Антология духовной поэзии
|
Скачать 1.86 Mb.
|
|
( ? ) ТРОЕРУЧИЦА 28 июня, в день святого Иоанна Бессребреника празднование иконы Божией Матери, именуемой "Троеручица" Троеручица Владычица Помогает в три руки. Вот и серп на небе высится, Глянул в зеркало реки. Светел месяц нивы радует, Ясным вышел для жнивья, А суслоны будет складывать Сам пророк святой Илья. Троеручица Владычица Помогает в три руки - Божьей ратью возвеличатся Золотых снопов полки. Церкви звонами победными Озарят широкий дол, И молебнами хвалебными Разольётся радость сёл. Блок Александр Александрович (1880 - 1921) И тяжкий сон житейского сознанья Ты отряхнёшь, тоскуя и любя. В. С. Соловьёв Предчувствую Тебя. Года проходят мимо – Всё в облике одном предчувствую Тебя. Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо, И молча жду, - тоскуя и любя. Весь горизонт в огне, и близко появленье, Но страшно мне: изменишь облик Ты, И дерзкое возбудишь подозренье, Сменив в конце привычные черты. О, как паду – и горестно, и низко, Не одолев смертельныя мечты! Как ясен горизонт! И лучезарность близко. Но страшно мне: изменишь облик Ты. 1901 г. Источник: «Круг чтения», 1989 г. *** Дух и невеста говорят: прийди. Апокалипсис Верю в Солнце Завета, Вижу зори вдали. Жду вселенского света От весенней земли. Всё, дышавшее ложью, Отшатнулось, дрожа, Предо мной – к бездорожью Золотая межа. Заповеданных лилий Прохожу я леса. Полны ангельских крылий Надо мной небеса. Непостижного света Задрожали струи. Верю в Солнце Завета, Вижу очи Твои. 22 февраля 1902 г. *** Вот Он – Христос – в цепях и розах За решёткой моей тюрьмы. Вот агнец кроткий в белых ризах Пришёл и смотрит в окно тюрьмы. В простом окладе синего неба Его икона смотрит в окно. Убогий художник создал небо. Но лик и синее небо – одно. Единый, светлый, немного грустный – За Ним восходит хлебный злак, На пригорке лежит огород капустный, И берёзки и ёлки бегут в овраг. И всё так близко и так далёко, Что, стоя рядом, достичь нельзя, И не постигнешь синего ока, Пока не станешь сам, как стезя… Пока такой же нищий не будешь, Не ляжешь, истоптан, в глухой овраг, Обо всём не забудешь, и всего не разлюбишь, И не поблекнешь, как мёртвый злак. 1905 г. *** Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою. Так пел её голос, летящий в купол, И луч сиял на белом плече, И каждый из мрака смотрел и слушал, Как белое платье пело в луче. И всем казалось, что радость будет, Что в тихой гавани все корабли, Что на чужбине усталые люди Светлую жизнь себе обрели. И голос был сладок, и луч был тонок, И только высоко у царских врат, Причастный тайнам, плакал ребёнок О том, что никто не придёт назад. *** Всюду ясность Божия, Ясные поля, Девушки пригожие, Как сама земля. Только верить хочешь всё, Что на склоне лет Ты, душа, воротишься, В самый ясный свет. 1907 г. Гумилёв Николай Степанович (1886 - 1921) Есть Бог, есть мир, они живут вовек, А жизнь людей мгновенна и убога, Но всё в себе вмещает человек, Который любит мир и верит в Бога. ПРОРОКИ И ныне есть ещё пророки, Хотя упали алтари, Их очи ясны и глубоки Грядущим пламенем зари. Но им так чужд призыв победный, Их давит власть бездонных слов, Они запуганы и бледны В громадах каменных домов. И иногда в печали бурной Пророк, не признанный у нас, Подъемлет к небу взор лазурный Своих лучистых, ясных глаз. Он говорит, что он безумный, Но что душа его свята, Что он, в печали многодумной, Увидел светлый лик Христа. Мечты Господни многооки, Рука Дающего щедра, И есть ещё, как он, пророки - Святые рыцари добра. Он говорит, что мир не страшен, Что он Зари Грядущей князь... Но только духи тёмных башен Те речи слушают, смеясь. ВОРОТА РАЯ Не семью печатями алмазными В Божий рай замкнулся вечный вход, Он не манит блеском и соблазнами И его не ведает народ. Это дверь в стене давно заброшенной, Камни, мох, и больше ничего, Возле нищий, словно гость непрошеный, И ключи у пояса его. Мимо едут рыцари и латники, Трубный бой, бряцанье серебра, И никто не взглянет на привратника, Светлого апостола Петра. Все мечтают: "Там, у Гроба Божия, Двери рая вскроются для нас, На горе Фаворе, у подножия Прозвенит обетованный час". Так проходит медленное чудище, Завывая, трубит звонкий рог, И апостол Пётр в дырявом рубище, Словно нищий, бледен и убог. ХРИСТОС Он идёт путём жемчужным По садам береговым, Люди заняты ненужным, Люди заняты земным. "Здравствуй, пастырь! Рыбарь, здравствуй! Вас зову я навсегда, Чтоб блюсти иную паству И иные невода. Лучше ль рыбы или овцы Человеческой души? Вы, небесные торговцы, Не считайте барыши. Ведь не домик в Галилее Вам награда за труды, - Светлый рай, что розовее Самой розовой звезды. Солнце близится к притину, Слышно веянье конца, Но отрадно будет Сыну В Доме Нежного Отца". Не томит, не мучит выбор, Что пленительней чудес?! И идут пастух и рыбарь За искателем небес. ОТРЫВОК Христос сказал: убогие блаженны, Завиден рок слепцов, калек и нищих, Я их возьму в надзвездные селенья, Я сделаю их рыцарями неба И назову славнейшими из славных... Пусть! Я приму! Но как же те, другие, Чьей мыслью мы теперь живём и дышим, Чьи имена звучат нам, как призывы? Искупят чем они своё величье, Как им заплатит воля равновесья? Иль Беатриче стала проституткой, Глухонемым - великий Вольфганг Гёте И Байрон - площадным шутом... о ужас! ВЕЧНОЕ Я в коридоре дней сомкнутых, Где даже небо - тяжкий гнёт, Смотрю в века, живу в минутах, Но жду Субботы из Суббот; Конца тревогам и удачам, Слепым блужданиям души... О день, когда я буду зрячим И странно знающим, спеши! Я душу обрету иную, Всё, что дразнило, уловя. Благословлю я золотую Дорогу к солнцу от червя. И тот, кто шёл со мною рядом В громах и кроткой тишине, Кто был жесток к моим усладам И ясно милостив к вине; Учил молчать, учил бороться, Всей древней мудрости земли, - Положит посох, обернётся И скажет просто: "Мы пришли". *** Я не прожил, я протомился Половину жизни земной, И, Господь, вот Ты мне явился Невозможной такой мечтой. Вижу свет на горе Фаворе И безумно тоскую я, Что взлюбил и сушу и море, Весь дремучий сон бытия; Что моя молодая сила Не смирилась перед Твоей, Что так больно сердце томила Красота Твоих дочерей. Но любовь разве цветик алый, Чтобы ей лишь мгновенье жить, Но любовь разве пламень малый, Что её легко погасить? С этой тихой и грустной думой Как-нибудь я жизнь дотяну, А о будущей Ты подумай, Я и так погубил одну. *** Храм Твой, Господи, в небесах, Но земля тоже Твой приют. Расцветают липы в лесах, И на липах птицы поют. Точно благовест Твой, весна По весёлым идёт полям, А весною на крыльях сна Прилетают ангелы к нам. Если, Господи, это так, Если праведно я пою, Дай мне, Господи, дай мне знак, Что я волю понял Твою. Перед той, что сейчас грустна, Появись, как Незримый Свет, И на всё, что спросит она, Ослепительный дай ответ. Ведь отрадней пения птиц, Благодатней ангельских труб Нам дрожанье милых ресниц И улыбка любимых губ. 1918 г. СЛОВО В оный день, когда над миром новым Бог склонял лицо своё, тогда Солнце останавливали словом, Словом разрушали города. И орёл не взмахивал крылами, Звёзды жались в ужасе к луне, Если, точно розовое пламя, Слово проплывало в вышине. А для низкой жизни были числа, Как домашний, подъяремный скот, Потому что все оттенки смысла Умное число передаёт. Патриарх седой, себе под руку Покоривший и добро и зло, Не решаясь обратиться к звуку, Тростью на песке чертил число. Но забыли мы, что осиянно Только слово средь земных тревог И в Евангелии от Иоанна Сказано, что слово - это Бог. Мы ему поставили пределом Скудные пределы естества, И, как пчёлы в улье опустелом, Дурно пахнут мёртвые слова. ДУША И ТЕЛО I Над городом плывёт ночная тишь, И каждый шорох делается глуше, А ты, душа, ты всё-таки молчишь, Помилуй, Боже, мраморные души. И отвечала мне душа моя, Как будто арфы дальние пропели: "Зачем открыла я для бытия Глаза в презренном человечьем теле? Безумная, я бросила мой дом, К иному устремясь великолепью, И шар земной мне сделался ядром, К какому каторжник прикован цепью. Ах, я возненавидела любовь, Болезнь, которой все у вас подвластны, Которая туманит вновь и вновь Мир мне чужой, но стройный и прекрасный. И если что ещё меня роднит С былым, мерцающем в планетном хоре, То это горе, мой надёжный щит, Холодное презрительное горе". II Закат из золотого стал как медь, Покрылись облака зелёной ржою, И телу я сказал тогда: "Ответь На всё, провозглашённое душою". И тело мне ответило моё, Простое тело, но с горячей кровью: "Не знаю я, что значит бытиё, Хотя и знаю, что зовут любовью. Люблю в солёной плескаться волне, Прислушиваться к крикам ястребиным, Люблю на необъезженном коне Нестись по лугу, пахнущему тмином. И женщину люблю... когда глаза Её потупленные я целую, Я пьяно, будто близится гроза, Иль будто пью я воду ключевую. Но я за всё, что взяло и хочу, За все печали, радости и бредни, Как подобает мужу, заплачу Непоправимой гибелью последней". III Когда же слово Бога с высоты Большой Медведицею заблестело, С вопросом: "Кто же, вопрошатель, ты?" - Душа предстала предо мной и тело. На низ я взоры медленно вознёс И милостиво дерзостным ответил: "Скажите мне, ужель разумен пёс, Который воет, если месяц светел? Ужели вам допрашивать меня, Меня, кому единое мгновенье - Весь срок от первого земного дня До огненного светопреставленья? Меня, кто, словно древо Игдразиль, Пророс главою семью семь вселенных И для очей которого как пыль Поля земные и поля блаженных? Я тот, кто спит, и кроет глубина Его невыразимое прозванье; А вы, вы только слабый отсвет сна, Бегущего на дне его сознанья!" *** Я в лес бежал из городов, В пустыню от людей бежал... Теперь молиться я готов, Рыдать, как прежде не рыдал. Вот я один с самим собой... Пора, пора мне отдохнуть: Свет беспощадный, свет слепой Мне выпил мозг, мне выжег грудь. Я страшный грешник, я злодей: Мне Бог бороться силы дал, Любил я правду и людей; Но растоптал свой идеал... Я мог бороться, но, как раб, Позорно струсив, отступил И, говоря: "увы, я слаб!", Свои стремленья задавил... Я страшный грешник, я злодей... Прости, Господь, прости меня, Душе измученной моей Прости, раскаянье ценя!.. Есть люди с пламенной душой, Есть люди с жаждою добра, Ты им вручи свой стяг святой, Их манит, их влечёт борьба. Меня ж, Господь, прости, прости. Прошу я милости одной: Больную душу отпусти На незаслуженный покой. РАЙ Апостол Пётр, бери свои ключи, Достойный рая в дверь его стучит. Коллоквиум с отцами церкви там Покажет, что я в догматах был прям. Георгий пусть поведает о том, Как в дни войны сражался я с врагом. Святой Антоний может подтвердить, Что плоти я никак не мог смирить. Но и святой Цецилии уста Прошепчут, что душа моя чиста. Мне часто снились райские сады, Среди ветвей румяные плоды, Лучи и ангельские голоса, Внемировой природы чудеса. И знаешь ты, что утренние сны Как предзнаменованья нам даны. Апостол Пётр, ведь если я уйду Отвергнутым, что делать мне в аду? Моя любовь растопит адский лёд, И адский огнь слеза моя зальёт. Перед тобою тёмный серафим Появится ходатаем моим. Не медли более, бери ключи, Достойный рая в дверь его стучит. СЧАСТИЕ 1 Больные верят в розы майские, И нежны сказки нищеты, Заснув в тюрьме, виденья райские Наверняка увидишь ты. Но нет тревожней и заброшенней - Печали посреди шелков, И я принцессе на горошине Всю кровь мою отдать готов. 2 "Хочешь, горбун, поменяться Своею судьбой с моей, Хочешь шутить и смеяться, Быть вольной птицей морей?" Он презрительным взглядом Смерил меня всего: "Уходи, не стой со мной рядом, Не хочу от тебя ничего!" 3 У муки столько струн на лютне, У счастья нету ни одной, Взлетевший в небо бесприютней, Чем опустившийся на дно. И Заклинающий проказу, Сказавший деве - талифа!.. ...Ему дороже нищий Лазарь Великолепного волхва. 4 Ведь я не грешник, о Боже, Не святотатец, не вор, И я верю, верю, за что же Тебя не видит мой взор? Ах, я не живу в пустыне, Я молод, весел, пою, И ты, я знаю, отринешь Бедную душу мою! 5 В мой самый лучший, светлый день, В тот день Христова Воскресенья, Мне вдруг примнилось искупленье, Какого я искал везде. Мне вдруг почудилось, что, нем, Изранен, наг, лежу я в чаще, И стал я плакать надо всем Слезами радости кипящей. Рерих Николай Константинович (1874 - 1947) К НЕМУ Я нашёл наконец пустынника. Вы знаете, как трудно найти пустынника здесь на земле. Просил я его, укажет ли он путь мой и примет ли он благосклонно мои труды? Он долго смотрел и спросил, что у меня есть самое любимое? Самое дорогое? Я отвечал: "Красота". - "Самое любимое ты должен оставить". - "Кто заповедал это?" - спросил я. "Бог", - ответил пустынник. Пусть накажет меня Бог - я не оставлю самое прекрасное, что нас приводит к Нему. 1920 г. СВЕТ Как увидим Твой лик? Всепроникающий Лик, глубже чувств и ума. Неощутимый, неслышный, незримый. Призываю: сердце, мудрость и труд. Кто узнал то, что не знает ни формы, ни звука, ни вкуса, не имеет конца и начала? В темноте, когда остановится всё, жажда пустыни и соль океана! Буду ждать сиянье Твое. Перед ликом Твоим не сияет солнце. Не сияет луна. Ни звёзды, ни пламя, ни молнии. Не сияет радуга. Не играет сияние севера. Там сияет Твой лик. Всё сияет светом его. В темноте сверкают крупицы Твоего сиянья, и в моих закрытых глазах брезжит чудесный Твой свет. 1918 г. МОЛИТВА ГАЙЯТРИ Слушайте! Слушайте! Вы кончили споры и ссоры? Вот молитва моя! Порази в корень нищету моего сердца. Песня, которую я должен спеть, ещё остаётся неспетой. Ты призвал меня на праздник этого мира, и тем благословенна жизнь моя. Могу ли я принести Тебе моё безмолвное поклонение? Мою молитву без слов, без песнопения? Мою молитву, которую будешь знать только ты? Я пополню сердце своё Твоим молчанием и претерплю его. Но придёт солнце и утро, и Твоё слово вознесётся песнею над каждым птичьим гнездом. И Твои напевы расцветут во всех лесных чащах. Есенин Сергей Александрович (1895 – 1925) Шёл Господь пытать людей в любови, Выходил Он нищим на кулижку. Старый дед на пне сухом, в дуброве, Жамкал дёснами зачерствелую пышку. Увидал дед нищего дорогой, На тропинке, с клюшкою железной, И подумал: «Вишь, какой убогой, - Знать, от голода качается, болезный». Подошёл Господь, скрывая скорбь и муку, Видно, мол, сердца их не разбудишь… И сказал старик, протягивая руку: «На, пожуй… маленько крепче будешь». 1914 г. *** Чую радуницу Божью – Не напрасно я живу, Поклоняюсь придорожью, Припадаю на траву. Между сосен, между ёлок, Меж берёз кудрявых бус, Под венком, в кольце иголок, Мне мерещится Исус. Он зовёт меня в дубровы, Как во царствие небес, И горит в парче лиловой Облаками крытый лес. Голубиный дух от Бога, Словно огненный язык, Завладел моей дорогой, Заглушил мой слабый крик. Льётся пламя в бездну зренья, В сердце радость детских снов, Я поверил от рожденья В Богородицын покров. 1914 г. *** Я странник убогий. С вечерней звездой Пою я о Боге Касаткой степной. На шёлковом блюде Опада осин, Послухайте, люди, Ухлюпы трясин. Ширком в луговины, Целуя сосну, Поют быстровины Про рай и весну. Я, странник убогий, Молюсь в синеву. На палой дороге Ложуся в траву. Покоюся сладко Меж росновых бус; На сердце лампадка, А в сердце Исус. 1915 г. Волошин Максимилиан Александрович (1877 – 1932) ВЛАДИМИРСКАЯ БОГОМАТЕРЬ А. И. Анисимову Не на троне – на Её руке, Левой ручкой обнимая шею, - Взор во взор, щекой припав к щеке, Неотступно требует… Немею – Нет ни сил, ни слов на языке… Собранный в зверином напряженьи Львёнок-Сфинкс к плечу Её прирос, К Ней прильнул и замер без движенья Весь – порыв и воля, и вопрос. А Она в тревоге и в печали Через зыбь грядущего глядит В мировые рдеющие дали, Где престол пожарами повит. И такое скорбное волненье В чистых девичьих чертах, что Лик В пламени молитвы каждый миг Как живой меняет выраженье. Кто разверз озёра этих глаз? Не святой Лука-иконописец, Как поведал древний летописец, Не печерский тёмный богомаз: В раскалённых горнах Византии, В злые дни гонения икон Лик Её из огненной стихии Был в земные краски воплощён. Но из всех высоких откровений, Явленных искусством, - он один Уцелел в костре самосожжений Посреди обломков и руин. От мозаик, золота, надгробий, От всего, чем тот кичился век, - Ты ушла по водам синих рек В Киев княжеских междуусобий. И с тех пор в часы народных бед Образ Твой, над Русью вознесённый, В тьме веков указывал нам след И в темнице – выход потаённый. Ты напутствовала пред концом Воинов в сверканьи литургии… Страшная история России Вся прошла перед Твоим Лицом. Не погром ли ведая Батыев – Степь в огне и разоренье сёл – Ты, покинув обречённый Киев, Унесла великокняжий стол. И ушла с Андреем в Боголюбов В прель и глушь Владимирских лесов В тесный мир сухих сосновых срубов, Под намёт шатровых куполов. И когда Железный Хромец предал Окский край мечу и разорил, Кто в Москву ему прохода не дал И на Русь дороги заступил? От лесов, пустынь и побережий Все к Тебе на Русь молиться шли: Стража богатырских порубежий… Цепкие сбиратели земли… Здесь в Успенском – в сердце стен Кремлёвых Умилясь на нежный облик Твой, Сколько глаз жестоких и суровых Увлажнялось светлою слезой! Простирались старцы и черницы, Дымные сияли алтари, Ниц лежали кроткие царицы, Преклонялись хмурые цари… Чёрной смертью и кровавой битвой Девичья светилась пелена, Что осьмивековою молитвой Всей Руси в веках озарена. И Владимирская Богоматерь Русь вела сквозь мерзость, кровь и срам На порогах киевских ладьям Указуя правильный фарватер. Но слепой народ в годину гнева Отдал сам ключи своих святынь, И ушла Предстательница-Дева Из своих поруганных твердынь. И когда кумашные помосты Подняли перед церквами крик, - Из-под риз и набожной коросты Ты явила подлинный свой Лик. Светлый Лик Премудрости-Софии, Заскорузлый в скаредной Москве, А в Грядущем – Лик самой России – Вопреки наветам и молве. Не дрожит от бронзового гуда Древний Кремль, и не цветут цветы: Нет в мирах слепительнее чуда Откровенья вечной красоты! Верный страж и ревностный блюститель Матушки Владимирской, - тебе – Два ключа: златой в Её обитель, Ржавый – к нашей горестной судьбе. 26 марта 1929 г. Диксон Владимир (1900 – 1929) За всех людей – моё моленье, За всех зверей – моя мольба, И за цветы, и за каменья, И за плоды, и за хлеба. За всё, что в дольний мир родится, За всё, что на земле живёт, За рыбу – в море, в небе птицу, За дым долин, за снег высот. За братьев, близких и любимых, За недругов и за врагов, За тишину полей родимых, За ласку глаз, и ласку слов. За мыслей искупленных благость, За утреннюю благодать, За жизнь – кормилицу и радость, За смерть – утешницу и мать. 1926 г. *** Пронзённый вечной суетой, Я бьюсь, как раненая птица – В своей греховности пустой, - Ничем душа не веселится. Как многочисленные иглы Грехи вонзились в плоть мою – Ужель душа моя погибла Во тьме земной, чужом краю? Ужель грехи мои столь многи, Что не угоден я Христу, И все пройдённые дороги Ведут в глухую пустоту? Лукавый дух давно лукавит, Негаданно меняя вид… Кто ж душу слабую наставит, Благоволеньем осенит? 1926 г. *** Нам, родившимся в грозное время, Надо древнюю веру хранить, И нести вековечное бремя На тяжёлом, опальном пути. Много званных, но избранных мало: - В жизни будущей меры не те. Как бы низко ты, сердце, ни пало, Есть надежда тебе во Христе. В каждой жизни над мелочью серою Есть и будут святые места. Во Единую Троицу верую, Исповедую сердцем Христа. По плодам узнаются деревья, По делам узнаются сердца. В эти тяжкие годы кочевья Будем чисты во имя Отца. 1928 г. Мережковский Дмитрий Сергеевич (1866 – 1941) ФРАНЦИСК АССИЗСКИЙ (Часть 1. VII) …В Божьем мире – людям места много. Что ж вы спорите – «моё», «твоё»? Не тому учил Спаситель: всё, Что прекрасно, нам дано от Бога. Не одна ли общая земля, Как один небесный свод над нами? Для чего ж вы делите межами, Господа, цветущие поля? Кто же в тени путнику откажет, На чужую ниву не прикажет Падать росам, кто про золотой Солнца луч дерзнёт сказать: «Он мой»? У тебя Создатель твой на лозах Наливные гроздья позлатил, У тебя Он в благодатных грозах Твой поникший колос напоил; Он скорбит о бедном и богатом, Воздаёт за зло тебе добром. Отчего ж и ты не хочешь с братом Поделиться хлебом и вином? О, помиримся, окончим битву. Пусть навеки общим будет всё, И сольём сердца в одну молитву: «Да приидет Царствие Твоё!» *** О Боже мой, благодарю За то, что дал моим очам Ты видеть мир, Твой вечный храм, И ночь, и волны, и зарю… Везде я чувствую, везде Тебя, Господь, - в ночной тиши, И в отдалённейшей звезде, И в глубине своей души… Пока живу – Тебе молюсь, Тебя люблю, дышу Тобой. Когда умру – с Тобой сольюсь, Как звёзды с утренней зарёй; Хочу, чтоб жизнь моя была Тебе немолчная хвала, Тебя за полночь и зарю, За жизнь и смерть – благодарю! МАТЬ С ещё бессильными крылами Я видел птенчика во ржи, Меж голубыми васильками, У непротоптанной межи. Над ним и надо мной витала, Боялась мать - не за себя, И от него не улетала, Тоскуя, плача и любя. Пред этим маленьким твореньем Я понял благость Вышних сил, И в сердце, с тихим умиленьем, Тебя, Любовь, благословил. DE PROFUNDIS (Из глубины (Взываю к Тебе, Господи) (лат.) – Псалом 129, 1) Из преисподней вопию Я, жалом смерти уязвлённый. Росу небесную Твою Пошли в мой дух ожесточённый. Люблю я смрад земных утех, Когда в устах к Тебе моленья – Люблю я зло, люблю я грех, Люблю я дерзость преступленья. Мой враг глумится надо мной: «Нет Бога: жар молитв бесплоден». Паду ли ниц перед Тобой, Он молвит: «Встань и будь свободен». Бегу ли вновь к Твоей любви, - Он искушает, горд и злобен: «Дерзай, познанья плод сорви, Ты будешь силой мне подобен». Спаси, спаси меня! Я жду, Я верю, видишь, верю чуду, Не замолчу, не отойду И в дверь Твою стучаться буду. Во мне горит желаньем кровь, Во мне таится семя тленья. О, дай мне чистую любовь, О, дай мне слёзы умиленья. И окаянного прости, Очисти душу мне страданьем – И разум тёмный просвети Ты немерцающим сияньем! *** И хочу, но не в силах любить я людей: Я чужой среди них; сердцу ближе друзей – Звёзды, небо, холодная синяя даль, И лесов, и пустыни немая печаль… Не наскучит мне шуму деревьев внимать, В сумрак ночи могу я смотреть до утра И о чём-то так сладко, безумно рыдать, Словно ветер мне брат, и волна мне сестра, И сырая земля мне родимая мать… А меж тем не с волной и не с ветром мне жить И мне страшно всю жизнь не любить никого. Неужели навек моё сердце мертво? Дай мне силы, Господь, моих братьев любить! Иванов Георгий Владимирович (1894 – 1958) Опять заря горит, светла, Всех зорь чудесней, Опять гудят колокола Весенней песней… О, Пасха красная, твой звон Так сердцу сладок. Несёт нам разрешенье он Всех, всех загадок!.. И утоленье скорби, бед, Земных печалей: Мы видим незакатный свет Янтарных далей. О, час, едва пропет тропарь «Христос воскресе», И радостью полны, как встарь, Леса и веси. О, час, когда чужой дарит Лобзанья встречным, Он наши души озарит Сияньем вечным. А поутру как сладко встать В пасхальном свете, И радостью затрепетать Светло, как дети. Весна и солнце – даль светла, Прошло ненастье. Пасхальные колокола Поют о счастье. Земля и небо, водоём, Леса и веси, И люди – вместе все – поём: «Христос воскресе!» Вертинский Александр Николаевич (Сколацкий) (1889 – 1957) РОЖДЕСТВО Рождество в стране моей родной, Синий праздник с дальнею звездой, Где на паперти церквей в метели Вихри стелют ангелам постели, С белых клиросов взлетает волчий вой. Добрый праздник, старый и седой, Мёртвый месяц щерит рот кривой, И в снегах глубоких стынут ели. Рождество в стране моей родной. Добрый дед с пушистой бородой, Пахнет мандаринами и ёлкой С пушками, с хлопушками в кошёлке. Детский праздник, а когда-то мой. Кто-то близкий, тёплый и родной Тихо гладит ласковой рукой. Время унесло тебя с собой, Рождество страны моей родной. 1934 г. Париж Ахматова Анна Андреевна (Горенко) (1889 – 1966) РАСПЯТИЕ Не рыдай мене, мати, во гробе сущу. I Хор ангелов великий час восславил, И небеса расплавились в огне. Отцу сказал: «Почто меня оставил!» А матери: « О, не рыдай мене»… II Магдалина билась и рыдала. Ученик любимый каменел. А туда, где молча мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел. Пастернак Борис Леонидович (1890 – 1960) РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЗВЕЗДА Стояла зима. Дул ветер из степи. И холодно было младенцу в вертепе На склоне холма. Его согревало дыханье вола. Домашние звери Стояли в пещере, Над яслями теплая дымка плыла. Доху отряхнув от постельной трухи И зёрнышек проса, Смотрели с утёса Спросонья в полночную даль пастухи. Вдали было поле в снегу и погост, Ограды, надгробья, Оглобля в сугробе, И небо над кладбищем, полное звёзд. А рядом, неведомая перед тем, Застенчивей плошки В оконце сторожки Мерцала звезда по пути в Вифлеем. Она пламенела, как стог, в стороне От неба и Бога, Как отблеск поджога, Как хутор в огне и пожар на гумне. Она возвышалась горящей скирдой Соломы и сена Средь целой вселенной, Встревоженной этою новой звездой. Растущее зарево рдело над ней И значило что-то, И три звездочёта Спешили на зов небывалых огней. За ними везли на верблюдах дары. И ослики в сбруе, один малорослей Другого, шажками спускались с горы. И странным виденьем грядущей поры Вставало вдали всё пришедшее после. Все мысли веков, все мечты, все миры, Всё будущее галерей и музеев, Все шалости фей, все дела чародеев, Все ёлки на свете, все сны детворы. Весь трепет затепленных свечек, все цепи, Всё великолепье цветной мишуры… …Всё злей и свирепей дул ветер из степи… …Все яблоки, все золотые шара. |
Похожие:
 |
Антология поэзии серебряного века – 3 Д. Мережковский. О причинах упадка и новых течениях в современной русской литературе – 11 |
 |
Урок биологии и литературы на тему: «Природа в поэзии XIX века» Земли; развивать интерес к изучению природы, к поэзии; воспитывать любовь к природе, стремление охранять её |
|
Задачи урока: Воспитательные Воспитать любовь к родной природе и чувство патриотизма. Обучающие Цель урока: показать внутреннюю связь поэзии, живописи и музыки на примере поэзии Николая Рубцова |
|
Литература и её роль в духовной жизни человека Цель: углубить представление учащихся о литературе как искусстве слова, о ее роли в духовной жизни человека |
|
Духовной Литературы «Сфера» Астральные тела и двойники. Сборник. Перев с англ. — М.: Издательство Духовной Литературы; Сфера, 2000. — 384 с. — (Серия «Белый... |
|
Логика и риторика: спосок литерутуры Антология русской риторики. Учебное пособие. Отв редактор и составитель профессор М. И. Панов. М., 1997 |
|
Урок внеклассного чтения русская природа в музыке и поэзии. «У нас... Цель урока: продолжить знакомство с поэзией А. С. Пушкина и музыкой П. И. Чайковского; показать связь через восприятие природы живописи,... |
|
Владимир Антонов Как познаётся Бог. Автобиография учёного, изучавшего Бога Мастера Владимира Антонова. Автор рассказывает в том числе о своей учёбе у Божественных Учителей, о своих ошибках и успехах в... |
|
Информационно-библиографический отдел Обществом поощрения русской поэзии по инициативе Анатолия Борисовича Чубайса и при финансовой поддержке рао «еэс россии» в апреле... |
|
Евгений Александрович Евтушенко Обществом поощрения русской поэзии по инициативе Анатолия Борисовича Чубайса и при финансовой поддержке рао «еэс россии» в апреле... |