ребенка и постараться понять ближнего — ведь жизнь человека на Земле физически столь слабо защищена и столь хрупка!
Хотя с помощью этого необычного контакта Нострадамус пытался раскрыть нам важные духовные ценности человеческой жизни и предупредить нас о надвигающейся опасности, в душе я все-таки надеялась, что он окажется неправ. И единственный способ проверить это — ждать, пока мы не подойдем вплотную к предсказанному событию. С другой стороны, мне совершенно не хотелось забиваться в угол в ожидании несчастья. Нет! Лучше провести остаток жизни в поисках и интенсивной работе и попытаться донести до сознания людей жгучую правду, обнаруженную в моих исследованиях. Боже мой! Если бы я только могла доказать противное, а именно: что будущее не таит в себе столь разрушительную силу! Теперь я знала, что у меня нет никакой другой альтернативы, кроме той, которая позволит мне вершить работу над этим важным проектом, тесно связанным с судьбой нашей родной планеты.
Глава 6
Отъезд Елены
День нашего последнего сеанса выпал на четверг. К тому времени прошло всего два дня с момента, когда Елена заложила «бомбу с тикающим устройством» под весь наш проект, вынуждая в столь сжатые сроки собрать максимально возможное количество информации.
Контакт с Нострадамусом показал, что он настаивал на продолжении наших сессий, и было очень обидно и досадно, что такая беспрецедентная возможность могла быть упущена. У меня не было достаточного материала для написания книги, а привлечь читателя парой расшифрованных четверостиший было практически невозможно. Елена сообщила, что в городе останутся ее родители, и, возможно, следующим летом, приехав их навестить, она сможет уделить внимание и моему проекту. Мне ничего не оставалось делать, как согласиться, хотя это и было в прямом противоречии с указаниями Нострадамуса, который желал, чтобы информация, зашифрованная в его катренах, была как можно быстрее доведена до широкой массы людей. К сожалению, в данный момент у меня не было никакого другого варианта решения этой проблемы. Факт оставался фактом: Елена уезжала, и Аляска не находилась за углом моего дома. Конечно, она могла бы получить какие-то результаты, пытаясь добровольно расшифровать часть четверостиший Нострадамуса, однако предсказать, что из всего этого получиться, было невозможно. Я лично не стала бы полагаться на достоверность ее методики. Результаты, полученные нами в результате трансцендентальной связи с Дионисусом и Нострадамусом, представлялись мне убедительными и чистыми. Я знала, что такое качество результатов не может быть продублировано в Елениных условиях без применения соответствующих технических приемов, требующих моего присутствия. Имя «Брайен» мне было незнакомо, но я решила быть начеку, в случае, если человек с таким именем как перспективный объект исследований неожиданно встретится на моем жизненном пути. Правда, у меня на примете был один студент, обучающийся музыке: он мог бы стать подходящим «подопытным», о котором я уже говорила Нострадамусу. И все же вся эта затея с новым «носителем» казалось мне тщетной. Ведь с Еленой нам повезло по простой причине: она в прошлой своей жизни действительно была учеником великого пророка! Естественно, шансы найти еще одного студента Нострадамуса были ничтожны, а работать в этом направлении с другим кандидатом мне представлялось невозможным и нереальным. К тому же сейчас было не до этого. Я знала, что перед моей встречей с Еленой мне следует сконцентрировать всю свою энергию и волю, чтобы в этом последнем сеансе получить максимально возможное количество информации. Накануне я просидела до часу ночи, просматривая и изучая предсказания Нострадамуса. Можно сказать, в эту ночь я впервые действительно их изучала. Несколько раз во время чтения во мне возникали вспышки озарения о возможном значении некоторых четверостиший, однако большинство из них все-таки оставались для меня совершенно непонятными, а некоторые даже казались лишенными всякого смысла. Нострадамус действительно хорошо поработал в этом направлении. Теперь мне стало ясно, почему многие исследователи его наследия потратили годы своей жизни в безуспешной попытке расшифровать эти странные четверостишья. В силу сложной и неясной структуры предсказаний и ввиду широко применяемого Нострадамусом метода символизма попытки стандартного их перевода в течение всех этих лет неминуемо терпели неудачу Я пометила катрены, которые следовало раскодировать в первую очередь, и еще несколько, заслуживающих дополнительного внимания. Конечно, было практически невозможно в столь сжатые сроки расшифровать даже толику этих катренов, поэтому я вынуждена была заострить внимание на горстке наиболее существенных из них. Я записала список вопросов к Нострадамусу, которые мне хотелось бы задать прежде всего. В основном они касались техники составления четверостиший. Также было очень важно получить дополнительную информацию о жизни Дионисуса и самого Нострадамуса. Мне следовало распределить свое время с умом, если я намеревалась успешно выполнить хотя бы часть этой грандиозной работы. Это был тот случай, когда необходимо было четко сформулировать мои приоритеты в выборе направлений дальнейших исследований. Однако решить, на чем именно следовало бы сконцентрироваться, было трудно, и нынешняя напряженная ситуация не являлась идеальным условием для выполнения поставленной задачи. Лично мне идея работы наперегонки с тикающими часами совершенно не нравилась. Это действительно была последняя возможность поработать с Еленой, потому что в пятницу, то есть завтра, она устраивала распродажу имущества, чтобы уже в субботу утром улететь в Калифорнию, и, естественно, перед отъездом у нее была куча дел.
|