Литература по проблеме общения приложение
|
Скачать 2.34 Mb.
|
|
Общение как взаимопонимание Не менее важным при рассмотрении проблемы общения является вопрос о том, каким образом передаваемая коммуникатором (адресантом) информация становится фактом сознания и регулятором поведения коммуниканта (адресата). Согласно теории информации в информационном процессе обязателен «приемник», декодирующий принимаемые сигналы и способный вникать в содержание воспринятой информации. Точно так- же и в человеческой коммуникации необходима такая организация принимающей системы, которая позволяла бы понимать полученную информацию и производить выбор возможных реакций на ее содержание. Поскольку в человеческой информационной связи каждый индивид выступает попеременно в роли адресанта и адресата (коммуникатора и коммуниканта), необходимо не просто понимание, а взаимное понимание. Без взаимного понимания невозможна актуализация информационной связи. С. Л. Рубинштейн не случайно включал взаимопонимание в число определяющих общение признаков наряду с передачей мыслей и переживаний2. Мы не склонны определять взаимопонимание как нечто большее, чем реальную возможность и способность коммуниканта адекватно расшифровывать полученное сообщение, переводить воспринятую мысль в план собственного сознания без существенных потерь смысла, заложенного в нее коммуникатором. Некоторые авторы 1 См.: Ю. Я. Со л о в ь ё в. Воспоминания дипломата. Соцзкгиз, М, 1959, стр. 212. 2 С. Л. Рубинштейн. Указ. работа, стр. 110; см, также; Л. С. Выготский. Избранные психологические исследования, стр. 51. отождествляют взаимопонимание с процессами согласия, интеграции и т. п.1. Думается, что такие представления о взаимопонимании не совсем истинны – они настолько расширяют семантику термина «взаимопонимание», что она ускользает от достаточно верного определения. Действительно, разве несогласие, дезинтеграция, дезорганизация исключают взаимопонимание? Разве, например, несовпадение мировоззрений исключает понимание участниками идеологической коммуникации друг друга? Взаимопонимание, как социальный феномен, следует отличать от согласия, интеграции и других подобных явлений. Взаимопонимание является лишь предпосылкой для осуществления согласия и интеграции. Правда, следует иметь в виду, что реализованное согласие или интеграция благотворно влияют на процесс взаимопонимания, так как при этом складывается единство интересов, мотивов, целей достигших согласия коммуникантов. Однако всегда возможны коммуникативные ситуации, в которых субъекты полностью понимают друг друга (и даже сочувствуют друг другу), но реальные коммуникативные поступки их будут направлены на рассогласование и дезинтеграцию деятельности. Такое положение очень характерно для политического общения. Внутреннее согласие общающихся не равнозначно взаимопониманию, как полагает Т. Шибутани, ибо может быть согласие без взаимопонимания и взаимопонимание без согласия. Б. Д. Парыгин, рассматривая несколько интерпретаций термийа «взаимопонимание», склонен определять его семантику в смысле сходства или еозвучия взглядов на мир и ценностных ориентаций, угадывания мотивов поведения, принятия ролей партнеров по общению и т. п.2. Это определение не намного отличается от разобранного выше. Привнесение различных психологических состояний и социально-психологических факторов в содержание взаимопонимания представляется неправильным. Такое смешение понятий делает само взаимопонимание трудноразличимым для анализа. 1 Т. Шибутани. Социальная психология. М., 1969, стр. 119–122. 2 Б. Д. Парыгин. Указ. работа, стр. 201. Проникновение в суть воспринимаемой информации и адекватная реакция на нее – объективный признак взаимодействия людей в обществе. Поведение людей по отношению друг к другу по необходимости нуждается в регулировании. Субъективная регуляция поведения представляет собой не что иное, как расшифровку получаемой извне информации и выбор одной из возможных реакций на ее содержание. Взаимопонимание в этом отношении может рассматриваться как фактор организации поведения индивида, как фактор выбора тактики действий в отношениях его с другими индивидами. Оно является одним из важных условий снижения меры неопределенности в функционировании индивидуальных и общественных поведенческих систем, условием выбора лучших адаптивных форм поведения. Жизнь любой самоуправляемой системы связана с таким выбором, зависит от него, значит включает в свой механизм информацию и понимание ее1. Уменьшение информации о данной ситуации всегда ведет к увеличению неопределенности (негэнтропия) положения коммуниканта в ней. Н. Винер отмечал, что «количество информации в системе есть» мера организованности системы»2. Это означает для индивида как системы, что чем большей информацией о данной ситуации он обладает, тем организованней его поведение в этой ситуации. Именно поэтому взаимопонимание является не только объективным требованием информационной связи, но и субъективной целью участвующих в коммуникации индивидов. Общение индивидов характеризуется неизменным стремлением добиваться оптимального понимания воспринимаемой информации, так как она может оказаться очень существенной для выбора тактики коммуникативно обусловленных поступков. Социально детерминированная необходимость во взаимопонимании и стремление отдельных индивидов осуществлять его по возможности оптимально ведет к выработке в социуме средств, способствующих реализации взаимопонимания. Одним из таких естественно развившихся «защитных» средств является информационная избыточность языка. 1 Б. С. Украинцев. Указ. работа, стр. 68, 204–206. 2 Н. Винер. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине, стр. 23. Уровень избыточности в различных языках колеблется в небольших пределах и для европейских языков равен приблизительно 60–70% (данные Е. В. Падучевой)1. Эта избыточность обеспечивает устойчивость языка по отношению к ошибкам, произвольному, субъективному восприятию, облегчает понимание сообщения2. Избыточность языка следует отличать от избыточности речи. Язык избыточен количеством слов, значения которых «перекрывают», дополняют друг друга, так, что одни и те же мысли могут быть выражены по-разному, а также синтаксической структурой, порождающей инвариантность высказываний. Избыточность языка позволяет ему функционировать оптимально в качестве коммуникативного средства. Избыточность речи опирается на избыточность языка, но служит оптимальности передачи сообщений и их понимания3. Избыточность речи и, очевидно, других знаковых средств является фактором устойчивости процесса общения, одним из условий реализации взаимопонимания. В. А. Звегинцев верно, на наш взгляд, заостряет внимание на том, что «избыточность есть явление, обращенное к слушающему, которое должно оцениваться с его точки зрения и с обязательным учетом механизма понимания речи»4. Таким образом, избыточность языка дополняется в процессе общения еще большей избыточностью речи, и это позволяет добиваться понимания сообщения даже неподготовленными слушателями. Избыточность речевого сообщения позволяет также преодолевать различные помехи физического характера. Так, в шумной обстановке приходится четче произносить слова, включать в речь множество уточняющих слов и выражений, повторять отдельные фразы. В некоторых случаях, когда требуется особо надежная передача информации, избыточность ре- 1 О. С. А х м а н о в а, И. А. Мельчук, Е. В. П а д у ч е в а, Р. М. Фрумкина. О точных методах исследования языка. М., 1961, стр. 134. Ср.: А. М. Я г л о м, И. М. Я г л о м. Вероятность и информация. М., «Наука», 1973, стр. 245, 250—255. 2 Ю. М. Л от м а н. Анализ поэтического текста. Л., 1972, стр. 91. 3 См.: И. 3 еман. Познание и информация, стр. 105—106. Ср.: А. Звегинцев. Теоретическая и прикладная лингвистика. М., 1968, стр. 251-253. 4 В. А. Звегинцев. Теоретическая и прикладная лингвистика, стр. 251. чи достигает 90–95 процентов, например, при связи с экипажами самолетов1. Однако избыточность речи не лишена отрицательных сторон. В тех ситуациях, когда воспринимающий некоторое сообщение индивид является хорошим знатоком используемого для коммуникации языка и предмета сообщения, излишняя избыточность речи может привести к падению интереса к воспринимаемой информации. Но большее значение имеет другой аспект. Рост в обществе количества полезной информации, ускорение темпов исторического движения остро ставят проблему экономии времени на передачу сообщений самого различного характера, оптимального использования каналов и средств (особенно технических) коммуникации. Этому в достаточной мере может способствовать понижение избыточности средств общения при одновременном повышении их надежности. При пользовании оптимальным кодом избыточность сообщения может быть сведена к нулю2. В настоящее время поднимается проблема изучения путей оптимизации естественных коммуникативных систем, необходимости исследования любых форм оптимальных кодов, применяемых в общении (стенография, аббревиатуры и т. д.). Данные этих_ исследований могут быть использованы в языковой политике и для создания эффективно действующих каналов информационной связи. Человечеству уже сейчас требуются коды повышенной оптимальности, а в недалеком будущем они могут оказаться совершенно необходимыми. Реализация взаимопонимания возможна лишь при наличии известных социальных и психологических условий. В. И. Ленин, конспектируя книгу Л. Фейербаха о философии Лейбница, отметил мысль Л. Фейербаха о том, что «всякое человеческое общение основывается на предпосылке одинаковости ощущения у людей»3. Физиологические исследования подтверждают принципиальную одинаковость психофизиологических структур органов чувств у всех людей (индивидуальные и возрастные раз- 1 См.: О С. А х м а н о в а, И А. Мел ь ч у к, Е. В Падуч е в а, Р. М. Фрумкина, Указ. работа, стр. 132-133. 2 И. 3 е м а н. Познание и информация, стр. 106. 3 В, И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 76. личия лежат в определенных константных границах)1. Но не менее важной для понимания общения является проблема одинаковости механизма отражения высшего яруса – сознания и мышления, являющихся стержневыми факторами общения. С информационной точки зрения одинаковость такого аппарата попросту необходима—неодинаковость принимающей и передающей систем нарушала бы коммуникацию или делала ее невозможной. В человеческой коммуникации необходима одинаковость мозговых и речевых структур, способов выражения мысли (логика, синтаксис), механизмов декодирования и понимания. Это и привело в генезисе к образованию одинакового человеческого мозга, речевого аппарата и рёцепторной системы. Интегративность человеческого существования могла реализоваться только посредством общения людей, необходимость общения и вызвала появление сознания, мышления и речи2 с одинаковыми механизмами их функционирования у всех людей, сходство участвующих в процессе передачи информации и ее понимания физиологических систем находит свое сражение в современной науке. Так, аналогичность механизмов речевого высказывания и его понимания позволяет лингвистам «опираться на данные о восприятии речи при анализе ее порождения»3. Принципиальное, естественно возникшее тождество физиологического аппарата мышления людей является основой того, что «действительно постигающее мышление мажет быть лишь одним и тем же»4. Однако логика мышления одинакова для всех людей не только благодаря тождественности физиологических механизмов мышления. Одинаковость логики создается самим общением, требующим аргументированных влияний. Одна из функций общения — установление дистанционной натравленной связи. У животных дистанционная коммуни- 1 См.: С. В. К р а в к о в. Очерк общей психофизиологии органов чувств М.-Л. Изд-во АН СССР, 1946; Б. Г. А н а н ь е в. Теория ощущений. Изд-во ЛГУ, 196 If К. Штейн бух. Указ. работа, стр. 90-308. 2 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Фейербах противоположность материалистического и идеалистического воззрений . (новая публикация первой главы «Немецкой идеологии»). М., 1966, стр. 39. 3 А. А. Леонтьев. Психологические единицы и порождение речевого высказывания. М., 1969, стр. 126; см. также стр, 132. 4 К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 32, стр. 461. кативная связь заменяет непосредственное физическое влияние и является одним из оптимизованных адаптационных механизмов вида. Однако она ограничивается целесообразными неаргументированными воздействиями, которые осуществляются в форме рефлекторных коммуникативных сигналов и реакций. Для регуляции человеческого поведения такой механизм недостаточен. Качественно иная (общественно-трудовая) интеграция индивидов в человеческом социуме ведет к возникновению сознательных целенаправленных взаимовлияний, имеющих необходимым элементом аргументацию коммуникативно обусловленных поступков. Регуляция интегративной деятельности, наиболее существенной для человеческого общества, происходит почти исключительно посредством аргументации. Коммуникатор А побуждает коммуниканта Б к совершению какого-либо поступка. Влияние А на Б осуществляется в форме изложения оснований необходимости для Б рекомендуемого поступка. Если Б не согласен, он излагает А контраргументы. Аргументация может быть неявно представлена в акте общения, если сама действительность с очевидностью факта свидетельствует о необходимости исполнения плана А (чувственная, наглядная аргументация). Форму подробного логического доказательства коммуникативная аргументация приобретает в ситуациях неочевидности плана А или при контрсуггестивном поведении Б. Эта аргументация общения в генезисе предшествует логической аргументации , абстрактного мышления. Логика мышления с ее фигурами, общими для всех людей, генетически обусловлена практикой общения. У первобытного человека, согласно К. Марксу, сознание, мышление и речь были непосредственно вплетены «в материальную деятельность и в материальное общение, в язык реальной жизни»1. В этих условиях чувственная практическая аргументация и мышление представляли собой нерасчлененное единство. Постепенно формы коммуникативной аргументации закреплялись в сознании в виде логики абстрактного мышления. Очевидно, коммуникативная аргументация является частью той общественной практики человека, о которой В. И. Ленин писал, что она, «миллиарды раз 1 К. М а р к с и . Ф. Энгельс. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений, стр. 29. повторяясь, закрепляется в сознании человека фигурами логики. Фигуры эти имеют прочность предрассудка, аксиоматический характер именно (и только) в силу этого миллиардного повторения».1. Детерминированная социальными условиями, логика общения интериоризовалась в логику абстрактного мышления, ставшую принципиально одинаковой, аксиоматичной для всех людей и лежащую в основе не только мышления, но взаимопонимания. Сущность взаимопонимания кроется в самой объективной реальности, отражаемой сознанием человека. Поведение любого человека зависит от его взаимодействия с природой и с другими людьми. Необходимость такого взаимодействия объединяет всех людей независимо от осознания этой необходимости, создает единство информационной основы общения и взаимопонимания. Абсолютно различная среда не могла бы привести к нужде людей друг в друге. Материальную и духовную основу . единства людей и их сознания создает одинаковость окружающей людей среды. Л. Фейербах писал, что «лишь общее начало, общее мерило» могут привести к пониманию людьми друг друга 2. Этим общим началом являются не только общая логика мышления, но и общая среда и глубинная тождественность индивидуальных сознаний. Сознание, которое является не чем иным, как отношением человека к своей среде3, имеет у всех людей тождественные стороны4 вследствие того, что порождается воздействиями объективно общих для них природных и общественных условий. Таковыми являются не только «земные» (планетарные) условия, но и одинаковость первичных материальных потребностей, общественный характер существования, труд как способность и необходимость, и, что очень важно, потребность в самом общении, которая проявляется в субъективном стремлении к полноценному духовному контакту и удовлетворяется достижением глубокого эмоционально переживаемого взаимопонимания. 1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 198. 2 Л. Фейербах. Избранные философские произведения, т. 1, стр. 64. 3 К. Марк с и Ф. Энгельс. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений, стр. 39. 4 Ср.: Н. И. Жинкин. О кодовых переходах во внутренней речи. «Вопросы языкознания», 1964. № 6, стр. 37. Объективно общая, и во многих отношениях одинаковая, среда порождает тождественность сознаний индивидов. Тождественные стороны сознания и лежат в основе взаимопонимания. Поэтому, чем меньше тождественности в сознаниях коммуникантов, тем труднее достигается взаимопонимание. Примером этого могут служить факты общения европейцев с представителями первобытных народов Австралии, Океании, Новой Зеландии. Именно благодаря наличию тождественных сторон в сознании Н. Н. Миклухо-Маклай и папуасы Новой Гвинеи смогли относительно быстро установить взаимопонимание. Однако их понимание друг друга было ограничено кругом представлений о природе и ее продуктах, пище, одежде, некоторых сторон отношений людей и т. п. Как только речь заходила об общественных отношениях, религиозных представлениях, обычаях и нравственных нормах, взаимопонимание нарушалось. Н. Н. Миклухо-Маклай так описывает характер своего общения с туземцами: «Мне много раз казалось, что, предлагая туземцу даже самые простые вопросы, я задавал ему задачу, о которой он прежде никогда не думал, почему его ответ, данный, только «чтобы отделаться, был в таком случае очень неопределенный. Также целый ряд названий, сюда относящихся, которых почти что невозможно избегнуть, как бы европейцу они не казались не двусмысленны и отличны друг от друга (видение, сон, покойник, а еще более дух, божество и т. п.), остаются туземцу или непонятными, или он соединяет с этими словами иные представления, чем мы. Обоим приходится угадывать: слушающему вопрос и получающему ответ; ясно, что выходит часто путаница (которой нередко путешественник не сознает или даже не предполагает)»2. Надо отметить, что непонимание характерно для обеих сторон коммуникации, даже для представителя высшей цивилизации, образованного и непредубежденного, каким был Н. Н. Миклухо-Маклай. Последний в своих записях неоднократно делал оговорку о принципиальной, объектив- 1 К. Обуховс к и й. Психология влечений человека. М., 1971, стр. 157–177. 2 Н. Н. М и к л у х о-М а к л а й. Соч., т. 3. М.-Л., 1951, стр. 279 ной невозможности понять многие стороны жизни туземных народов. Существенная разница общественных условий оставляла немного сходных сторон для образования необходимой для взаимопонимания тождественности сознания, и поэтому понимание нарушалось, несмотря на тождественность физиологических и логических механизмов сознания и мышления2. Неудивительно, что обычаи и другие общественные установления одного и того же народа истолковывались разными исследователями различно. Ведь фиксировались они либо со слов членов общества, имеющего совершенно иной экономический и культурный строй, и, следовательно, другие нравственные, религиозные и т. д. представления, либо путем наблюдения, проходя через призму понятий, характерных для общественной системы, представителем которой являлся исследователь. Например, академик Леопольд Шренк, как замечает Л. Я. Штернберг, не увидел у гиляков, экзогамной организации, несмотря на то, что прожил среди них более двух лет: он интерпретировал их отношения на европейский лад3. Н. Винер не без иронии замечал, что «не один миссионер, приводя первобытные языки в письменной форме, закреплял в качестве вечных законов таких языков плоды своего собственного непонимания»4. Некоторые этнографы скептически полагают, что многие аспекты духовной культуры и общественных отношений так называемых примитивных народов так никогда и не будут поняты5. Различия элементов среды и сознания не менее, чем сходство их, существенны для процесса взаимопонимания. Без различий проблема взаимопонимания вообще не стояла бы, так как не существовало бы информации, которая была бы известна другим людям, но не известна 1 См.: Н. Н. Миклухо-Маклай. Соч., т. 1. стр. 206; т 2, стр. 396; т. 3, стр. 99-100. 2 Мы не придерживаемся точки зрения разнокачественности мышления первобытного и современного человека, высказанной в своё время Л. Леви-Брюлем. – См.: Л.Лев и-Б р ю л ь. Первобытное мышление. «Атеист», 1930. 3 Л. Я. Ш тер н б ер г. Семья и род у народов Северо-Восточной Азии. Изд-во ин-та народов Севера ЦИК СССР, Л, 1933 стр. 60–61. 4 Н. В и н е р. Кибернетика, стр. 237. 3 См.: А. Элькин. Коренное население Австралии, М., 1952, стр. 118; Жан М а л о р и. Загадочный Туле. М., «Мысль», 1973, стр. 41. данному индивиду, а, следовательно, отпала бы и не– обходимость в коммуникации. Различия среды и психического ее отражения так же объективны, как сходства, и тоже являются важным условием общения и взаимопонимания. Именно из различий находящейся в распоряжении индивидов информации происходит потенция к общению. Выход из состояния неопределенности, содержащегося в любой коммуникативной ситуации, длясубъекта всегда связан с получением информации от партнеров по общению, информации, которая позволяет определить стратегию и тактику поведения по отноше нию к ним. Проблемность большинства коммуникатив– ных ситуаций служит побудительным мотивом для по знания «чужой» информации. Даже тайны истории в этом смысле выполняют немаловажную роль как стиму– ляторы познания и консолидации этносов и всего чело– вечества. Рассмотрение проблемы взаимопонимания, конечно, не может быть ограничено рамками теории информации. Т. Шибутани принципиально прав, считая, что информационный процесс составляет лишь часть процесса социальной коммуникации, а информационный подход позволяет собрать много полезных знаний о коммуникации, но его абсолютизация может привести к заблуждениям1. Если бы мы ограничили рассмотрение взаимопонимания только информационным аспектом, остались бы непонятными многие коммуникативные факты, например, те коммуникативные ситуации, в которых как будто имеются все необходимые (в информационном смысле) условия для взаимопонимания, однако последнего не достигается. Нарушение взаимопонимания может наступить от психологической несовместимости коммуникантов. Трудно объяснить с информационной точки зрения непонимание, вызываемое социальными антагонизмами в классовых обществах, в ситуациях, содержащих все информационные возможности для взаимопонимание. Вероятность обмана и дезинформации определяется психологическими, а в еще большей степени социальными причинами, но не неполадками в информационных механизмах передачи сообщений. Мы не останавливаемся здесь 1 Т. Шибутани. Указ. работа, стр. 120 на тех социальных причинах (они будут рассмотрены в разделе об интердиктивном общении), которые вообще исключают коммуникацию некоторых категорий лиц, так что вопрос о взаимопонимании между ними вовсе отпадает. Другими словами, такие лица как бы объявляются обществом не подлежащими пониманию друг друга. Это приводит даже к изобретению коммуникативных знаковых систем для отдельных групп и категорий лиц, которые известны только им и исключают понимание их непосвященными (жреческие языки, тайные языки религиозных и политических обществ, кастовые диалекты, арго и т. п.). Особая роль в процессе взаимопонимания принадлежит психолингвистическим факторам. Мы уже отмечали, что для реализации общения необходима интерсубъективность (инвариантность) коммуникативных знаков. Разумеется, эта интерсубъективность, позволяя актуализовать информационную связь, является также необходимым компонентом взаимопонимания, так как естественно, что для того, чтобы понять друг друга, нужно пользоваться одинаковыми коммуникативными знаковыми средствами, известными общающимся. Но в еще большей степени требование интерсубъективности (инвариантности) относится к значениям коммуникативных знаков. Знаки сами по себе для сознания коммуникантов не больше чем физиологические раздражители. Знаком сигнал-раздражитель становится только благодаря связанному с ним значению. И это значение должно быть столь же интерсубъективным, как и знак. Только общие, закрепленные в знаках, отражающие объективную реальность и независимые от интерпретаций отдельных индивидов, значения могут служить средством перевода мысли коммуникатора (адресанта) на уровень мыслей коммуниканта (адресата). Знание языка и есть знание некоторого достаточного для взаимного понимания количества значений слов данного языка, как системных, так и контекстуальных1. Однако интерсубъективность значений, закрепленных системой языка, является лишь предпосылкой взаимопонимания, так как реальные знания языка и значений 1 А. А. Б р у д н ы й. Семантика языка и психология человека. Фрунзе, изд-во «Илим», 1972, стр. 93. слов могут у коммуникантов существенно различаться и затруднять процесс взаимопонимания. Оптимальным вариантом для взаимопонимания было бы овладение всеми носителями данного языка значениями всех слов этого языка. Такое состояние можно представить как идеал. В действительности между выражением мысли коммуникатором и пониманием её коммуникантом неизбежны несоответствия, имеющие социоличностную природу. Существенные расхождения в запасе слов и их значений зачастую приводят к нарушению понимания даже у говорящих на одном и том же родном языке. Подобную коллизию общения описал И.И.Панаев, свидетельствуя о беседах с М. Бакуниным, Хорошо философски образованный, М. Бакунин «с каким-то ожесточением бросался на каждое новое лицо и сейчас же посвящал его в философские тайны». Однажды «он пришел ко мне,— пишет И. И. Панаев,— и целое утро толковал мне о примирении и прекраснодушии на совершенно непонятном для меня философском языке... Я усиливался понять хоть что-нибудь, но, к моему отчаянию, не понимал ничего, стыдясь, впрочем, признаться в этом»1. Приведенный пример показывает, что при несоответствии запаса языковых значений большая часть информации может теряться в процессе восприятия сообщения. Особенно острой эта проблема становится при передаче сообщений, содержащих ценную для адресата информацию. Можно сказать, что проблема взаимопонимания является во многом проблемой определения семантически значимой информации2. Ю. А. Шрейдер показал, что сообщение может стать понятным и семантически значимым, когда принимающая система (человек) содержит в своем арсенале некоторое достаточное количество сведений о тех предметах, к которым отнесено воспринимаемое сообщение (тезаурус)3. Величина тезауруса может быть (и всегда бывает) разной и является одним из важных факторов, изменяющих количество семантически 1И. И. Панаев. Литературные воспоминания. М., 1950, стр. 147. 2 О понятии семантически значимой информации см.: Н. В и н е р. Кибернетика и общество. М., 1958, стр. 102; Ю. А. Шрейдер. О семантических аспектах теории информации. В кн.: «Информация и кибернетика». М., 1967. 3 См.: Ю. А. Шрейдер. Об одной семантической модели информации. В кн.: «Проблемы кибернетики», вып. 13, М„ 1965. значимой информации, представляя собой своего рода регулятор процесса взаимопонимания. Разумеется, отмеченные положения справедливы не только по отношению к речевому общению, они являются обязательными и для любого иного, совершаемого с помощью других средств. Так, например, «язык кино»1 включает множество семантических элементов, часто имеющих сложную символическую природу. Этот своеобразный язык мало знаком многим зрителям, что, безусловно, снижает уровень понимания заключенной в фильмах информации. Примером непонимания из-за иной знаковой систематики является восточный (китайский и японский) театр, вызывающий недоумение европейца, но исполненный глубокой, содержательной семантики для знакомого с его системой акустических и оптических символов и их значений 2. В обществе до сих пор действовали два ряда социальных причин, влияющих на процессы взаимопонимания на уровне знаковых средств и знаний. Во-первых, это социальные ограничения в освоении культуры (национальной и общечеловеческой), порождающие невежество (минимальный тезаурус). Во-вторых—социальная дифференциация, крайним выражением которой является разделение на классы, касты, сословия. Эта дифференциация ведет к образованию различного рода обособлений, вырабатывающих собственные коммуникативные средства и правила общения. П. Лафарг был прав, когда отмечал существенные отличия языка дворян от простонародного языка во Франции эпохи феодализма, которые часто приводили к непониманию друг друга представителями высшего и низших сословий 3. Профессиональные диалекты, арго, тайные, религиозные, кастовые, культовые и т. д. языки вносили разлад в систему общения и взаимопонимания. Возникает вопрос, могли бы коммуниканты абсолютно понимать друг друга при полном знании языка? А. А. Потебня писал: «Никто не понимает слова именно 1См.: М. Мартен. Язык кино. М., 1959; Г. Лоусон. Фильм – творческий процесс. М., «Искусство», 1965. 2 См.: И. Гай да. Театр китайского народа. М., 1969. М. Г у н д з и. Японский театр кабуки. М., 1969. 3 П. Лафарг. Литературно-критические статьи. М., 1936, стр. 61. так, как другой. Всякое понимание есть вместе непонимание, всякое согласие в мыслях – вместе разногласие»1. По-видимому, абсолютно точного совпадения воспринятой мысли с переданной не может быть. Слишком много объективных и субъективных влияний испытывает процесс передачи мысли, чтобы она воспроизводилась воспринимающим мозгом точно такой же, какой была порождена передающим. Уже у коммуникатора неизбежен разлад между мыслью и словом, который выражен Ф. Тютчевым в известном афоризме «мысль изреченная есть ложь». Сказано резко, и против этого ицогда возражают, оставляя в стороне несомненную содержательность изречения Тютчева, ибо конечно же план выражения никогда не совпадает с планом порождения мысли, и мысль продуманная никогда не адекватна мысли «изреченной». Эта неадекватность не агностистична, но все-таки вносит некоторую диспропорцию в мыслительный и коммуникативный процесс. Далее. Мысль субъекта, будучи выражена в словах, получает тем самым объективированное существование. Она существует уже независимо от породившего ее субъекта. Но субъективность ее порождения оставляет отпечаток, и выраженная мысль, существуя благодаря интерсубъективной системе значений языка, в то же время живет наряду с этой системой; сохраняет свой субъективный смысл (иногда он не может быть раскрыт полностью долгое время – ср. некоторые гимны Ригведы). Понять этот субъективный смысл позволяет Объективный общественно-исторический коммуникативный опыт, закрепленный в языке, в значениях слов данного языка. Что это так, свидетельствуют факты понимания неточных речевых формулировок мыслей или более глубокой интерпретации воспринятых мыслей. Последнее очень характерно для проникновения в тексты, отделенные большим историческим промежутком времени. Передача информации в диахроническом плане, то есть через большие исторические периоды, встречается с тем фактом, что точное понимание сообщения (текста) нередко становится очень затруднительным или даже невозможным, так как «перевод» с языка предыдущих исторических эпох неизбежно связан с помехами и иска- 1 А. А. П о т е б н я. Мысль и язык. Одесса, 1922, стр. 29. жениями (исторические «шумы»), а также неполным знанием не только речевого, но и исторического контекста, многие элементы которого или безвозвратно утрачиваются, или теряют присущую им в момент продуцирования актуальность. Так, «значение маски тао-те в китайской иконографии не раскрыто до сих пор. Подлинный смысл ее был неясен уже древним китайцам»1. При интерпретации текстов авторов прошедших эпох, может наблюдаться наполнение плана выражения более глубоким содержанием, которого не вкладывалось в него в момент продуцирования. Такова, в частности, интерпретация некоторых идей античных философов современной наукой (например, апорий Зенона). И все-таки полного совпадения понимания с субъективным смыслом речевого высказывания добиться невозможно. Перевод чужих мыслей в план собственных складывается, таким образом, из нескольких компонентов. На процесс понимания влияет: 1. Уровень (степень) знания значений слов данного языка и знание предметной действительности, отраженной в этих значениях (тезаурус).
4. Индивидуальные способности декодирования чужой мысли, воспроизведения ее, перевода на собственный язык. 5. Интерпретация воспринятой мысли (позиция «наблюдателя», воспринимающего субъекта). Интерпретации субъектом языка-объекта (его значений), мысли-объекта (чужая мысль), речевого выражения чужой мысли делают процесс понимания особенно сложным и противоречивым, поскольку эти интерпретации, накладываясь одна на другую в разных сочетаниях, могут как увеличивать, так и уменьшать вероятность неадекватного понимания. Особенно острой проблема несоответствия между декодированной и отправленной информацией, становится в научной коммуникации. Развитие теории часто зависит от оценки ее социальной пользы, а эта оценка во многом складывается в зависимости от степени понимания содержания теории. Так произошло, в частности, с оценкой кибернетики, что в определенной мере задержало ее раз- 1 См.: Л. С. В а с и л ь е в. Указ. работа, стр. 84—85. витие в пятидесятых годах. Теория, зафиксированная в виде текста, может декодироваться воспринимающими этот текст неадекватно. Чаще всего несоответствие понимания действительному содержанию текста является не столь существенным. Такое несоответствие является, на наш взгляд, своего рода необходимостью для развития науки: оно отражает динамику исследовательского мышления, его эвристическую природу. Примером нетождественности интерпретаций зафиксированной научной идеи может служить понимание принципа дополнительности, выдвинутого Н. Бором в отношении характера человеческого познания сложных объектов1. В искусстве неизбежность некоторых расхождений и несоответствий между планом выражения и планом восприятия и понимания является существенным признаком глубины и долговечности художественных ценностей. Спор о значении улыбки Джоконды навряд ли будет скоро закончен, но это отнюдь не снижает достоинства выдающегося произведения, а напротив, служит свидетельством его неповторимости и содержательности. В механизм взаимопонимания необходимо также включать процесс внутреннего общения (интракоммуникацию). Интракоммуникативный аспект общения до сих пор изучался мало. Предполагалось, что проблема внутренней речи (которая, кстати, достаточно хорошо изучена) равнозначна проблеме внутреннего общения. Такое отождествление представляется нам ошибочным. Точно так же, как внешняя речь является лишь средством межличностного общения, так и внутренняя речь выступает в качестве средства внутреннего общения, но не тождественна ему. Внутреннее общение можно рассматривать как приобретенный в процессе общественного развития (социогенный) интрамеханизм социальной адаптации человека-личности. Появляясь вместе с самосознанием и сливаясь с деятельностью по выработке стратегии внешнего поведения, внутреннее общение становится потребностью человека (Л. С. Выготский), потребностью настолько имманентной, что нарушение способности к 1Ср.: Б. Г. Кузнецов. Принцип дополнительности. М., «Наука», 1968; В. П. Брянский. Принцип неисчерпаемости материи и некоторые философские вопросы современной физики. Сб. «Некоторые философские проблемы физики», вып. III, М., 1970. нормальному его осуществлению равносильно патологии личности. Последнее хорошо иллюстрируется психопатологическими явлениями деперсонализации, отчуждения Я, расщепления Я и т. п. Очевидно, интракоммуникацию необходимо рассматривать как одну из имманентных частей структуры личности. Отметим, что в большинстве предлагаемых различными авторами психологических моделей личности интракоммуникация не выделяется как структурное образование (ср.: А. А. Платонов, В. Н. Мясищев, В. С. Мерлин, А. Г. Ковалев, П. Е. Кряжев и др.). Имплицитно идея о необходимости учитывать интракоммуникативные процессы при построении структурной модели личности содержится лишь в исследованиях А. Н. Шогама, в его рассуждениях о процессах «примысливания» и «проигрывания ролей» на высших ярусах психофизического конуса, представляющего модель личности1. В самом деле, способ интракоммуникации реализует Я, изменяет его содержание, и то, какие проблемы становятся темой внутреннего диалога или конфликта, в громадной степени определяет качество личности и ее социальную направленность. Так, параноидная тема делает личность социально неполноценной. Очень специфической, вероятно, является интракоммуникация магринальной личности. Можно сделать предположение, что интракоммуникативные изменения являются основой изменения Я-концепции (Т. Шибутани). Содержанием внутреннего общения как процесса является и н т р а к о м м у н и к а т ив ная рефлексия. В отличие от рефлексии вообще, понимаемой как самонаблюдение, самооценка, интракоммуникативная рефлексия включает в себя лишь такой самоанализ, который осуществляется в форме коммуникации (внутренний диалог, раздвоение Я, мысленное проигрывание возможной коммуникативной ситуации и т. п.). К интракоммуникативной рефлексии следует отнести и выделяемую В. А. Лефевром рефлексию в межличностном конфликте, понимаемую широко, не только как способность Я наблюдать за своим поведением и мыслями в конфликте, 1 А. Н. Ш о г а м. Проблема сознания и психологическая модель личности. – Сб. «Проблемы сознания (материалы симпозиума»). М., 1966, стр. 202–207 но и как «способность встать в позицию исследователя по отношению к другому «персонажу», его действиям и мыслям»1. Ибо справедливо, что индивид, находясь в конфликтном отношении с другим индивидом, выступает также в качестве «исследователя» возможностей этого другого принять то или иное решение, от которого будет зависеть выбор линии собственного поведения. Исследование протекает как рефлексивный процесс постановки себя на место «противника», примысливания его внутреннего состояния, проигрывания возможных вариантов взаимовлияний. Одним из способов внутренней коммуникации является разделение личности сознанием на Я и Я-Другое (Я—второе Я)2 или на Я и не-Я, или, наконец, примысливание в качестве «партнера» любого иного субъекта, даже фантастического (бог, духи и т. п.). Сюда следует отнести также «наделение» духовными качествами неодушевленных объектов и включение их во внутренний диалог как полноправных коммуникантов. Феномены фантастического примысливания и «наделения» специфичны для творческого художественного мышления, они являются содержательными в магическом, и спиритуалистическом сознании. В основе всех операций сознания над самим собой и над образами Я лежит разделение Я на Я-актуальное и Я-условное (А. Н. Шогам) и коммуникация между ними. В норме сознание постоянно фиксирует преобладание актуального Я над условным, что позволяет безболезненно для психики осуществлять даже подмену Я-актуального Я-условным (подмена эмпирического, реального Я фантастическим в мечтаниях). Патология может быть объяснена как нарушение коммуникации между актуальным и условным Я с перенесением контролирующей функции на условное Я или утрату таковой актуальным Я, условное Я начинает переживаться как актуальное, начинает совершать над ним операции или вытесняет полностью его из сознания, подменяя другим, псевдоактуальным Я. Так, расщепление 1 В. А. Л е ф е в р. Конфликтующие структуры. М., «Сов. радио», 1973, стр. 10. 2 См.: Ф. Д. Г о р б о в. Система «Я – второе Я» и .некоторые вопросы мышления.— «Мышление и общение (материалы Всесоюзного симпозиума)». Алма-Ата, 1973, стр. 150–151. Я при шизофрении, особенно в инициальной стадий, ощущается больными как психическое отчуждение, исчезновение своего Я. Исчезающее нормальное сознание фиксирует свою патологию, «происходит процесс трагической борьбы преморбидной личности с болезненными явлениями»1, мы бы сказали – борьбы актуального Я с появляющимся псевдоактуальным Я при чувстве обреченности. Понимание, как процесс перевода «чужого» мысленного содержания в план своего сознания, очевидно, невозможно вне интракоммуникации, и, в первую очередь, вне рефлексии. Понимание настолько неотъемлемо от нормального состояния личности, что одним из наиболее переживаемых симптомов при психических заболеваниях, особенно при шизофрении, является потеря понимания смысла окружающего («мир утратил понятность», «люди стали непонятны»). Коммуникативные влияния, испытываемые личностью, разнообразны, и в основе их всегда лежат направленные сообщения с заключенными в них смыслами, значениями. Выбор реакции на влияние других лиц связан с адекватным пониманием содержания сообщений. Процесс активного восприятия чужих мыслей включает в себя повтор сообщения, его внутренний аннализ, внутренний диалог, соотнесение с собственной шка– лой ценностей, эвристики значении и другие интракоммуникативные аспекты. Развитие интракоммуникативной рефлексии есть вместе с тем и совершенствование способности понимания. Большую роль во взаимопонимании играет по существу интракоммуникативный процесс принятия коммуникатором социальной роли коммуниканта. Такое самопревращение помогает, пониманию мотивов, интересов, мыслей партнера по общению. Однако принятие роли нельзя смешивать с самим пониманием. Многие социальные роли психологически не поддаются принятию (например, чисто женские роли для мужчины 2 или «роль» цивилизованного человека для туземца Новой Гвинеи). Это, безусловно, снижает возможности взаимопонимания, но не исключает его. В то же время если бы мы отожде- 1 А. А. Мег р а бя н. Общая психопатология. М., «Медицина», 1972, стр. 225. 2 Ср.: Д ж. Б. Ф у р с т. Невротик. Его среда и внутренний мир. М., изд-во ин. лит-ры, 1957, стр. 139. ствляли принятие ролей с взаимопониманием, то с необходимостью нужно было бы признать существование множества коммуникативных ситуаций, в которых взаимопонимание было бы абсолютно исключено. Несомненно, однако, что возможность принятия ролей других лиц играет позитивную роль в процессе взаимопонимания, без него трудно было бы осуществлять взаимопонимание в тех масштабах, которые позволяют обществу самоорганизовываться, а людям избегать множества коммуникативных конфликтов. Немаловажным фактором, влияющим на процессы взаимопонимания, являются суггестивные и контрсуггестивные элементы человеческой психологии. Инфлюативная коммуникация1 почти целиком зависит от суггестивных и контрсуггестивных проявлений подсознания и сознания. Суггестивные факторы помогают согласию и взаимопониманию. Они создают благоприятный психологический климат общения. Контрсуггестивные факторы (антипатия, внутренняя оппозиция и т. п.), напротив, приводят к нарушениям понимания и зачастую вовсе исключают его. Хотелось бы отметить влияние на процессы взаимопонимания неречевых коммуникативных средств. Неречевые средства (жесты, мимические знаки, ситуативные пространственно-временные знаки), особенно национальные, имеют большое значение в налаживании духовного контакта, без них зачастую невозможно адекватное понимание некоторых контекстуальных элементов коммуникативных ситуаций. Влияние этих средств на протекание общения часто не подконтрольно для участников коммуникации. Это хорошо показал Э. Холл на примере общения представителей разных этносов и культур. Э. Холл обратил внимание исследователей на такой фактор общения, как пространственный контакт при диалоге. Личности усваивают с детства принятое в данной общности расстояние между коммуникантами при деловом, дружеском, приятельском и т. д. общении. Для американцев дистанция между взрослыми мужчинами при деловом разговоре обычно равняется приблизительно 75 см. 1 См.: Б. Ф. П о р ш н е в. Контрсуггестия и история (элементарное социально-психологическое явление и его трансформации в развитии человечества). В кн.: «История и психология», М., 1971, стр. 11 Для взрослых граждан латиноамериканских стран это расстояние гораздо меньше. Поэтому, когда общаются между собой латиноамериканец и американец США, эти стереотипы, совершенно неосознаваемые ими, сказываются на атмосфере общения. Американцу кажется, что его собеседник назойлив, так как он постоянно приближается на дистанцию меньше 75 см. Латиноамериканец может посчитать своего собеседника высокомерным, так как тот от него постоянно отдаляется 1. Подобные описанному Э. Холлом коммуникативные невербальные смысловые факторы, безусловно, оказывают влияние на процессы взаимопонимания. Теоретическое осмысление взаимопонимания как коммуникативного процесса является актуальным для практики. Результаты его могут быть применены в педагогике, всех видах профессионального обучения, идеологической пропаганде. Н. А. Рубакин считал, что успешность такого ответственного дела, как пропаганда знаний и идей, по сути зависит от правильно примененных факторов, влияющих на понимание. Он осуждал нигилистическое отношение к воспринимающим информацию личностям, недопонимание процесса восприятия информации как активного процесса. Основное внимание уделялось тому, |
Похожие:
 |
Туркменский ковер: выставка одного предмета. К проблеме интерпретации К проблеме интерпретации древнего тюркского мировоззрения в условиях малых музеев |
|
Программа по культуре общения под редакцией И. А. Стернина в 8 классе... Рабочая программа учебного предмета «Культура общения. 8 класс» составлена на основе Сборника «Культура общения 5-11 классы. Программа.... |
|
Пояснительная записка Статус документа Рабочая программа по культуре общения для учащихся 8 «В» класса на 2013-2014 учебный год составлена на основе программы «Культура... |
 |
«Памятники г. Нарьян-Мара – участникам и событиям Великой Отечественной... Разработка экскурсии по теме «Памятники г. Нарьян-Мара – участникам и событиям Великой Отечественной войны» с. 5 |
|
Учебный план «Психология делового общения и этикет» Цель: повышение квалификации Определение понятия «общение», его содержание, цели, виды, стороны и функции. Стили общения |
|
Методические рекомендации для самостоятельной работы студентов 1... Ознакомить студентов с понятием об общении, уровнями и видами общения, коммуникативными навыками |
|
Десятилетний юбилей. Перспективы 203 Приложение Заметки об абортах... Г. И. Брехман. Новый взгляд на неродившегося и новорожденного ребенка. Предисловие научного редактора |
|
Рабочая программа по учебному предмету «Речь и культура общения» Рабочая программа по учебному предмету «Речь и культура общения» предназначена для 7- 8-х классов. Рабочая программа разработана... |
|
Рабочая программа по учебному предмету «Речь и культура общения» Рабочая программа по учебному предмету «Речь и культура общения» предназначена для 9 класса. Рабочая программа разработана на основе... |
|
Толекова Мария Исабаевна Портфолио учителя Отчёт с группа №8 3 -го... ... |