Книга польского философа и писателя Владислава Татаркевича «О счастье и совершенстве человека»
|
Скачать 4.67 Mb.
|
Глава двенадцатаяХАРАКТЕР ЧЕЛОВЕКА И ЕГО СЧАСТЬЕ Наполеон всегда счастлив. (Надпись на доме Наполеона в Сан-Мартине на Эльбе) I Будет ли человек счастливым – зависит не только от того, что ему встречается в жизни, но и от того, как он реагирует на все происходящее с ним. Чтобы быть довольным, недостаточно благополучия, здоровья или красоты, нужно, кроме этого, находить в них удовлетворение; при определенном настрое даже болезнь, отсутствие красоты и благополучия не мешают удовлетворенности жизнью. «Ничто не мешало бы его счастью,– писал об одном из своих героев Стендаль,– если бы он умел этим счастьем наслаждаться». (Счастье зависит не только от внешних источников, но и от внутренних условий, не только от судьбы человека, но и от его личности. 1. Судьба человека и его личности отнюдь не так противоположны, как обычно полагают. Ибо судьба влияет на личность человека, а личность влияет на судьбу. Личность проявляется в судьбе, а судьба – в личности. Причиной событий, которые кажутся ниспосланными судьбой, часто бывает сам человек: ссоры с соседями вызываются вспыльчивостью, болезнь – несоблюдением правил гигиены. Но и склонности человека в свою очередь формируются под влиянием судьбы: например, он не был бы вспыльчив, если бы вырос в более благоприятной домашней атмосфере. В чем человек найдет счастье – это зависит от его склонностей, и наоборот, его склонности зависят от тех источников счастья, с которыми он столкнулся в жизни. Одному жена дала счастье потому, что он любил семейную жизнь, а другой полюбил семейную жизнь потому, что у него хорошая жена. Судьба влияет на счастье и несчастье двояко: непосредственно тем, что дает радости и огорчения, 169 а опосредованно тем, что формирует способность к радости или огорчению. Но и личность влияет на счастье и несчастье двояко: во-первых, тем, что она как бы предрасположена к радости или огорчению, а во-вторых, тем, что формирует судьбу человека так, что она будет его радовать или огорчать. 2. О личности человека свидетельствуют его склонности. Склонности бывают врожденные и приобретенные, некоторые из них появляются и исчезают, а поэтому личность не остается неизменной – время и образ жизни формируют ее и изменяют. В зрелом возрасте, а тем более в старости человек иной, чем был в молодости. С возрастом он перестает быть вспыльчивым, приобретает или, наоборот, теряет «вкус» к семейной жизни. Но другие склонности присущи человеку от рождения, точно так же как рождается он со светлыми или темными волосами, округлым или овальным лицом. Эти врожденные склонности составляют как бы первоначальную личность человека, независимую от его судьбы; судьба потом может ее изменить, переформировать, но она может оказаться и сильнее судьбы и сохраниться неизменной. до конца жизни. Это – первоначальная личность человека, или, как говорят, его первоначальная природа, или просто – природа, натура. Если на некоторые обстоятельства своей жизни человек оказывает влияние и эти обстоятельства являются выражением его личности, то существуют и независящие от его личности обстоятельства. Они для него – «случай», «случайность», происходящая без его участия. Как личность человека не вытекает из одной его природы, так и судьба его не является делом одного только случая. Личность, какой является человек в данный момент жизни, сформирована его природой, а также случаем. Но точно так же случай и природа человека формируют его судьбу. В разговорной речи счастье человека часто понимается именно как благоприятные события, которыми он обязан случаю, а не себе. «Выпало счастье» – говорят о том, кому благоприятствовал случай. Причина такого счастья – удачное стечение обстоятельств, как бывает, например, в лотерее, или действия других людей, на которых мы не имеем никакого влияния, или чужая доброта, чужая глупость и т.д. Однако счастье в данном случае означает удачу: если же понимать под ним удовлетворенность жизнью, то правильнее будет утверждение философов-стоиков, 170 что оно зависит не от случая, а от самого человека, от его природы. Совокупность событий, из которых состоит жизнь человека и причиной которых является не он сам, называют «фатум». Случай – это внешний фатум человека. Помимо внешнего, существует также фатум внутренний: это его природа, совокупность склонностей, с которыми он родился1. Причиной их также является не он сам. И если фатум управлял бы жизнью человека, то, во всяком случае, не один внешний фатум, поскольку его дополняет внутренний фатум, и не один внутренний фатум, ибо его изменяет внешний фатум. 3. Не все склонности, составляющие человеческую личность, имеют одинаковое значение для счастья. Некоторые влияют на него лишь опосредованно. Это прежде всего те, которые психологи называют «инструментальными»2 (интеллект, память и другие умственные способности). Правда, встречаются люди, которые страдают от недостатка интеллекта или способностей, но, во всяком случае, нельзя утверждать, что обладание интеллектом или способностями предопределяет счастье. Непосредственно же на счастье человека влияют склонности, называемые психологами «направляющими». Это склонности к чувствам, желаниям, решениям. Из них складывается то, что мы называем характером человека. Это – та часть его личности, которая имеет непосредственное влияние на счастье и несчастье. Некоторые черты характера способствуют счастью только при определенных обстоятельствах жизни. А именно тогда, когда они гармонируют с судьбой, которая выпадает на долю человека, и когда гармонируют между собой, создавая гармоническую личность. В то же время кажется, что некоторые черты характера всем и всегда приносят счастье. Такой чертой является пластичность человеческой личности, способность приспосабливаться к судьбе. И в еще большей степени, пожалуй, склонность к привязанностям к людям, к труду. Ибо без привязанностей приходит равнодушие, без труда – скука. 1 См.: Szuman St. i Skowron St. Organizm a życie psychiczne 1934. 2См.: Вaleу St. Osobowość.– «Licealna Biblioteczka Filozoficzna». 171 И трудно быть счастливым, когда ты неспокоен, равнодушен, скучен. Привязанности, работа – это громкие слова, по за ними скрываются вещи самые обычные; никто в конечном счете не живет без каких-либо привязанностей, без каких-либо занятий. Некоторые верят в фикции, лишь бы верить, любят кого-нибудь, лишь бы выражать свои чувства, делают что-нибудь, гоняются за счастьем (или за зайцем, как говорил Паскаль), лишь бы чем-нибудь заниматься. Но, конечно, для счастья не безразлично, что человек любит и что он делает. Невозможно быть счастливым без привязанностей и труда, но не всякие привязанности и не всякий труд приносят счастье. II Существует немалая разнородность человеческих характеров. Здесь дело обстоит так же, как с лицами людей: есть между ними сходство, но в конечном счете каждое лицо – иное. Другими словами: хотя каждый характер иной, но между ними имеется сходство. И всегда можно свести их к нескольким типам. Наиболее распространенной является типология, выделяющая два главных типа: циклотимики и шизотимики1. А. Циклотимики интересуются миром, вещами и людьми, не замыкаются в себе, им чуждо острое противопоставление «я» и мира. Они доброжелательно относятся к людям, с благодарностью принимают все хорошее, что дает им судьба, приспосабливаются к окружению, общительны, дружелюбны, добродушны, открыты и естественны. Их настроения переменчивы, фазы подъема чередуются с фазами депрессии, но в сумме они являются натурами более или менее несложными, воспринимают вещи просто, выражают свои чувства, не скрывая в себе. Приспосабливаются к условиям, не настаивают на своем, живут без фанатизма и напряжения. Радуются всем благам, которые дает им окружающий мир, и в не меньшей степени материальным благам. Такие черты общи всем циклотимикам, но, кроме того, циклотимик может иметь характер легко возбудимый и вспыльчивый или, наоборот, спокойный и неуживчивый, может быть человеком дела или ленивым сибаритом. 1 См.: Кречмер Э. Строение тела и характер, 2 изд. М.–Л., 1930 172 Совсем иные шизотимики: они скрытны и сдержанны. Они легко возбуждаются, легко воодушевляются, но с чрезмерной впечатлительностью неразрывно связана холодность. Главной их чертой является «аутизм», замкнутость в самом себе. Они либо совсем некоммуникабельны, либо вступают в поверхностные и очень ограниченные контакты. Их сознанием управляет противопоставление «я и мир». Им кажется, что они как бы стеклянной стеной постоянно отгорожены от окружающего их мира. Они любят книги и природу, но это только форма бегства от людей. Замыкаясь в себе, они легко создают «свой мир» и, не интересуясь реальными вещами, легко становятся «идеалистами не от мира сего». В противоположность циклотимикам они не выражают сразу своих чувств и волнений, которые, не разрядившись, продолжают действовать в глубине сознания и делают их склонными к «комплексам». Б. Принадлежность к одному или другому из этих двух типов в неодинаковой степени предопределяет счастливую жизнь: циклотимики кажутся с этой точки зрения устроенными лучше, чем шизотимики. Их заинтересованность миром и доброжелательность по отношению к нему способствуют ощущению счастья, так же как их способность выражать свои чувства, вместо того чтобы носить их в себе. Присущее им пристрастие к материальным благам, удовольствие, получаемое от еды, питья и любви, придает их жизни вкус. Но в первую очередь причиной их счастья является экстравертивная позиция, нежелание замыкаться в себе, легкость общения с людьми, интерес к различным вещам, умение приспосабливаться к условиям и радоваться тому, что дает судьба. Возможно, что сама идея постоянного и ровного счастья создана циклотимиками, в сознании шизотимиков она бы никогда не возникла. Отношение шизотимиков к счастью совеем иное; их основополагающей чертой является интровертивная позиция и аутизм, что чаще затрудняет жизнь, чем облегчает ее. Та стеклянная стена, которую они чувствуют между собой и внешним миром, не способствует ощущению счастья. Избегая людей, они лишают себя этого источника радости, не освобождаясь от источника огорчений: ибо уход от людей возможен лишь изредка и только частично; общение же с тем, кого не любишь, тяготит, и оно тем труднее, чем более фанатичен, неуступчив, непреклонен сам человек, чем меньше он считается с фактами и взглядами 173 других – а именно таковы шизотимики. Им мешает «чрезмерная собственная оригинальность». Они легко становятся чудаками, а чудакам обычно труднее жить на свете. Их горделивость, связанная с неспособностью и нежеланием внешне выражать свои чувства, склонность жить в постоянном напряжении может способствовать образу жизни скорее объективно полезному и достойному удивления, чем счастливому. Поэтому шизотимики хуже подготовлены к счастью, чем обычные циклотимики, веселые, общительные, добродушные, занимающие позиции здравого реализма и практичности. Это не означает, конечно, что шизотимик не может быть счастливым; но для него счастье менее вероятно, и если он счастлив, то благодаря не основным чертам своего характера, а вопреки им. В. Э. Кречмер, который разделил людей на циклотимиков и шизотимиков, заметил, что каждый из этих двух психологических типов связан с определенным физическим типом. Циклотимики почти всегда «пикники», то есть крепкие, с большой головой, мощной грудной клеткой и животом, маленькими руками и ногами, слаборазвитыми мускулами, короткой шеей, вьющимися волосами, склонны к полноте и облысению. Шизотимики имеют или же «астенический» тип – с узкими плечами, тонкими конечностями, прямыми волосами, удлиненным лицом, или же «атлетический» – с широкими плечами, хорошо развитой грудной клеткой, костистой головой, узкими бедрами, мощными челюстями, большими руками и ногами. Пиквик уже внешне выглядел как циклотимик, а Дон Кихот – как шизотимик. Из этой связи физической и психической структуры вытекало бы, между прочим, что определенная физическая структура также предрасполагает к счастью, и необязательно, чтобы эта структура была более сильной и совершенной. Вытекало бы, что склонность к полноте и облысению, которая кого-то повергает в отчаяние, крепкие формы и большая голова, которые уродуют, были неотделимы от веселой улыбки, дружелюбного настроения, благожелательности к людям и умения приспосабливаться к обстоятельствам и привели к тому, что жизнь сложилась удачно и человек чувствовал себя счастливым. А чья-то прекрасная атлетическая фигура, хотя она давала силы и вызывала восхищение у окружающих, сочеталась с холодным и враждебным характером, способствовала формированию 174 человека нелюдимого и фанатика и в конечном счете сделала его несчастным. 2. Разделение характеров на две большие группы – на циклотимиков-пикников и шизотимиков астенических или атлетических – наиболее распространенное и имеет важные психологические основания. Но таких обоснованных классификаций существует немало. Люди различаются между собой не только тем, что сознание одних обращено к внешнему миру, а других – вовнутрь. Они различаются также и тем, что одни имеют характер сосредоточенный, другие – несобранный; одни склонны к непосредственному, а другие к интеллектуальному переживанию событий; одни живут импульсами-желаниями, другие – самопринуждением, одни имеют деятельный характер, другие – пассивный. И все это влияет на счастье и несчастье, А. Экстравертивностью называется характерная для некоторых людей заинтересованность внешним миром, вещами, идеями, людьми, а интроеертивностью – замкнутость в себе, сосредоточенность на собственных реакциях, мыслях, чувствах1. Это важное для счастья различие: ведь тот, кто больше интересуется внешним миром, открывает для себя источники как радости, так и страдания; но, с другой стороны, умножая источники, он в общем-то их ослабляет. Вполне возможно, что радости и страдания такого человека, происходящие из множества источников, будут уравновешивать, компенсировать друг друга; что не все окажутся ненадежными, но не все и сбудутся; что, имея много источников, он восполнит из других то, что потеряет на одних. Такой возможности не имеет тот, кто живет только собой, ибо его впечатления по природе своей более однородны, и более вероятно, что результат его жизни будет крайне однозначным: или явным счастьем, или явным несчастьем. Б. Не меньше различаются между собой люди и с точки зрения целостности сознания. Есть люди рассеянные, есть сосредоточенные на одной проблеме. Одни могут заниматься, интересоваться многим и радоваться ему, то есть имеют много интересов, привязанностей, пристрастий, являются полиидейными и полиэмоциональными. Иные, наоборот, устроены так, что, если проникаются одной проблемой, остальной мир перестает для них существовать; 1 См.: Jaspers К. Psychologie der Weltanschauungen. В., 1922, 175 одно чувство овладевает всем их сознанием, становится их страстью; когда они захвачены любовью, то забывают о делах; когда захвачены делами, забывают о любви, всегда преданы одной идее и одному чувству, то есть всегда моноидейны и моноэмоциональны. Полиидейный и полиэмоциональный тип, имеющий много источников удовольствий и благодаря этому от многого застрахованный в жизни, по-видимому, имеет больше данных для обретения общего удовлетворения жизнью, хотя отдельные удовольствия испытываются им менее сильно, так как ни одному делу он не отдает всей души. Тип целостный не знает подстраховки, все ставит на одну карту, познает радости и страдания, каких не испытывает первый; если он счастлив, то счастье его более интенсивное, но имеется больше шансов, что он не будет счастливым. В. Люди отличаются также и тем, что одни способны переживать свою жизнь непосредственно, другие переживают ее опосредованно, мысленно. Первые доверяют только впечатлениям, вторые еще больше доверяют представлениям и мыслям, ожиданиям, силлогизмам. Они увеличивают количество переживаний, которые приносит им жизнь, но ослабляют их, переживая опосредованно. Они подставляют под реальную действительность свою конструкцию; меньше думают о том, что она собой представляет, а больше – какой она могла бы быть и должна быть, меньше ощущают ее, больше думают о том, как бы они могли и должны были ее ощущать. Г. Следующее важное различие: одни живут импульсами, другие принуждением. Одни делают то, что им в данную минуту хочется, не могут и не хотят себе в этом отказывать. Они ведут жизнь изменчивую, зависящую от минуты, минутного настроения, разнообразную, живут с фантазией, упоением, но зато вынуждены испытывать последствия, которых люди иного типа избежали бы. Они сразу разряжают всю накопившуюся в них энергию. Другие, наоборот, тратят свою энергию умеренно, так, как позволяют их жизненные принципы. Эти принципы становятся для них со временем необходимостью, долгом, формируя жизнь регулярную, умеренную, спокойную, без безумств и упоения, но и без опасностей, которые связаны с удовлетворением желаний и капризов. Первым грозит, что они погибнут от опасностей, с которыми непрерывно сталкиваются, 176 вторым – что они разочаруются в неподвижности и монотонности навязанной самим себе жизни. Д. Наконец: одни имеют деятельный характер, а другие – пассивный, одни расположены к жизни практической, другие – к созерцательной. Жизнь и тех, и других может быть одинаково богатой. Но жизнь деятельная приковывает сознание к множеству проблем и этим раздробляет чувства, а раздробляя, притупляет их. Люди деятельные, вынужденные думать о том, над чем они работают, естественно, меньше думают о себе, своих чувствах, своем отношении к окружающему миру и к жизни. У них нет времени и возможности отдаваться своему счастью или несчастью, размышлять о них. Эти разные типы человеческих характеров перекрещиваются между собой и создают множество психических типов. Они определяют общую направленность психики, а жизнь, воспитание, окружение придают ей такое, а не иное содержание. Кто-то может быть от рождения привержен к одной идее, но от обстоятельств его жизни зависит, какова будет та единственная проблема, та единственная страсть, которая захватит его. От обстоятельств жизни зависит, какого рода внутренними или внешними проблемами, непосредственными или интеллектуальными переживаниями, склонностями или принуждением, деятельностью или созерцанием будет наполнена жизнь человека. Характер этих проблем влияет на счастье человека. на счастье влияют и его склонности. Человек экстравертивного и полиэмоционального типа не находит удовлетворения в чем-то одном, будет искать его в другом и вполне естественно, что в конце концов найдет его. Но, пытаясь найти удовлетворение во многом, он едва ли сможет полностью избежать недовольства. И таковы же перспективы того, кто живет опосредованно или повинуясь принуждению. Человек такого типа имеет данные быть скорее довольным, чем недовольным, но конечное удовлетворение его будет ограниченным; у него есть данные для счастья, но для «маленького счастья». Тот, кто имеет характер интровертивный или моноэмоциональный, сосредоточивает свои чувства на одном предмете и рискует поэтому, если он подведет, не найти в чем-то другом компенсации и не получить даже маленького счастья. Напротив, если он познает счастье, то уже большое, без ограничений и компенсаций. Такие же данные у 177 тех, кто живет непосредственно и импульсивно. Можно сказать, что если первый тип имеет больше шансов на маленькое счастье, то второй – малые шансы, но зато на большое счастье 1. 3. Польский невролог Э. Бжезицкий2 предложил дополнение к типологии Кречмера. Свыше ¼ изученных им людей не умещались в эти типы; в то же время, обнаруживая между собой много сходства, они составили отдельный и целостный тип. Людей этого типа отличают три черты: 1) минутные увлечения, изменчивый темп жизни, легко меняющееся настроение, неустойчивость характера, отличная от изменчивости циклотимиков, более бурная, менее постоянная, меньше зависящая от эндогенных факторов, больше – от ситуации; 2) «игра на публику» как основной стиль жизни, склонность к игре перед зрителями или даже перед самим собой; 3) мягкость и расслабленность в нормальной жизни и хороших условиях, стойкость и сопротивляемость против жизненных невзгод и катаклизмов; в хороших условиях – витание в облаках, в плохих – терпение и покорность или активная борьба против них, а при улучшении обстоятельств вновь возвращение к легкомыслию и поверхностности. Бжезицкий назвал людей этого типа скиртотимиками от греческого слова σκιρι̃α̃ν (прыгать, качаться). Это тип людей, способных к импровизации и браваде, но непродолжительной и непродуктивной, культурных и оригинальных, но самодовольных и быстрых, столь же безрассудных в любви, как и в других жизненных проблемах, мало связанных с домашним очагом – ибо улица, кафе или клуб являются для них вторым домом и более подходящей сценой для игры, склонных пользоваться 1 При анализе отношения счастья к разным типам человеческих характеров была использована как наиболее известная классификация типов, предложенная Кречмером; однако лучшей (похожей, но более подробной) нам кажется классификация У. Шелдона, изложенная в его работах «The Varieties of Human Physique», 1940, а также «The Varieties of Temperament», 1945. Его типологию пытались пропагандировать Д. Хаббл в журнале «Horizon», 1946, и О, Хаксли в «The Perennial Philosophy». N. Y., 1945. И здесь отношение человеческих типов к счастью различно: наибольшие шансы па обычное счастье могут иметь висцеротоники, соматотоники достигают его лишь при очень благоприятных условиях жизни, когда имеют власть или успех; церебротоникам доступно наиболее глубокое счастье, но оно окупается ценой грозящего им глубокого несчастья. 2Brzezicki E. Туру psychologiczne na ziemiach polskich i ich reakcje duchowe,– «Przegląd Lekarski», 1945, № 7, 178 жизнью, а не трудиться и регулярно выполнять свои обязанности. Отношение этого типа людей к счастью весьма сложно и парадоксально. Минутные увлечения и изменчивый m жизни служат причиной быстрого перехода от восторга к отчаянию, им труднее, чем другим людям, подводить баланс своей жизни и оценивать, в какой степени они счастливы или несчастливы. Игра как стиль жизни порождает силу их впечатлений, как приятных, так и неприятных: их радует и огорчает не только сама их судьба, но и то, как они смотрят на нее. А сопротивляемость таких людей плохому стечению обстоятельств и неприспособленность к хорошему приводят к тому, что они часто чувствуют себя лучше, когда им плохо, чем когда им хорошо. Они счастливы тогда, когда внешне, казалось бы, должны быть несчастливы, и наоборот. Вполне вероятно также, что самые парадоксальные теории счастья, и прежде всего теория независимости счастья от внешних условий жизни, исходят от скиртотимиков. 4. Классификацию человеческих типов можно произвести также и на других основаниях. Например, можно предложить классификацию с точки зрения человеческих потребностей. Человек имеет пять наиболее важных потребностей, не считая физических: хочет кем-то быть, что-то иметь, что-то делать, что-то знать, что-то чувствовать1. Эти потребности свойственны каждому, но в разной степени; каждая из этих потребностей может стать главной – это и служит основой для различения пяти типов людей. Человек амбиционного типа хочет прежде всего кем-то быть, собственнического типа – что-то иметь, активного – что-то делать, созерцательного – что-то познавать, эмоционального – как можно больше и глубже чувствовать, каждом типе преобладает в качестве главной иная потребность, и в соответствии с ней иначе складывается жизнь. Как Кречмер для выделения своих психологических типов пользовался данными психиатрии, ибо в них 1 Г. Ригасси («Le prix du bonheur», 1947) пишет, что Ф. Бове различал три фактора счастья: кем являюсь, что я делаю и (наименее важный) что я имею. И признавал их постоянную иерархию. Между тем постоянной иерархии не существует, она различна у разных людей, зависит от типа, к которому они относятся. 179 психологические особенности предстают более выпукло, и благодаря этому их легче схватить, точно так же и выделение этих пяти типов потребностей может найти подтверждение в психиатрии1. Мифомания является болезненным проявлением особенностей амбиционного типа, паранойя – собственнического типа, мания – активного типа, гиперэмотивность – эмоционального типа. Каждый из этих пяти типов имеет свои возможности для счастья, особенно когда попадает в соответствующие ему условия жизни. Созерцательный тип, наиболее экстравертивный, наименее интересующийся личными проблемами, кажется, имеет больше всего данных для счастья, но – для маленького счастья. Напротив, эмоциональный тип, наиболее заинтересованный проблемами личной жизни, наиболее зависящий от них и потому более всего рискующий, имеет не меньше данных для счастья, но его счастье бывает большим счастьем. В этом месте наших рассуждений читатель должен особенно хорошо помнить – так же, как помнил об этом автор,– о словах Аристотеля, составляющих эпиграф к данной книге. До тех пор пока проводился языковой анализ слова «счастье» и психологический анализ чувства счастья, сохранялась значительная точность. Но ее невозможно сохранить при анализе характерологических проблем, являющихся в значительной мере лишь обобщениями жизненных наблюдений. Самое большее, что здесь можно сделать,– это установить, что личность относится к психологическому типу, имеющему определенные данные для достижения удовлетворенности жизнью, но из этого не следует, что она действительно получит это удовлетворение. Сторонник научной точности и определенности мог бы в этом месте прервать свои рассуждения о счастье, ограничить их лингвистическими и психологическими; но такое ограничение кажется, однако, неверным, просто следует помнить, «какой степени точности» здесь можно ожидать. То же самое можно сказать и о тех главах книги, где рассматриваются условия, при которых скорее всего можно достичь удовлетворения жизнью. И в них обобщения могут быть верными только приблизительно, они включают различные оговорки, но их неточность окупается их жизненной важностью. 1 Асhille-Delmas F. et Воll М. La personalité humaine, 1922. 180 III Черты характера человека, определяющие его счастье, в значительной степени являются врожденными, относятся к его первоначальной природе, его натуре, которую человек приносит с собой в мир, а обстоятельства жизни наполняют их конкретным содержанием. В значительной мере врожденным является то, что человек хочет кем-то быть, что-то иметь или что-то чувствовать, а от обстоятельств его жизни зависит, кто он есть в конечном счете, что имеет, что и к кому чувствует. Однако обстоятельства жизни воздействуют иногда так сильно, что создают новые черты характера человека. Прежде всего их определяет среда, в которой человек находился в детстве и молодости, характер воспитания, которое он получил, и т.д. Следует сказать, что на этой основе некоторые авторы выделяют определенные типы людей: например, «люди хорошо воспитанные», чья молодость прошла под преобладающим влиянием воспитателей, и «люди игры», которые в молодости значительную часть времени проводили без контроля со стороны старших и на которых наиболее сильное влияние имели ровесники, товарищи по играм. 1. Воспитание, естественно, обращает особое внимание на неизменные истины и постоянные правила, поэтому те, кто был хорошо воспитан, верят в постоянные и неизменные истины и правила. Хорошо воспитанные люди были с ранних лет под наблюдением и контролем со стороны воспитателей, привыкли считаться с оценками других и на протяжении всей своей жизни чувствуют себя хорошо только тогда, когда люди оценивают их положительно. Они верят, что – как когда-то в молодости – имеют право на то, чтобы ими интересовались и помогали им в работе; верят, что поскольку они выполняют свои обязанности, то об их потребностях должны заботиться другие, что поэтому они могут делать свое дело спокойно, ничего не опасаясь; верят в свою личную безопасность, рассчитывают на заботу государства, как когда-то на помощь родителей или воспитателей. Они охотнее вступают в контакт с людьми» похожими на них, так же хорошо, как они, воспитанными, и в то же время сторонятся других, которых считают ниже себя. Приученные с детства поступать в соответствии с 181 образцами, они не желают быть первооткрывателями, а предпочитают идти проторенной дорогой и быть везде скорее вторыми, чем первыми. Они верят, что хорошо то, что соответствует правилам; и даже когда они имеют в жизни самостоятельные задачи, то хотят, чтобы их работу, санкционировали институты; если, например, они – ученые, художники, то будут довольны, только если академия включает их в свой состав. Они верят в общественную иерархию и требуют надлежащего им места, но не хотели бы за него бороться, считая, что положение должно прийти само, соответственно их способностям и заслугам. Вера в рациональное устройство мира, признание обязательных правил, убеждение в принадлежности к высшим слоям общества, стремление избегать риска – все это предопределяет счастье для человека «хорошо воспитанного», но только при том условии, что жизнь сложится благоприятно. Иначе хорошо воспитанный человек станет самым несчастным: когда он не окружен признанием и уважением, когда государство не заботится о нем, когда он вынужден жить в неспокойное и неопределенное время. Если такому человеку придется бороться за существование, он потерпит поражение. Если он потеряет веру в разумный порядок мира, то станет пессимистом. Он воспитан на догматах и испытает всю пользу и вред догматизма. 2. Совершенно иные черты характера присущи людям игры. Привыкнув с детства к играм, они трактуют потом как игру всякую деятельность. Они не считаются с трудностью, когда что-то делают (на что обычно воспитание обращает особое внимание), и поэтому смелее берутся за всякое дело. Они больше заботятся о том, чтобы уметь делать все, что хотят и как хотят. Только те среди них, детские игры которых носили воинственный характер, ценят дисциплину и иерархию, ибо они стали для них составной частью игры. Человек игры скорее сам создает хорошие условия для счастья. Если обстоятельства лишают его одной работы, он принимается за другую и точно так же будет ей радоваться; потеря благосостояния не принесет ему сильных огорчений; любые жизненные правила он воспринимает как условные: этому его научила игра. Могло случиться так, что тот, кто в молодости прогуливал занятия в школе или работу, не только доставлял 182 себе приятное удовольствие, но и вырабатывал тип «человека игры», подготавливая выгодные условия для счастливой жизни. Это, однако, не значит, что все, кто прогуливал, были потом в жизни счастливы. 3. Человеческие типы, созданные воспитанием, имеют уже социальную природу. Одновременно начинается воздействие общественных факторов на счастье и несчастье людей. Оно продолжается всю жизнь и необычайно разнородно: воздействуют группы, к которым принадлежит человек: семья, профессиональный коллектив, друзья, а также другие группы, с которыми он объединяется или борется; воздействует класс, к которому он принадлежит, причем это воздействие различно в зависимости от того, является ли этот класс привилегированным или угнетенным; воздействует общественный строй в целом, но по-разному, в зависимости от того, каков этот строй – диктаторский, демократический или социалистический. Воздействие общественных факторов столь многообразно и сложно, что требует специального рассмотрения. Здесь оно может I быть лишь подчеркнуто. Одна и та же группа или общественный строй воздействуют по-разному, в зависимости от того, какая роль выпадает в нем на долю личности, например руководящая или подчиненная; насколько успешно личность справляется со своей ролью; каков ее характер и общественная позиция, например бунтующая или лояльная. Воздействие общественных факторов зависит не только от нас самих, но также и от складывающегося их отношения к личности; не только прямое, но и опосредованное (они формируют личность и ее характер). 4. Человек по природе своей легче всего поддается воздействию тех общественных факторов, которые соответствуют его врожденным чертам, лишь усиливающимся благодаря такому воздействию. Оно может идти также в ином направлении, безотносительно к врожденным чертам и формировать, таким образом, новые черты характера, имеющие общественное происхождение. Последние могут даже заглушить первичные, врожденные черты. Формируется новый характер, который занимает место первичной натуры или накладывается на нее как маска. И человек имеет уже другие данные для счастья и несчастья, чем те, с которыми родился. «Кто-то был, – говорил Лабрюйер,– всю жизнь разочарованным, вспыльчивым, скупым, льстивым, деловым, 183 расчетливым, хотя родился веселым, спокойным, ленивым» великодушным, гордым и далеким от низких побуждений. Но требования жизни, общественное положение и законы необходимости осуществили насилие над его природой и произвели в ней такие большие перемены. И иногда уже невозможно, в сущности, определить, каким человек является сам по себе; ...он не является на самом деле таким, каким есть или каким хочет казаться». Черты характера человека в какой-то период жизни не всегда идентичны его первичным качествам. Под влиянием жизненных обстоятельств в нем могли возникнуть другие. Однако, когда эти обстоятельства минуют, врожденные черты могут проявиться снова. Поэтому не всегда они проявляются сильнее в ранний период жизни, чем в зрелый. Иногда именно в зрелом возрасте человек освобождается от черт, навязанных ему воспитанием. Если бы он умер до этой перемены, то его первичная природа могла бы вообще не проявиться. И не только другие люди, но и он сам может не знать точно, какова его собственная природа. Перемены не всегда поддаются определению. Опасность может сделать человека отважным, интересная работа – настойчивым, большая любовь – безразличным к мнению посторонних; они могут выявить в нем качества, неожиданные для него самого, но которые пропадают, когда минует опасность, труд или любовь. Немало есть людей, которые состоят из двух разных личностей, попеременно берущих в них верх. Одна – это личность «повседневная», другая – «для чрезвычайных обстоятельств». Причем не всегда повседневная личность ближе к первичной природе человека. Именно повседневность, постоянно воздействующая на человека, способна навязать ему иную личность, и необходимы чрезвычайные события, чтобы высвободить его первичную природу. Такими событиями бывают сильные переживания и катастрофы, но и более мелкие события (путешествия, отрывающие человека от его обычной жизни, искусство, вводящее его в другой мир, отличный от собственного) обнаруживают иногда проблески его первичной личности, а не той, которая проявляется постоянно. 5. Природа человека формирует его судьбу, а судьба формирует его природу, поэтому в жизни судьба и собственная природа нередко так переплетены, что трудно бывает 184 определить, чему человек больше обязан своим счастьем – судьбе или самому себе. С древнейших времен принято повторять, что судьба, хотя бы и самая благоприятная, не может обеспечить человеку счастье, ибо оно зависит также и от него самого. И даже судьба менее важна. Так ли это на самом деле – зависит от того, насколько сильный характер у человека и насколько сильна его судьба. Ф. Бэкон говорил, что «форма для отливки» счастья заключена в нас, но металл, из которого его отливают, мы должны найти вне нас. Характер человека влияет (хотя и неравномерно, но несомненно) на то, сложится ли жизнь счастливо и будет ли она восприниматься как счастливая. Вообще его положительное влияние на счастье проявляется только тогда, когда ему соответствует благоприятная судьба. Но иногда характер человека такой, что сам, безотносительно к судьбе, определяет счастье человека. Тит Ливий писал о Катоне Старшем, что он в любых условиях жизни был бы счастливым. То же самое думал о себе Бонапарт: еще на Эльбе он приказал высечь на доме, в котором жил, надпись: «Наполеон всегда счастлив». Но точно так же есть люди, собственный характер которых неизменно делает их несчастными. Что бы с ними ни случилось, даже самое удачное,– все разбивается об их личные качества и только усиливает недовольство судьбой и самим собой, усиливает чувство неудачливости, несчастья. Характер, с которым человек рождается, а также тот, который сформировался в течение жизни, способствует его счастью или несчастью не меньше, чем внешние события, которые происходят в его жизни. Характер человека составляет его внутренний фатум. Некоторые люди поддаются ему, другие, наоборот, хотят и умеют бороться с ним. И хотя бы в некоторой степени человек может изменить даже собственный характер. 185 |
Похожие:
 |
Книга вторая Книга о счастье и несчастьях 2 «Николай Амосов. Книга... «Николай Амосов. Книга о счастье и несчастьях. Книга вторая»: Молодая гвардия; Москва; 1990 |
|
Книга первая. Книга о счастье и несчастьях 1 «Николай Амосов. Книга о счастье и несчастьях.» Известный хирург, ученый, писатель, Николай Михайлович Амосов рассказывает о работе хирурга, оперирующего на сердце, делится своими... |
|
Книга выдающегося польского поэта и мыслителя Чеслава Милоша «Порабощенный разум» Книга выдающегося польского поэта и мыслителя Чеслава Милоша «Порабощенный разум» — задолго до присуждения Милошу Нобелевской премии... |
|
Станислав Лем Философия случая Впервые на русском языке – трактат знаменитого писателя-фантаста и философа Станислава Лема о проблемах литературы |
|
Эстетика киномузыки Книга польского музыковеда Лиссы «Эстетика киномузыки» представляет собой капитальный труд, посвященный вопросу о роли музыки в создании... |
|
Книга была написана Беряевым за восемь лет до смерти. Черновик ее... Кламаре и Пиле. Работа над рукописью продолжалась фактически до последних лет жизни философа. Книга вышла уже после смерти Бердяева,... |
|
Книга была написана Беряевым за восемь лет до смерти. Черновик ее... Кламаре и Пиле. Работа над рукописью продолжалась фактически до последних лет жизни философа. Книга вышла уже после смерти Бердяева,... |
|
Наполеон Хилл Думай и богатей Настольная книга бизнесмена Думай и богатей О том, что помогает человеку всю жизнь идти вперед, устраивать свое счастье и умножать богатство, тогда как другие не могут даже... |
|
Книга для широкого круга читателей О 41 Почему боги нас не слышат, или Как сделать, чтобы наши желания сбывались. Книга Энергетическое строение человека (второй уровень... |
|
Николай Михайлович Амосов Мое мировоззрение. Какова судьба человечества? Существует ли «стрела прогресса» в эволюции мира? Какое счастье возможно для человека и общества, что... |