Лекция первая




Скачать 2.66 Mb.
Название Лекция первая
страница 1/13
Дата публикации 15.05.2014
Размер 2.66 Mb.
Тип Лекция
literature-edu.ru > География > Лекция
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13
Лекция первая

30 сентября 1916 года

(После постановки сцены в кабинете Фауста, из первой части).

Проблема Фауста
Сегодня я хотел бы опять говорить в связи с только что представленной сценой из первой части "Фауста", чтобы получить некое единство, которое затем даст нам возможность перейти завтра к более широкому рассмотрению.

Мы уже видели, что переход от XIV, XV столетий к XVI—XVII представляет собой весьма значительный сдвиг во всем развитии человечества: переход от греко-латинской эпохи к нашему пятому послеатлантическому периоду, к периоду, в котором мы теперь живем, из которого проистекают для нас все импульсы познания и также действия,– к периоду, который продлится до четвертого тысячелетия. И из всего, что вы знаете о "Фаусте" Гёте и о связи этого гётевского "Фауста" с фигурой Фауста, выступающей из легенды XVI века, вы видите, что, как эта фигура Фауста XVI века, так и то, что из неё сделало созерцание Гёте, стоит в тесной связи со всеми теми переходными импульсами, которые в духовном отношении и с тем вместе также в материальном отношении вызвали появление новой эпохи. Что касается Гёте, то дело, поистине, обстоит так, что именно эта проблема о начале новой эпохи с огромной силой предстояла пред ним, и что в течение 60 лет своей работы над Фаустом он был всецело инспирирован вопросом: каковы важнейшие задачи, важнейшие направления в образе мыслей новейших людей? И Гёте мог действительно оглянуться на только что закончившийся период, который теперь так мало известен даже в науке, период, который кончается вместе с XIV—XV столетием.

Все душевное настроение людей, человеческие способности и вопросы столетий, предшествовавших эпохе Фауста, имели совсем другой вид, чем в душах современных людей, в душах современной эпохи человечества. И в своем "Фаусте" Гёте воплотил образ, показал личность, которая действительно еще смотрит в прошлое, в душевное настроение людей более ранних, давно протекших столетий, и которая вместе с тем смотрит в будущее, на задачи современности, на задачи будущего.

Но когда Фауст оглядывается на то, что предшествует его эпохе, он может в сущности видеть только обломки прошлой культуры. Мы должны всегда иметь в виду прежде всего Фауста XVI столетия, который был исторической фигурой, перешедшей затем в народную легенду. Этот Фауст жил еще в представлениях древних наук, которые он себе усвоил, жил в магии, алхимии и в мистике, которые были мудростью также эпохи, предшествующей христианству, но ко времени, когда жил Фауст, исторический Фауст XVI столетия, пришли в сильный упадок. То, что люди, среди которых жил Фауст, считали алхимией, магией, мистикой, представляло уже полную путаницу, это была смесь, основанная на традициях, на преемственности из прошлого, понимание которых было однако утрачено. Мудрости, которая жила во всем этом, больше не знали. Сохранились некоторые верные формулы прошлого, некоторые правильные воззрения прошлого, но их плохо теперь понимали. Итак, в эпоху упадка в духовной жизни был в этом смысле поставлен исторический Фауст. И Гёте беспрестанно смешивает то, что переживал исторический Фауст, с тем, что он сам создал как Фауста XVIII века, Фауста XIX века и даже Фауста многих еще предстоящих веков. Поэтому мы видим, что гётевский Фауст обращается к магии прошлого, к мудрости прошлого, к мистике, которая не занималась химией в современном смысле, материалистическом, которая с помощью различных действий над природой хотела войти в связь с духовным миром, но не имела уже знаний, необходимых, чтобы правильно, в прежнем смысле, войти в связь с духовным миром. 

То, что считалось врачебным искусством в давно прошедших веках, было совсем не так глупо, как это часто хочет теперь показать современная наука, но утрачена скрытая в этом искусстве мудрость; она уже была утрачена отчасти и в эпоху Фауста, Гёте хорошо это знал. Но он знал это не рассудком, он знал это сердцем, знал всеми силами души, которые стремятся к благу и здоровью человечества и имеют особенное значение для блага человечества. Он хотел ответить себе на вытекающие отсюда загадочные вопросы: как непрерывно подвигаясь вперед, можно прийти относительно духовного мира к другого рода мудрости, отвечающей новому времени, подобно тому, как древние могли прийти к своей мудрости, которая должна была необходимо угаснуть в связи с ходом развития человечества. Поэтому он делает своего Фауста магом, Фауст отдается магии подобно Фаусту XVI века. Но он остается неудовлетворенным именно потому, что истинная мудрость древней магии уже угасла. Из этой мудрости исходило также древнее врачебное искусство. С древней химией, алхимией стояло в связи все учение о лечебных, лекарственных средствах.

Когда мы касаемся этого вопроса, то мы касаемся непосредственно глубочайших тайн человечества, поскольку они ведут именно к тому, что мы не можем исцелить болезни, если не умеем в то же время их вызвать. Пути к излечению болезней суть в то же время пути к порождению болезней. Мы сейчас услышим, как в древней мудрости господствовало положение, что врачебное искусство древности мыслилось в связи с глубоко моральным восприятием мира. Но мы сейчас также увидим, как мало в те древние времена могло бы проявляться то, что называют теперь свободой человеческого развития, которая, собственно, только в нашем пятом, следующем за греко-римским периоде, стала целью человеческих устремлений. Мы увидим, какой она должна была бы быть, если бы сохранилась древняя мудрость. Но эта мудрость должна была угаснуть во всех областях, для того, чтобы человек, так сказать, начал все с самого начала, но при этом мог бы в познании и действии стремиться также к свободе. Он не мог бы этого под действием древней мудрости. В такие переходные эпохи, как та, в которую жил Фауст, старое находится в упадке – новое еще не наступило. И тогда проявляются такие настроения, как то, что замечается в Фаусте, в сцене, предшествующей той, какую мы представили сегодня.

В этой сцене мы вполне ясно видим, что Фауст принадлежит и чувствует себя принадлежащим к эпохе, когда существовала еще древняя, но уже не вполне понимаемая людьми мудрость. Мы видим, как Фауст, в сопровождении своего Фамулюса (помощника) Вагнера, выходит из своего уединения на прогулку за город, как он сначала наблюдает народ, празднующий на природе Пасху, как потом сам приходит в пасхальное настроение. Но мы сразу же видим, как он не хочет принимать почтительных похвал, с которыми обращается к нему народ. Ибо к нему подходит с приветствиями старый крестьянин, так как народ думает, что Фауст, сын старого адепта, старого врачевателя, сам сведущ в искусстве врачевания и может принести помощь и целение народу. Старик подходит к Фаусту и говорит:
" Да, мысль благая – посетить

Народ теперь, в веселый час:

Но вам случалось приходить

И в дни беды, трудясь для нас.

Не мало здесь стоит таких,

Которых ваш отец лечил,

От верной смерти спас он их

И нам заразу потушил.

Тогда ты, юноша, за ним

Везде ходил среди больных.

Отважен, чист и невредим

Меж трупов, гноем залитых, —

И жив остался покровитель:

Хранил спасителя Спаситель".
Это говорит старый крестьянин, вспоминая как Фауст связан с древним искусством врачевания, которое излечивало не только физические болезни, но исцеляло также и моральные недуги в народе. Но Фауст знает, что теперь уже не то время, когда древняя мудрость оказывает действительную помощь людям, а время упадка. И в его душе скрыто вспыхивает скромность от сознания той неправды, перед лицом которой он, собственно, стоит, и он говорит:
"Пойдем туда: на камне том

Присядем мы и отдохнем немного.

Не раз я здесь сидел, томя себя постом,

Молясь и призывая Бога.

С надеждой, с верою в Творца,

В слезах, стеня, ломая руки,

 Для язвы злой, для страшной муки

Просил я скорого конца.

Слова толпы звучат насмешкой злою

В ушах моих, и знаю я один,

Как мало мы, отец и сын,

Гордиться можем этой похвалою.

Отец мой, темный труженик, в тиши

Над тайнами природы тщетно бился,

В её круги святые он стремился

Проникнуть всеми силами души —

По-своему, но честно. Меж адептов

Сидел он в черной кухне взаперти.

И силился бальзам целительный найти,

Мешая разных множество рецептов.

Являлся красный лев – и был он женихом,

И в теплой жидкости они его венчали

С прекрасной лилией, и грели их огнем,

И из сосуда их в сосуд перемещали".
Таким образом Гёте прекрасно изучил, как тогда поступали алхимики, как обращались с "красным львом" – ртутью, серной ртутью, как смешивали различные химикалии, предоставляя их затем их естественным процессам, как из этого приготовляли лекарства. Но все это уже не отвечало древней мудрости. Гёте знает также их способ выражения – то, что хотели сказать, выражали непременно в образах. Соединения веществ передавали в образе брака. Поэтому он говорит:
"И из сосуда их в сосуд перемещали".

< часть текста лекции отсутствует >

(Пудель приближается, описывая суживающиеся круги).
Фауст:
Ты видишь ли: спиральными кругами

Несётся он все ближе, ближе к нам.

Мне кажется, что огненным потоком

Стремятся искры по следам его ".
Фауст видит не просто пуделя, но внутри Фауста что-то оживает и он видит нечто духовное, что связано с пуделем. Фауст видит это. Вагнер, разумеется, этого не видит. Ибо внешними глазами, конечно, нельзя видеть того, что видит Фауст.
"Ты в зрительный обман впадаешь ненароком:

Там просто черный пес – и больше ничего.
Фауст:
Мне кажется, что нас он завлекает

В магическую сеть среди кругов своих.
Вагнер:
Искал хозяина и – видит двух чужих!

Взгляни, как к нам он робко подбегает".
Итак, в этом простом явлении Фауст видит нечто духовное. Представим же себе это ясно. Фауст, внутреннее существо которого охвачено известной духовной связью с этим пуделем, возвращается с ним в свою комнату. Разумеется, драматически Гёте делает это так, что пудель есть именно настоящий пудель, это очень хорошо; драма так и должна это представить, но, в сущности, мы все так же имеем дело с тем, что Фауст переживает внутренне. И как разыгрывается затем эта сцена, как Фауст переживает здесь нечто внутреннее – это действительно мастерски выражено в каждом слове Гёте. Они, Фауст и Вагнер, остаются за городом до наступления темноты, когда внешний свет уже не действует, когда оказал свое действие сумрак. Вглядываясь в сумрак, Фауст видит то, что он хочет увидеть духовно. И вот он возвращается домой, в свою комнату. Теперь он наедине с собой. Такой человек, как Фауст, оставшись – после всего, через что он прошел – наедине с собой, в состоянии пережить самопознание, то есть жизнь духа в собственном Я. Он говорит, что его внутреннее как бы оживилось, но оживилось в духовном смысле:
"Покинул я поля и нивы;

Они туманом облеклись. 

Душа, смири свои порывы! 

Мечта невинная, проснись! 

Утихла дикая тревога,

И не бушует в жилах кровь,

В душе воскресла вера в Бога,

Воскресла к ближнему любовь".
Пудель ворчит, но нам должно быть ясно – это суть внутреннее переживание, и ворчание пуделя есть также внутреннее переживание, хотя драматически оно представлено внешне. Фауст связал себя с упадочной магией, с Мефистофелем. Мефистофель не тот дух, который мог бы ввести его в правильные, идущие вперед духовные силы развития: Мефистофель есть дух, которого Фауст должен именно преодолеть, который дан ему для испытания, а не для обучения. Другими словами, Фауст предстает перед нами таким, что мы видим, как, с одной стороны, он стремится в божественно-духовный мир, который ведет вперед мировое развитие, и как, с другой, в его душе пробуждаются силы, которые влекут его вниз, в жизнь обычных страстей, уводящую человека от духовного стремления. Эти страсти насмехаются над человеком, именно когда в его душе оживает нечто святое – тогда противодействующие страсти насмехаются над человеком. Это удивительно представлено здесь в форме событий: Фауст, всем своим познанием устремленный, так сказать, к Божественно-Духовному, и его собственные страсти, которые ворчат на это, подобно тому, как материалистический рассудок человека ворчит на духовное стремление. И когда Фауст говорит: "Спокойно, пудель, не ворчи", – то в сущности он успокаивает самого себя. И далее он говорит, то есть Гёте заставляет его в данном случае говорить, удивительным образом. Только вникнув в отдельные слова, мы найдем, как поразительно Гёте знает внутреннюю жизнь человека в духовном развитии:
"Когда опять в старинной келье

Заблещет лампа, друг ночей,

Возникнет тихое веселье

(тогда становится светло в нашей груди, в сердце, которое само себя познало)

В душе смирившейся моей,"
Самопознание – это означает: искать духа в собственном "Я".
"Разум начинает опять говорить,"
[В переводе Холодковского: "и снова мысли зароятся,"]
Значительные слова. Кто проходит духовное развитие, в которое Фауст вовлечен своей жизнью, тот знает, что разум не есть что-то мёртвое, он знает не только головной разум, он знает, каким живым становится разум, знает, как разумом становится внутренняя духовная деятельность и как она действительно говорит. Это не только поэтичный образ!

"Разум начинает опять говорить", и надежда опять расцветает. Разум говорит, начинает вновь говорить о прошлом, которое осталось из прошлого живым, и надежда опять расцветает – что означает: нашу волю мы находим преображенной, когда знаем, что пройдем сквозь врата смерти, как духовно живое существо. Будущее и прошлое удивительно сочетаются в одно. Гёте хочет заставить Фауста сказать, что Фауст умеет в самопознании найти внутреннюю жизнь Духа. "И вновь туда мечты стремятся, где жизни ключ струею бьет".

И вот Фауст пытается ближе подойти к тому, к чему его влечет: к ключам жизни. Он избирает сначала один путь – путь религиозного подъема. Он берет Новый Завет. И то, как он берет Новый Завет, есть удивительное проявление мудрого драматического искусства Гёте. Он хватается за то место, где стоят слова глубочайшей мудрости нового времени – за Евангелие от Иоанна. Он хочет перевести их на свой любимый немецкий язык. Знаменательно, что Гёте избирает именно момент перевода. Кто познал действия глубоких мировых и духовных существ, тот знает, что при перенесении сокровищ мудрости из одного языка в другой, выступают все духи, производящие путаницу, вмешиваются все духи смешения. В смежных областях жизни в особенности проявляются препятствующие человеческому развитию и человеческому благу силы. Гёте намеренно выбирает перевод, чтобы рядом с духом истины поставить духа искажения, и даже духа лжи, который теперь еще есть в пуделе. Если мы вглядимся в чувства и ощущения, которые могут проистекать из такой сцены, то вам откроется удивительная глубина, которая живет в этой сцене.

Все нападения, которые я только что охарактеризовал, которые исходят из того, что кроется в пуделе, которые восстают, чтобы исказить правду в неправду – все это продолжает действовать и действует в начинании Фауста, которое ставит человека в опасную возможность исказить истину в неправду. И как мало понимают здесь то, чего хотел Гёте, на это указывают еще и теперь многие истолкователи (истолкования) Фауста, ибо что говорят эти истолкователи Фауста именно о данной сцене? Вы можете это прочесть, там говорится: "Гёте – человек внешней жизни, для которого слова недостаточно, он должен исправить Евангелие от Иоанна; он должен найти правильный перевод – не "в начале было Слово", "Логос", а: "в начале было дело". Фауст находит это после долгого колебания. Это глубокая мудрость Гёте".

Но это – мудрость не Фауста, это настоящая, истинная мудрость Вагнера, подлинная мудрость Вагнера. Точно так же, как и другая мудрость, которая часто выдвигается, как те прекрасные слова, что Фауст говорит Гретхен о религиозной жизни: "Назвать его кто смеет откровению? ...Он Вседержитель и Всехранитель" и т.д. – есть мудрость Гретхен! То, что Фауст говорит Гретхен, постоянно и беспрерывно цитировалось и принималось как глубокая мудрость повторившими её господами учеными:
"Назвать его кто смеет откровенно?

Кто исповедать может дерзновенно:

Я верую в Него?

Кто с полным чувством убежденья

Не побоится утвержденъя:

Не верую в Него?

Он, Вседержитель

И Всехранитель,

Не обнимает ли весь мир,—

Тебя, меня, себя?

Не высится ль над нами свод небесный?

Не твердая ль под нами здесь земля?

Не всходят ли, приветливо мерцая,

Над нами звезды вечные? А мы

Не смотрим ли друг другу нежно в очи,

И не теснится ль это все

Тебе и в ум, и в сердце..." и т.д.
То, что говорит Фауст, часто изображается как глубокая мудрость! Но, если бы Гёте понимал это как глубочайшую мудрость, то он не вложил бы этого в уста Фаусту в тот момент, когда он хочет учить 16-летнюю Гретхен. Это мудрость Гретхен. Нужно только брать вещи серьезно.

Ученые лишь попали впросак. Мудрость Гретхен они приняли за глубокую философию. И также за особенно глубокую мудрость они приняли попытки Фауста дать перевод Евангелия от Иоанна, между тем как Гёте хотел лишь показать, как истина и заблуждение бросают человека туда и сюда, когда он приступает к такого рода задаче. Глубоко, бесконечно глубоко вскрыл Гёте эти две души Фауста именно на природе этого перевода.

Написано: "В начале было Слово"!

Мы знаем, что это греческий Логос. Это действительно стоит в Евангелии от Иоанна, и против этого в Фаусте возмущается все, что символизировано в пуделе, что не желает допустить его до более глубокого смысла Евангелия от Иоанна. Почему автор Евангелия от Иоанна взял именно Слово, Логос? Потому что автор Евангелия от Иоанна хочет указать, что важнейшее в земном человеческом развитии, то, что внешне делает человека именно человеком на Земле, не развивалось постепенно, а существовало всегда, изначально. Чем отличается человек от всех прочих существ? Тем, что он может говорить, все остальные существа – животные, растения, минералы – не могут. Материалист думает, что человек пришел к слову, то есть языку, к Логосу, пронизанному вздрогом мышления, после того, как закончил животное развитие. Евангелие от Иоанна берет это глубоко и говорит: "Нет, в начале было Слово". Это значит: развитие человека было заложено изначально; человек есть вершина животного мира не в материалистическом, дарвинистском смысле, но Слово было в самых первых намерениях земного развития, в начале. И человек может развивать на земле "Я" – до чего не достигают животные – лишь потому, что в человеческое развитие вплетено Слово. Слово стоит именно как "Я" человека, взамен "Я" человека. Но против этой истины восстает дух, поставленный рядом с Фаустом, дух неправды; и Фауст должен опуститься вниз, он еще не может понять всей глубокой мудрости, которая лежит в Евангелии от Иоанна. "И вот уже одно препятствие готово"; он останавливается. Но, собственно, его заставляет остановиться пудель, пёс в нем. Он не идет выше, вверх, но наоборот опускается вниз.
"И вот уже одно препятствие готово:

Я слово не могу так высоко ценить.

Да, в переводе текст я должен изменить,

Когда мне верно чувство подсказало".
Видя приближающегося к нему Мефистофеля, он думает, что озарен светом духа, а он именно омрачен духом тьмы и спускается ниже.
"Я напишу, что Мысль– всему начало".
Это не выше, чем Слово. Мысль, ум, как мы это легко можем показать, действует также и в жизни животных, но животное не доходит до человеческого слова. К уму человек способен благодаря тому, что имеет астральное тело. Фауст опускается глубже в себя, от "Я" в астральное тело.
"... что Мысль – всему начало.

Стой, не спеши, чтоб первая строка

От истины была не далека!"
(Он думает, что идет вверх, но он идет глубже вниз).
"Ведь Мысль творить и действовать не может!"
Он опускается еще глубже вниз, от астрального тела к более материально-плотному эфирному телу и пишет:
"Не Сила ли – начало всех начал?"
(Сила есть то, что живет в эфирном теле).
"Пишу, – и вновь я колебаться стал,

И вновь сомненье душу мне тревожит.

Мне дух поможет!"
(Дух, который кроется в пуделе!)
"И выход вижу я:

В Деянии начало бытия!"
И теперь он пришел к полному материализму. Теперь он в физическом теле, благодаря которому совершаются внешние деяния.

Слово (Логос) — Я

Ум (Мысль) — астральное тело

Сила — эфирное тело

Деяние — физическое тело
Так вы видите Фауста, проходящего момент самопознания. Он неверно переводит Евангелие, потому что отдельные члены человеческой сущности, которые мы так часто рассматривали – Я, астральное тело, эфирное тело, физическое тело – действуют в нем хаотично, благодаря мефистофельскому духу. Теперь проявляется, как в нем господствуют эти страсти, ибо внешний лай пуделя есть именно то, что восстает в нем против правды. Он еще не может в своем познании постигнуть мудрость христианства. Мы это видим в том, как он располагает Слово, Мысль, Силу, Деяние. Но в нём уже живет стремление, порыв к христианству. Оживляя в себе то, что живет в нём, как Христос, он побеждает противоположного духа, он пробует сначала сделать это при помощи того, что он почерпнул из древней магии. Но дух не отступает, не появляется в своем истинном образе. Он призывает четыре элемента и их духов: саламандр, сильфов, ундин, гномов; все это не смущает духа, который кроется в пуделе. Но когда он вызывает образ Христа, злодейски пронзенного, излившегося через все небеса – тогда пудель должен явить свой истинный образ.

Все это есть, в сущности, самопознание – самопознание, которое Гёте делает совершенно наглядным. Что же выступает? Странствующий схоласт! (Мефистофель в образе странствующего схоласта).

Фауст действительно проходит самопознание, он, в сущности, сам предстоит перед собой. Сначала в образе пуделя действовали дикие страсти, которые восставали против истины, а теперь он сам должен стать себе ясным, неясно-ясным! Перед ним стоит странствующий схоласт, но это лишь второе "Я" Фауста. Он сам достиг немногим большего, чем странствующий схоласт, со всеми теми заблуждениями, какие имеются в странствующем схоласте; но только грубее и резче выступает перед ним теперь – когда благодаря своей связи с духовным миром он отчетливей познал страсти – этот странствующий схоласт, то есть его собственное "Я", которое он развил в себе до сих пор. Фауст обучался как схоласт; лишь потом предался он магии, и благодаря магии школьная мудрость приобрела в нем демонический характер. Что стало из доброго старого Фауста, когда он был еще странствующим схоластом, это получилось лишь благодаря присоединению древней магии. Но в нём еще кроется странствующий схоласт, он выступает перед ним в завороженном образе. Это – только его собственное "Я". Также и этот странствующий схоласт есть лишь его собственное "Я". Борьба за освобождение от всего, что выступает перед человеком как его собственное Я, есть содержание дальнейших сцен.

Ибо Гёте постоянно пытался показать в различных образах, которые выступают в связи с Фаустом, то другое "Я" Фауста, для того, чтобы он все больше и больше познавал самого себя.

Может быть некоторые припомнят, что в прежних лекциях я показал, что и Вагнер также есть только другое "Я" Фауста. Также и Мефистофель есть только другое "Я" . Все это самопознание. Но все же это происходит в Фаусте не в ясном духовном познании, все это содержится неясной, смутной, хотелось бы сказать, еще подвластной искусству древнего атавистического ясновидения силе духовного созерцания. Все это не просветлено. Это не есть светлое познание, это грезящее познание. Оно представлено нам в том, как духи сонных грез, которые собственно суть групповые души существ, сопровождающих Мефистофеля, витают вокруг Фауста, и как, наконец, он пробуждается. И тогда Гёте заставляет Фауста сказать совершенно отчетливо и ясно:
"Ужели я обманут снова?

Мир духов вновь исчез: во сне

Коварный бес явился мне,

А пудель скрылся из алькова!"
Гёте применяет этот метод постоянного указания вновь и вновь на истину происходящего. В этих четырех строчках он достаточно ясно сказал, что имеет здесь в виду собственное внутреннее переживание Фауста. И эта сцена также показывает нам, как Гёте искал познания перехода старого времени в новое, в котором жил он сам – четвертого послеатлантического периода в пятый послеатлантический период; граница лежит в XIV, XV, XVI веках. Кто живет в современном мышлении, тот не может, если не пройдет специального штудиума, составить себе правильное представление о духовном развитии прошлых столетий, как я сказал уже об этом прежде. И во времена Фауста оставались еще только обломки прошлого. В настоящее время мы часто видим, что люди не хотят подойти к новому духовному исследованию, к которому мы стремимся, но хотят вновь подогреть древнюю мудрость. Иной думает, что если он подогреет в себе то, чем обладали древние, то он придет к более глубокой, к магически-мистической мудрости о природе!

Два заблуждения , ближайших, можно сказать, подстерегают здесь все духовные стремления людей.

Первое есть то, что люди покупают себе старинные древние книги, изучают их и ценят выше, чем новейшую науку. В большинстве случаев они ценят их выше оттого, что не понимают, так как язык их действительно уже не может быть понят. Таково одно заблуждение, когда, желая говорить о духовном исследовании, привлекают ставшие тарабарщиной написания древних книг.

Второе заключается в том, что новым устремлениям хотят придавать как можно более древние наименования. Взгляните на многое, что называет теперь себя оккультизмом, или тайными, или какими-либо еще обществами: все их стремление направлено на то, чтобы датировать себя как можно дальше в прошлом, как можно больше раскрыть прошлых легенд, наслаждаться прошлыми наименованиями. Это второе заблуждение.

Ничего этого совсем не нужно, если мы действительно понимаем потребности и импульсы нашего времени и неизбежного будущего. Можно открыть любую книгу из той эпохи, когда действовали известным образом традиции: тогда из их характера и способа изложения видно, что существовали эти традиции, наследие древнейшей мудрости, которою люди некогда владели, но которая пришла именно в упадок; способ выражения все еще сохранился и уцелел даже в довольно позднее время. В моем распоряжении находится книга, напечатанная в 1740 году, то есть уже в XVIII веке. Я прочту из нее небольшой отрывок, то место, относительно которого можно быть уверенным, что ищущий теперь духовного знания, если ему попадется это место, скажет: бездонная, глубокая мудрость! О, сколько тут вложено!

Есть даже такие, которые думают, что понимают это место. Но сначала я прочту его вам.

"Корона короля должна быть из чистого золота и целомудренна: невеста должна сочетаться с ним оттого, что когда ты хочешь действовать через наше тело, возьми жадного серого волка, который по своему имени подвластен воинственному Марсу, но по своему рождению дитя старого Сатурна, которое находят в долинах и горах Мира, и который одержим великим голодом, и брось ему для тела короля, дабы он имел в том свое питание".

Так изображали в древние временна эти химические процессы, которые тогда устанавливали; так говорили об известных химических процессах, на которые намекает также Фауст, когда говорит о том, как красный лев сочетается с лилией в стеклянном сосуде и т.д.

Не следует смеяться над этими вещами, хотя бы потому, что способ выражения современной химии прозвучит для позднейших людей совершенно так же непонятно, как это звучит для нас. Но мы должны уяснить себе, что это возникло уже в очень позднее время упадка. Говорится о "сером волке". Под этим "серым волком" подразумевается известный сплав, руда, которая встречается везде в горах и которая подвергается определенной процедуре. "Королем" называли известное состояние субстанций: и то, о чем здесь рассказывается, должно указывать на известного рода деятельности. Брали серую руду, производили над ней определенные действия, эту серую руду называли "серым, жадным волком", "золотым королем" называли золото после того, как оно подвергалось известной обработке. При соединении их происходило то, что автор описывает дальше: "и когда он короля поглотит...".

Следовательно, когда серый, жадный волк, то есть серая руда, сольется с золотым королем, то есть известным состоянием золота, подвергшегося химической обработке – тогда золото исчезнет в серой руде. Он описывает это: "И когда он поглотит короля, то сделай большой огонь и брось в него волка..."

Итак, волк, который пожрал золото, "золотого короля", должен быть брошен в огонь, чтобы он совсем и до конца сгорел, тогда король будет снова освобожден. Золото появляется снова!

"И когда это произойдет трижды, то лев победит волка и не найдет там ничего для поглощения, и тогда наше тело будет совершенно для начала нашего дела."

Итак, он выполняет известные действия. Если бы мы захотели узнать, что он делает, то пришлось бы очень подробно описать эти процедуры,– в особенности то, как приготовляется "золотой король", но здесь этого нельзя сделать. И теперь эти процедуры уже не применяются. Но чего же хочет этот человек? Он хочет того, что не взято прямо из воздуха, потому что он совершает определенные действия. Для чего же, собственно, он это делает? Конечно, тот, кто это напечатал, сам уже не производил этих действий, но списал их из старых книг. Но для чего это делалось в те времена, когда еще понимали эти вещи? Вы можете видеть это из следующего: "И знай, что только это один верный путь, чтобы хорошо очистить наше тело, ибо лев очищается через кровь волка, и тинктура этой крови дивно радуется тинктурой льва, ибо их обоих кровь находится к единении близкого рода."

Итак, теперь он хвалит то, что у него получилось. Возникло некоторого рода целебное средство. "И когда лев насытился, то его дух сделался сильнее, чем был прежде, и его глаза издают гордый блеск, как светлое солнце."

Все это суть свойства того, что он имеет теперь в реторте. "Его внутреннее существо может тогда многое сделать и полезно для всего, чего от него потребуют, и когда оно таким образом приведено в свою готовность, то его благодарят человеческие существа, одержимые тяжкими болезнями, отягощенные многими недугами, прокаженные упрямо бегают по его следам и жаждут пить от крови его души и все немощные сильно радуются от духа его, ибо кто пьет из этого источника золотого, тот испытывает полное обновление своей природы, освобождение от зла, крепость крови и совершенное здоровье всех членов".

Вы видите, что указывается на лечебное средство, но достаточно ясно указывается также, что это лечебное средство связано с тем, что выступает как моральные качества человека. Ибо, если тот, кто здоров, берет это в соответственном количестве, тогда происходит то, что здесь описано. Так автор понимает это, и так это было в прошлом, когда люди еще понимали эти вещи.

"Ибо кто пьет из этого золотого источника, испытывает полное обновление своей природы".

Итак, с помощью своего искусства, он стремился получить тинктуру, благодаря которой в человеке происходит действительное обновление жизни. "Сила сердца, крепость крови и совершенное здоровье всех членов,– они пребывают во внутреннем или ощущаются вне тела, ибо это открывает все нервы и поры, чтобы злое могло быть изгнано и доброе могло спокойно обитать на месте его".

Я прочел это сначала, чтобы показать, как даже в этих обломках древней мудрости заметны еще остатки того, к чему стремились в давние времена. Стремились, помимо средств, извлекаемых из природы, дать побуждение телу, то есть достигнуть известных моральных качеств путем одного только морального стремления, но при помощи средств, извлекаемых из природы. Запомните это хотя бы на время, так как здесь мы подходим к чему-то важному, что отличает наш период от более ранних периодов. Конечно, теперь очень легко насмехаться над старыми суевериями, потому что этим обеспечиваешь себе мнение, как умного человека, в глазах всего мира, и напротив, не будешь считаться умным человеком, если признаешь нечто разумное в древнем знании, признаешь нечто, что было утрачено, и по известным причинам даже должно было быть утрачено, потому что иначе люди никогда не могли бы прийти к свободе.

Но в старинных книгах, принадлежащих к более ранним временам, чем этот потрепанный том, который относится к очень позднему периоду упадка, вы найдете, как вам это впрочем хорошо известно, Солнце и золото с одинаковым знаком , Луну и серебро со знаком . Для современного человека с его душевными способностями этот знак, в применении к золоту и Солнцу и этот знак в применении к серебру и Луне, являются, конечно, полной бессмыслицей, и также бессмысленно то, что об этих вещах сообщается в литературе, которая часто называет себя "эзотерической", ибо в большинстве случаев у людей нет средств, чтобы узнать, почему в древние времена Солнце и золото, Луна и серебро обозначались одним знаком. Остановимся сначала на Луне и серебре с этим знаком. Если мы вернемся в эпоху, скажем за несколько тысячелетий до Мистерии Голгофы, до христианского летоисчисления, то найдем, что люди обладали еще тогда более высокими способностями, чем те, которые пришли в упадок к началу новейшего времени. Когда человек на своем тогдашнем языке употреблял слово, которое означало для него "серебро", то он понимал это совершенно иначе. Этот человек имел внутренние способности и понимал под этим некоторого рода деятельность сил, не ограничивающуюся только материальным кусочком серебра, но распространяющуюся, собственно, на всю Землю. Он хотел сказать: мы живем в золоте, мы живем в меди, мы живем в серебре. Он разумел особого рода силы, которые действительно существуют и которые наиболее сильно притекают к нему с Луны. Сенситивно, тонко он чувствовал их грубейшее проявление в материальной частице серебра. Он действительно находил на всей Земле эти излившиеся от Луны силы, и воспринимал их материально претворенными в куске серебра. Но современный просвещенный человек скажет: да, Луна – свет её такой серебристо-белый, и оттого-то думали, что она состоит из серебра. Дело было совсем не так, но в связи с Луной люди имели утраченное ныне внутреннее душевное переживание того, что как сила действовало во всей сфере Земли, и претворенное в материальное – в кусочке серебра, так что сила, которая кроется в серебре, должна быть некоторым образом распространена на всю Землю.

Конечно, теперь человек примет как полнейшую нелепость, если сказать ему об этом; и все же в смысле современной науки это не так уж абсолютно нелепо. Эта нелепость – совсем не нелепость, ибо я хочу сказать вам о том, что современная наука знает, но о чем она не всегда говорит. Современная наука знает, что около четырех фунтов тонко распространенного серебра содержится в теле, которое мыслится вырезанным из мирового моря в форме куба, длиной в английскую милю, так что во всем мировом море, окружающем Землю, содержится два миллиона тонн тонко распределенного серебра. Это чисто научная истина, которая может быть проверена. Мировое море содержит в себе два миллиона тонн серебра, тонко распределенного – можно сказать – с предельной гомеопатией. Серебро действительно распространено по всей Земле. Теперь – в средствах нормальной науки– это можно констатировать, черпая морскую воду и методически подвергая ее тщательнейшим исследованиям; но тогда, именно средствами современной науки находят, что в мировом море содержится два миллиона тонн серебра. Эти два миллиона тонн содержатся в нём не так, что они в нем, примерно, растворены или что-нибудь в этом роде (то есть не вошли извне как что-то постороннее, как уже готовое серебро), но они принадлежат к мировому морю, они принадлежат к его природе и сущности. И это знала древняя мудрость. Она знала это через имевшиеся еще тонкие сенситивные силы, которые происходят от древнего ясновидения, и она знала, что когда мыслят себе Землю, то эту Землю должно мыслить не только так, как мыслит ее себе современная геология, но что в этой Земле тончайшим образом содержится серебро. Я мог бы пойти теперь дальше, мог бы показать то же самое относительно золота, показать, что также все металлы – помимо того, что они отлагаются там или здесь – действительно содержатся в тончайшем виде в сфере Земли. Таким образом, древняя мудрость не ошибалась, когда говорила о серебре. Оно содержится в сфере Земли. Но его знали как силу, как известный род сил. Иные силы содержит сфера серебра, иные силы сфера золота и т.д. Знали еще гораздо больше о том, что, как серебро, распространилось в сфере Земли, и знали, что в этом серебре лежит сила, которая вызывает прилив и отлив, потому что некая оживляющая сила всего земного тела лежит в этом серебре или идентична с этим серебром. Прилив и отлив не могли бы возникнуть, это своеобразное движение Земли вызвано первоначальным присутствием серебра. Это не имеет никакой связи с Луной; но Луна связана с той же силой. Поэтому прилив и отлив наступают в известном отношении к движению Луны, так как и то и другое – движение Луны и прилив и отлив – зависят от одной и той же системы сил. И это – силы серебра, содержащегося во Вселенной.

Если вдуматься в эти вещи, то даже без всякого ясновидческого познания можно показать с достоверностью, доступной иначе только в области математики, что существовала древняя наука, которая хорошо знала эти вещи. И с этими знаниями была связана древняя мудрость, та мудрость, которая действительно владела природой и которая теперь должна быть снова достигнута при помощи духовного исследования, направленного в будущее. Ибо мы живем как раз в такое время, когда старого рода мудрость утеряна, а новая мудрость лишь начинается. Что сопровождало то, что я уже отметил? Зная тайны Вселенной, можно было действительно сделать человека способным. Представьте себе: с помощью внешних средств можно было сделать человека способным! Таким образом, существовала возможность, чтобы человек путем одного лишь соединения известных субстанций и принятия их в себя в соответствующем количестве приобретал известные способности, которые, как мы теперь правильно думаем, он может иметь только как прирожденные способности, как гениальность, как талант и т.д. Не то, о чем грезит дарвинизм, было в начале земного развития, но была эта возможность владеть природой, и при помощи природных средств сообщать человеку даже моральные и духовные способности. И тогда вы найдете понятным, что обработку природы должны были держать в совершенно определенных границах – отсюда тайны древних Мистерий. Кто должен был достигнуть этих познаний, которые были действительно связаны с тайнами природы, которые не были просто понятиями, идеями и ощущениями, не были только представлениями веры, тот сначала должен был показать себя вполне пригодным для этого, должен был не иметь никакого, даже малейшего желания, с помощью этих познаний сделать что-нибудь для себя, но эти познания и приобретенные благодаря этим познаниям способности отдавать исключительно на служение социальному порядку. Оттого эти познания, скажем, в египетских Мистериях, – содержались в такой тайне. Подготовление состояло в том, что тот, кому сообщались эти познания, давал ручательство, что будет жить дальше точно так же, как жил прежде, что не извлечет для себя ни малейшей выгоды из способностей, приобретенных благодаря обработке природы, но отдаст их только на служение социальному порядку. При этом условии отдельные люди становились посвященными, руководившими затем культурой, удивительные творения которой явно видны, но остаются непонятными, так как не знают того, из чего они произошли.

Но таким образом человечество никогда не могло бы стать свободным. Под влиянием природных воздействий человека пришлось бы сделать, так сказать, автоматом. Было необходимо, чтобы наступил такой период, когда человек мог действовать только с помощью внутренних моральных сил. И тогда природа как бы закрывается от него покровом, ибо он осквернил бы ее, когда в новую эпоху были освобождены его страсти. Эти страсти были в особенности предоставлены своей свободе, начиная с XIV, XV века. Поэтому древняя мудрость угасает, остается главным образом только книжная мудрость, которая уже непонятна. Ибо если бы кто-нибудь и действительно теперь понимал вещи вроде тех, о чем я вам сейчас прочел, то его ничем нельзя было бы удержать от того, чтобы воспользоваться ими для своей собственной цели (выгоды). Но это пробудило бы худшие страсти в человеческом обществе, гораздо хуже тех, которые вызываются идущими ощупью достижениями, называемыми теперь научной работой, приходящей к своим результатам без углубления в сущность вещей,– таково, например, содержание современной химии. И только Духовная Наука должна будет снова найти путь к тайнам природы. Но вместе с тем она должна будет установить социальный строй совсем другого рода, чем современный социальный строй, так, что человек сможет познать, что составляет внутреннее содержание природы и не подпасть через это искушающей власти диких страстей.

В человеческом развитии есть смысл и есть мудрость, и я пытался показать вам это уже в целом ряде лекций; то, что происходит в истории, совершается, хотя часто при посредстве величайших разрушительных сил, все же так, что через историческое развитие проходит некий смысл, пусть даже часто этот смысл совсем не тот, о котором мечтает человек, и пусть даже человек часто должен сильно страдать от тех путей, которыми идет этот смысл истории.

Благодаря всему, что совершается во времени – а это совершается именно так, что маятник отклоняется то в сторону зла, то в сторону менее злого – через эти отклонения создаются все же известные состояния равновесия. И, вплоть до XIV-XV столетия, по крайней мере, отдельные лица обладали знанием некоторых природных сил, утерянным потому, что люди более позднего времени не имели бы для него должного настроения.

Это прекрасно показано в том символе природной силы, который дан в египетской легенде в образе Изиды. Какое захватывающее впечатление производит на нас этот образ Изиды, когда мы представим себе, как он стоит там в виде каменного изваяния, окутанный сверху до низу своим каменным покрывалом– сокровенный образ – и несет на себе надпись: "Я прошлое, настоящее и будущее, моего покрывала не поднимал еще ни один смертный". Это привело опять-таки к необыкновенно "умному" объяснению. Говорят: "Изида есть символ мудрости, которая никогда не может быть достигнута человеком. За этим покрывалом пребывает сущность, которая навсегда должна оставаться сокрытой, потому что этот покров не может быть поднят".

И тем не менее, в надписи сказано: "Я прошлое, настоящее и будущее, моего покрывала не поднимал еще ни один смертный". Но все "умные" люди, которые говорят: этого существа нельзя постигнуть, – говорят в смысле логическом приблизительно так же, как тот, кто сказал бы: меня зовут Мюллер, моего имени ты никогда не узнаешь.

Когда вы слышите, что говорят об этот образе, то это совершенно то же самое, как если бы кто-нибудь сказал: "Я зовусь Мюллером, моего имени ты никогда не узнаешь". Когда надпись – "Я прошлое, настоящее и будущее, моего покрова не поднимал еще ни один смертный", – толкуют таким образом, то, конечно, такое толкование – совершенная бессмыслица. Ибо там же стоит, что есть Изида: прошлое, настоящее и будущее – то есть текущее время! Завтра мы будем еще подробнее говорить об этих вещах. Это есть текущее время. И совсем другое, чем того хочет это так называемое превосходное объяснение, выражено в словах "моего покрывала не поднимал еще ни один смертный". В них выражено, что к этой мудрости нужно подходить, как к тем женщинам, которые приняли покрывало (монахини), девственность которых должна была оставаться нетронутой, с благословением, с настроением, исключающим всякие эгоистические порывы страсти. Это имелось в виду. Она подобна принявшей покрывало монахине – эта мудрость древнего времени. В словах об этом покрывале указывается на настроенность души. И дело обстояло так, что во времена, когда древняя мудрость была еще живой, люди приближались к .этой мудрости с соответственным настроением или же совсем не допускались до нее, если приближались не должным образом.

Но в новейшее время человек должен был быть предоставлен самому себе. Тогда он уже не мог иметь древней мудрости, не мог иметь форм древней мудрости, знание известных сил природы было утеряно,– тех сил природы, познание которых невозможно без внутреннего постижения, без переживания их во внутреннем. И в ту эпоху, когда – как я сообщал вам это несколько дней тому назад – материализм достиг некоторой точки в XIX веке , выступила та сила природы, своеобразная особенность которой характеризуется в словах, которые повторит теперь каждый: мы имеем эту силу природы, но понять её не можем, от науки она сокрыта. Вы знаете, как в употребление людей вошла природная сила электричества, и сила электричества такова, что своими нормальными силами человек не может пережить её внутренне, что она остается вовне. И больше, чем думают, то великое, что достигнуто в XIX веке, произошло благодаря электричеству. Было бы легко показать, как многое, как бесконечно многое в нашей современной культуре зависит от электричества, как еще большее будет зависеть от него в будущем, когда оно, как это делается теперь, будет применяться чисто внешним путем, не входя во внутреннее человека. Еще гораздо большее! Но именно электрическая сила была поставлена в человеческом культурном развитии на место древней познаваемой тогда силы, и на ней человек должен созреть в моральном отношении.

Теперь при употреблении электрической силы не думают ни о какой морали. В историческом развитии человечества действует мудрость. Человек будет созревать тем путем, что в течение некоторого времени он может развивать еще более глубокие повреждения в своем низшем носителе "Я", опустошительном эгоизме. Если бы человек имел еще древние силы, то это было бы исключено. Именно электрическая сила как сила культуры делает это возможным. Сила пара известным образом тоже, но только в меньшей степени. И теперь дело обстоит так, – на что я вам уже прежде указывал, – что прошла первая седьмая часть нашего культурного периода, который продлится до четвертого тысячелетия. Материализм достиг точки известной высоты; социальные формы, в которых мы живем, которые в наше время привели уже к столь печальным событиям, не просуществуют в человечестве и 50 лет, как произойдет коренное изменение человеческих душ. Эпоха электричества для того, кто духовно проницает мировое развитие, есть вместе с тем призыв к тому, чтобы искать углубления, действительно духовного углубления. Ибо в дополнение к той силе, которая для чувственного наблюдения остается непознаваемой во внешнем, должна выступить в душах та духовная сила, которая покоится также глубоко утаенной во внутреннем, как и электрические силы, которые ведь также должны быть сначала пробуждены. Подумайте о том, как таинственна электрическая сила, ибо только благодаря Гальвани и Вольту она была впервые вынесена из своей тайной сокровенности. И так же глубоко, сокровенно покоится то, что бежит в человеческих душах и, что исследуется Духовной Наукой. Обе эти силы должны стоять друг относительно друга как северный полюс и южный. И как электрическая сила поднялась на поверхность, как поднимаются также силы, сокрытые в недрах природы, так поднимается, как сокрытая в душе, та сила, которую ищут в Духовном Познании; хотя теперь многие относятся к устремлениям Духовной Науки, ну, скажем,приблизительно так же, как в свое время люди относились к опытам Гальвани и Вольта, впервые заметившим по вздрагиванию конечностей лягушки, что здесь действует некая сила (знала ли тогда наука, что в этих вздрагиваниях бежало будущее электризации!). Перенеситесь мысленно в то время, когда, находясь в своей скромной лаборатории, Гальвани вывешивает на оконный крючок лапу лягушки, и она начинает вздрагивать, и он в первый раз замечает это! Ибо дело здесь не в самом электричестве, а в электризации, в прохождении электрического тока. Когда Гальвани в первый раз установил это, то мог ли он предположить, что с помощью этой силы, вызывающей вздрагивание в конечностях лягушки, когда-нибудь будут двигать по земле поезда железных дорог, будут заставлять мысль обегать вокруг земного шара? Не так уж далеко отошло от нас то время, когда Гальвани наблюдал эту силу на конечностях лягушки. Того, кто уже тогда проговорился бы относительно всего, что вытекает из этого указания, конечно, сочли бы сумасшедшим. То же произошло и теперь, когда считают сумасшедшим того, кто хочет обрисовать первые начатки Духовной Науки.

Придет время, когда то, что исходит от Духовной Науки, будет иметь для мира такое же значение, но теперь уже для морального, духовно-душевного мира, – как то, что проистекало из опыта Гальвани с лягушкой, имело значение для материального мира, для материальной культуры. Так продвигается вперед развитие человечества. И когда это понимают, то появляется желание идти вместе с тем, что теперь находится еще только в зачатке. Если одна сила, сила электричества, извлеченная из своей сокровенности, имеет чисто внешнее и материальное значение в культуре, и только посредственно имеет значение для морального мира, то другая сила, пробужденная Духовной Наукой, будет иметь величайшее социальное значение. Ибо социальные установления будущего будут регулироваться тем, что может дать людям Духовная Наука. И все, что составит внешнюю материальную культуру, будет косвенно также порождено этой Духовной Наукой. Сегодня в заключение я могу указать на это.

  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13

Добавить документ в свой блог или на сайт

Похожие:

Лекция первая icon Лекция I и проблема языка и сознания лекция II 31 слово и его семантическое...
Монография представляет собой изложение курса лекций, про* читанных автором на факультете психологии Московского государственного...
Лекция первая icon Лекция первая
И перед этой пропастью между частными и общими истинами недостаточно подготовленных людей настигает обыкновенно недоверие
Лекция первая icon Первая часть Собственно об образовании речи. Первая лекция Собственно об образовании речи
Это расчленение будет таковым: я дам пояснения об образовании речи и о драматическом искусство, а фрау Штайнер возьмет на себя ту...
Лекция первая icon Лекция первая
Поэтому — завтра и послезавтра вы увидите почему — я кладу сегодня в основу тот исторический обзор нового развития человечества,...
Лекция первая icon Лекция первая
В четырех лекциях, которые мне предстоит прочесть в ходе нашего Генерального собрания, я хотел бы поговорить с вами о связи человека...
Лекция первая icon Лекция №1. Введение. Элементы дифференциальной геометрии. 2
Лекция №5. Множества Жюлиа, множество Мандельброта и их компьютерное представление. 18
Лекция первая icon Лекция первая
При этом вы должны будете прежде всего различать знания, основанные на традиции, на человеческом соглашении, – хотя, возможно, пока...
Лекция первая icon Лекция первая
К тому, что является лишь малой частью человека, нам нужно добавить, если можно так выразиться, «жидкого» человека, не подчиня­ющегося...
Лекция первая icon 1. Лекция: Что такое asp. Net
Дается обзор различных web-технологий. Объясняется преимущество asp. Net. Описывается процесс подготовки среды разработки приложений....
Лекция первая icon Лекция первая
Земле. Не видится ли нам, что эту заполненную ариманическим существом душу влечет, так сказать, результат её ариманических познаний?...
Литература


При копировании материала укажите ссылку © 2015
контакты
literature-edu.ru
Поиск на сайте

Главная страница  Литература  Доклады  Рефераты  Курсовая работа  Лекции