В. А. Павленко Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях Научный руководитель доцент Т. В. Бердникова в статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь»




Скачать 115.82 Kb.
Название В. А. Павленко Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях Научный руководитель доцент Т. В. Бердникова в статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь»
Дата публикации 30.05.2014
Размер 115.82 Kb.
Тип Документы
literature-edu.ru > Философия > Документы
В. А. Павленко

Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях

Научный руководитель — доцент Т. В. Бердникова
В статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь», через которую преломляется смысл романа, исследуется такая составляющая этой доминанты, как метаязыковые особенности, их специфика, функционирование в романе.
Ключевые слова: метаязыковые и собственно языковые особенности; метаязыковые: отсутствие экспозиции, отступления от текста, поток сознания, агглютинация, ассоциативная фузия, коммуникативная разобщенность.
Язык художественного произведения — одна из самых тонких и сложных материй. Но писать всегда трудно. Легкость, с которой гениальные писатели создают свои лучшие работы, лишь кажущаяся. Ведь у каждого писателя случается, что «слово, извлеченное на воздух, лопается, как лопаются в сетях те шарообразные рыбы, которые дышат и блистают только на темной, сдавленной глубине.…У меня лучшая часть слов в бегах, а другие — калеки…» [Набоков 2006: 89].

Так пишет о своем мастерстве «ловить слова» Цинциннат Ц., главный герой романа В. В. Набокова «Приглашение на казнь».

Интерпретаций смысла романа бесчисленное множество, причем как русских, так и зарубежных. Каждое из истолкований зависит от того, какой элемент романа принимается исследователем за смысловую доминанту, т.е. за содержательное ядро произведения. Основные кластеры (группы) позиций: 1) «Приглашение на казнь» — антиутопия, сатира на тоталитарную диктатуру (сталинизм, фашизм); 2) Позиция Вл. Ходасевича: главный герой — писатель, за исключением Цинцинната Ц. в романе нет реальных персонажей, а финальная сцена романа — метафора возвращения художника из творчества в действительность, пробуждение от творческого сна; 3)Экзистенциальное: П. Бицилли, С. Давыдов: Цинциннат Ц. — одинокая личность, противостоящая призрачному миру. У С. Давыдова Цинциннат еще рассматривается и как носитель «гносиса» — космического божественного знания; 4) Попытки найти переклички данного романа с другими произведениями (с творчеством Пушкина, Гоголем, Жуковским, Достоевским, Салтыковым-Щедриным, Л. Толстым, Кафкой, Флобером, Прустом).

Как мы видим, содержание романа сложное, состоящее из неограниченного числа идейных доминант. Но любой смысловой уровень облекается в определенную форму, и этой формой в данном случае является язык набоковского произведения.

Язык романа можно выделить в качестве еще одной доминанты «Приглашения на казнь», только она не строго смысловая, а, скорее, формально-смысловая (формально-семантическая). Поэтому мы остановимся на рассмотрении языковых особенностей романа, которые формируют свою языковую реальность и помогают раскрыть идейное содержание романа. Это и будет целью нашего исследования.

Мы разделяем языковые особенности романа на 2 крупные группы: метаязыковые (надъязыковые, или композиционно-языковые) и собственно языковые.

Метаязыковые аспекты — более общее понятие. Они находятся на стыке языковых и композиционных средств выражения. Языковые же мы связываем именно с языковыми приемами, которые реализуются на фонетическом, лексическом и синтаксическом уровнях.

Выделим основные оставляющие обеих групп.

Метаязыковые: отсутствие экспозиции или интродукции; отступления от текста, или логические разрывы внутри одного предложения или абзаца; ориентация романа на внутреннюю речь; смена повествования от 3 лица на повествование от 1-го лица; все отступления в тексте — проявление «stream of consciousness» — «потока сознания»; несоответствие речи персонажей конкретной речевой ситуации, или, проще говоря, коммуникативная разобщенность диалогов.

Собственно языковые: парцелляция; эксплицитная и имплицитная театрализованность; языковая игра во всех ее формах ведет к антиэмфазе, или, как ее назвал М. Гаспаров, «седьмому тропу»; зеркальный набоковский шифр; овеществление персонажей и одушевление вещей; синэстетические средства выразительности (эпитеты, метафоры, сравнения); трансформация клише; буквализованные метафоры; развернутые (продленные) сравнения; окказионализмы.

В нашей статье мы остановимся на рассмотрении метаязыковых особенностей.

Н. Букс считает роман одной большой пьесой, каждая глава романа – акт этой пьесы: «Каждая глава романа не только отдельный день, но акт пьесы, который начинается освещением сцены и кончается наступлением темноты. Ночь между главами – синоним театральной паузы» [Букс 1996: 163].

С такой «театрализованностью» романа следует связать первый из метаязыковых аспектов романа – отсутствие экспозиции или интродукции. Мы сразу оказываемся в центре первой сцены «Приглашения на казнь»: «Сообразно с законом, Цинциннату Ц. объявили смертный приговор шепотом» [Набоков: 7]. Все, что было до этого момента - кто такой Цинциннат Ц., что за преступление он совершил – мы узнаем в главе II, где рассказана история жизни главного героя и сущность его проступка.

Отступления от текста, или «логические разрывы внутри одного предложения или абзаца», как называет эту особенность Е. Г. Иващенко [Иващенко 2004: 89], начинаются уже в главе I: «Итак – подбираемся к концу…» и заканчивающееся восклицанием «Ужасно!» [Набоков: 8]. И далее нас опять возвращают к Цинциннату Ц., его пребыванию в камере.

Подобных отступлений в тексте романа очень много. Они, на первый взгляд, резко возникают в тексте и резко заканчиваются, кажется, что они не изменяют повествование (т. е. семантически они не сливаются с абзацами, в которых появляются). Формально такое явление можно назвать соединением отступлений с основным текстом абзацев по принципу агглютинации — (от лат. Agglutinatio – приклеивание) – механического присоединения однозначных аффиксов к неизменяемым корням. Вот типичный пример такого сцепления: «Вот тогда, только тогда (то есть лежа навзничь на тюремной койке, за полночь, после ужасного, ужасного, я просто не могу тебе объяснить, какого ужасного дня) Цинциннат Ц. ясно оценил свое положение» [Набоков: 17]. Если мы уберем вставку в скобках, то смысл не изменится, изменится лишь экспрессивная направленность предложения: фраза станет более спокойной и абсолютно повествовательной, т. е. часть экспрессивной нагрузки будет снята, а смысл сообщения, заключенного в ней, останется прежним.

Это одна сторона вопроса. Однако мы должны помнить о том, что «Приглашение на казнь» - полисемантический роман, т. е. роман, насыщенный смысловой полифонией. Один смысл, одно толкование порождает другие, и поэтому можно говорить об ассоциативном построении текста, в котором «любое событие способно стать причиной обрыва словесной нити» [Иващенко 2004: 89-90], поскольку событие может вызвать ассоциации, которые заставят отступить от основного повествования. Так что агглютинативное сцепление текста здесь лишь видимое, происходит ассоциативная фузия [Фузия (от лат. fusio – сплав) – тесное присоединение нестандартных аффиксов, которые могут быть многозначными, к корням, которые могут изменяться в результате такого присоединения аффиксов. Мы используем термин из языкознания, чтобы доказать свою мысль о том, что вставки многозначны и меняют глубинный смысл текста – В. П.]. Это соединение якобы «неуместных» отступлений с повествованием в конкретной речевой ситуации на основе ассоциаций, что, в свою очередь, является следствием ориентации романа на внутреннюю речь, или, вернее, самим построением романа как внутренней речи, внутреннего дискурса. Автор (в его внутритекстовом бытии, предстающий перед нами прежде всего как автор-творец, создающий особый художественный мир) как будто сам рассказывает себе историю Цинцинната Ц. , или, вернее, наблюдает за его жизнью со стороны, комментируя про себя все, что видит, или все, что вспоминает. Таким образом, автор – и оздатель героя и романа, и наблюдатель за событиями, которые в его сознании происходят здесь и сейчас, либо являются ассоциациями, связанными с воспоминаниями. Отсюда – логические разрывы, являющиеся комментариями к событиям.

К подобным же отступлениям можно отнести и смену повествования от 3 лица на повествование от 1-го лица. Проще говоря, это смена «он» на «я». Вот пример: «Мой номер, как видите, почти не отличается от вашего. Я только держу его в чистоте и украшаю… украшаю чем могу», - говорит м-сье Пьер в главе XV [Набоков: 156].

Следующий абзац начинается с фразы: «Украшаю», т. е. я украшаю. Поскольку Цинциннат молчит в ответ на слова Пьера, то «Украшаю» произносит сам автор. Или в главе XIX, когда описывается случай с бабочкой: «Насекомое сорвалось, ударилось о стол, остановилось на нем, мощно трепеща, и вдруг, с края, снялось. Но для меня так темен ваш день, так напрасно разбередили мою дремоту. Полет – ныряющий, грузный – длился недолго» [Набоков: 199]. Или последнее предложение главы II: «Цинциннат, тебя освежило преступное твое упражнение» [Набоков: 30].

В приведенных цитатах мы видим, что автор в подобных фрагментах текста мимикрирует, маскируясь под различных персонажей текста:

  • В первом случае: автор = автору как таковому;

  • Во втором: автор = бабочке, которая в романе одушевляется;

  • В третьем: автор = подсознательным мыслям Цинцинната Ц. (только Цинциннат мог почувствовать, что его освежило, потому что он перед этим «снял халат, туфли, полотняные штаны и рубашку. Снял, как парик, голову, снял ключицы, как ремни, снял грудную клетку, как кольчугу»), а также = автору как таковому, который смотрит со стороны и комментирует все происходящее в тексте.

Все отступления в тексте - проявление «stream of consciousness» - «потока сознания» [Поток сознания — термин, обозначающий попытку писателя передать сознательные и подсознательные мысли и переживания персонажа. Мы используем этот термин, чтобы установить еще одну особенность отступлений в тексте: они одновременно являются и частью потока сознания, и внешним способом его выражения – В. П.]. Это особая техника повествования, созданная ирландским писателем Джеймсом Джойсом и развитая В. Вульф и У. Фолкнером. В своих произведениях они стремились воспроизвести ход человеческой мысли, и, поскольку предполагается, что люди не думают логическими конструкциями, то они отказались от использования традиционного синтаксиса, знаков препинания, логических конструкций.

Но, в отличие от их потока сознания, набоковский поток имеет все характеристики обычного текста: смысловая законченность предложений, традиционная русская пунктуация, логическое построение повествовательных конструкций. Однако, благодаря особой фактуре дискурса, характерной для внутренней речи, т. е. построению текста как внутренней речи, мы с помощью ассоциаций, вызываемых у нас авторскими отступлениями, логических разрывов внутри одного предложения или абзаца можем увидеть поток мыслей автора и главного героя. У остальных персонажей мыслей как таковых нет, есть лишь роли, которые они играют в тексте, и образ поведения, навязанный этими ролями. Можно говорить о том, что эти персонажи лишены «stream of consciousness».

Почему так? Потому что, как писал Вл. Ходасевич, «в «Приглашении…» нет реальной жизни, как нет и реальных персонажей, за исключением Цинцинната Ц. Все прочее - только игра декораторов-эльфов, игра приемов и образов, населяющих творческое сознание, или, лучше сказать, творческий бред Цинцинната…» [Ходасевич 1997: 463]. Персонажей как таковых нет, есть лишь марионетки, которые духовно мертвы, в отличие от Цинцинната Ц.

Но вот в чем парадокс: самый «живой» персонаж романа, Цинциннат Ц., говорит, беседует вслух меньше всех остальных, его речь становится легкой и плавной лишь в его записях. Данная метаязыковая особенность на первый взгляд количественная: мы сравнили количество устных еплик Цинцинната с количеством реплик всех остальных персонажей. У главного героя получилось приблизительно 126 устных реплик, включая и его монологические высказывания (когда он остается в камере абсолютно один), суммарное число реплик всех остальных персонажей – 387 (мы включали сюда и объемные реплики-монологи, если они занимали весь абзац, не разбиваясь ни речью повествователя, ни репликами других персонажей).

Цинциннат Ц. не всегда поддерживает диалог, он чаще молчит, потому что чувствует, что нет смысла беседовать с теми, кто не понимает его слов: «Я окружен какими-то убогими призраками, а не людьми. Меня они терзают, как могут терзать только бессмысленные видения, дурные сны, отбросы бреда, шваль кошмаров - и все то, что сходит у нас за жизнь. В теории – хотелось бы проснуться» [Набоков: 32]. Но «просыпается» Цинциннат, только когда записывает свои размышления, а также пишет письмо своей жене Марфиньке.

Еще раз подчеркнем: только в письменном виде речь главного героя оживает. Это связано с тем, что «окружающие понимали друг друга с полуслова – ибо не было у них таких слов, которые кончались бы как-нибудь неожиданно, на ижицу, что ли, обращались в пращу или птицу, с удивительными последствиями», т. е. с обесцвечиванием слова, оставлением ему самого простого и понятного всем первичного смысла. Но для Цинцинната Ц. слово живое, поэтому он стремится «ловить» такие слова, которые «бегут как пожар», которые точные, простые, но вместе с тем способны рассказать об очень сложном мире – другом мире, откуда Цинциннат Ц. родом. Может быть, это Тамарины Сады, а, может, и обиталище «смерторадостных мудрецов»…

Важно заметить, что Цинциннатов «поток сознания» наиболее ярко проявляется именно в его записях. Он имеет цепочечную структуру, причем сцепление идет с помощью ассоциаций, потому что, на первый взгляд, его записи лишены логической последовательности. Но это далеко не так. Сам факт наличия внутреннего дискурса - мыслей, размышлений, погруженных в письменную реальность, т. е. записанных на бумаге, приводит нас к понятию «stream of consciousness», который является результатом мыслительного процесса, подсознательных процессов, которые не проходят хаотично, а имеют свой порядок и делятся на определенные стадии.

Речь других персонажей, пусть они и говорят намного больше, чем Цинциннат, - лишь набор реплик, как в плохой пьесе. С точки зрения их «мнимого мира мнимых вещей», где все прозрачно и ясно, такая речь вполне адекватна, она соответствует реальности, конкретным речевым ситуациям. Но с точки зрения мира Цинцинната Ц., она слишком проста и глупа, а его собственную речь другие персонажи по большей части не воспринимают именно в силу ее «гносеологической гнусности», т. е. непрозрачности, непонятности, за что Цинциннат Ц., собственно, и был осужден.

«Гносеологически гнусная» речь героя содержит такой элемент, как гносис - «отличный от рационального типа знания, означает знание, само по себе приносящее исцеление и спасение… Такой гносис - знание Милосердного Внекосмического Божества, его эманаций,… Царства света, <�…> , и одновременно знание личного божественного независимого духа человека, заключенного [ В Тибиле, или Доме Смерти] миром демонов [архонтов], и творцом всего этого создания [демиургом]» [С. Давыдов: 468].

Речь остальных, да и мир, окружающий их, таким гносисом не насыщены. И страх того, что это непонятное может разрушить их хрупкий картонный мир, заставляет персонажей не слышать слова Цинцинната. Отсюда, спускаясь на уровень между метаязыковыми и собственно языковыми особенностями, мы можем выделить такую особенность, как несоответствие речи персонажей конкретной речевой ситуации, или, проще говоря, коммуникативную разобщенность диалогов.

Рассмотрим это на примере. Глава VI, говорит Цинциннат: «[обещание] насчет завтрашнего прихода моей жены. Пускай в данном случае вы не согласитесь мне дать гарантию – но я ставлю вопрос шире: существует ли вообще, может ли существовать в этом мире хоть какое-нибудь обеспечение, хоть в чем-нибудь орука, или даже самая идея гарантии неизвестна тут?

Пауза.

— А бедный-то наш Роман Виссарионович, — сказал директор,— слыхали? Слег, простудился, и, кажется, довольно серьезно…»[Набоков: 64-65].

Мы видим, что Цинциннат спрашивает про одно, а ему отвечают совсем другое. Как будто перед нами диалог слышащего с глухим. Причем директор тюрьмы продолжает говорить о болезни адвоката Романа Виссарионовича: «— Настолько серьезно, что я как врач не уверен, сможет ли он присутствовать,— то есть выздоровеет ли он к тому времени,— bref (короче говоря – фр.), удастся ли ему быть на вашем бенефисе…» [Набоков: 65].

Подобная коммуникативная разобщенность между Цинциннатом Ц. и остальными персонажами действует на протяжении всего романа. Даже письмо Цинцинната Ц. к жене было воспринято ей как нечто ужасное: «Каждое твое слово невозможно, недопустимо…» [Набоков: 195].

Такова общая картина метаязыковых особенностей романа. Безусловно, мы отметили не все особенности, но необходимо сказать, что метаязыковые особенности взаимодействуют с особенностями менее крупных уровней — синтаксическими, фонетическими, лексическими, которые будут рассмотрены нами в дальнейших исследованиях.

Литература

  1. Набоков В. Приглашение на казнь. — М.: Азбука-классика, 2006. 222 с.

  2. Анастасьев Н. Сатиры и антиутопии // Н. Анастасьев. Феномен Набокова. — М.: Сов. писатель, 1992. – С. 147-184.

  3. Шаховская З. Набоков и другие // З. Шаховская. В поисках Набокова. Отражения. – М.: Книга, 1991. Стр. 67-82.

  4. Вл. Ходасевич. О Сирине // Pro et contra: Личность и творчество Владимира Набокова в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей/Антология.— С.-П.: Изд-во Русского Христианского Гуманитарного института, 1997. С.244-250.

  5. П. Бицилли. В. Сирин. «Приглашение на казнь» // Pro et contra: Личность и творчество Владимира Набокова в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей/ Антология.— С.-П.: Изд-во Русского Христианского Гуманитарного института, 1997. С. 251-254.

  6. В. Набоков. Предисловие к английскому переводу «Приглашения на казнь» (“Invitation to a Beheading”) // Pro et contra: Личность и творчество Владимира Набокова в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей/ Антология.– С.-П.: Изд-во Русского Христианского Гуманитарного института, 1997. С.46- 48.

  7. Е. Г. Иващенко. Неполная определенность как способ лиризации прозаического текста (на примере романа В. Набокова «Приглашение на казнь») // Вестник АмГУ, вып. 24, 2004. С. 89-91.

  8. Н. Букс. Эшафот в хрустальном дворце: О романе «Приглашение на казнь» // Звезда. – 1996. — № 11. С. 157-167.

  9. С. Давыдов. «Гносеологическая гнусность» В. Набокова: метафизика и поэтика в романе «Приглашение на казнь» // Pro et contra: Личность и творчество Владимира Набокова в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей/ Антология.— С.-П.: Изд-во Русского Христианского Гуманитарного института, 1997. С. 477-490.

Добавить документ в свой блог или на сайт

Похожие:

В. А. Павленко Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях Научный руководитель доцент Т. В. Бердникова в статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь» icon Сопровождение к презентации по биографии Набокова
Владимира Владимировича Набокова. Мы узнаем, какие произведения каких жанров он писал, чем увлекался, кто был его предками. О своей...
В. А. Павленко Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях Научный руководитель доцент Т. В. Бердникова в статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь» icon История русского литературного языка как отрасль науки и как учебный предмет
Понятие языковая ситуация. Языковая ситуация в синхронном и диахронном аспектах
В. А. Павленко Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях Научный руководитель доцент Т. В. Бердникова в статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь» icon Литература 41 введение
Охватывает смутное предчувствие, что осуждение и казнь бродячего проповедника Иешуа Га-Ноцри принесет ему в будущем большое несчастье:...
В. А. Павленко Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях Научный руководитель доцент Т. В. Бердникова в статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь» icon Линн Трасс Казнить нельзя помиловать Бескомпромиссный подход к пунктуации
«Казнить нельзя, помиловать» – казнь отменяется. Эта известная русская байка иллюстрирует важную роль знаков препинания. Ее пришлось...
В. А. Павленко Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях Научный руководитель доцент Т. В. Бердникова в статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь» icon Ликбез. Литература —
Сделайте вывод об особенностях композиции романа и ее связи с идейным содержанием
В. А. Павленко Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях Научный руководитель доцент Т. В. Бердникова в статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь» icon Памяти в романе В. Набокова «Подвиг», статья
Воспитательные аспекты преподавания курса «Славянские литературы» в системе магистерской подготовки по программе «Литературное образование»,...
В. А. Павленко Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях Научный руководитель доцент Т. В. Бердникова в статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь» icon Федеральный научно-практический и информационно аналитический журнал...
О некоторых этносоциальных особенностях личности учитываемых при формировании этнических преступных группировок в РФ
В. А. Павленко Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях Научный руководитель доцент Т. В. Бердникова в статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь» icon Литература
Учебник: «Русский язык» для 5 класса общеобразовательной школы с русским языком обучения Алматы «Атамyра” 2010 Сабитова З. К., Павленко...
В. А. Павленко Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях Научный руководитель доцент Т. В. Бердникова в статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь» icon Исследовательская работа по литературе роль топонимов Петербурга...
Топонимика Петербурга в экспозиции романа И. А. Гончарова «Обломов» как отражение петербургского стиля жизни середины XIX века 4
В. А. Павленко Языковая реальность в романе В. В. Набокова «Приглашение на казнь»: о некоторых метаязыковых особенностях Научный руководитель доцент Т. В. Бердникова в статье язык романа выделяется как одна из доминант «Приглашения на казнь» icon Интернет и виртуальность в образовании (к вопросу о терминологии)
В статье представлен авторский подход к использованию дефиниций «интернет», «виртуальное пространство», «виртуальная реальность»...
Литература


При копировании материала укажите ссылку © 2015
контакты
literature-edu.ru
Поиск на сайте

Главная страница  Литература  Доклады  Рефераты  Курсовая работа  Лекции